Сергей Марксович Бичуцкий
Какие наши годы
Но давайте помечтаем!
А вот если бы, да кабы
Во рту выросли грибы,
То это был бы не рот,
А целый огород!
Целый огород с грибами?
Да они растут в лесу!
Только там, мы знаем с вами,
Можно повстречать лису.
Хитроумная лиса,
Рыжехвостая краса,
По лесу ищейкой рыщет,
И зайчат несчастных ищет!
А трусливые зайчата,
Сбились вместе как опята,
За пенёчками сидят,
Словно листики дрожат.
Нет! Нам это не подходит!
Там медведь по лесу бродит.
Представляете картину –
Собирает он малину,
И почти всегда молчит,
А потом как зарычит!
Всех вокруг перепугает,
Кто малину собирает.
Понесутся наутёк!
Будет впредь другим урок,
Как Потапычу мешать
Вкуснотищу собирать!
Кто в лесу привык бывать,
Тот, конечно, должен знать -
Там полным-полно зверей:
Белок, зайцев и свиней.
Как всю эту тесноту
Я смогу вместить во рту?
Честно вам скажу, не знаю.
Но не то меня пугает:
Ну, как волки среди ночи
Вдруг завоют что есть мочи?
Кто мне может подсказать,
Как тогда смогу я спать?
Во беда! Но что там волки?
Пошумят, да и умолкнут.
А вот если старый дятел
Не найдёт других занятий,
И возьмётся мне назло,
Коль язык мой – помело,
В нём долбить себе дупло?
И поскольку я болтун,
Нанесёт он мне типун,
Но к такому мой язык
Вот уж точно не привык!
А строитель он умелый!
Ну, и что мне с этим делать?
Как и в чём его винить?
Надо ж где-то птице жить!
После смены трудовой
В тишине найти покой.
Вечерком чайку попить,
Древоточцем закусить.
Он как молот что есть сил,
Клювом по коре долбил,
Древоедцев там искал,
Их оттуда доставал,
Всех в котомку собирал
И деревьям помогал.
Он как доктор Айболит
Для берёзок и ракит.
Им, чем может, помогает,
И деревья сберегает.
Поползли по лесу слухи.
Их назойливые мухи,
Коль везде они летали,
Как болезнь распространяли.
Из-за этого друзья
Среди птиц, и средь зверья
Разгорелся жаркий спор
И пошёл такой сыр-бор:
– Что за наглость! Что за нравы!
По какому это праву
Дятел сам дупло пробил
И себя в нём поселил?
Кто такое разрешил? –
Вдруг посыпались упрёки
От сороки-белобоки. -
Надо вместе всем собраться,
С самовольством разобраться.
На такой её призыв
Весь собрался коллектив.
– Ну-ка, дятел нам ответь, -
Грозно проревел медведь, -
Почему без позволенья
Ты такое натворил?
Почему без разрешенья,
Сам себя в дупло вселил?
– Я, конечно, извиняюсь!
И как на духу признаюсь –
Никого я не спросил!
Просто строить дом решил!
Сам без устали трудился,
Потому и поселился, -
Скромно дятел отвечает. –
Все в лесу об этом знают.
Мне ведь просто повезло,
Что язык, как помело!
Если было бы иначе,
Не решился б никогда,
И, поверьте, этой дачи
Не имел бы я тогда!
Ох, какой поднялся крик:
– Покусился на язык!
Опорочил всё святое!
Братцы! Что ж это такое?
Нам язык – отец и мать!
Надо дом конфисковать!
Это что ж за чудеса? –
Раздавались голоса.
Тут кукушка появилась
К обвиненьям подключилась.
Примостилась на суку:
– Ку, да ку, да ку, да ку.
Стали звери насмехаться,
Над кукушкой потешаться:
– Эка ты, сестра хитруша!
Возомнила себя клушей?
Где, скажи, твои птенцы,
Хулиганы-сорванцы? –
Задаёт вопрос лиса,
Рыжехвостая краса:
– Ты всё по лесу летала,
Днём и ночью куковала,
Всем желающим гадала.
Где оставила детишек,
Сорванцов и хвастунишек?
Уж кому-кому пенять,
А тебе бы помолчать! –
Ей лисица говорила,
А кукушка вдруг заныла:
– Вам бы только насмехаться!
Ну, а мне куда деваться?
Нету дома у меня,
Где б жила моя семья.
Дятлу просто повезло!
Пусть уступит мне дупло!
Что тут, братцы, началось!
