Сергей Николаевич Огольцов
В Блокаде (зимний триптих)
Действие Первое
явление 1-е
Позади пространства сцены – глухая железобетонная стена с отпечатками досок опалубки. Кое-где из неровного бетона вытарчивают обрывки проволоки, крепившей её (опалубку) при заливке.
В бетоне стены прослеживаются прутья толстой арматуры в опорной конструкции, что арочно сходятся вверху в классической манере клетки попугая. Гигантского.
В центре, вплотную к стене, лист ДСП (180 см х 100 см) положен на невысокие, сколоченные из брусьев (5 см х 5 см) ко́злы. Вся конструкция исполняет функции стола. К нему приставлены три стула различного строения. ДСП столешница пуста, если не считать 1 ноутбук с поднятым кверху монитором, который, стоя на левой оконечности «стола» (в профиль к залу), смотрит на мягкий стул перед собой, который, в свою очередь, обёрнут к зрителю.
Чуть правее столаа и выше (в полутора метрах от пола), на стене грубая заплата из листовой стали (60 см х 60 см), которая приболтована крупными гайками.
В углу левее кресла, объёмистый шкаф-сейф, поверх него положен обрезок рельсы, с конца его свисаает, – между сейфом и мягким стулом – круглый гонг. На правую стенку сейфа опёрта неошкуренная палка, кора местами выбита.
Сцена пуста, освещение скудно, иногда различаются невнятные скрипы и шорохи…
В глубине, из-за правой кулисы, появляется Зуля, на ней длинный банный халат с широкими полосами, синий с белым. Ноги в тёплых тапках и вязаных серых гольфах в мелкую полоску неясного цвета. Широкая серая шаль на плечах покрыта её распущенными волосами.
Склонив голову к левому плечу, Зуля баюкает младенца, завёрнутого в угол шали.
З у л я. А-а-а́! А-а-а́! Ну сколько ты ещё будешь маму мучить? А-а-а́! Спи уже! Нет? Не хочет маленькая спать? А-а-а́! Нет, совсем не спит, ей только бы вертеться. Сна ни в одном глазёнке. Ну всё! Вот и не спи! Тоже мне! Иди гуляй, раз ты такая!..
Одной рукой, она перехватывает ношу поперёк и прижимает спиной к себе большую мягкую игрушку. Глаза чёрно-белой панды обращены в зал, нижние лапы болтаются, вровень с концами слабо затянутого пояска на халате.
Выпрямившись и подняв голову, Зуля стоит на месте, смотрит в одном направлении с пандой, однако покачивается с ноги на ногу, баюкает без слов, по инерции, затем медленно направляется влево.
Поравнявшись с сейфом, она вдруг пригибается, напряжённо вглядываясь за дальнюю кулису, вскрикивает и, зажав себе рот свободной рукой, бросается обратно. На краю сцены, Зуля резко опускается на корточки. Съёжившись и накрепко зажмурив глаза, она накрывает свою голову рукой.
После некоторой паузы, Зуля опасливо оборачивается в сторону сейфа, настороженно распрямляется и встаёт.
Рука её поглаживает голову панды.
З у л я. Нет! Нет, глупенькая! Это не… Они. Там нет никого. Показалось. Тут только мы одни. Ты и я. Просто гуляем, а… Их тут нет. Тих-тих-тихо, малышка. Не надо бояться. А-а-а́!
Уходит за правую кулису, откуда появлялась.
Конец явления 1-го
явление 2-е
Из-за левой кулисы появляется Власта – женщина за сорок, ближе к пятидесяти. Волосы заплетены в косу, уложенную короной вокруг головы. На ней куртка камуфляжка в стиле высшего командного состава, инспектирующего армейские подразделения на местах дислокации, широкие кюлоты зелёной викуньи до середины икр, парадные чёрные полуботинки.
Внимательным взглядом, она прочёсывает все 360 включая зрительный зал. Берёт палку из-под гонга и направляется к стальной заплате на стене. Проходя мимо стола, дважды пристукивает костяшками пальцев свободной руки по поверхности ДСП. Дойдя до заплаты, она бьёт её палкой. Раздаётся дребезгливый звяк. Власта вслушивается, пожимает плечами, беззвучно произносит “бля!” и относит палку на место.
Сверившись с наручными часами под манжетой левого рукава куртки, она достаёт из правого кармана связку из 2-х больших ключей, вставляет в замок сейфошкафа, открывает и распахивает дверцу. Берёт с верхней полки зеркало с ручкой, овал стекла размером с лицо среднестатистического гуманоида.
