Сергей Владимирович Руденко
Конунг 4: Королевский тракт
Глава 1. Застольный протекторат
Малет, зима 2041-ая от Исхода
(16 января 2021 года)
Уже к полудню суета на городских улицах обычно стихала. Как-то сама по себе…
Отдавать приказы на эту тему Игорю и в голову бы не пришло, но в любом только что созданном объединении, да еще и с минимумом писаных законов, люди мгновенно перенимают образ жизни властителя. И не важно, речь идет о только что созданной фирме на Земле, или едва отвоеванном феодальном владении в другой вселенной – человечество по своей сути везде одинаково.
Попав в незнакомую среду, мы мгновенно начинаем подстраиваться под то – «как надо». И даже самые записные нигилисты в большинстве случае делают это. Из тех, что поумней, конечно. Не из какого-нибудь врожденного чинопочитания, а всего лишь не желая тратить силы на несущественное.
Тем более что у здешних горцев изначально существовала традиция послеобеденной «сиесты»*. Правда, здесь народ в самую жару обычно не спал, а просто старался свести присутствие на солнцепеке к минимуму.
Именно поэтому если к полудню Игорь попадал в Малет, он заставал непривычно притихшую крепость. Все остальное время улицы города-порта заполняла веселая разношерстная толпа его новых подданных и гостей.
Фризы, многочисленные жители Полуденного нагорья и – нарисовавшиеся как ни в чем ни бывало сразу после заключения мира торговцы-канаанеи – все они обычно суетились до самой полуночи. Народ торговал, обменивался, утрясал споры или сговаривался о новых делах.
Великие канаанские города по-прежнему нуждались в товарах бывшего Золотого протектората, а недавние наемники Торгового Союза и вожди горских кланов решившие обменять свою верность на богатые земли в долине Митаньи или на побережье залива Чиурон, спешили освоиться на новом месте…
…Вернувшись к полудню в Малет, свита Игоря не снижая скорости, промчалась от самых ворот, и только у подножия цитадели была вынуждена подобрать поводья притомившихся скакунов. Уже здесь – их группа ненадолго распалась.
Простые воины из охраны – скрылись за многометровыми прохладными стенами казарм на втором этаже, доверенные офицеры и самые приближенные из слуг – ненадолго разбрелись по своим покоям на четвертом, треверский ярл, как обычно, не стал подниматься к себе на пятый. Он, как всегда, остался на третьем этаже. У положения местного властителя были не только заботы, но и свои немалые плюсы, поэтому в главном – пиршественном зале цитадели – его уже ждали смена одежды, и обязательная лохань с несколькими кувшинами бодрящей родниковой воды.
К кувшинам и здоровенному куску тонко выделанного льна вместо полотенца, прилагались две помощницы. Смешливые девчонки-рабыни из бывших жителей Золотого протектората, кого не выкупили при заключении мира. В их возрасте необходимость всего лишь ждать – это что-то сродни смерти, а потому они, конечно же, не могли не найти себе развлечение. Тем более что «развлечение» – тоже было сравнительно молодо и скучало.
Когда Игорь появился на этаже, легко одетые хохотушки выдали новую порцию целомудренных, и одновременно очень привлекательных поз, очевидно, изображая что-то из своей повседневной жизни.
Все это сопровождалось таким обстрелом из зажигательных улыбок и взглядов, что чувствовалось – их цель – уже готова сдаться, и перейти к куда более активному участию в шоу. Вот только сейчас замахнет последний то ли персик, то ли абрикос, из лежавших перед ним (в полумраке было трудно рассмотреть точнее).
Все это чудесное безобразие, естественно, не могло не отозваться в склонной к шалостям душе бывшего подмосковского журналиста. Едва прочувствовав царящую здесь атмосферу, Игорь мгновенно ускорился, и попытался выхватить последний фрукт прямо из-под руки Магона (06). Но каким-то неимоверным чудом тот почувствовал, тоже ускорился и, не разобравшись в чем дело, явно рефлекторно, подхватил фрукт и спрятал его во рту.
(06) Магон (канаан. [щит], в значении «Защищаемый богом» или «Божественная защита») – канаанский Страж, присоединившийся к Игорю в конце предыдущей книги.
– Блин, воровать еду у обалдуя оруженосца куда интереснее! – расхохотался Игорь, вернувшийся к обычному состоянию в шаге от стола, где в ожидании общего обеда «скучал» канааней.
