Сергей Skolorussov
Прометей. Ледяное безмолвие
Глава пятая
22 марта 2063 года
Мавзолей Сяолин, Нанкин, Китай
Мудрая обезьяна и глупые тигры
Через Великие Золотые Ворота в мавзолей вошла большая группа посетителей. Достаточно было одного взгляда, чтобы определить – эта группа состоит вовсе не из туристов. Все они были одеты и причёсаны так, как одеваются и причёсываются руководители самого высокого ранга. Основная масса вошедших остановилась при входе созерцать внутреннюю сторону ворот и друг друга, а три человека прошествовали к скульптуре священной черепахи-дракона. Черепаха держала на своей спине массивную каменную стелу с текстом о несравненных заслугах и непревзойдённых добродетелях первого императора династии Мин Чжу Юаньчжана. Троица обошла черепаху и остановилась возле её головы. Женщина в строгом синем пальто с меховым воротником обратилась к своим спутникам:
– И всё-таки решение о переводе столицы из Пекина в Нанкин было правильным. Здесь чувствуется имперский дух и величие Китая.
Ли Сяопин, министр обороны, кивнул:
– Соглашусь. Тысячи лет из этого города управляли нашей страной. Да, здесь когда-то сидел Чан Кайши. Но, с другой стороны, именно здесь похоронен Сунь Ятсен – один из наших священных отцов.
– И главное, здесь несравнимо теплее, – добавила Чэн Хун, машинально поёжившись на двадцатиградусном морозе. – Уже давно не тропики, но всё же.
– Хватит болтать, – хмуро оборвал всех Си Цилян. – Не для этого я вас позвал.
Он являлся председателем КНР. Поэтому мог себе позволить высказывать недовольство:
– Что будем решать с Харбином? Чэн, ты у нас премьер Госсовета, тебе первой и высказываться.
Чэн была опытным царедворцем. Она владела, казалось, всеми вопросами, что и обеспечило её нахождение на высокой государственной должности:
– Моё мнение неизменно. Да, в северо-восточном Китае жить стало некомфортно. Совсем некомфортно. Этой зимой морозы достигали 82 градусов. А средняя температура зимних месяцев составила почти шестьдесят. Но ведь это не сейчас началось. Это не первая такая зима. Далеко не первая. Мне кажется, что местное население уже приспособилось к суровому климату. К тому же, русские не проводят эвакуацию своих дальневосточных районов. А мы, почему должны?
Председатель Си покивал в ответ и обвёл собеседников взглядом, не выражающим практически никаких эмоций:
– Русским деваться некуда. Их территория сократилась в десятки раз. Но разговор сейчас не о русских. Соглашусь на счёт эвакуации. Лучше сейчас никого не трогать. Только начни, и процесс этот не остановить. Все захотят на юг, – он чуть помолчал и продолжил: – Ко мне обратились люди из монгольского руководства. Они просят проработать вопрос их переселения.
Ли Сяопин слегка обозначил ухмылку на губах:
– Они для себя просят или для всех монголов?
– Для всех.
– А сколько их сейчас?
Всё знающая Чэн Хун вставила ремарку:
– Почти восемь миллионов.
– Это ни много, но и ни мало, – слегка повёл головой министр обороны. – Древний Китай тоже имел по тем меркам большое население, а у Чингисхана была всего лишь кучка монголов. Зачем нам проблемы? У нас и своих монголов хватает. Сколько, Чэн?
– Одиннадцать миллионов.
– Ого, если сложить, то чуть меньше, чем население всего Тайваня.
– Всё так, – согласился Си Цилян. – Выскажитесь однозначно: да, нет.
Царедворцы были единодушны:
– Нет.
– Не сомневался в вашей позиции. Но у меня есть особые соображения на этот счёт. А что, если мы выдвинем встречные условия?
– Чтобы они официально вошли в состав КНР?
– Точно, Чэн! Ты мыслишь глобально. Давайте, предложим им официально подать заявку на вхождение в состав Китая отныне и во веки веков. И чтобы никаких автономий. Это ошибка многих стран: разводить ненужные автономии, которые до поры до времени являются запалами пороховой бочки. Пусть проведут референдум. Если он нас устроит, мы расселим их по разным районам и обязуем говорить только на языке титульной нации.
