Сергей Петрович Волошин
Мяч не круглый
10
Городской футбольный турнир должен был стартовать на Первомай. Первым соперником команды Дмитрия Николаевича стала сборная школы номер четыре – хорошо подготовленный соперник, в прошлые годы всегда боровшийся за призовые места. В одну шестнадцатую розыгрыша кубка города «четвёрка » вышла, переиграв накануне в предварительном матче соперников из первой школы с разгромным счётом 7:0. И этот фантастический результат основательно подпортил настроение подопечным Дмитрия Николаевича.
– Ого, семь – ноль! Влетим! Сто процентов влетим! – паниковал Максим Шохин. – Не вижу никаких шансов для нас.
Дмитрий Николаевич не видел матча «четвёрки», не анализировал её игру, но предположил, что это не победитель был очень силён, а проигравшая команда оказалась слишком слабой.
– Ну, посудите сами, ребята, в первой школе культивируются не игровые виды спорта, а каратэ, физрук у них – каратист, – традиционно маршируя вдоль строя по бровке школьного футбольного поля, размышлял вслух наставник. – Я допускаю, что тамошние мальчишки могут неплохо драться. Хотя не факт, что они сталкивались с реальными бойцами наших улиц, у которых и кишка потолще, и боевая практика не декоративная. Но махать руками и ногами в индивидуальных поединках – это несколько иное, нежели работать командой как единый организм. Вспомните трёх мушкетёров – один за всех и все за одного. Вот, пожалуй, отсутствие коллективной игры и сыграло злую шутку с проигравшими. А возможно и банальная функциональная неготовность. Первого мая никаких семи забитых мячей в прошлом матче не будет. Счёт на табло: ноль-ноль.
– У четвёртой, говорят, вратарь сильный, – недовольно буркнул Щукин.
– А ты ему бил, Вань, проверял его реакцию? – улыбнулся тренер.
– Не-е-ет…
– Вот именно, что не бил. Так что собираем всю волю в кулак, готовимся проверить этого вратаря. Мы тоже кое-чего можем. Сегодня отрабатываем групповой прессинг. Соперник сразу, с первых минут должен почувствовать, что он попал под трактор. Психологически это очень неприятно – пытаться сыграть индивидуально при непрекращающемся физическом давлении практически на всех участках поля, когда не остаётся ни времени на принятие решений, ни пространства для выполнения каких-то технических действий.
На тренировке мальчишки стелились в подкатах, отрабатывали правила расположения защитников и полузащитников, атаку соперника один в один, вдвоём против одного, страховку прессингующих, контроль и перекрытие свободных участков поля, исключение полупозиций. Игралось всем весело, Дмитрий Николаевич не прекращал шутить, острым словом поддквал футболистов, но в конце тренировки впервые за всё время поблагодарил команду и каждому по-мужски пожал руку. Капитану команды Серёже Березину тренер протянул несколько спортивных книг.
– Это тебе в подарок, для учёбы, для управления командой. Да и вообще для понимания футбола, полезные книги, – сказал Дмитрий Николаевич, потом добавил: – Очень надеюсь, что ты поведёшь ребят за собой. От твоих действий в обороне и точных передач зависит итоговый результат.
– Спасибо, – немного растерялся капитан. – Но от нападающих тоже много зависит – забьют или промажут.
– С них мы с тобой потом спросим за их промахи, ты главное делай свою работу, – поддержал мальчика наставник. – Что-то ты сегодня не в духе, – заметил он.
– Да… так… бывает, – робко пролепетал Серёжа.
– Чего бывает? Что случилось? – тренер заглянул в тёмные глаза мальчишки.
– Да мама… Мама написала заявление на расчёт, – печально признался Серёжа.
– В связи с чем? – неподдельно удивился Дмитрий Николаевич.
– Не знаю. Не говорит, плачет всё время. Даже на уроке сегодня слезу пускала. С этим Дятловым, наверное, поругалась, – предположил Березин, при этом опустив вниз уголки губ.
– Это, наверное, из-за меня, – поиграв желваками, раздражённо сказал Дмитрий Николаевич. – Веди меня к ней?
