Сергей Салтыков
Стоимость человека
Из безусловно негативных тенденций, отрицательно влияющих на рождаемость в стране, прежде всего следует назвать повышение среднего возраста вступления в брак, трудности в обеспечении молодых семей собственным жильем, высокий уровень наркомании, алкоголизма и проституции в молодежной среде. Наряду с чисто экономическими проблемами они составляют уже привычный и традиционный блок причин и условий. Но все явственнее в последние годы дают о себе знать новые, зачастую трудновоспринимаемые и труднообъяснимые, биосоциальные факторы и причины снижения рождаемости. Медики и психологи всего мира бьют тревогу по поводу снижения репродуктивных способностей мужской половины человечества. В качестве непосредственной причины называют существенную деградацию Y-хромосомы в их геноме. Некоторые генетики усматривают в этой тенденции прямую причинно-следственную связь с прогрессирующей гомосексуализацией мужского пола. Не отстают в своем пренебрежении к деторождению и отказе от естественного счастья материнства и некоторые представительницы прекрасного пола. Движение «чайлд-фри» (свободы от детей) медленно, но уверенно входит в моду и набирает обороты. Конечно, до засилья разношерстных сообществ ЛГБТ в российской глубинке и разгула фальшивой толерантности в широких слоях нашего общества еще очень далеко, но не считаться с данными тенденциями уже нельзя.
Вкратце и очень поверхностно рассмотрев круг проблем, возникающих в процессе решения вопроса о возможности и целесообразности рождения ребенка, снова возвращаемся к его материальной, финансовой стороне. Какими реальными и потенциальными ресурсами должна обладать семья для того, чтобы это жизненно важное и необходимое событие привнесло в нее счастье и радость, а не превратилось в тягостные мучения, испытания и разочарования на все оставшиеся годы? Учитывая огромные разрывы в уровне материального благосостояния различных слоев и социальных групп россиян, нет смысла говорить об абстрактной, среднестатистической семье. Также не стоит впадать в крайности и рассматривать данный вопрос на примере самых богатых и самых бедных семей.
Остановимся на молодой паре (24-25 лет) с семейным стажем в 1 год, проживающей без родителей на съемной квартире в областном центре Приволжского федерального округа. Оба супруга имеют высшее образование и постоянную работу с ежемесячным суммарным доходом в 70 000 рублей. Конечно, можно погрузиться в региональную и федеральную статистику, составить сводный баланс расходов и доходов на предстоящие пару лет с поправками на ожидаемый уровень инфляции и оптимистические заверения правительства, после чего принять экономически обоснованное решение. Мне встречались подобные пары. В подавляющем большинстве случаев после указанных расчетов оба супруга единогласно решали подождать до лучших времен. Основные аргументы – недостаточно, ненадежно, несвоевременно! Более подробные расспросы позволяли сформулировать основную стандартную причину – нет необходимых ресурсов и уверенности в завтрашнем дне! На удивление, вопреки молодежному оптимизму, круг необходимых для такого шага условий и факторов у большинства молодоженов был значительно шире моих представлений и предположений. После некоторых споров и уточнений они не очень уверенно «соглашались» на такой ответственный шаг при следующих гарантированных условиях: стабильный ежемесячный доход семьи в сумме 150-200 тысяч рублей в течение минимум 10 лет (2-3 года из них до наступления беременности); уровень ежегодно индексируемой инфляции в стране – не выше 3-4%; льготная ипотека с минимальным вступительным взносом под 4-5% годовых; ясли-сад-школа в шаговой доступности; бесплатное и качественное медобслуживание; посильное участие и помощь родителей.
Спустя три года я случайно встретился с одной из таких пар недалеко от той же съемной квартиры. Теперь их было уже трое. Вспоминая наши предыдущие разговоры, молодожены с грустной иронией констатировали, что пылкая и безотчетная любовь оказалась сильнее расчетливого планирования. Из всего желаемого арсенала средств и условий в их молодой семье, кроме желанного и любимого, но не совсем здорового ребенка, периодически наличествует родительская помощь и виртуальное право на материнский капитал. Сам капитал появится еще не скоро и может быть потрачен лишь на строго определенные законом цели. Теперь они сами смеялись над собственным максимализмом и легковерной наивностью молодости.