– Мне нравится такой подход, – бодро кивнул министр обороны.
– В имиджевом плане мы тоже выиграем: Китай спасает монголов от неминуемой смерти, – улыбнулась премьер-министр.
– К тому же мы создадим прецендент. Если с монголами прокатит – на очереди корейцы.
– И тайванцы, – добавил министр обороны. – Я как раз хотел предложить организовать поход для восстановления единства Китая в общих границах.
– Гоминдановцы ведут себя нагло, – согласилась с ним женщина. – Захватывают территории шельфа, который им никак уж не принадлежит.
Суть этого обсуждения состояла в том, что уровень мирового океана уже понизился на 73 метра. Это привело к тому, что пролив между континентальным Китаем и мятежным островом исчез. Теперь до острова можно было добраться пешим строем или на танке.
– Нет, это преждевременно. Империалисты пока сильны. Русские тоже. Подождём, нам некуда торопиться. Китай в выигрышной позиции. Прав был мудрый Мао: пусть тигры дерутся, а обезьяна сидит на дереве и ждёт, когда можно будет спуститься и спокойно снять с них шкуру. Ледник победит и тех и других без пролития нашей крови. А мы придём и включим все их территории в состав великого и неделимого Китая.
Глава шестая
22 марта 2063года
Москва
Что-то синее с фиолетовым отливом
Дверь, ведущая в лабораторию, валялась метрах в десяти от проема. Из помещения валил густой дым. Он был фиолетового цвета. Противопожарная сигнализация орала, как сумасшедшая.
– Стой здесь!
Шелихов разбил стекло противопожарного гидранта и стал обвязываться шлангом.
– Я с тобой!
– Стой, я сказал! Это приказ! Если перестану дергать шланг, вытаскивай меня оттуда.
Девушка кивнула, зажимая при этом нос. Яр сделал глубокий вдох и скрылся в дыму. Через несколько секунд он появился вновь с тремя лабораторными противогазами. Один протянул Маре:
– Надевай!
Натянув на голову свой противогаз, Ярослав снова скрылся в проеме.
Мара встала в позу «перетягивателя» каната и стала потихоньку травить шланг, который время от времени слегка подергивался.
Прошло какое-то время, показавшееся девушке вечностью, как в лаборатории раздался сильный грохот. Явно что-то упало. После этого шланг перестал дергаться. Мара сорвала маску и стала кричать:
– Ярослав! Что случилось? Ярослав!
Никто не отзывался. Девушка нервно потянула за шланг. Он тащился на удивление легко. На другом его конце явно никого не было.
В голове мелькали самые жуткие мысли. Натянув противогаз, Мара без колебаний бросилась в дымное небытие, но тут же столкнулась с препятствием. Это был Ярослав, волочивший по полу что-то синее, с фиолетовым отливом.
Маша сорвала маску:
– Ты почему не отвечал?
Шелихов задрал лицевую часть противогаза на лоб. Красный и мокрый от пота он выдохнул:
– Что ты орешь? Как я тебе отвечу в противогазе?
– Я испугалась. А почему ты шланг перестал дёргать?
– Господи, Мара! Я возвращался. Как я его буду дёргать?
Ярослав вновь потащил груз подальше от лаборатории. Мара продолжала истерить:
– Ага! Там как грохнет! Я думала, крыша рухнула.
– Это я Вита из завала выдернул.
– А где он?
Ярослав наконец остановился и незлобно буркнул:
– Ты дура что ли? Я что, мешок картошки тащу?
Дым немного рассеялся, и только теперь Мара поняла, что «синее с фиолетовым отливом» – это и есть «лучший в мире технолог».
– Он жив?
Ярослав распрямился и ладонью вытер потное лицо, моментально покрывающееся изморозью:
– Не знаю. Делай искусственное дыхание!
Девушка растерялась:
– Как?
Ярослав схватил её за шкирку и с силой нагнул к земле:
– Быстро! И молча!
Сам тут же расстегнул на Бузмакове полярную куртку и сел на его ноги. Он начал давить пострадавшему ладонями на грудь, считая:
– Раз, два, три… Вдыхай ему в рот! Раз, два, три. Вдох! Раз, два, три. Вдох!
