Сергей Владимирович Сущёв
Сестричка
К полудню
Свист пуль участился. Прихвостни немцев плотнее занимали разрушенные артиллерийским ударом укрепления. Местами под пулемётным огнём красноармейцы закапывались в мёрзлую землю, останавливая наступление. Под шквальным свинцовым дождём неприятеля пехота вынужденно передвигалась на животе от кочки к кочке. Танкисты сбавили скорость, чаще останавливались, выцеливая вражеские огневые точки. Один-два фугаса – и вражеский пулемёт умолкал. За первый час наступления кое-где на многокилометровом фронте позиции врага удалось прорвать. И в траншеях начинался ад рукопашной схватки.
Группа санитаров перекатилась по брустверу первой линии траншей. Над их головами хмурилось серое неприветливое небо. От утреннего солнца не осталось и следа, а облака готовы были разверзнуться траурным плачем. Вдалеке гремел неутихающий бой. Слегка пригибаясь, сжимая в руках брезентовые носилки вместо винтовок, бойцы красного креста, распределились по два-три человека и веером направились навстречу вражескому свинцу.
В очередной раз Наташа пересекала нейтральную полосу. Где-то там сражались её товарищи, и раненым необходима была помощь. Четыре тысячи шагов отделяли жизнь от смерти, и она, задумываясь, преодолевала их. Чем ближе к вражеским траншеям, тем ниже пригибались санитары. Вскоре они разделились, осматривая лежащих на земле товарищей.
Подобравшись поближе к остановившемуся танку, Качуевская припала к земле, озираясь по сторонам. Пули чиркают по броне, рикошетя в шальном беспорядке. Семидесяти шести миллиметровое орудие ухнуло, а корпус тридцатьчетвёрки слегка вздрогнул. Наташа открыла рот и помотала головой, стряхивая лёгкое жужжание в ушах, но оно никуда не девалось, а перерастало в свист. И недалеко от прикрывавшего её танка упала мина, разбросав во все стороны смертоносные осколки. Танк ещё раз оглушительно выстрелил, и тихонько двинулся вперёд. За лязгом грозной машины свист мин различался только перед самым взрывом. С правой стороны танка в большой воронке устроился боец с ручным пулемётом. Каска, пробитая насквозь, валялась рядом, а волосы слиплись от густой крови. Парень то прятался, то вновь выныривал и бил очередью по траншее врага.
Санитар выскочил из-за корпуса тридцатьчетвёрки. До раненого было всего лишь метров десять. Позади застрекотали автоматы. Наташа оглянулась. Отделение красноармейцев огибало танк со всех сторон. Пригибаясь, ведя огонь на ходу, они спешили занять следующие вывороты земли. Секундный свист – и Наташа прижалась к земле. Взрыв. Мина ударилась о наклонную броню, не причиняя вреда машине. Взрывная волна сбила с ног всех, кто был с правого борта танка. Осколки большей частью ушли в землю, но тех, что достались ближайшим солдатам, хватило с лихвой.
В ушах гудело, Наташа попыталась тряхнуть головой, но быстро оставила попытки избавиться от последствий лёгкой контузии. Поднявшись на четвереньки, она поползла в сторону упавших товарищей. Ближайший к танку солдат был буквально изрублен осколками. Наташа поспешно отвернулась в другую сторону, смотреть на окровавленное изуродованное смертоносным металлом тело ей было невмоготу. Отвернувшись, глаза девушки заметили лежавшего поодаль санитара. Внутри у Наташи всё похолодело. Надежда теплилась, как уголёк в прогоревшем костре. Внезапно тело шелохнулось. Сердце её замерло и оборвалось, крупный осколок вошёл санитару под основание черепа. Из-под тела санитара поднялся на четвереньки красноармеец, тряхнул головой, подхватил автомат и на подгибающихся ногах нетвёрдой походкой побрёл вперёд. Рядом кто-то поднялся, она хотела его осмотреть, но тот отмахнулся, показывая куда-то правее. Подобравшись к лежащим друг на друге бойцам, девушка облегчённо вздохнула. Эти были живы. Распахнув санитарную сумку, бегло осматривала, оценивая сложность многочисленных ранений. Лежащий сверху лейтенант буквально прикрыл товарища, получив большое количество ранений левой стороны тела.
Осторожно стащив лейтенанта, Наташа убедилась, что второй боец почти не пострадал, рваная рана на руке казалась пустяковой. Красноармеец вдохнул полной грудью, выдохнув что-то о тяжести своего командира. Ловкими движениям Наташа наложила бойцу повязку на предплечье, не домотав до конца, вручила хвост от бинта раненому.