Зашумело, затряслось!
Крик поднялся, шум и гам!
В общем, полный тарарам!
Тут такое завертелось!
Всем, конечно, захотелось,
Поработав языком,
Получить задаром дом.
Так в запале, может статься,
Все могли бы передраться,
Если бы не мудрый лось.
Он выходит на поляну,
Прерывает самых рьяных:
– Заждались меня, небось!
Извините! Задержался!
Слишком долго добирался!
Вся дорога вкривь и вкось!
Тут опять пошла шумиха,
Поднялась неразбериха.
Все как будто по приказу
Объяснить хотели разом.
Лось пытался их унять.
Как тут что-нибудь понять?
Но не смог, какое-там,
Прекратить этот бедлам.
Так они весь день кричали,
Лишь к закату замолчали.
Наконец, угомонились.
Видно, просто утомились.
Лишь кукушка на суку
Продолжала ку, да ку.
– Нешто белены объелись?
Расшумелись! Разгалделись! –
Говорит премудрый лось. -
А теперь давай лисица,
Сплетен всяких мастерица,
Расскажи-ка, что стряслось,
Почему переругались?
Что вам в мире не жилось?
– Дятел этому причина!
Простофиля, дурачина!
Он такое натворил! –
Говорит ему лиса,
Рыжехвостая краса. –
Ужас просто! Представляешь?
Ты его ведь лично знаешь!
Разрешенья не спросил,
Сам дупло соорудил,
И потом туда вселился!
Вот народ и возмутился.
Да и как не возмутиться?
Дятел! Что это за птица?
Как посмел туда вселиться?
Что за важный господин,
Что живёт в дупле один?
– Ну, дела! – сказал мудрец! –
Сделал дело – молодец!
Так учил меня отец!
Так издревле повелось! –
Говорит премудрый лось. -
Не пойму, хочу признаться,
Чем здесь можно возмущаться!
– Как же чем? Он не спросил!
Потому и возмутил! –
Говорит ему лисица,
Сплетен разных мастерица.
– Мне одно лишь очевидно, -
Помолчав, промолвил лось, -
Стало вам, друзья, завидно,
А дупло, как в горле кость!
Как же так? Какой-то дятел,
Сильным мира не приятель,
Сам себе построил дом!
Ну, а вы-то здесь причём?
Кто вам дал такое право
Учинить над ним расправу?
Иль напомнить, что на суд
Лишь преступников влекут?
Ну, а, если б был не дятел,
А ваш друг или приятель?
Если б это был медведь?
Стали бы тогда шуметь?
Ну, скажите! Что молчите?
Правду слушать не хотите?
Почему не стыдно вам,
Что весь этот тарарам,
Эту свару, эту склоку
Вам устроили сорока
Да бездумная кукушка,
Чужегнездная несушка?
Так что прежде, чем болтать,
Иль кого-то осуждать,
Надо десять раз подумать,
Всё как следует узнать,
А не сплетни распускать!
И прошу не забывать,
Что болтая языком,
Не построишь новый дом.
Так что лучше постыдитесь,
Да по лесу расходитесь!
Вот что, братья, было бы,
Если б выросли грибы.
Неприятный поворот!
Может лучше огород?
***
Не шепчи мне на прощанье
Никакие обещанья.
Мол, судьба такая штука,
Будет впредь тебе наука.
Не гадай, что впереди.
Коль уходишь, уходи!
Чтоб обиды не тая,
Мы расстались, как друзья.
Улыбнись осенним садом,
Жёлто-красным листопадом,
Тихим бархатным закатом,
Да полей пшеничным златом,
Помаши мне ветерком,
Словно шёлковым платком.
Вечером с тобой прощаясь,
Помню я всегда о том,
Что, со мною расставаясь,
Можешь стать последним днём.
***
Кто мне скажет, в чём секрет?
Видим то, чего уж нет,
И прекрасно это знаем,
Но упорно изучаем,
В телескопы наблюдаем,
Карты неба составляем.
В то же время понимаем,
Что всё это лишь мираж
***
Когда могла бы так легко
Душа болеть, как страждет тело,
То от рождения веков
Ничто внутри бы не болело,
И под серебряной луной
Родился б мир совсем иной.
О, как бы жизнь была легка!
Коль нет души, то нет греха!
И всех нас сладкая свобода
Встречала б патокой у входа,
Откуда нет пути назад!
Встречала б по дороге в ад!
Но всё не так! Душа страдает!