Маша забыла обо всем и старалась из последних сил вдохнуть в легкие Вита как можно больше кислорода. Он не шевелился и не открывал глаза.
Выбившись из сил, Ярослав со всей силы долбанул Бузмакова по груди:
– Работай!
Тот сразу сел с криком:
– Охренеть! Больно же!
И тут же зашёлся в тяжёлом кашле. Отдышавшись, выдавил подобие улыбки, переводя взгляд с Мары на Ярослава и обратно:
– Что? Испугались?
– Испугались, испугались. Маш, бери его за другую руку. Уходим.
Подхватив с двух сторон пострадавшего, они вернулись в помещение охранников. Там, успокоившись, Вит рассказал о произошедшем:
– Совсем чуть-чуть до розлива оставалось. Перегретые газы должны были сброситься через перепускной клапан в накопитель. Я слышал, как клапан открылся. Но смотрю – давление не снижается. Думаю, ну всё – байпасную линию морозом прихватило. Сейчас рванет. Сначала хотел тикать, но жалко ведь. Столько труда. Схватил фторопластовую чушку, которая лет сто там валяется, и полез по лестнице. Хотел постучать по трубе. Может гидратную пробку сорвет. Стучу, стучу. Не срывает. Думаю: «Нет, зараза! Меня не победишь». При этом слышу: пробка под давлением по трубе начала тихонько двигаться. Сейчас, думаю, всё получится. Но не получилось. Смотрите, какой я красивый, – он оттопырил полы куртки, показывая её новый цвет. – Можно теперь дальнейшие опыты на моей куртке продолжать.
Ярослав сидел за столом, уперев в него локти и обхватив голову:
– Кончились теперь наши опыты. А ты скажи спасибо, что морду не сжег. Всё-таки четыреста градусов.
– Я же технолог, а не дурак! Защитная маска была на мне.
– И где она? – поинтересовалась Мара.
– Откуда я знаю? Я же без сознания был. И умер бы. Но принцесса поцеловала принца, и он воскрес, – Вит состроил взгляд влюблённого юноши. – Тебе понравилось? Мне очень. Ты так старалась.
– Вот кобель! – Мара попыталась осторожно стукнуть по наглой морде кулаком, но Бузмаков перехватил его, сжав в своей крепкой мужской ладони. – Отпусти! – настойчиво закричала девушка. – Отпусти, говорю!
Яр созерцал их возню отстранённым взглядом. Всё рушилось. Надеяться на продолжение эксперимента где-нибудь в Сочи не приходилось. В настоящий момент изобретение материалов с новыми технологическими свойствами уже никого не интересовало. Не до этого! Все средства государства брошены на переселение людей и на обустройство их быта на новом месте. Сегодня у Ярослава был последний шанс закончить начатые три года назад эксперименты. Последний шанс. Самый последний. Жаль. Не вышло. Он всё же поинтересовался у Вита:
– Ты пришел в себя?
– Да. А что?
– Не тошнит? Голова не кружится? Переломов или вывихов нет?
– Если бы были, я бы сейчас орал. Или стонал. Всё нормально.
– Повезло. Бывает, что после шока, выясняется полная «клиника». Маша ты уколы делать умеешь?
– Нет! А зачем?
– Затем, что мы все надышались испарениями «сусла». Необходимо в течение часа вколоть антидот. Сходи к входным дверям. Там за столом охранника на стене большой стеклянный щит. В нём хранятся ампулы и пистолет со шприцами. Я сам всем вколю.
После проведения процедуры Ярослав приказал сидеть целый час, пока антидот не всосётся организмом. Слава богу, всё было нормально.
– Давайте на всякий случай восстановим картину происшествия, чтобы зафиксировать условия формирования структуры вещества.
Ярослав достал голофон и стал вносить в файл техпроцесса данные, которые зафиксировал в памяти Вит: время, давление, температуру и т.д.
– Ну, всё, работнички. Всем спасибо. Шарашка закрывается на клюшку навсегда.
Бузмаков сидел и старался оторвать от куртки хоть кусочек фиолетового вещества. У него ничего не получалось:
– Ты посмотри, как липнет. А ведь по замыслу у него должна быть нулевая адгезия.