Окончательно смутившись, парень извлек фрукт обратно и, не зная что с ним делать, положил на край стола.
– Друг мой, ты вполне можешь доесть свою добычу, если хочешь. Считаю, ты честно заслужил это! – снова расхохотался Игорь, и отправился к лохани, по пути стягивая с себя короткую походную кольчугу, а за ней – пропитанную потом и дорожной пылью рубаху. – Хотя я думаю, что грех перебивать аппетит, ведь скоро обед, и за моим столом, как всегда будет отличное мясо. Да и все прочее…
Через несколько минут, избавившись от походной обуви, брони и прежней одежды, треверский ярл замер посреди невысокой дубовой лохани, и подмигнул одной из девиц с кувшином в руках:
– Давай, красавица, лей!
* * *
К тому времени, как с самой большой башни в районе порта пробили первую дневную стражу*, Игорь успел до скрипа оттереть кожу, переодеться, и занять свое место во главе центрального стола. Естественно, пригласив присоединиться и своего единственного Стража.
Как обычно, одновременно с ударами стального била в сигнальную доску, пиршественный зал начал заполняться и его ближним окружением: управляющими, командирами малетского гарнизона и воинами из той части придворной дружины, что восемь месяцев назад – в апреле прошлого года отправилась с ним в поход. Сюда стремились все, кто имел право здесь обедать.
Так уж сложилось, что обеденное время с ярлом, помимо чисто утилитарных функций – вроде возможности вкусно и обильно набить живот, – считалось и чем-то вроде традиционного ежедневного совета. Здесь обсуждались практически все несекретные дела, и звучали самые главные новости владения. В том числе и предварительные итоги поручений.
Кто успел справиться с делом раньше срока, или особенно удачно разрешил закавыку, всегда знал, что прилюдное озвучивание доклада – это шанс на награду, или как минимум – похвалу. Что, понятно, в какой-то мере, гарантировало благосклонность ярла и в дальнейшем. Но первые полчаса – час, чаще всего проходили под звуки перемолачиваемой пищи.
– Кстати, друг мой, подскажи, а как ты почувствовал мое присутствие? – едва насытившись, Игорь поднял тему, которая занимала его последние минут сорок.
В здешних германо-кельтских дружинах могли встретиться люди и поэкзотичнее, чем вчерашний враг-канааней, и в целом к присоединению Стража воины отнеслись с пониманием, но сам Магон, при всей легкости своего характера, был не очень-то открытым человеком. Точнее – размер «личного пространства»* у него был, куда поболе, чем у среднего фриза из пусть и благородной, но небогатой семьи.
Понятно, что хускарлы из владетельных семей предпочитали биться за интересы своего клана, и не так уж часто уходили из дому в поисках предводителя. В отличие от хозяев мелких владений, где всем остальным сыновьям, кроме наследника, доставалось только более-менее приличное оружие да броня. Поэтому конфликтовать с канаанским Стражем – дураков не было, – но и сойтись накоротке удалось немногим.
Торопливо дожевав, Магон ненадолго задумался, и принялся рассказывать. Как и в том, давнем случае с Дольфом, Игорь почти сразу объяснил ему, что о существовании одаренных узнал недавно, может даже не догадываться о многих привычных ему вещах, и пока еще ни разу не пожалел о своей предусмотрительности. Неплохо образованный канааней каждый раз дисциплинированно вываливал все, о чем знал хотя бы по слухам.
– Господин, у всех моих наставников было свое мнение на эту тему, поэтому я не смогу точно сказать, отчего же именно так происходит. Но в одном все они сходились: боги так устроили, что когда один одаренный использует свой дар, то все остальные Жрецы и Стражи, если находятся к нему достаточно близко, тут же переходят в воинственное состояние, И не важно, знают они об этой особенности, или нет. Это случается само собой, как дыхание или моргание, – канааней на мгновение позволил себе улыбнуться. – Один старик, например, так описывал все это: дар в человеке – это как особый божественный огонь, он позволяет немного иначе тратить наши жизненные силы. Но если факелы составить в кучу, и попробовать поджечь один из них, загорятся все, что соприкасаются между собой…
Решив взять паузу, Игорь снова придвинул к себе сегодняшнее основное блюдо – глубокую миску с густой, обильной сдобренной специями похлебкой из рубленой баранины и овощей. Сдвинув крышку, он некоторое время помешивал аппетитно дымящееся варево, но в итоге только этим и ограничился, впечатленный новой идеей.