Конечно же, их первоначальные установки и ожидания были несколько завышенными. Теперь им реально приходится планировать, считать и экономить каждую копейку. Он устроился на дополнительную работу, она добивается места в яслях и готовится возвращаться в свой бывший трудовой коллектив. Благо, рабочее место пока еще чудом сохранилось. Оба единогласно утверждают, что двух его зарплат, целевых выплат работодателя, федеральных и региональных пособий на повседневные расходы не хватает. Об улучшении жилищных условий не приходится и мечтать. На мой необычный вопрос о долевом участи в расходах, связанных с рождением ребенка, после непродолжительных подсчетов смущенно ответили: 50% -супруги, 30% – родственники, оставшиеся 20% – государство и работодатель. Всего же за указанный период таких расходов, включая платные медицинские услуги, по самым скромным подсчетам, набиралось на полтора миллиона рублей. Примем эту сумму и пропорции в затратах заинтересованных сторон в качестве условной базовой величины усредненных денежных затрат, обязательных при рождении первенца, вскармливании, воспитании и лечении его в доясельный период.
Повторяю, мы рассматривали ситуацию, связанную с рождением и содержанием первого ребенка в обычной, усредненной по всем параметрам, молодой и благополучной семье из областного центра европейской части России. Возможно, приведенный пример не является достаточно типичным и показательным. Надеюсь, что рассмотренные ниже другие варианты устранят или хотя бы сгладят эти недостатки.
Молодожены из богатых и очень богатых семей, владеющих заводами, виллами и личными самолетами, проходят указанный период совсем иначе. В их кругах не принято предавать огласке семейные тайны и события вроде свадеб, шикарного отдыха в заграничных особняках и дорогих заморских пансионатах, рождения наследников. Редкие фото и видеоматериалы попадают в независимые СМИ и соцсети интернета благодаря случайным оплошностям многочисленной агрессивной охраны и рискованным ухищрениям ушлых папарацци. Их жены и дочери задолго до предполагаемого срока родов отбывают в дорогостоящие частные клиники Европы и США, где в комфортных условиях находятся под наблюдением опытных высокооплачиваемых специалистов. Там же рожают и проводят первые, самые трудные послеродовые недели. Затем – опека и наблюдение целого штата нянек, кормилиц, воспитателей и семейных врачей. Денег на «золотых» детей и внуков никто не жалеет и практически не считает. Наоборот, в тех же узких кругах идет своеобразное соревнование – кто больше потратит. Речь может идти о сотнях тысяч и даже миллионах долларов и евро только за короткий предродовый и послеродовый период. Дальше – больше! Особое питание, особый уход, особые игрушки. О таких детях говорят, что они «родились с золотой ложкой во рту».
Другой вариант – рождение недоношенных и больных детей с врожденными патологиями, спасение младенцев, пострадавших в результате чрезвычайных происшествий. Природа и слепой случай не обращают внимания на материальное положение и общественный статус родителей. В этих случаях судьба ребенка, а зачастую и самой матери, в первую очередь зависит от того, как своевременно и насколько квалифицированно будет оказана необходимая медицинская помощь. Как правило, подобные пациенты и в ургентном, и в плановом порядке спасаются в государственных больницах и специализированных медицинских центрах. Основные расходы ложатся на региональные и местные бюджеты. Нужно отдать должное российским медикам. Все, начиная с санитаров и медсестер, заканчивая маститыми профессорами и академиками, и в захолустной ЦРБ, и в специализированном медцентре федерального уровня, в вопросах спасения детских жизней проявляют истинные чудеса профессионализма, гражданского мужества и человеколюбия.
Маленькую ложку дегтя в большую бочку меда вносит лишь ситуация с орфанными заболеваниями. Их очень редкие, зачастую единичные, случаи лечатся лишь заграницей. Цена лечения доходит до нескольких миллионов долларов. Так например, лишь одна доза заграничного лекарства спинраза, спасающая жизнь младенцев со спинально-мышечной атрофией, официально стоит около 150 000 000 рублей. Эти баснословные суммы собираются всем миром – благотворительными фондами, волонтерами, простыми гражданами. Роль государства в подобных акциях или не прослеживается совсем, или остается явно формальной и недостаточной. Правомерность и целесообразность сложившегося подхода в решении данной проблемы требует отдельного изучения и осмысления.