– Домой? К маме? – писклявым голосом еле вымолвил поражённый предложением Серёжа.
– Домой! К маме! – твёрдо сказал наставник.
11
Улица Осоавиахима, где жили Березины, тянулась вдоль железной дороги от предприятия тепличного хозяйства до мясокомбината, от которого отрезалась глубоким рвом с широким арочным мостиком. Напротив мостика – облицованный керамической плиткой каменный дом, а перед ним – флигель с низким крыльцом – в нём жила бабушка Серёжи, мама Юлии Павловны – больная женщина возрастом за шестьдесят, из-за полученной несколько лет назад травмы позвоночника редко выходящая даже во двор.
Всю дорогу мальчик оживлённо описывал молчащему тренеру историю своей улицы и посёлка, носящего одноимённое с предприятием название – Мясокомбинат. Когда таксисты везли в этот район клиентов, они всегда уточняли: «Вам к теплицам или к «Мясику»? Это было важное уточнение с их стороны, ибо разрезанный рвом посёлок делился на две части и имел даже разную логистику автомобильного подъезда. Серёжа описывал наставнику, как ему, живущему почти на мостике, то есть посередине, одновременно предлагают играть то за мальчишескую дворовую команду «Мясика», то за сверстников с теплиц.
– Представляете, улица у нас одна, а команды две? – балагурил Березин.
– Представляю. Здесь всегда так было, и во времена моего детства тоже, – убедительно, но прохладно сказал Дмитрий Николаевич, несколько озадачив сим мальчика.– Ну, зови маму, – показал он глазами на окна дома.
– А вы знаете, где мы живём? – удивился Серёжа.
– Так ты же здесь остановился, – пояснил тренер.
– Я остановился, но вы выбрали именно наш дом, а их тут – вон, несколько – показывай на какой хошь.
– Угадал, интуиция сработала, – невнятно, словно смутившись своей проницательности, буркнул наставник.
Серёжа, пожав плечами, бросился во двор. Через пару минут весь взволнованный вышел на улицу и предложил Дмитрию Николаевичу пройти в дом.
– Мама, конечно, офонарела немного, но сказала, чтобы вы зашли. Проходите, Дмитрий Николаевич, ну, пожа-а-алуйста, – протянул Серёжа.
Делать тренеру было нечего – сам напросился на эту встречу, хоть и не рассчитывал на гостеприимство с приглашением в жилище. Неловко ступая по выложенному диким камнем двору, наставник вошёл в дом. Одетая в розовый спортивный костюм Юлия Павловна сидела на кухонном стуле в совершенно неестественной для неё позе – поджав колени к груди. Глаза провалившиеся, покрасневшие, губы дрожащие, потрескавшиеся от соли скатившихся на них слёз.
– Здравствуйте, Дмитрий Николаевич, – не меняя позы, поздоровалась Березина. – Вы проходите, присаживайтесь. Может, чаю вам? Вы ведь давно из дома? Могу ужин приготовить…
– Благодарствую, Юлия Павловна, – ответил тренер, руками демонстрируя отказ от предложения, хотя есть он действительно хотел. – Вы извините, что вот так – собственной персоной ввалился без какого-либо намёка на приглашение. Не имею морального права задавать вопросы личного характера, но меня обеспокоило наблюдение за вашим сыном. Он сегодня, как мне показалось, был не в лучшей психологической форме. И это перед важной игрой, которая уже послезавтра. У вас что-то плохое произошло? Серёжа сказал, что вы подали заявление на расчёт?
– Да, это так, сегодня утром подала, – с налётом безразличия кивнула Березина. – Директор дал две недели на отработку и обдумывание.
– То есть вы ещё можете передумать? – спросил тренер. – Способен ли я что-нибудь сделать для того, чтобы вы передумали? Конец учебного года всё-таки… А у вас класс. Мне показалось, что все ваши неприятности связаны со мной. Точнее, с излишней активностью, ставшей фактором раздражения для руководства.
