Сергей Савин
Фонтан
***
Пьеро лежал в узкой трубе. Под ладонями шершавый металл шелушился ржавчиной. Медленно открыл и закрыл глаза. Темнота почти не изменилась, только ресницы легко коснулись щёк. Очнулся. Арлекин и пустыня остались там, в трансе.
Чувства возвращались постепенно. Так ветер разметает песок вокруг старых руин, постепенно обнажая неприглядные осколки прошлого. Левая нога ныла, голова тоже, руки саднило, очки разбились и поцарапали щёки. Пьеро сел. Когда подтягивал ноги к себе, лодыжку обожгло ещё сильнее. Тихий перестук камней. Ясно. Споткнулся, упал, ударился головой. Пьеро зашипел. Ему было смешно и досадно одновременно. Сколько Влас бился, чтобы научить правильному шаманскому трансу, а кучка камней справилась лучше. Оборжаться. Пьеро поморщился. Да и добытчик из него примерно такой же, как шаман…
Стоп! Что с баком?
Пальцы пробежали по металлу. Вроде цел. Точно – цел. Пьеро выдохнул с облегчением. Интересно, сколько он провалялся? Десять вдохов? Двадцать? Полдня?
Судя по тому, что чувство голода почти не усилилось, не так уж долго. Послетрансовая слепота постепенно рассеялась, глаза вновь начали различать очертания предметов. Пьеро поднялся, убедился, что контейнер для воды висит плотно, опёрся рукой о стену и двинулся дальше. Он снова сосредоточился и усыпил ту часть мозга, которая отвечает за боль. В сыром воздухе было тяжело дышать, и Пьеро засунул шарф под пончо. Впервые в жизни он чувствовал такой сильный запах воды. В этом дразнящем манящем небывалом и оттого опасном запахе было – ощущение, смутное понимание, предчувствие.
Пьеро вглядывался в полутьму, осторожно выверяя каждый шаг: сомневался, что получится встать, если упадёт снова. От боли он почти полностью избавился, но теперь клонило в сон, а нога ощущалась словно чужая.
Пьеро захромал вперёд. Каждые десять или пятнадцать шагов он опирался о стену, нагибался и массировал лодыжку. Даже сквозь резиновый сапог чувствовалось, как она распухла.
Постепенно в круглом коридоре становилось светлее, зелёные блики скользили по металлическим стенам, переливались и играли как играет солнечный луч в руинах того, что старожилы называли церковью. Через несколько десятков шагов Пьеро впервые услышал его.
Плеск. Не такой, как бывает, когда трясёшь флягу, чтобы узнать сколько глотков ещё можно сделать. Нет, совсем другой, более уверенный и могучий. Наверное, именно с таким звуком плескались мифические моря и озёра.
Пьеро остановился, чтобы отдышаться. Опёрся о стену и втянул тяжёлый влажный воздух. В нос лезли самые разные запахи, но Пьеро мог думать только о влаге, о каплях, которые растёрли по металлическим стенам его пальцы. В очередной раз потёр ногу и двинулся дальше.
Коридор кончился так резко, что закружилась голова, и пришлось цепляться за тонкие стальные перила, предательски застонавшие под весом человека. Пьеро оказался на узких решётчатых подмостках, бежавших вокруг стен огромного круглого зала. Потолок терялся во тьме, а противоположная стена была так далеко, что её можно было только ощутить, но не увидеть. Внизу плескалась вода.
Наклонился, как можно ниже, всмотрелся, попробовал прикинуть, всё ещё не веря происходящему. Вода. Даже если ядовитая и половина не пройдёт фильтры. Даже если она скрывает пол на пару ладоней. Даже если… Да что угодно! Здесь её всё равно столько, что хватит на всё. Хоть мойся в ней! Хоть плавай! А пить можно годами. Годами! Больше не придётся вымерять дневную дозу маленькими ложками. Никаких больше техник и инструкций по правильному употреблению воды!
Пьеро сбросил бак в устье коридора и принялся снимать с него ремень. Как же неудобно, что вода так далеко. Надо будет соорудить тут ворот и верёвки побольше притащить, ведро какое-нибудь приспособить. Он связал вместе поясной и ремень от бака, несколько раз подёргал узел, потом как можно тщательнее прикрепил к ним флягу. На лбу выступила испарина, в ноге снова проснулась боль.