– Слушай!.. – ярл неопределенно изобразил указательным пальцем кольца уходящего вверх дыма, но Магон его понял.
Для всех окружающих, сидящее за столом тело парня на мгновение дрогнуло, чуть размылось в воздухе, и тут же вернулось в обычное состояние, но только не для ярла.
И в самом деле – жреческий дар тут же заставил его организм ускориться, в кровь хлынул адреналин, заставляя ее отдаваться пульсирующими ударами в ушах, а обычные звуки бесконечно растянулись и потеряли узнаваемую форму. Мир вокруг, стал воспринимать, как упругая, но одновременно и подвластная ему субстанция.
Вернувшись через некоторое время в обычное состояние, бывший журналист немного растерянно рассмеялся и, пережидая всю эту нежданную бурю чувств, чуть откинулся в своем кресле.
«А ведь точно, мне тогда не показалось, когда ярл Эрвин* посвящал меня в Стражи, он и правда, ненадолго выпал из обычного состояния, и именно это вызвало срабатывание дара и у меня тоже. А зачем же тогда избивал?! – мысль была куда интереснее, чем нынешнее открытие само по себе, и ее требовалось обязательно додумать. – Вряд ли для удовольствия…»
Подхватив кубок, Игорь сделал несколько жадных глотков, и почти тут же в голове родилась вполне внятная версия:
«…Блин, ну, конечно же, он просто вырабатывал условный рефлекс! Мол, если случилось срабатывание дара, то это может быть очень-очень опасно и больно. Да, суровое время, и одаренному лучше избегать даже иллюзии безопасности. Вот ведь…»
От полученного тогда перелома не осталось и следа, но его место совершенно иррационально зачесалось. Игорю лишь неимоверным усилием воли удалось сдержаться.
Если бы мысли на эту тему, да и сам эксперимент настолько не занимали его, он бы давно обратил внимание на какой-то шум у входа в зал. В какой-то момент его стало невозможно игнорировать, хотя бы из-за того, что основная часть открытий и переживаний уже были позади, а слишком напряженно рефлексировать он отвык.
Вынырнув из собственных мыслей, Игорь присмотрелся, и обнаружил, что воин у входа, явно сдерживает кого-то желающего попасть внутрь. Без особых строгостей, но твердо. При этом посетитель, судя по всему, женщина. Очень уж картинно хускарл опирался на укороченную специально для внутренней охраны – почти церемониальную, – алебарду, и одновременно не менее узнаваемо покручивает кончик щегольских усов…
Придворный боец был из недавнего пополнения, и не уверенный, что правильно вспомнит его имя, Игорь решил не «рисковать»:
– Воин, ты достойно выполняешь свой долг, но свои последние полкубка, я смогу допить, даже если придется выслушать того… кто бы там ни пришел!
Когда война прекратилась не только от того, что просто закончились враги, но и официально, почти все местные новости рождались в этом зале. Кроме, конечно же, небольшой доли, привозимой купцами. Поэтому собравшиеся, встретили речь заинтересованной тишиной, а в конце – оценили негромким, но явно одобрительным смехом. Дело было не в чинопочитании, а в упоминании «третьего последнего» кубка.
Напиться легкими местными винами или пивом, было штукой непростой. Тем более, под достойную кормежку, но нет предела человеческим талантам. Тем более что, как и в Средние века и даже начале Нового времени на Земле, алкоголь в этом мире использовали для банального утоление жажды. При этом даже на уровне теории, чрезмерное питье не считалось проблемой*.
Несколько раз, столкнувшись с местными традициями безудержного веселья, Игорь вне зависимости от чинов и званий, запретил наливать больше трех кубков. Вволю и за его счет – только во время специально объявленных загулов. Упоминание о том, что это ограничение относится и к нему самому, уже почти три месяца неизменно веселило и удивляло окружающих. Вполне возможно, что никто из его окружения и в самом деле, так и не мог до конца поверить, что можно эдак издеваться над собой.
* * *
Не дожидаясь других приглашений, внутрь проскользнула богато принаряженная горянка.