– Да при чём здесь вы? – звонко вскрикнула Юлия Павловна. – То, что вы здесь появились, это, скорее, подарок судьбы какой-то. Серёжка, вон, никогда ещё не был столь увлечённым. Он бредит футболом, ждёт не дождётся начала соревнований. Книжку вашу до дыр зачитал. Уже ищет в Интернете высшие учебные заведения, где учат на тренеров. На вас хочет быть похожим.
– Правда? – скромно улыбнулся Дмитрий Николаевич. – Но я никакой не тренер, если по правде. Это просто хобби, жизненная необходимость. Случайное совпадение желаемого с возможным.
– Да в том-то и дело, что я даже не знаю, кто вы на самом деле. Мистер Икс какой-то.
– А это для вас важно?
– Очень важно, – Юлия Павловна запнулась, хотела быстро продолжить мысль, но передумала и бессильно взмахнула рукой. – Директор хочет выставить вас из зала. И вообще не нравитесь вы Дятлову. А все, кто ему не нравится, как правило, в школе не работают.
– А я и не работаю в школе. Я просто мимо проходил, увидел – мальчишки играют, хотел помочь, вспомнить свою молодость, – попытался развеселить Березину Дмитрий Николаевич.
– Да не просто вы проходили! Не просто! – повышенным тоном прогремела Березина.
– Почему вы так решили? Вы думаете, я имею какой-то тайный план? – словно в оправдание пролепетал тренер. – Уверяю вас, ничего плохого я не вынашиваю. Отыграем турнир, и я снова уеду. Далеко и, вероятно, надолго.
– Решила я так потому, что есть в вашем появлении какой-то знак судьбы. Но какой – расшифровать не могу, – Юлия Павловна опустила онемевшие ноги на пол, встала со стула и включила газовую плиту. – Я всё-таки настаиваю на ужине.
– Если только настаиваете, – расплавился в улыбке тренер. – Но мне как-то неудобно стеснять и беспокоить вас.
– С чего вы решили, что стесняете? – перебила Березина. – Ничем вы нас не стесняете. Даже наоборот, спасибо что зашли. Да, вы говорили, что у вас мама болеет. Она поправилась? И поэтому вы уезжаете?
– Немного не так, – игриво замялся наставник. – Мама встретила свою школьную любовь. Представляете, пока она лежала под капельницами, я научил её искать одноклассников в Интернете, и случилось то, чего не ожидал никто. Владимир Афанасьевич его зовут. Всю жизнь прожил в Крыму, похоронил жену. И вот под старость лет – любовь у них с мамой снова проснулась, платоническая и чистая, словно горный хрусталь. Часами общаются, воркуют, как голуби. На днях этот Афанасьевич приедет, сказал, что надолго. Поживут и решат, как им будет лучше – остаться здесь или перебираться в тёплую Керчь. Так что я теперь, можно сказать, лишний элемент между ними. А маме действительно лучше. Любовь дала ей новые силы, подлечила истрёпанное сердце.
– Боже, как трогательно! – воскликнула Березина, размешивая в кастрюлях ужин. – Хоть роман пиши. Вы не писатель случайно?
– Если честно, то писатель, – опустив глаза, тихо отозвался Дмитрий Николаевич.
– То есть как это? – содрогнулась у плиты Юлия Павловна. – Вы сейчас шутите или серьёзно?
– Совершенно и объективно серьёзно, вы же так хотели узнать, кто я, – без эмоций угрюмо ответил тренер. – Ну, вообще-то по образованию я спортивный журналист. Поработал и в «Советском спорте», и в «Спорт-Экспрессе», да сотрудничал, наверное, с парой десятков изданий. Пытался даже запустить свой Интернет-проект, но безуспешно. Последние годы, как бы так сказать, добываю хлеб насущный тем, что пишу книги. Преимущественно о футболе, о футболистах, о тренерах, о подготовке юных спортсменов. Это не слишком востребовано в наше время, но времена меняются. Кто-то же должен отображать на страницах историю и пропагандировать науку. Да и издательства начинают проявлять интерес к спортивной литературе после десятилетий свалившегося на страну морока.