Власта инспектирует своё отражение, плюёт на сложенные щепотью пальцы левой руки, поправляет завиток волос возле правого уха, приглаживает левую бровь. Вернув зеркало на полку, она запирает сейф. Ещё раз взглядывает на часы, подходит к столу и выдвигает средний стул из-под столешницы, всё так же спинкой к залу.
Усевшись на него верхом, она достаёт из внутреннего кармана куртки электронную сигарету, затягивается, самозабвенно опуская веки.
В л а с т а (Глубоким баритоном, с растяжкой, присущей техасскому говору). Джентльмены! 5 минут назад, я отдал приказ нашим вооружённым силам: нанести ядерный удар по территории противника всеми баллистическими носителями, а также авиацией всех радиусов действия. В данный момент, ведущие телекомпании страны транслируют запись обращения президента к нации, которую мы сделали во время позапрошлогодней конфронтации. Пригодилась-таки! Да поможет нам Бог!
Она открывает глаза и произносит своим нормальным голосом.
Вот же идиот!
Ещё раз затягивается и, раскосо жмурясь, снова начинает пародировать, на этот раз расплющено отрывистый тенорок.
Господа! И товарищи из генерального штаба! Национальная служба безопасности сообщила, что 5 минут назад противник предпринял общую атаку, задействуя весь свой ядерный арсенал, поэтому мы начали свою на полчаса раньше. Наши ракеты уже в пути к заранее намеченным целям. Не советую вам звонить своим близким – пусть хотя бы свои последние минуты они проживут не терзаясь тревогой. Руководство страны переводится в режим повышенной безопасности. Лифт в бункер более глубокого уровня находится по коридору налево. Враг будет повержен, победа будет за нами! Ура! Товарищи, граждане, господа…
Власта открывает глаза, возвращаясь к своему голосу.
Кретин!
Хотя что с них взять? Мужики есть мужики. Дорулевались падлы. Тупой обмен ракетно-бомбовыми ударами перешёл в цепную реакцию общего Армагеддона и – понеслась! Все Кореи, Аравии, Израили… и остальные, все как один! грянули мочить друг друга всякой хернёй, у кого что было – водородным, ядерным, химическим… «И снова бой, покой нам только снится!» Уря-уря-уря!
Грёбаное мужичьё… Нет, ну может, кому-то и из них доходит:
– Братва! Мы в жопе!
– Ты чё, братан? Опять?!?.
Да не опять, а снова, долбодон… Ну пока врубятся, почешут недобитые затылки – глядь! новый вождёк нарисовался:
– Запад хочет нас поставить на колени!
– Чё? Да мы тот Запад в клочья! Уря! Нас – рать!
А и ведь не догоняют оглянуться и проверить – ты вообще хоть раз с колен своих подымался? За всю свою «осмысленную» жизнь? Или опущен плотно и стационарно на все твои 4 кости?
Руками делает международный жест для обозначения секса раком либо анального секса.
А тем временем, с той стороны:
– Джентльмены! Восток стремится подорвать наши Западные ценности! Чтобы дети наши носили бурки, а вместо “Отец наш небесный!” зубрили «Капитал» Маркса и цитатник Мао!
– Задавим Восток технологией!
И снова «край на край встаёт войной». Ухх! Рубилово! Стенка на стенку!.
Тьфу! Мужичьё!.
Миром должны править женщины… Хотя и среди нас не каждый день встретишь такую, как Ангела Меркель или такую, как я… Но всё равно: править должны мы… вернее, должны, были. Были!
А теперь поздно – мир-то уж тю-тю! Всё, что осталось – править этим Бункером. Выживать по мере сил и своих способностей, за которые, кстати, я спокойна.
А планета накрылась. Капец приснился этой колыбели миллиардов разновидностей жизни. Всем кранты, хотя пожар затеял "человек разумный", в одиночку. Ну а тех, кто от облучения не вымер, добил год беспрерывной термоядерной зимы, без солнца. Столько пыли и пепла поднято – не пробиться солнышку. Самые счастливчики сразу оказался в эпицентре. Недолго мучились. Вспышка и – нет тебя.
Теперь-то, поди, на всём глобусе жизнь сохранилась не больше как в 3 бункерах: 2, где сидят президенты без держав, да этот вот наш… Нет, забудь. В президентских за истекший год сто раз уже перепились и друг друга поперестреляли. Придурки!
(Кричит)
Из-за вас, паскуд, и мы в Красную Книгу попали!
Ладно, покойникам уже ничего не докажешь, пора дневные пайки к раздаче приготовить.