– Адгезия здесь ни при чём. Гидроудар пробил поры ткани насквозь. Поэтому сусло и прилипло к куртке, – пояснила Мария.
– Ладно, согласен, ты права, – мотнул головой технолог. – Но давайте перед уходом заглянем в лабораторию. Всё-таки столько лет в ней провели. Попрощаемся хоть. Дым скорее всего уже рассеялся.
В лаборатории работало аварийное освещение. В его свете фосфоресцировало всё пространство, покрытое плотным слоем сине-фиолетового вещества.
– Бузмаков, ты везунчик. Разрыв синтез-колонны произошёл с другой стороны. Тебя снесло срикошетившей от стены струёй. Вот если бы гидроудар был направлен в тебя, мы с Марой сейчас бы размышляли, где спрятать твоё тело.
Вид разрушенной лаборатории был ужасным.
– Пойдёмте отсюда, – не выдержала Кузнецова.
Друзья молча дошли до помещения, где работал дизель.
Непривычно грустный Бузмаков пробормотал:
– Зажигайте факела. Пойду выключу генератор.
Но только он двинулся с места, как Шелихов заорал:
– Стой! Стой, говорю!
Вит обернулся, удивлённо уставившись на начальника: шутит или по-настоящему орёт? Но Ярослав был серьёзен:
– Никто не заметил ничего необычного в лаборатории?
Бузмаков и девушка отрицательно повертели головой.
– Разворачиваемся.
Они вернулись в лабораторию.
– Посмотрите ещё раз. Внимательно.
– Не томи, академик, – съязвил технолог. – Чего тут не так?
– На колонну предварительной сепарации смотри.
– Сепаратор, как сепаратор. И чего?
Мара наморщила лоб:
– Странно, что не пострадал. Стеклянный всё-таки.
– Не раскололся и хорошо. Но дело не в этом. Зрите в корень.
– Поняла, – обрадовалась Мара своей догадке. – Всё кругом синее, а он чистый.
Бузмаков присвистнул, высказав таким образом свое согласие. Маша шагнула к сепаратору, дотронулась до его поверхности и тут же отдёрнула руку:
– Ух ты! Током бьётся.
– Не бойся. Здесь понижающий трансформатор. Всего 24 вольта, – Вит подошел к сепаратору и осмотрел его силовую часть. – Понятно всё. От мороза лопнула изоляция. Вот и пробивает на корпус.
Ярослав поднял с пола небольшой кусок ткани. Он сжался в плотный клубок размером с кулак:
– Вот оно наше изделие. Почему оно так свернулось?
– Очевидно, что его таким образом сжимает плотность кристаллической решетки. Надо подумать, почему это произошло, – Маша потрогала комок в руках Шелихова. – Твердый достаточно. Как будто и не ткань.
– Ты права, – Ярослав попробовал растянуть комок, но тот вообще не отреагировал на его старания, – но ведь он явно большой по площади. Сколько площадь у этой стороны сепаратора?
– Квадрата три. Не меньше, – прикинул навскидку Вит. – А помещается в ладони. Смотри, какой тонкий край торчит. Пару микрон – не больше
– Возможно, что взрыв привел к формированию наноструктуры, – продолжал рассуждать Ярик. – Всё это произошло при мгновенном остывании кристаллической решётки. Наша чудо-ткань при этом приобрела шарообразную форму сепаратора. Но что заставило её сжаться?
Мара пожала в ответ плечами.
– Ладно, – подвел черту завлаб, – уже совсем поздно. И есть охота. Я не умею думать на голодный желудок. Уходим.
Опять все двинулись к выходу. И опять Шелихов всех остановил:
– Я сейчас! – и он вновь вернулся в лабораторию.
Когда туда вошли Вит с Марой, Ярослав гремел в дальнем углу.
– Помочь? – крикнул Бузмаков.
– Не надо, нашел.
Начальник перелез через завалы и вернулся к входу в лабораторию:
– Это твоя маска? – Шелихов в вытянутой руке держал маску с прозрачным защитным щитком.
– Откуда я знаю? Такая же, но эта ли?
– Эта! Вот смотри, – Ярослав вытащил из-за спины руку, в которой держал кусок синего материала. Он приложил его к маске:
– Оно?