– Понятно. Так вот откуда ваши широкие познания в этой области, – заметила Березина.
– Вы про тренировки в школе? – уточнил Дмитрий Николаевич. – Скажем так: по жизни приходилось немало контактировать с тренерами разного уровня. Сами понимаете. Много изучал теорию футбола. Да и сам по молодым годам играл неплохо. Есть, чему поучить мальчишек. Раз уж больше некому это сделать здесь.
– Ну, почему же? Есть кому. Директор наш намекает, что готов взять бразды правления командой в свои руки, – сыронизировала Березина, вспоминая последний разговор в кабинете Дятлова.
– Даже так? – вздохнул тренер. – Ну, большому кораблю, как говорится…
– … Большое кораблекрушение, – закончила фразу Юлия Павловна. – Вы кушайте, Дмитрий Николаевич. И рассказывайте. С вами так интересно.
Всё время, пока мама и тренер вели непринуждённую для первой встречи беседу, Серёжа пытался наверстать упущенные знания по английскому языку. Получалось это довольно плохо, потому что хотелось хоть краем уха услышать суть разговора мамы и ставшего почти близким человеком Дмитрия Николаевича. Наконец, устав от бесполезной траты времени, Серёжа открыл подаренные наставником книги. Это были красочные издания, на одном из них под названием «Психологическая подготовка юных футболистов» стояла фамилия автора – Назаров Д.Н.
12
Стадион «Горняк» типовой советской постройки доживал свой век, но эксплуатировался ежедневно и беспощадно, так как другого в городе попросту не было. Две трибуны, изрядно вытоптанный газон с широкими проплешинами, за южными воротами – несколько разделённых высокими сетками тренировочных полей. Именно на них и предстояло играть первый тур межшкольного турнира на кубок города. И только полуфинал с финалом оргкомитет запланировал на основном поле.
Первомай в городе уже давно праздновался без парадов, красных флагов и шаров. Но в этот раз стараниями болельщиков тренировочное поле было в избытке раскрашено красным цветом – флаги, транспаранты, шапки, кто-то даже принёс на стадион алый пионерский барабан. Всё потому, что подопечные Дмитрия Николаевича вышли на игру в красных футболках и трусах. Лишь гетры пестрели разноцветьем – каждый надел те, которые у него были в гардеробе.
Стартовый состав против «четвёрки» был неизменен. Играли все те же, что и в товарищеском матче месячной давности с командой пятнадцатой школы. Лишь расстановка игроков на поле была нетипичной. Тренер выдвинул на острие атаки троих нападающих, при этом Березина он оттянул в оборону, насытив таким образом центр поля, откуда и должны были разворачиваться стремительные атаки.
Игра заладилась с первых минут. Команда ребят из четвёртой школы не выдержала предложенный высокий прессинг и рассыпалась на составляющие части . Опасные моменты стали возникать один за другим. Причём чаще всего в результате ошибок и небрежности защитников «четвёрки». Березин шустро и элегантно, будто напоказ, играл в подборах. В ходе матча он понял замысел тренера – почему тот оттянул его в оборону. С этой позиции было легко начинать атаки крайних полузащитников, которые растягивали игроков соперника и давали волю своим нападающим.
Лишь изредка у «четвёрки» выходили прорывы к воротам Белова, но все они разбивались о прочные защитные редуты команды Дмитрия Николаевича. Никита полностью хозяйничал в своей штрафной площади и не дал залететь во вратарскую площадку ни одному отчаянному навесу – всё перехватывал в воздухе. Однако, несмотря на явное игровое преимущество, лишь только один раз вездесущему Щукину удалось в середине второго тайма вырваться на открытое пространство и хлёстким ударом внешней стороной правой стопы отправить единственный и победный мяч за спину опрометчиво выскочившего из рамки вратаря противника.
Игры турнира были спланированы так, что на полноценный отдых между матчами оставался только один день. Третьего мая предстояло сыграть уже со следующим соперником из девятой школы, следующий матч одной четвёртой финала – пятого мая.