Вернувшись к сейфу, отпирает и переносит с нижней полки на стол 4 коробочки серого картона. Снова подходит к полкам, воровато оглядывается, прежде чем из дальнего угла переложить себе в карман плитку шоколада в белой фольге.
Администраторы на ключевых постах обязаны иметь маленькие слабости. Без этого невозможно отличить лицо руководящего звена от той же уборщицы, к примеру.
Стаканчик коньяка на сон грядущий или шоколадку с утра пораньше. Главное не перебарщивать, но блюсти привычку неуклонно. Для закрепления традиционного имиджа в глазах подчинённых. Чтоб он врастал в умы, сердца и прочую их анатомию. Чтоб аж пробирало от картинки мудрого вождя с трубкой в зубах. Чтобы навытяжку вставали при звуках слов “Герцеговина Флор”!
Гитлер-то на чём скапутился? Не обзавёлся недотёпа маленькой привычкой, хоть какой-нибудь, что приводила бы массы в умиление.
Жизнь даётся один раз и надо прожить её так, чтобы умирая могла сказать: “Ты, Власта, была под кем и кем угодно – стервой, сучкой, сволочью, но только не дурой – ни разу!”
Ну вот, теперь осталось лишь раздать корм населению, и на ближайшие сутки мои обязанности Бункер-администратора завершены. Будем жить в своё удовольствие, потакать своим маленьким слабостям, заполнять эту прорву «свободного», бля, времени.
(Притрагивается к своей короне из волос)
Ладно, детка, ты справишься. Я в тебя верю.
Опускается на мягкий стул.
Конец явления 2-го
явление 3-е
Из-за правой кулисы входит Т е х н а. Одета она в джинсы, поверх рубахи в клетку-тартан – короткий жилет дублёнка нарочито грубого кроя, светло-кремовым мехом внутрь. На ногах спортивные ботинки, на голове бейсболка с длинным козырьком назад, из-под которого выпущен "конский хвост" её прямых волос.
Широкая резинка удерживает одетый поверх шапки фонарь-«налобник».
Т е х н а. Привет, фрау Фюрер, как ваше ничего?
Не дожидаясь ответа, подходит к заплате на стене, включает свой фонарь во лбу и сосредоточенно осматривает её состояние.
В л а с т а. У нас фюреро́в всё всегда блестяще: и будущее блестяще, и ничего отполировано до блеска.
Т е х н а (Не отвлекаясь от осмотра). Умгу.
В л а с т а. Ну как там?
Т е х н а. Да вродь должно держать – столько бетона в эту трещину закачала. Но вот что злит – технически – до сих пор не врубаюсь: как она вообще могла образоваться такая, блин, гладкая…
Техна выключает фонарь, отходит на середину сцены, где, прикрыв глаза, катает свою голову по плечам, как делают утомлённые компьютерщики, делает пару поворотов туловищем, – ноги на ширине плеч, рывками распрямляя согнутые в локтях руки перед грудью.
Останавливается и замирает, глубоко уронив голову, руки упёрты в бока.
В л а с т а (Сидя рядом с ноутбуком, на который и разу не взглянула). Техна, стукни по гонгу, пускай уже собираются.
Т е х н а (Понимает голову, но, не оборачиваясь, смотрит поверх зрительного зала). Я стучать не подписывалась. Пускай тебе медведь в рельсу брякает.
В л а с т а. Что ты тут из себя паханку лагерную строишь? В наших условиях насущная задача – выжить во что бы то ни стало. Выжить любой ценой. И для достижения этой первоочередной задачи мы должны помогать друг другу всеми доступными средствами и даже способами.
(Пристукивает ладонью. по столу.)
Т е х н а. Кончай митинговать зазря. У тебя даже трибуны нет. Расселась она тут! Командует!
В л а с т а (Всё так же сидя). А ну-ка не шатай устои! Нечего подрывать наше стремление и волю к выживанию! Видит Бог, нас и так уже мало осталось. Он тебя покарает!
Т е х н а. Ух ты! Заход с туза козырной масти! А ну напомни-ка мне, какая в этом бляцком Бункере госрелигия? А? Референдум по этому вопросу ещё не проводила? Тогда запомни как «Отче наш», здешняя религия это – я! Молитесь на Техну, Маму Римскую! Работа всего оборудования держится моей чудотворной силой. Без меня ты даже свой грёбаный вибратор зарядить не сможешь, а засорись канализация – за двое суток утонешь в собственном дерьме.
Я тут пашу, как целый взвод из папов Карлов. Профилактика через день. Генераторы по винтику перебираю. Солнечные батареи Бункера работают тип-топ!