Бузмаков опять свистнул – сопряжение было идеальным. Маша взяла в руки материал и стала его щупать:
– Странно. А ведь этот кусок достаточно мягкий и не такой тонкий.
– А главное он не сжался в ком, – подытожил Ярослав. – Вопрос: почему?
– Материал у сосуда и маски разный. Сила удара жидкости о поверхность тоже была разной. Маска-то улетела вместе со струёй. А сосуд остался на месте.
– Может быть. Всё может быть, – в раздумье промолвил Ярослав. – Но мне кажется, что дело не в этом.
– А в чём? – оживлённо заинтересовалась Кузнецова.
– Давайте, пока мы здесь, проведём маленький эксперимент.
Бузмаков тяжело вздохнул, оглядывая лабораторию. Яр продолжил:
– Вит, ты можешь найти два провода, чтобы подать 24 вольта на поверхность этого куска ткани? – Ярослав снова достал из кармана жёсткий комок.
– Ах, э-э-это! Легко.
Он шагнул к ближайшему раскуроченному агрегату и дернул подводящий кабель. Изоляция трухой рассыпалась в его руках, оголив медные жилы.
Бузмаков вновь вздохнул, вытащил кусачки и зачистил концы провода.
– Фаза, ноль, – он поискрил проводами. – Что делаем? Замыкаем?
Шелихов положил странный комок непонятного вещества на станину сепаратора и скомандовал:
– Давай!
Бузмаков поднес оголенные концы к комку. Произошел хлопок и технолога словно ветром сдуло. Маша и Ярослав от неожиданности отскочили в сторону.
– Ни фига, себе! – сидя на попе, воскликнул Вит. – Добром сегодняшний день для меня точно не кончится.
– Не поняла, – Маша подошла к месту эксперимента и подняла с пола злосчастный клубок, – а что так хлопнуло?
– Он развернулся! Я видел! – отряхиваясь, прокричал Бузмаков.
– А потом снова что ли свернулся?
– Выходит, так, – технолог развёл руками, подтверждая правдивость своего свидетельства.
Кузнецова недоумевала:
– Яр, наш материал, что – реагирует на электричество?
В ответ Шелихов медленно покивал головой и тут же спросил:
– Вит, а реостат у тебя есть?
– А то ж!
– Давай его сюда. И провода найди длиннее, чем эти.
– Понял уже, – буркнул Бузмаков.
Они прицепили мощными крокодилами концы проводов к разным концам комка необычной ткани. Далее в схеме присутствовал реостат и выключатель. Другие концы длинного провода Вит снова прикрутил к источнику 24-вольтового тока.
Комок положили на открытое место и отошли от него на безопасное расстояние.
– Давай, Вит! Включай. Теперь потихоньку загружай через реостат.
Технолог кивнул, перекрестился и стал дожимать ползунок реостата.
Комок вдруг стал набухать и разворачиваться, и в предельном положении ползунка превратился в полусферу, которая идеально соответствовала поверхности сепаратора.
– Вот ни хрена себе, чудо!
– Вит! «Ни хрена себе» – это новая историческая фраза изобретателя, – повеселевший Шелихов уже склонен был шутить.
Маша заглянула внутрь раскрывшейся под действием тока полусферы:
– Яр! Вит! Смотрите сюда!
Все последовали её призыву. В идеальном сферическом зеркале внутренней поверхности полусферы отражались восхищенные, удивлённые и несомненно смешные лица исследователей. Смешные они были потому, что зеркало было сферическим, как в аттракционе «Комната смеха».
Глава седьмая
23 марта 2063 года
Эгейское море, 70 миль к югу от пролива Дарданеллы
На мели
Судно остановилось. Капитан, обходивший в это время палубу, решил вернуться в рубку.
– Что случилось? – обратился он с вопросом к помощнику. – Ледокол сломался?
Корабль двигался в составе большого каравана, возглавляемого мощным атомным ледоколом.
– Нет, Станислав Владимирович, впереди затор. Грузинское судно на мели.
– Хреново, мазуты вонючие, – привычно выругался капитан. – Ежа им между булок.