Уже совсем не юная, но вряд ли старше 35-40 лет. Женщины южных народов стареют обычно, куда раньше северянок, но гостья пока еще не пересекла этой незримой черты. Была она, скорее всего, из новых подданных.
Игорю даже показалось, что это лицо он уже где-то видел, но пока женщина «плыла» к почетному столу правителя, вспомнить – не удалось. Хотя и не удивительно. В последние пару месяцев он принял клятвы верности от глав почти полутора сотен родов и кланов. Не говоря уже об огромной толпе мелких семей
Конечно, это было куда меньше народу, чем перед тобой мелькнет за пару поездок в московском метро, но ведь мириады жителей и гостей столицы запоминать не требовалось. С ними не обязательно было даже заговаривать. А вот с каждым предводителем даже самой мелкой группы из пары десятков родственников, «поболтать» приходилось.
А потом еще и указать границы владений, и выслушать клятвы. В это время вдвое, а то и втрое большая толпа жен и домочадцев, чаще всего держалась в отдалении, но совсем «не замечать» их, естественно, не получалось.
Когда гостья приблизилась, Игорь приветствовал ее:
– Здравствуй, женщина, кто ты и какое дело привело тебя?
– Господин, много лет мы жили на западе отсюда, среди тамошних чиуру, но когда-то семья моего мужа владела землей здесь, в долине Митаньи, – женщина говорила на неплохом фриза, и делала это вполне уверенно, поэтому проблем с пониманием не возникало. – Муж со своим младшим братом пошли в этом поход среди тех, кто поклялся в верности лично тебе, и их путь был легок. После победы, он обменял почти всю свою добычу на харчевню – здесь в порту, – и остатков, едва хватило, чтобы закупить рабынь в помощь. На вино и продукты пришлось уже брать в долг. Муж поручил мне присматривать за харчевней, и могу подтвердить, что он не ошибся. А сам он отправился помочь переехать в твои земли брату…
В какой-то момент явно заготовленная речь закончилась, и горянка замялась.
– Можешь без страха поведать мне о своих заботах! Не обещаю, что непременно выполню просьбу, но если это в моих силах, то можешь быть уведена: дело будет решено по справедливости! – Игорь решил приободрить неуверенно переминающуюся гостью. – Говори, кто они, твои обидчики?
– О нет, господин, – всплеснула руками собеседница. – В городе, конечно, много воинов, мужи, бывает и дерутся между собой, бывает, что норовят самовольно задрать юбки служанкам… Но слава богам, и твоей крепкой руке, пока не случалось ничего такого, с чем не справилась бы городская стража…
– Если ты пришла не в поисках защиты, тогда в чем дело, чем помочь?
– Дела мои, слава богам, идут хорошо, – горянка опять замялась, – наверное, это я хочу помочь тебе, господин!
От этих слов заинтересованно притихший зал буквально вздрогнул от хохота. Игорь и сам, признаться, пару раз заинтригованно хмыкнул.
– Удивила… Хочешь предупредить меня о злоумышленниках? Они прибыли на торговых кораблях, или это кто-то …из моих людей?
От последнего предположения в зал вернулась абсолютная тишина, и явно потянуло холодом.
– О нет, господин, – испуганно затараторила гостья, – никакого зла и плохих мыслей! Совсем наоборот, но речь и правда, идет о твоих людях. И их помыслах… Но эти помыслы хорошие! Они о госпоже, что сейчас умирает от ран, нанесенных особым оружием…
Появилось ощущение, что женщина сейчас от волнения потеряет остатки самообладания, и вообще ничего не сможет рассказать. Решив избежать такого развития событий, Игорь внес в ситуацию новую переменную. Гостеприимство.
– Так, давай тогда остановимся! Раз опасности нет, вспомним, что ты пришла в мой дом, и пока еще ни один из трех положенных кубков не увидела. Садись, – ярл максимально доброжелательно указал рукой на одно из ближайших свободных мест за своим столом. – Эй, кто-нибудь, лучшего вина моей гостье!
Терпеливо дождавшись, когда она все же решится сесть, а потом, наконец, сделает пару глотков из принесенного кубка, заинтригованный ярл снова приступил к расспросам.
– Ты сказала, что мои люди обсуждали что-то очень важное о жизни раненной госпожи, о чем ты решила, непременно мне рассказать… Кто-то из них здесь есть?
– Нет, господин, я убедилась в этом, еще заглядывая снаружи!