И последний, самый печальный и позорный вариант рождения детей представительницами отдельных аморально-маргинальных социальных групп нашего общества. Как правило, это – матери-одиночки с отягощенной и патологической наследственностью, наркоманки и алкоголички с явными и скрытыми психическими отклонениями, нередко с криминальным прошлым. Они не задумываются над созданием элементарных условий для рождения и воспитания детей, да и сам факт беременности осознают лишь на поздних ее сроках. Все предыдущие дети, если не погибали при внебольничных родах, проходили по жизни одной неизбежной траекторией – дом малютки – детский дом-интернат- колония. Такие горе-матери не заработали и не потратили в жизни на своих детей ни копейки. Затраты государства также не приносят полезной отдачи. За свою не очень долгую жизнь автору неоднократно приходилось слышать леденящие душу рассказы очевидцев о том, как подобные существа в пьяном или наркотическом беспамятстве рожали на притонах, в чужих загаженных домах и прямо на улице. Иногда новорожденных спасали более трезвые и сердобольные собутыльники или случайные очевидцы. Очухавшись поутру, эти извергини ничего не помнили и не сразу понимали, что с ними произошло ночью.
В нашем наборе самых распространенных вариантов рождения детей в виде некоторой самостоятельной группы должны быть выделены случаи экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), суррогатного материнства и усыновления сирот и детей, оставшихся без родительского попечения. Их всех объединяет неестественное расхождение традиционных функциональных ролей биологических и приемных родителей, наличие многочисленных, зачастую очень алчных и недобросовестных посредников, значительные суммы оплаты услуг, низкая регулирующая и контролирующая роль государства. Все подобные случаи носят признаки обычных легальных и полулегальных сделок, поэтому легче поддаются оценкам в денежном выражении. Так, ЭКО по линии обязательного медицинского страхования обходится будущим родителям в 80-120 тысяч рублей в зависимости от исходного состояния здоровья, количества проведенных сеансов и особенностей первых недель течения беременности. Без ОМС, в частной медицинской клинике, эта процедура обойдется родителям уже в 300-700 тысяч рублей с поправками на многие вышеуказанные обстоятельства.
Рождение детей с помощью суррогатных матерей доступно и востребовано лишь взрослым, состоятельным клиентам. Стоимость услуги достигает нескольких миллионов рублей. Несравнимо большая часть этих сумм идет не суррогатным матерям, медикам или в казну государства, а оседает в карманах ушлых и беспринципных посредников. Правовая неурегулированность данного метода деторождения и сопровождающих его взаимоотношений всех вовлеченных и заинтересованных сторон порождает массу скандалов и конфликтов. Предоставление собственного биоматериала, оплата в миллионы рублей, другие материальные и моральные издержки вовсе не гарантируют клиентам передачи в их родительское владение долгожданного новорожденного. В многочисленных юридических и этических коллизиях часто не в состоянии разобраться даже самые честные, опытные и мудрые адвокаты и судьи. Вероятно, поэтому во многих развитых странах мира подобные методы деторождения и усыновления запрещены.