– Всех с заслуженной победой! Завтра отдыхаем! Только теоретические занятия! – скомандовал в раздевалке Дмитрий Николаевич, испытывающий огромное внутреннее удовлетворение от продемонстрированной ребятами игры, но не показывающий это внешне.
«С такой уверенной игрой должны войти в четвёрку сильнейших, а там – куда мяч покатится», – с надеждой подумал тренер.
Счастливые победители тоже почувствовали, что могут не только играть на равных с серьёзными соперниками, но и вполне убедительно их переигрывать. Но, пожалуй, больше всех радовался успеху Березин. Потому что за матчем наблюдала Света Крамских. Серёжа весь матч вспоминал о ней и играл, можно сказать, для неё, то и дело бегло зыркая в сторону группы болельщиков в надежде пересечься со Светой взглядами.
– Серёжка, я такая счастливая! – вся сияющая, призналась, подходя к раздевалке, Света. – Никогда в жизни так не кричала, как сегодня. У Аньки голос погромче моего, но я и её обошла. Мне надо кубок как главной болельщице вручить. У вас нет лишнего?
– Мы ещё и свой не завоевали. Как возьмём – тебе подарим, – отшутился Серёжа.
– Не подарите! Это будет достояние всей школы. Посмотри, сколько людей мы сегодня организовали. И не только через соцсети, лично по классам ходили, объявляли, приглашали. Человек сто, наверное, пришло. Это будет их кубок, вы главное не подведите.
– Д-а-а, – серьёзно промычал Серёжа. – Болели вы мощно. Было классно. Спасибо!
– Березин! – позвал услышавший разговор Дмитрий Николаевич. – Подойди на секунду, тема есть.
Серёжа, на ходу переодевая футболку, послушно подбежал к тренеру.
– Слушаю, вас, сэнсэй! – шутливо отрапортовал мальчишка.
– О-о, спасибо за комплимент, но сэнсэй это слишком почётно для моей скромной персоны. Называй меня просто ментор, что означает наставник, – весело сказал тренер. – В общем, вижу, Серёжа, что у тебя появилась добрая поклонница с глазами лесной колдуньи и волосами сказочной феи. Так вот, предлагаю вам завтра отблагодарить самых близких и преданных болельщиков, а особенно болельщиц из состава редакции стенгазеты походом в кафе. Собери команду и пригласите девочек, чай, кофе, мороженое и конфеты вам, так и быть, проспонсирую.
Березин удивлённо поднял брови, потом благодарно кивнул, проказливо сложив ладони на груди, что, как ему показалось, было жестом наивысшей благодарности, и так же быстро удалился. На следующий день после уроков и тактических занятий ребята встретились в кафе.
13
– Юлия Павловна, а что это за такой интересный мужчина к вам заглядывал на днях, неужели нового преподавателя физкультуры приняли? – кокетливо покачивая головой, спросила замыкающая ключом свой кабинет англичанка Вера Андреевна.
Мчавшаяся по шумному школьному коридору Березина не сразу сообразила, что вопрос был адресован ей.
– Вы у меня спрашиваете?
– У вас, у вас. А ещё говорят, что вы подали заявление на увольнение. Неужели это правда? Как так-то? Пять лет жизни отдали школе, такие хорошие, можно сказать, семейные отношения с директором, сын здесь учится, и вдруг так, в конце учебного года… Что случилось?
«Вот же ведьма! – подумала Березина. – Всё видит, всё знает, всем интересуется и даже не стыдится такие вопросы задавать».
Вообще с сорокалетней англичанкой, работающей в школе со дня окончания факультета иностранных языков, Юлия Павловну связывали не самые добрые отношения. Несколько лет назад она претендовала на должность директора школы. Но управление образования назначило Дятлова, который едва ли не с первых дней работы принял физичкой Березину и стал оказывать ей недвусмысленные знаки внимания. Эти жесты нежеланного руководителя-конкурента были замечены Верой Андреевной, сразу латентно записавшей в свои личные враги и Юлию Павловну. Отсюда возникли и неприязненные отношения англичанки к Серёже, который был не самым неуспевающим учеником класса, но постоянно подвергался грубым упрёкам и порицанию с её стороны.
