Сергей Семенович Монастырский
Сороковой день
– Я уже не вернусь, мам. И никакой вины перед тобой не исправлю.
– Ничего и не надо, я так. Я люблю тебя!
– Я тебя, тоже, мам.
– Я знаю.
– Мам, я буду там мучиться, если ты не расскажешь, что с тобой в последний год происходило.
– А что происходило?!
– Ну, что-то было не так, мам! Я ведь не знал, что умру, и не успел тебя спросить.
– Ну и не надо.
– Мам, я буду мучиться!
– Ну, что ты, сынок! Просто стариковская слабость. Я ведь давно одна. А знаешь что самое тяжелое в жизни? Одиночество. Ты не мучайся сынок. Ты хороший сын. Обеспечивал меня, каждый день заходил.
Но – заходил. Со мной ты давно не был. А кроме тебя, у меня после смерти отца, никого нет. Ты же помнишь, я тебя каждый раз просила: – Посиди полчасика, расскажи что-нибудь. О работе, о семье. Да вообще что-нибудь. Лишь бы разговаривать!
Потом перестала просить. Потому что ты всегда отвечал:
– Да все хорошо. Ну, я побегу, дел еще полно!
Даже на новый год, вы как всегда отмечали в какой-нибудь компании, ты забегал часов в девять вечера с подарками и убегал. А я всегда что-нибудь к твоему приходу готовила. Знала, что не пригодится, Ну, на всякий случай – вдруг на часок задержишься, посидишь за праздничным столом. И встречала новый год одна. В кресле перед телевизором. А еда оставалась. Утром, я смотрела на нее, молча. Вываливала в мусорное ведро, плакала. И все праздники так.
… Ну, ладно сынок! Был бы ты жив! Но жизнь вот так прошла.
Дура я была, сынок! Все-таки я была с тобой. Ну, разве теперь это изменишь?
… Очень хотелось Вовке подойти сейчас к маме, обнять ее, поцеловать – все, что он так давно не делал в жизни! Или хотя бы заплакать. Но он не мог. Мертвые не целуют. И не плачут.
Параска
Конечно, Вовка мог бы и остаться. Дней на земле у него было еще много, и не одна из тех тайн, в его жизни, которую он хотел разгадать, ни стоит и одной минутки, проведенной с мамой. Но оба понимали – второй раз уход сына матери уже не перенести. То, что он на минутку появился, было не в счет – это как Христос – явился после смерти и тут же опять вознесся – не раздирая души!
Да и не залечить было минутными разговорами и покаяниями ту рану, с которой жила его мать все эти годы. А жизнь не вернуть!
… И сидел снова Вовка на облаке, отходил от этой пока самой страшной встречи в его последних днях на земле. Впрочем, почему – пока? Ничего дороже мамы, детей и жены у человека нет!
А с детьми и женой вроде бы проблем не было. Ни тайн, ни какого-то не выполненного перед ними долга Вовка не чувствовал.
Видел их Вовка с облака. Горюют. Ну, что же тут сделаешь. Жена потом будет женой другого, дети вырастут и заживут своей жизнью.
… В перечне жизненных тайн была у Вовки одна встреча, совершенно мимолетная, но такая яркая, что спустя уже много лет помнится, как один из счастливейших моментов его жизни.
Хотя счастья так и не состоялось. Но обещало быть. Потому и помнится.
Жена в те дни была в командировке, мать сидела с еще маленькими тогда детьми в его квартире, и обедать домой потому Вовка не пошел. Хотя от работы до дома на машине было минут десять. И обедал Вовка в ближайшем кафе. Разговор, который вел женский голос за соседним столиком с официанткой, был прозаичным.
– А какой салат лучше – с фасолью, или с ветчиной? – спрашивала женщина.
– У нас все хорошее, – равнодушно отвечала официантка.
– С фасолью лучше, – не оборачиваясь, ответил за нее Вовка. Обедал он здесь не первый раз.
– Спасибо! – поблагодарил женский голос.
– На здоровье, – ответил Вовка и обернулся.
И пропал! Вот бывают же женские лица, и именно такого типа, вернее даже – образа, который ваш!
Это была именно его, Вовки, женщина!
Впрочем, определить возраст было трудно. С таким же успехом она могла казаться молодой девушкой.
Она улыбнулась ему. И Вовка вообще забыл, зачем он здесь, Уйти просто так было нельзя.
– А можно, я за ваш столик пересяду, и про все блюда расскажу? – нашелся он.
– Все я не съем! – засмеялась девушка.
Вовка решил, что она именно девушка. Отсутствие отказа означает разрешение. И Вовка подсел.
- Владимир, – протянул он руку.
- А вам какое женское имя нравится? – вот так странно представилась девушка.
– Валя, – опять нашелся Вовка.
– Тогда – Параска!
Вовка изумился:
– А почему Параска?
– Да просто так, вы ведь не будете вставлять имя, фамилию и автобиографию случайной встречной в свой послужной список?! Так какая вам разница?
– Хорошо! Рад знакомству, Параска!
– Ну, вот это другое дело!
Разговор завязался свободный, пошел легко, ни сколько никто не напрягался.
Из разговора Вовка все же узнал, что Параска здесь в командировке, только приехала, работать начнет с завтрашнего дня, а сейчас хотела бы посмотреть город. Нужно ли говорить, что Вовка тут же вызвался быть сопровождающим?!
На свою работу он, естественно, плюнул: позвонил, сослался на домашние проблемы.
День был летний, солнечный, Вовка был в ударе, и прогулка затянулась до вечера.
Параска оказалась не только его типом женщин внешне. Она была еще и по духу близка ему. О чем бы они ни заговорили, тема была обоим знакомой. И наговориться то они не могли.