Невзирая на многочисленные смены общественно-экономических формаций, идеологий правящих классов, Россия в двадцатом столетии стабильно входила в число мировых лидеров по количеству сирот и детей, лишившихся родительской опеки. В разное время вопросы их усыновления и возврата в традиционные, чаще всего в приемные, семьи решались по-разному. Начиная с «лихих» 90-х и противоречивых нулевых годов, этот процесс стал превращаться в полулегальный и высокодоходный бизнес. Жаждущие усыновления российских детей иностранцы платили огромные взятки в валюте чиновникам всех мастей, руководителям детских домов и интернатов, посредникам из псевдоблаготворительных фондов. Обычные российские усыновители изначально проигрывали в этой недобросовестной конкуренции и вследствие значительно меньших затрат довольствовались, как правило, детьми с худшим состоянием здоровья, меньшим уровнем развития и зачастую – с существенно отягощенной наследственностью. После принятия известного закона «имени Димы Яковлева», запретившего усыновление российских детей иностранцами, освободившуюся нишу постепенно заполнили состоятельные россияне. Стоимость усыновления заметно снизилась, но и сейчас остается неоправданно высокой. На сайтах детских домов и специализированных интернатов к усыновлению и опеке рекомендуются лишь дети с явными признаками инвалидности, требующие длительного и дорогостоящего лечения. Здоровые дети с хорошей наследственностью на них не фигурируют и предназначены специальному кругу усыновителей по специальным «серым» схемам и специальным расценкам. Конечно, нам еще очень далеко до мощного бизнесового конвейера, организованного социальными службами и ювенальной полицией Скандинавских стран, превративших изъятие детей у биологических родителей (в основном – у иммигрантов) и передачу их , часто гомосексуальным, парам почтенных граждан коренных национальностей. И сами указанные службы, и новые приемные семьи получают при этом многомиллионные выплаты и пособия. Выгодно всем, кроме страдающих детей и их несчастных биологических родителей.
Некоторые аналогичные тенденции начинают проявляться и в нашем российском обществе. Обычным, рядовым, особенно бездетным, парам, чтобы усыновить или взять под опеку ребенка из детского дома, нужно преодолеть множество организационных преград и бюрократических препон – пройти соответствующие курсы «родительского ликбеза», затратить много средств и времени, пребывая в вынужденном статусе мецената и благотворителя конкретного социального учреждения, самостоятельно оплачивать услуги юристов, психологов и других консультантов. Но главное – упорно доказывать свою материальную, интеллектуальную и моральную состоятельность представителям бесчисленной армии контролеров и проверяющих лиц, большинство из которых сами не обладают необходимым минимумом таких качеств. Параллельно с этим в обществе набирает силу и значимость армия «профессиональных усыновителей и опекунов». Некоторые из них правдами и неправдами ухитряются собрать под свое крыло одновременно до 20-30 и более приемных детей. Возможно, что и в этих случаях мы имеем дело с бескорыстной и чистой родительской любовью, заботой и милосердием. Но все чаще и чаще упрямые и безжалостные факты указывают на лицемерие и холодный корыстный расчет.
Этот перечень вариантов не является исчерпывающим. Автор умышленно не углублялся в детали и скрупулезные подсчеты реальных затрат на рождение и вскармливание, лечение и общее содержание грудных детей в разных социальных слоях и группах. Абсолютные цифры в нашем исследовании менее важны, чем само осмысление наиболее важных и характерных отличий в условиях появления на свет детей и первых месяцев их жизни. Не менее важно осмысление соотношения затрат всех заинтересованных сторон с моральными и юридическими основаниями для ожидания или истребования причитающейся им отдачи в будущем.
Следующий, ясельно-детсадовский период формирования и накопления индивидуальной стоимости конкретного ребенка, также зависит от сложного комплекса факторов, причин и условий, связанных в первую очередь с местом и временем его рождения. Для большинства семей, проживающих в российской глубинке, посещение детьми дошкольных воспитательных учреждений и в советские времена, и в наши дни было и остается малодоступной и слабо оцененной роскошью. Основное бремя ухода и воспитания, наряду с родителями, возлагалось на бабушек и дедушек, старших по возрасту детей.
Решение данного вопроса для городских жителей в немалой степени зависело от социального статуса и конкретного места работы родителей. Ведомственные дошкольные учреждения, как правило, финансировались лучше бюджетных, очередь на зачисление в них двигалась намного быстрее, взятки и текущие поборы с родителей были менее характерны и обременительны. При всем разнообразии и противоречивости российского общества эпохи развитого социализма, детские дошкольные учреждения той поры были своеобразным объединительным фактором, выравнивающим и унифицирующим стартовые возможности развития для большинства детей всех социальных групп и слоев нашей огромной и многоликой страны. В современной России, с бурным ростом числа частных элитарных дошкольных учреждений, материальное и социальное расслоение общества стало заметным и на этом уровне. Набор и качество предоставляемых услуг, соответственно, и их стоимость, в муниципальных детских дошкольных учреждениях и в элитных частных детских садах могут различаться в десятки раз. Стоит отдать должное федеральным и местным властям, сумевшим за последние годы кардинальным образом изменить в лучшую сторону ситуацию с очередями в детские сады и ясли. На этом фоне указанное неравенство большинством обычных родителей воспринимается не так болезненно.