– Да, я подала заявление, – замедляя ход и перебирая в мыслях весь винегрет вопросов и обид, ответила англичанке Юлия Павловна. – По личным мотивам. Потом как-нибудь расскажу, Вера Андреевна.
– Ой, да ладно вам Юля! Все в школе уже только и говорят, что поругались вы с Дятловым. И ссора возникла из-за этого нового физрука, – криво усмехнулась англичанка.
– Да мало ли кто что говорит. Кстати, интересно, кто? И Дмитрий Николаевич здесь не при чём. Он, кстати, не физрук, он просто команду нашу футбольную тренирует, – попыталась объяснить ситуацию Березина, помня о принципе, что оправдывающийся человек сам себя назначает виновным.
– Ах, как жаль, что просто тренирует. А я уже надеялась, что наш закисший женский бульон во главе с вашим Дятловым разбавит такой благоухающий мужской ингредиент. А что у него, кстати, за одеколон, вы не в курсе? Мне очень подходит, такой шикарный шлейф по коридору, знаете ли, возбуждает, м-м-м, – нараспев промычала англичанка.
– Да не знаю, какой у него одеколон. Что за вопросы, Вера Андреевна? И не мой он, Дятлов этот. На что вы намекаете? – внутренне воспламеняясь в желании дать пощёчину или вцепиться в лицо наглой коллеге, возмутилась Березина.
– Значит, не знаете про одеколон? Это хорошо – у меня есть шанс, обязательно поинтересуюсь, когда он в следующий раз продефилирует в наш спортзал. Ах, как красиво он ходит, как молодой мустанг в дикой природе. Ну, а Дятлов…Что Дятлов?.. Вы знаете, Юля моё к нему отношение. Я рада, что подруга моего врага перестала быть моим врагом. Жаль только, что вы уходите. И куда, если не секрет?
– Да куда-нибудь устроюсь, не пропаду. Я пойду, неприятен мне весь это ваш разговор.
Юлия Павловна вошла в свой кабинет и прижалась спиной к закрытой двери. Пять лет работала в каком-то серпентарии, где каждый может прошипеть вослед, а то и ненароком укусить. Впрочем, есть за что – сама ведь позволила Дятлову перейти грань сугубо трудовых отношений, и не уследила, как их роман оброс огромным количеством пикантных подробностей и коллективных фантазий.
Нужно пойти к директору и раз и навсегда поставить точку в этой любовной истории. Поначалу ведь как думалось: подать заявление на увольнение, чтобы напугать его, заставить пересмотреть нелепые чертежи его авантюрных жизненных установок, отменить допросы ревнителя и вызвать в нём чувство вины. Но Дятлов не внял, не услышал, не испугался. Напротив – он только разозлился. А, может быть, все эти нездоровые разговоры в коллективе пошли от него? Унизить, растоптать, поставить в неловкое положение и, в конце концов, сломать?
Юлия Павловна ворвалась в кабинет Дятлова. Он был один, как всегда, небрежно раскинулся на диване и читал документацию.
– О-о, Юлия Павловна! Без стука собственной персоной? Что на этот раз? Решили забрать своё заявление? Ай-ай-ай, а я ему уже дал ход, какая незадача, – некрасиво обнажив жёлтые зубы, спаясничал директор.
– Нет, заявление я забирать не буду, отработаю две недели, как положено, и прощайте, Олег Владимирович, – дрожащим голосом проговорила Березина. – Я по другому поводу…
– Да по какому же ещё другому? Повод у нас только один, – не дал договорить Дятлов. – Не горю я желанием, Юленька, подписывать твою писульку. Во-первых, учебный год закончишь, а во- вторых, не до конца мы с тобой нашу пьесу разыграли, дошли до самого драматического момента и – в разные стороны. А зрители продолжения хотят.
– Какие зрители? Не те ли, что сплетни по школе разносят? – со злостью почти прорычала Березина.
– Какие зрители? Какие зрители? – театрально передразнил Дятлов. – А знаешь ли ты, что я уже с женой имел не самый приятный разговор по твоему поводу!?