(Прищёлкивает пальцами правой кисти на уровне плеча
А благодарность где?
В л а с т а. Да это ж ты должна «спасибо» говорить! Тебя ведь только пахота и держит на плаву! Трудоголичка ты упёртая! Тебе технические проблемы в кайф, без них ты бы давно с собой покончила.
Т е х н а. Покончить никогда не поздно. Тут интересная проблемка нарисовалась, техническая. Сделать отмычку к этому сейфу, а заодно уж и к замку общего склада.
В л а с т а. Смотри! С огнём играешь, Техночка!
Т е х н а. На бунт машин не нарывайся, Власточка!
(Забирает одну из коробочек со стола и уходит.)
Конец явления 3-го
явление 4-е
Справа появляется Муся. На ней длинное синее платье, спортивные тапочки, чёрная вязаная кофта застёгнута на одну пуговицу под грудью, длинноватые рукава слегка наползают на ладони.
Прямые волосы в практичной стрижке до середины шеи.
М у с я. Доброе утро.
В л а с т а (Без слов слегка покачивает ладонь, вскинутую жестом высокопоставленной особы, затем вспомнив что-то). Ты вовремя, Муся. Я как раз собиралась подать сигнал сбора – суточные пайки населению уже на столе. Но сперва скажи мне, ты ведь преподавала музыку, не так ли?
М у с я. Да, но это было в другой жизни.
В л а с т а. Жизнь одна, только условия жизни разные. Но не в этом суть… Ты умеешь отличать ноты на слух?
М у с я. Он у меня абсолютный.
Власта энергически встаёт, хватает палку из-под гонга, проходит к заплате на стене и бьёт. Металл откликается дребезжащим звяком.
В л а с т а. Это вот какая нота?
М у с я. Нота си.
В л а с т а. А какая было позавчера?
М у с я. Я не помню… А вы разве спрашивали?
В л а с т а. Как будто я должна помнить! Ладно, проехали. Коробки на столе, бери любую, пайки всем одинаковые, у нас равноправие.
М у с я. Спасибо, Власта. Если позволите, я отнесу коробку Зули в её отсек. Она не смогла придти на раздачу, У ребёнка поднялась температура, и Зуля очень переживает, не хочет оставлять малышку, а я не хочу, чтобы она осталась голодной ещё на сутки.
В л а с т а. У Зули не все дома, что не мешает ей быть хорошей уборщицей. Но ты-то с какого перепугу её панду ребёнком называешь?
М у с я. Мне Зулю жалко. Без панды она бы вообще ума лишилась, а может и не только она.
В л а с т а. И кто бы тут ещё чокнулся? Игрушка?
М у с я. Нет. Это про меня. Я была в группе дежурных в ночь, когда она тут появилась. Правда, это случилось зимой, когда день не отличался от ночи. Незадолго до первой волны пандемии.
В л а с т а. В мелочи особо не вдавайся. Но, кажется, мне что-то докладывали тогда.
М у с я. Никто уже не верил, что снаружи, за пределами Бункера, могла сохраниться хоть какая-то жизнь. Радиация, космический холод, непрестанные бури, землетрясения чуть не через день… И вдруг – стук в броню ворот основного туннеля! Грохот! В камерах наблюдения – женщина бьёт камнем в створку входного шлюза! (Качает головой в изумлении) Мы вышли к ней вдвоём, я и Нора. Она во вторую волну пандемии, после вакцинации, умерла.
В л а с т а. Ты не отвлекайся.
М у с я. Зулю трудно было понять. Она тащила за собой. Кричала, что на их дом напали. Её младенец там, а её мать защищает внучку.
Во время строительства Бункера, Зуля работала тут стряпухой, вот и прибежала сюда за помощью. Зимой, от всего города остались только 2 семьи, но никого из второй она не видела уже больше месяца.
Мы с Норой едва за ней поспевали, эти автоматы такие тяжёлые. Тогда мы ещё не знали, что против… Них оружие бесполезно. Они набрасываются на своих мёртвых, пожирают и… Их количество мгновенно возрастает, чтобы бросаться на врагов, пока всех не прикончат. Радиоактивная зима вызвала… в Них эту мутацию, превратила в коллективную Гидру Лернейскую. А потом… Они не спеша поглощают останки всех и вся, на поле боя. После такой зачистки остаются лишь отполированные кости врагов, да и своих тоже… (Болезненно закрыв глаза, она умолкает, но после паузы рассказывает дальше.)
Домик Зули недалеко оказался, на окраине, рухнувшие многоэтажки его не завалили. Она вбежала первой. Мы – за ней: оружие наизготовку, свет от фонарей на наших шлемах скачет по стенам.