В рассматриваемый нами период детства заметно возрастает относительная доля расходов со стороны государства. Другой немаловажный фактор – обеспечение определенного контроля над расходованием выделяемых средств. Денежные средства, адресно направляемые непосредственно в семьи, подобным контролем обеспечены в меньшей мере. Это обстоятельство, наряду с другими факторами, способствует нецелевому расходованию выделяемых пособий недобросовестными родителями и опекунами. Интернет пестрит объявлениями об услугах по незаконному обналичиванию материнского капитала, а в неблагополучных семьях нередки случаи лишения родительских прав родителей-алкоголиков, систематически пропивающих мизерные социальные пособия собственных детей.
Конечно, в указанный период большинство обычных детей являются лишь потребителями материальных благ. Их собственная стоимость возрастает лишь благодаря усилиям и стараниям их окружения. Тем не менее, невозможно обойти вниманием известные случаи вовлечения малолетних детей дошкольного возраста в процесс зарабатывания денег их родителями и опекунами. Не будем останавливаться на вопиющих фактах использования детей в явно криминальных и аморальных видах бизнеса (попрошайничество, детская порнография, киднеппинг и пр.), а рассмотрим лишь некоторые легальные и противоречивые бизнесовые новации последних лет.
В музыкально-развлекательных шоу центральных телеканалов, типа «Голос. Дети», «Лучше всех!» и в блогосфере интернета, в многочисленных рекламных роликах, в качестве профессиональных исполнителей и блогеров все чаще и чаще выступают дети дошкольного возраста. Такие выступления, кроме морального удовлетворения и славы, приносят им и их родителям большие гонорары, а впоследствии – и большие проблемы. Все это очень неоднозначно влияет на ценность и стоимость формирующихся личностей. По мнению большинства педиатров и детских психологов, основополагающие личностные качества и черты будущего характера формируются у ребенка к пятилетнему возрасту. Очень трудно уберечь от всевозможных личностных перекосов и невероятно завышенных самооценок даже самых скромных и адекватных чад, начинающих осознавать в столь раннем возрасти свою экстраординарность и ведущую роль в обеспечении семейного благополучия.
Очередной, школьно-студенческий период формирования личностной ценности человека также имеет свои варианты и специфические особенности. По своей значимости он превосходит все остальные периоды жизни в биографии каждого конкретного человека. Это период физического и психического взросления, постановки осознанных целей, выбора средств и способов их достижения. Подросток впервые позиционирует себя членом коллектива, единицей социума. Центростремительные семейно-родственные силы ослабевают, центробежные влияния, увлечения и соблазны усиливаются. При этом возникает понятие и принятие внешних условий своей индивидуальной жизни, группирующих сверстников в характерные социальные пласты, именуемые в народе поколениями. Эти условия доминируют над всеми разъединительными индивидуальными и семейными отличиями. Для того, чтобы кратко, но емко охарактеризовать личность, встроить ее в конкретный пространственно-временной континуум российской действительности, достаточно упомянуть, что этот человек принадлежит к поколению таких-то годов такого-то века. Особо показательным в этом плане является уходящее из жизни в наши дни поколение «детей войны». Почти всем им пришлось испытать в те трагические годы потерю близких, голод и недоедание, тяготы оккупации или эвакуации, непосильный для малолетнего возраста недетский труд на взрослых рабочих местах, вынужденное прерывание учебного процесса. Не менее самобытными и яркими были последующие поколения молодежи 60-х, 90-х, нулевых годов. Поколения начала третьего тысячелетия только начинают себя проявлять. Им тоже придется нелегко. Старая система ценностей уходит в прошлое, новая еще не сложилась.