Заместитель невесело улыбнулся:
– Полгода ждали, когда турки пророют фарватер через свои проливы, а встряли в Эгейском море.
Капитан, мрачно глядя вдаль, вздохнул:
– Будет только хуже. Боюсь, что теперь мы сможем попасть в Россию только через дальневосточные гавани.
Эгейское море, как и все шельфовые моря, всегда было мелководным. Спад уровня мирового океана превратил его в комбинацию озёр, протоков и луж. Такая же ситуация сложилась во многих регионах мира. Суэцкий канал, Берингов, Ормузский, Татарский и многие другие проливы перестали быть судоходными. Суша соединила Чукотку и Аляску, Сахалин и континент, Кубу и Флориду, Сицилию и Тунис, Испанию и Африку, Калимантан и Австралию.
Глава восьмая
24 марта 2063 года
Москва
Точно! Солнце!
Бабушка при виде внука как всегда приветливо улыбнулась:
– Мать твоя уехала ни свет, ни заря. Не стала тебя будить.
– Куда уехала?
– На работу, в Сочи.
– Я тоже хочу в Сочи вкалывать, – мечтательно констатировал Яр. – Что так вдруг?
– Не говорит. Что-то важное. Хотела меня с собой забрать. Но я отказалась. Говорю, кто за Славиком будет присматривать?
Внук заботливо поправил на постели бабушки одеяло:
– Я не против, присматривай. Там последний кусочек лимона остался. Заварить чай?
– Не трогай его. Лучше старый жени.
– Там уже нечего женить: ни цвета, ни запаха.
– Да? Жаль. Думала протяну удовольствие.
– Бузгаешь пустое, а остатки лимона в это время плесневеют.
– Смеёшься? В квартире десять градусов. Он скорее замёрзнет. Ладно, заваривай, – она ласково пошлёпала морщинистой ладонью по руке Ярослава.
Вернувшись с чашкой, внук спросил:
– Может, оставшийся кипяток в грелку?
– Я не замёрзла. Лучше скажи: чего ты там всё утро кряхтел и сверлил?
– «Кряхтел»? – удивился внук. – А да, кряхтел. Правда, сам я этого не слышал. Увлёкся.
– Чем?
– Принёс домой новый материал.
– Поздравляю. Получилось?
Ярослав неопределённо покачал головой:
– И да, и нет, – вопрошающий взгляд бабушки продолжал его зондировать, поэтому он расшифровал: – Ты же знаешь, что из всего института здесь остались только Машка, Вит и я. Остались мы лишь для того, чтобы закончить опыты с нашим новым продуктом.
– Знаю, естественно, – бабушка вздохнула при этом. – Полимерные материалы с повышенными криогенными свойствами. Очень важная насущная тема.
– Ну, да. Замена резиновых прокладок, на наши, морозостойкие, было бы для меня хорошим итогом трёхлетнего упорного труда. Но, увы…
– Не получилось? – расстроилась бабушка.
– Получилось то, что получилось. Нет теперь лаборатории.
– Как «нет»?
– Так. Рванула. Гидраты.
– Никто, хоть, не пострадал?
– Бузмаков маленько штаны испачкал, – усмехнулся внук, – Спасибо, что живой.
– И чего ты кряхтел?
– Пытался приспособить ручку от старого зонтика к нашей субстанции. Но материал такой – ни отрезать, ни оторвать. Даже сверлится с трудом. Три алмазных сверла загубил, пока маленькую дырочку протюкал.
– А что за «субстанция»? – заинтересовалась бабуля.
Внук сбегал в свою комнату и вернулся с синеватым клубком:
– Во! Представляешь, какая странная вещь получилась. Если этот материал попадает в электрическое поле, он приобретает первоначальную форму застывания. В нашем случае он сформировался на поверхности сферического сосуда. Хочешь, фокус покажу?
– Валяй! – бабушка с трудом оторвала шею от подушки. – Ну-ка, подложи мне под голову!
Через пару минут внучок при помощи реостата аккуратно развернул сжавшийся клубок удивительного материала в сияющую блеском зеркального отражения полусферу.
– Ого! – восхитилась бабушка. – Прям, как солнце сияет.
– «Солнце»? – машинально повторил Ярослав. – Точно! Солнце!