– А почему считаешь, что это были именно мои люди?
– Я не уверена, но они точно из фризов!
– Ну да, других фризов здесь пока быть не должно, – мягко согласился ярл. – А отчего ты решила, непременно пересказать их слова, может быть, они мне и сами уже все сообщили?
– О нет, господин, это было почти декаду назад, и в городе часто обсуждают судьбу госпожи. С тех пор ничего не изменилось… И я почти уверена, что сами они ничего не вспомнили на утро…
Чутко отреагировав на недоуменно приподнятую бровь, она охотно пояснила:
– Си-и-ильно напились, господин, – осуждающе покачала головой женщина.
– …И о чем шла речь? – вкрадчиво уточнил Игорь, наконец-то решивший перейти к сути.
На всем протяжении короткого пересказа, бывший журналист не произнес ни слова. Только временами удивленно моргал. Когда горянка замолчала, он громко уточнил:
– Кто-нибудь знает среди фризов человека по имени Вис? Он лекарь, или кто-то еще умеющий пользовать раненных…
Уже у выхода Игоря догнал Магон.
– Господин, я подумал, что тебе все же следует это знать… Особенно, если не знаешь, – немного путанно и оттого смущенно объяснил он. – А то снова начнется какая-нибудь беготня, и все забудется, но это важно!
Чувствовалось, что Игорь очень торопится, но ради такого необычного начала он все же решил задержаться.
– Слушаю тебя.
– Пусть сам я пока не присягал на Сердце Пирамиды, как должно Стражу, но Клятвы Наемника уже достаточно, чтобы считаться во всех смыслах твоим человеком. А вот во всех остальных случаях, если один одаренный в присутствии другого использует свой дар, то это считается формальным вызовом и его в ответ можно убить. И после этого ни кто не должен быть обвинен в нападении! Этот закон признают все окрестные народы. И канаанеи, и янгоны, и фризы…
– То есть в присутствии других ярлов лучше воздерживаться от использования дара? – с задумчивой улыбкой на лице, уточнил Игорь.
– Именно так, господин! – подтвердил Магон, не принимая веселого тона, и всем своим видом подчеркивая серьезность своих слов.
– Спасибо, друг мой! Сегодня ты дважды доказал, что не зря ешь мои персики. Я прикажу хранителю цитадели, чтобы те две хохотушки, перед сном, принесли тебе корзину самых лучших фруктов! А сейчас, прости, тороплюсь, – невозмутимо сообщил ярл, и покинул смущенного канаанея.
В этот момент, как никогда было видно, что Стражу нет и двадцати.
____________
* Сиеста (исп.) – послеобеденный сон, являющийся общей традицией некоторых стран южной Европы и Латинской Америки.
* Первая дневная стража – фризы, янгоны, канаанеи и их ближайшие соседи делят сутки на 12 страж: время от рассвета до полудня – это три утренние стражи, от полудня до заката – три дневные, от заката до полуночи – три вечерние, и от полуночи до рассвета – три ночные. Местные народы знают, что их продолжительность неодинакова и величины в течение года изменяются, однако факт этот считают не существенным.
* Личное пространство – это зона комфорта, нарушение которой посторонним человеком расценивается как проявление неуважения, а то и угрозы. Формироваться оно начинает еще в детстве, поэтому его размеры, у ребенка из богатой семьи, у которого был свой уголок, а то и целая комната, и у обычного средневекового сорванца, у которого своими были разве что только штаны или набедренная повязка – будут сильно различаться.
* Эрвин Сильный – ярл готского племени ивингов (считающих себя потомками Дикого Кабана), в гостях у которого земляне оказались после авиакатастрофы. Ивинги входят в племенной союз кинефатов – это центральная часть фризского Побережья, и владеют обширными стратегически важными землями у Врат батавов, а также небольшими, но очень богатыми угодьями в дельте Рихаса. Благодаря своим владениям, ярл Эрвин контролирует сухопутную торговлю с землями за хребтом Алайн Таг, и – один из влиятельнейших лордов фризского Торгового Союза.
* Например, по оценкам британского историка Питера Кларка, в 1577 году в Англии количество пивнушек составляло 24 000, то есть по одной на каждые 142 человека. Статья «Алкоголь в Средние века: отношение и культура потребления» на портале Sciencepop.ru.