Сравнивать молодежь разных поколений между собой – задача архисложная, практически неразрешимая. И не только потому, что для этого необходимо проанализировать и обобщить огромное количество фактических данных. Ни один человек, поставивший перед собой такую задачу, не в состоянии освободиться от субъективного подхода. Для каждого из нас собственная юность с ее друзьями и близкими, с пережитыми событиями, трудностями и победами, до конца дней будет оставаться самым лучшим временем, когда и трава была зеленее, и небо – голубее. Другая причина – ограниченная возможность применения ретроспективного анализа. О молодежи прошлых поколений можно судить по результатам их жизни. Не только из книг, рассказов, но и опыта личного общения. Деды и бабки моих сверстников были юными в начале двадцатого века, еще в Российской империи; родители – в военное и послевоенное лихолетье; нам посчастливилось учиться и выбирать жизненные пути в годы развитого социализма и расцвета СССР; наши дети взрослели в лихие 90-е, в годы застоя и развала великой страны; внуки – в начале третьего тысячелетия, в суверенных осколках бывшей Родины, близком и дальнем ее зарубежье. Наше поколение не перестает удивляться и не может смириться с предполагаемым финалом сломанной напополам жизни. Утешает, что до него не дожили родители и деды. Дети и внуки надеются на лучшее и пытаются приспособиться. О ценности и стоимости их жизней пока говорить рано. Да и сама ценность утратила былые реальные смыслы и былые общепринятые критерии. Как в такой ситуации совместить и сравнить ценности юности наших дедов и отцов с сегодняшними ценностями наших детей и внуков?! Скорее всего – никак! И все же, не претендуя на абсолютную истинность и объективность, хотя бы вкратце попытаемся в плане поставленной перед собой цели обрисовать особенности формирования системы ценностей в среде современной российской молодежи.
Главным мировоззренческим камнем преткновения для подрастающего поколения россиян, как и в предшествующие столетия, остается непрекращающийся спор «западников» и «славянофилов». Первые продолжают настаивать, что без руководящей и направляющей роли развитых западных демократий реальный прогресс в отстающей России невозможен. Вторые упрямо твердят, что у нашего народа и нашей страны – свой уникальный и самобытный путь развития, свое величие и своя историческая миссия в этом мире. Первые делают вывод, что современному молодому человеку полностью реализоваться в России невозможно и неизбежно предстоит для достижения этой цели эмигрировать в Западную Европу или США. Вторые, наоборот, убеждены, что именно современная Россия – страна безграничных возможностей, нуждающаяся в молодых умах и талантах, истинных патриотах и свежем ветре перемен. Аргументов и с одной, и с другой стороны – хоть пруд пруди. Как флюгер на переменном ветру, преобладающее мнение многократно меняло свое направление. И лишь два последних десятилетия, сначала легкий бриз, а потом и устойчивый свежий ветер с востока, повернул и зафиксировал указатель в правильном направлении. Позиция славянофилов окрепла как никогда. И причиной тому – не социально-экономические достижения и геополитические успехи самой молодой России. Сдвиг произошел на более высоком, цивилизационном уровне. В многолетнее противостояние России и Запада мощным клином вошла новая могучая сила – Восток. В авангарде территориального, экономического, культурного и политического влияния стремительно развивающихся азиатских государств оказался наш южный сосед, полуторамиллиардный Китай. Современный мир действительно стал многополярным. Даже самые закоренелые «либералы» усмотрели в этом явлении для России реальный шанс на передышку и перезагрузку. Мы не догнали, не перегнали и не победили Запад. Наши несостоявшиеся амбиции были чудесным образом спасены – у США и Европы появился новый стратегический противник, вектор противостояния сместился в сторону Поднебесной. Псевдопатриоты, коммунисты, сталинисты и прочие маргинальные сторонники славянофилов одновременно воодушевились и напряглись совсем по другому поводу. Они искренне гордились, что коммунистическая идея усовершенствовалась и почти реализовалась, пусть и не в колыбели социалистической революции, а в бедном и отсталом Китае. И этот факт должен стать не только упреком, но и уроком для предавшего былые идеалы и повернувшего в сторону капитализма российского общества. Параллельно, всех испугала перспектива попасть в экономическую, финансовую и какую-нибудь другую зависимость от могучего юго-восточного соседа. После десятилетий идеологического и политического лидерства среди советских республик и социалистических стран Европы, оказаться в статусе «младшего брата», пусть великого и стремительно прогрессирующего, но все-таки иноверного и малознакомого Китая, совсем не хочется. Да и сам он, по-восточному вежливо и деликатно, но твердо и убедительно дает понять, что быть рядом, еще не означает быть вместе.