– Давай дальше сам, мотай потуже, а то крови много потеряешь, – тот мотнул головой, давая понять, что всё понял, – хорошо, а я займусь лейтенантом. Перебинтуешься, иди…
Девушка подняла глаза, а красноармеец уже бежал к вражеским траншеям, затягивая бинт зубами на ходу. Осудительно мотая головой, Наташа вынула из сумки свёрток металлической сетки с маленьким ножиком, чтобы распороть рукав шинели. Аккуратно вправив сломанную руку, начала накладывать негнущуюся сетку для фиксации кости. Где-то рядом упала мина. Наташа инстинктивно прикрыла раненного, защищая от падающих комий земли. Закончив бинтовать опасные раны, вынув последний бинт, она подползла к краю воронке и скатилась в неё. На дне красноармеец трясущимися руками вложил последний патрон в диск и захлопнул крышку. Девушка остановила его механические действия и начала перевязывать жуткую рану на голове.
Поднявшись к раненому лейтенанту, Наташа осмотрелась. Неподалёку лежали оставленные брезентовые носилки. Не поднимаясь, поползла на коленках к ним. Разрывы мин отдалялись от неё, но горячие осколки с землёй всё ещё осыпали. Ухватившись за лямки, она заторопилась назад. Развернув брезент, Наташа стала переворачивать лейтенанта на бок, подкладывая носилки. Сквозь пробитую осколками ткань было видно окровавленный снег. Раненый застонал.
– Потерпи, родной, – зашептала Наташа, впрягаясь в лямки, – потерпи, сейчас уже идём.
Упершись в промёрзлую землю, девушка стряхнула окровавленный снег с ладоней и, вцепившись покрепче в лямку, потянула носилки. Через несколько минут от тяжести сгорбленная спина затекла и начинала ныть. Распрямить во весь рост было рискованно, то и дело слышался свист шальных пуль румын.
В какой-то момент Наташа распрямилась и сильно дёрнула носилки, подаваясь вперёд. Послышался треск, и брезент лопнул, а тело продолжило двигаться вперёд, ноги не поспевали, и она уткнулась в белый, как ей показалось, горячий снег. На раскрасневшемся лице снег быстро таял. Она оценивающе посмотрела назад, на свои позиции. Две трети пути были преодолены. Раненый товарищ открыл глаза и пристально посмотрел в небо.
Наташа встала, подняла автомат и закинула его себе за спину. Села у головы, упёрлась пятками в мёрзлую землю и потянула за ворот шинели на себя, потом снова чуточку отодвинулась назад, упёрлась и опять потянула. Левая рука красноармейца лежала на животе, освобождённая из рукава, а полурастёгнутая шинель упиралась подмышку, образуя импровизированные носилки волокуши. Чтобы не думать о плохом, она начала считать свои тяжёлые шаги. «Ещё немного»,– твердила она себе, – «и будут спасительные траншеи, а там короткий отдых».
– Эй, – послышался хриплый голос. Наташа остановилась, – санитар… – Поправив мешавшийся на боку автомат, девушка придвинулась к раненому.
– Потерпите, товарищ лейтенант, ещё немножко.
– Как наше наступление? – Прохрипел раненый.
– Скоро ворвёмся в траншеи врага. Всё идёт хорошо. Только не разговаривайте, берегите силы, – полушёпотом, переводя дух, тараторила Наташа, осматривая залитую грязью и кровью степь.
Десятки санитаров пересекали степь, доставляя раненых в батальонные и полковые медицинские пункты. Десятки тысяч медицинских сотрудников по всему фронту трудились, спасая жизни солдатам. Её взор был направлен туда, где 105 гвардейский стрелковый полк готовился к стремительному рывку на вражеский бруствер.
Наташа отёрла снегом лицо и потянула раненого к спасительным блиндажам, где развернуты были первичные медпункты. «Быстрее, быстрее», – подгоняла она себя. Тяжесть безвольного тела вдвойне наваливалась на её хрупкие плечи. «Ещё чуточку», -думала Наташа, – «вот она насыпь». Руки слабели, намокшая шинель выскальзывала из озябших пальцев. С каждым раненым расстояние до медицинских пунктов становилось всё дальше и дальше.
– Санитары! – Выкрикнула она, упершись в холодную земляную насыпь. Из-за бруствера выскочило двое мужичков. Они ловко уложили лейтенанта на носилки. Наташа попыталась встать, но ноги не слушались и предательски не сгибались, словно деревянные. Наташа нахмурилась. Всего четвёртого тяжёлого донесла, а силы уже на исходе. Помотав головой, она заставила себя встать.
Передав в медицинский пункт документы и оружие раненного, Качуевская наполнила сумку бинтами, перевязочными пакетами. Выдохнув усталость, Наташа решительно вышла, желая помочь хотя бы ещё одному, прежде чем силы совсем оставят её.