Догнали её на кухне, она зажигала свечу. Кричит: «Мама! Помощь пришла!». Оттуда, уже не бегом, а шагом, чтобы не сбить пламя свечки, прошла в спальню и – уронила на пол. В темноте стоит, молча, а за свечой не наклоняется – нашарить, поднять, зажечь.
Тут и мы вбежали, задыхаемся, и тоже, за её спиной – окаменели…
Комнатушка маленькая, ни одного окна, глухие стены. Две койки, шкаф, а под стеной напротив детская кроватка… возле ножек, на полу, белый череп тремя зубами скалится, и весь скелет тоже белый. В правой руке зажата швабр. Так всё и держит, деревянное орудие обороны… Думала от них отбиться… В кроватке тоже косточки белеются… маленькие, будто скелет кошки…
Смотреть невыносимо, я голову задрала, чтоб не видеть, а на стене, над кроваткой, фонарь высветил игрушку, большую мягкую игрушку… на вырост, когда младенчик ходить начнёт…
Хорошо, что Нора до всего этого Армагеддона психиатром работала. Она ту игрушку со стены сняла и дала Зуле, чтобы она там ни на что больше не смотрела… Без этой панды, она бы так и окаменела там…
Только так и получилось вывести её оттуда, и там же мы узнали, что… Они совсем уже не те, какими были до ядерной войны… (После паузы) Так я отнесу Зуле её пайку?
В л а с т а. Да, без проблем… Хотя… Ещё минуту подожди.
(Повторяет свой номер с битьём стальной заплаты на стене)
А теперь какая нота?
М у с я. До-бемоль той же октавы.
В л а с т а. Сильно изменилось?
М у с я. Да нет, почти одно и то же.
В л а с т а. Ну ладно, иди уже.
Муся выходит унося две коробочки. Власта возвращается к сейфу, оттуда грозит палкой заплате на стене, беззвучно матерится.
Поставив палку на прежнее место, она тоже уходит, в другую сторону.
Конец явления 4-го
явление 5-е
Входит Техна, поверх одежды застёгнут синий халат слесаря. Включив фонарь на бейсболке, она внимательно осматривает заплату листовой стали на стене. Гасит его.
Расстёгивает халат и, глубоко запустив кулаки в его карманы, в ходит взад-вперёд по сцене.
Т е х н а. А! К чёрту! Что будет – будет, выше задницы не прыгнешь, даже если и с шестом…
Придвигает средний стул к столу, развернув его в профиль к залу. Опускается поперёк сиденья спиной к столу. Локти вскинуты на ДСП столешницу, ноги вытянуты далеко вперёд.
Появляется Зуля в чёрном халате уборщицы, застёгнутом и подпоясанном. Серая шаль увязана за спиной в виде мешка для младенца, как делают некоторые Афро-Азиатские племена. Из мешка торчит голова панды и одна лапа, что ухватилась за ворот халата. Зуля старательно подметает пол синтетической метлой на длинной ручке.
Техна следит за ней, покачивая, в такт с движениями метлы, подошвы зашнурованных ботинок, упёртых пятками в пол.
Т е х н а. А здороваться тебя не учили? Или язык проглотила? Эй, Золушка! Алё! Ты глухонемая? (Ухмыляется) Фиг там, всё-то ты слышишь. Просто однозадачная ты. У тебя в мозгах всего одна… нет! не извилина!. одна узкоколейка проложена. Только по ней и катаешь одну и ту же тему…
Движениями головы и подошв своих ботинок, она показывает, синхронно и размеренно: «туда-сюда!»
Туда-сюда! Туда-сюда! Всего одну! Разве ты человек, если с тобой не то чтоб посплетничать, а даже и поскандалить не получается? А? Слышь ты! Однозадачная робот «Золушка-01»!.
И зачем только тебя Нора с Муськой притащили тогда… Опаньки! Так выходит, ты тут уже 3 месяца околачиваешься? Но я тебя помню, у меня память цепкая, когда Бункер строили, ты тут мелькала. Штукатуршей наверное? Или уже тогда уборщицей? Разделение труда ускоряет процесс производства… Но какой с тебя толк, если тут даже и производства нет?
Хотя, с чисто технической точки зрения, интересно бы знать – как ты умудрилась выжить в развалинах? Целый год! А? Одна на весь город. Как?! Зуля!
Зуля продолжает молча подметать, иногда склоняет голову притронуться щекой к лапе панды у себя на плече, время от времени переставляет совок с длинной тонкой ручкой, собирая пыль.