– Почему по моему поводу? И что? Я тут при чём? – растерялась Юлия Павловна.
– А кто тут при чём? Дмитрий Николаевич этот недоделанный что ли? Так я к мужчинам равнодушен, смею тебе заметить.
– Зачем ты так?
– А как надо? У меня из-под носа уводят любимую женщину, я из-за неё расстаюсь с семьёй, а она мне моральный кодекс, видите ли, читает. В общем, так, Юля, давай мы с тобой этот вопрос обсудим обстоятельно, а не как в прошлый раз, на бегу бросая на стол заявления. Что у тебя с этим тренеришкой?
– Да ничего у меня с ним нет? – сама того не ожидая, механически ответила Юлия Павловна.
– А что он делает у тебя дома? – возникла немая пауза, сопровождающаяся астматическим тяжёлым дыханием Дятлова и нервным вздрагиванием Березиной. – Ага, в точку попал? Не знаешь, что ответить, значит…
– Ты следишь что ли за мной? – изнеможённо спросила Юлия Павловна.
– Зачем следить, если мир полон добрых людей, Юля. Ну, был он у тебя. Видели. Доложили. Беспокоятся о твоём счастье, только непонятно с кем оно, это счастье – с ним или со мной? Давай серьёзно. Я намерен развестись с женой… Да, до выборов…
– Это который уже раз? – съязвила Березина.
– Давай без колкостей! Всё равно она знает о тебе. А если она знает, то испохабит мою биографию в самый неподходящий момент избирательного процесса. Вывалит компромат моим оппонентам. Лучше упредить сейчас, чем исправлять потом.
– На тебя имеется компромат? Надо же! А я, грешница, думала, что ты ангел, – снова сыронизировала Юлия Павловна.– Ну, а что тесть?
– Что тесть? Мы нашли с ним общий язык. Ему нужны надёжные проверенные люди на ключевых постах. А пост он под меня расчищает. Тем более, что папой его внучки я всё равно останусь. Как тебе такой вариант развития сюжета?
Юлия Павловна хотела ответить, что не видит себя в этом сценарии, не её это роль, не её розовая мечта, хотя, возможно, пять лет назад она бы с радостью приняла такой жизненный поворот, даже ждала его. А теперь – как отрезало. И не потому, что на горизонте появился другой человек, куда интересней, загадочней, с правильными принципами, самобытный и самодостаточный. Просто Дятлов стал вызывать естественное отторжение – и физическое, и душевное. Да и не разведётся он с женой, было бы сказано. Не тот человек Дятлов, совсем не тот. Слишком привязан он к материальному, осязаемому, знакомому и покорен любому имеющему пусть даже маленькую, но прочную власть над ним.
А Дмитрий Николаевич – он, конечно, прокрался какими-то тайными тропами в сердце, застрял в нём, щекочет, да не греет. Смотрит своими бесовскими глазищами, светит ими как прожкторами, а ведь так и не сказал ни слова о своих чувствах и жизненных намерениях. Приоткрыл слегка завесу своего бытия, отчеканил в душе скудную фабулу, а так и не раскрылся, не дал даже понять – можно ли его любить, свободно ли его сердце, да и не перегорел ли сам в пожарах земных обстоятельств.
– Олег Владимирович, можно я уйду? Мне сейчас сложно говорить о каких-то изменениях в жизни, не готова я, – выдохнула Юлия Павловна.
– Ну, конечно, иди, я не держу. Да и дела у меня, сейчас на совещание в управление ехать. Завтра продолжим, подумаем, не спеша, с тактом, с расстановкой. Всё у нас получится, Юленька. И это…Я распорядился, чтобы охрана не пускала в спортзал этого трениришку. Я бы его и на спортплощадку не пускал. Ну, да ладно, отыграют турнир и – прощай. Хватит испытывать моё терпение.
За директорским окном было непривычно тихо. На футбольном поле – ни души. Команда вместе с болельщиками отмечала свою первую турнирную победу в кафе «Кристалл».