События 2014 года в Украине, противозаконная и абсурдная санкционная политика, организационно-управленческие провалы во время борьбы с пандемией короновируса, очередной всплеск расового противостояния и крах идеи мультикультурализма также очень существенно снизили рейтинг привлекательности США и Европы в глазах колеблющейся части «западников». Все эти факторы оказались решающими аргументами в сознании молодых россиян, в укреплении истинных патриотических чувств и желания посвятить свою жизнь России. Хочется верить, что наметившиеся тенденции не завянут на корню, а усилятся и разовьются до уровня искомой национальной идеи.
Для осмысления качества среднего и высшего образования, стоимости его получения для различных категорий россиян, необходимо представлять себе, хотя бы в общих чертах, реальное состояние всей системы образования в стране и накопившиеся в ней за последние десятилетия проблемы и противоречия. В современной России в настоящее время действуют около тысячи ВУЗов и их обособленных филиалов, в которых обучается около четырех с половиной миллионов студентов. Причем, в ходе проводимой в стране реформы системы высшего образования, только за последние пять лет было закрыто около 1100 ВУЗов и филиалов, качество образования в которых не соответствовало предъявляемым требованиям. Примерно в это же время сравнялась реальная стоимость обучения в государственных и частных ВУЗах. По данным статистики, средняя стоимость обучения в частных и государственных высших учебных заведениях увеличивается в год примерно на 40 000 рублей. Ежегодно примерно 80% выпускников российских средних школ поступают в ВУЗы. 800 человек на каждые 10 000 населения в возрасте 17-30 лет имеют возможность обучаться бесплатно, за счет бюджета. Конкурс на такие бюджетные места – в среднем 7 человек на 1 место.
Самое дорогое образование – в МГИМО. Один год обучения по программе «Экономика нефтегазовой отрасли и проблемы энергетической политики» обходятся отпрыскам из сверхобеспеченных семей в 7000 евро. Чуть дешевле – обучение в Высшей Школе Экономики. Для сравнения, год обучения в Парижской Сорбонне (без учета расходов на оплату жилья и питания) обходится в 1800 долларов США.
Год обучения в обычных российских региональных ВУЗах обойдется семье студента в среднем в 100 – 300 тысяч рублей. Ценовой диапазон стоимости обучения имеет свою интересную закономерность – самые дорогие региональные ВУЗы расположены в районах крупнейших нефтяных и газовых месторождений. Так, за один семестр обучения в 2019 году в Якутском университете необходимо было заплатить 134 000 руб., в Нерюнгринском- 132 000, в Нижневартовском- 97 000. Самая низкая плата за обучение в г. Невинномыск Ставропольского Края – 25 000 и в г. Сергиев Посад – 26 000 рублей за семестр.
Количество средних профессионально-технических учебных заведений в России с 2012 по 2017 г.г. уменьшилось с 5953 до 3900, число обучающихся – с 2,97 млн. до 2,85 млн. Средняя стоимость обучения – около 70 000 руб. в год. Самое дорогое обучение – в колледже «Синергия», около 130 000 рублей в год. В последнее время наметилась тенденция к повышению уровня востребованности среднего профессионально-технического образования. Причины кроются не только в экономических, но и в социальных изменениях. Все большее число выпускников средних школ признают, что качественное высшее образование им не по карману. Все чаще и чаще учителя рекомендуют ученикам с низкой успеваемостью покидать родную школу после 9 класса, чтобы не портить отчетность по ЕГЭ. Благо, спрос на рабочие специальности в последние годы уверенно растет.