Подрагивающими пальцами Пьеро принялся аккуратно спускать флягу вниз. Попытка только одна, но всё идёт хорошо, длины должно хватить… Плюх! Фляга на том конце отяжелела и принялась погружаться. Только бы выдержал ремень… Пьеро всё ждал, когда она упрётся в дно, но не дождался. Невероятно!
Пьеро осторожно потянул и потащил. Медленно, чтобы не раскачивать флягу. Ему казалось, что он недостаточно хорошо обвязал флягу, что вес воды тянет её вниз, но если быть осторожным, всё должно получиться. Главное – тащить потихоньку-помаленьку. И пойдёт. Главное – тихо. Главное – не торопиться. И всё будет хорошо. Вот так, медленно, но верно…
За спиной раздался клёкот.
Нашли-таки.
Пьеро сгорбился и заработал руками быстрее. Здесь нет ветра, нет света, нет пространства, а значит и шансов против паука у него тоже нет. Только бы не зря. Только бы успеть вытянуть флягу.
Клёкот раздался снова, на этот раз ближе.
Эх, если б не споткнулся… Давай, ну давай, поднимайся! Хоть бы напоследок успеть глотнуть. По-настоящему, от души!
Над ухом прошелестело. Нить. Паук совсем близко. Фляге оставалось совсем чуть-чуть, и Пьеро дёрнул изо всех сил. Ремень вдруг стал лёгким-лёгким, а Пьеро услышал негромкое «бултых» внизу. Фляга сорвалась.
– Нет!
Пьеро отчаянно, изо всех сил потянулся за флягой, ему казалось, что ещё немного и он схватит её.
Клёкот раздался почти за спиной, и тут же повторился. Пьеро почувствовал, как тонкие лапки ткнулись в пончо, а потом ржавые перила застонали словно человек, запутавшийся в бесконечном кошмаре, и рухнули вниз.
Падая, Пьеро увидел, как второй паук промахнулся с прыжком и теперь тоже летит вниз.
Пьеро несколько раз перевернулся в полёте и ударился о воду спиной. Удар оказался очень силён, Пьеро никогда не думал, что падать в драгоценную жидкость может быть настолько больно. Вода оказалась густой, почти непрозрачной, винно-красной, горько-солёной. Пьеро погружался медленно. Один паук тонул рядом, а второй барахтался чуть дальше.
В принципе, забрать двух пауков это неплохо. Жаль, что они оба самцы, убийство самки здорово помогло бы остальным людям. Да пошли они эти пауки! Теперь же никто не узнает про воду! И Влас умрёт, думая, что ученик сбежал вслед за Арлекином!
Пьеро принялся барахтаться. Он молотил руками и ногами изо всех сил, но густая жижа тянула вниз, и силы быстро таяли. Огненная боль поползла по телу – наверное, паук успел укусить. Мысли путались, перед глазами мельтешили цветные пятна.
Говорят, умирать от яда паука-охотника даже приятно. Врут. Жаль, что зря. Жаль, что некому станет сопровождать и лечить. Разве что, Коломбина… Перед глазами встали вечно блуждающие руки Коломбины, её бормотание и боязнь яркого света. Нет, она не сможет. Тогда – кто? Впрочем, какая разница. Он всегда был против…
***
Он снова был здесь. Розовый Волк. Огромный. На его панцире красовался знакомый символ: три крыла-дуги, шестерёнка и точка в центре. Пьеро вздрогнул и попытался отстраниться. Не получилось.
– Ты бы хотел другой облик? Понимаю, – прохлюпал Розовый Волк.
Улитка потекла как парафин над огнём. В оплывающем облике проглядывали лица родителей, Арлекина, Власа, Коломбины. Они перетекали друг в друга, искажаясь словно от боли. К горлу подкатила тошнота. Пьеро отвернулся. Он стоял на гладкой зеркальной поверхности, в которой отражалось бесконечное звёздное небо с колеёй Млечного Пути посередине. Но рисунок звёзд был немного другой. Будь здесь Арлекин, он бы сразу сказал, в чём дело.