Живёт, и от рожденья знает,
(Нам в этом очень повезло),
Что есть добро, а что есть зло.
Одна лишь странность, что с годами
Они меняются местами,
А мы подмен не замечаем.
О зле, как о добре мечтаем,
И в забытьи воображаем,
Что всё на этом свете знаем.
И, укрепляясь в самомненьи,
Вооружившись заблужденьем,
Мы поколеньями идём,
Построившись за рядом ряд,
Давно проложенным путём.
Идёт торжественный парад
К свободе! Там, где правит ад!
К свободе! Нам нужна подмога!
К свободе!
От кого?
От Бога!
***
«Правда к правде, ложь ко лжи.
Всё по полочкам лежит.
Никаких нигде смешений,
Полуправды, допущений.
Всё вокруг предельно ясно,
Гармонично и прекрасно!
Так ведь было изначально!» -
Вспоминаем мы печально.
Люди, звери, птицы, гады,
Все друг другу были рады.
И добра была природа.
Несмотря на время года,
Плодородия полна,
Как любимая жена.
А потом вдруг в одночасье
Стало рушиться согласье.
Закрутилась круговерть,
И пришла на Землю смерть.
И неведомое зло
В наши души заползло.
В мире всё перемешалось
И на деле оказалось,
Что теперь не разберёшь,
Где тут правда, а где ложь.
Будто некий чёрный коготь,
Обмакнулся в смрадный дёготь,
С мёдом стал его мешать
И как сладость предлагать.
Поначалу мы кривились,
Чертыхались и давились,
Но успеха не добились,
И со временем забыли,
Кем на самом деле были.
Лжи противиться устали,
Честь за золото продали,
И давно лжецами стали.
Невзирая на печали,
Ищем место, где получше,
Как жуки в навозной куче
И детей тому же учим.
И пропитанные ложью,
Мы никак понять не можем,
Почему питаясь пищей,
Дёгтем с мёдом пополам,
Счастье безутешно ищем
На безрадостном гноище,
А находим боль и срам!
Пополам!
***
Тук-тук, тук-тук!
Война стоит у двери.
Тук-тук, тук-тук!
Пришла, а мы не верим!
Тук-тук, тук-тук!
Грозится ятаганом.
Тук-тук, тук-тук!
Зовётся Эрдоганом.
Тук-тук, тук-тук.
Как золото мгновенья!
Тук-тук, тук-тук!
Мы замерли в сомненьях!
Дон-дон, дон-дон!
Надежды умирают!
Дон-дон, дон-дон!
Кругом всё полыхает!
Дон-дон, дон-дон!
Пожалуйста, очнитесь!
Дон-дон, дон-дон!
И Родиной займитесь!
Дон-дон, дон-дон!
Грядёт Армагеддон!
***
Я могу порой часами
Наблюдать за небесами.
За светлеющей полоской
Ранней утренней причёски.
Как затем они проснутся
И умоются росой,
Розовеют, розовеют
И стыдливо покраснеют
Первозданной красотой.
Приоткроются картинно
От пенистой пелерины
Из кудрявых облаков,
И, прощаясь с миром снов,
Засверкает первый луч
Из-за ещё тёмных туч,
Как подарок для меня
От проснувшегося дня.
Он моей щеки коснётся,
На ладонь перенесётся,
И останется теплом
В ощущении моём.
Из луча родится пламя!
Дух Святой придёт за нами,
И тогда мы станем сами
Голубыми небесами!
***
Закончился день.
Пламенеет закат.
И сил уже нет
Оглянуться назад.
Мне больше не жить.
Мне больше не петь.
Не поздно любить,
Но поздно жалеть.
2
А рядом судьба моя
Скорбно сидит
И вместе со мною
Устало молчит.
Прощайте родные!
Прощайте друзья!
Пусть дети мои
Доживут за меня!
***
03.11.2020
Скучая как-то вечерком,
Ушёл из дома я тайком.
Мне захотелось вдруг попеть,
В саду на лавке посидеть,
И просто отдохнуть душой
От жизни очень непростой.
От песен детства я забылся,
От мира вовсе отрешился,
Но вдруг заметил невзначай,
Передо мной стоит бугай.
Его увидев, я смутился.
Петь прекратил, остановился.
Он на меня уставил взор,
И начал странный разговор.
Не помню, что он мне сказал.
Не помню, что ему ответил.
Ну, а потом я не заметил,
Как неожиданно упал.
Он принялся меня топтать,
За что, никак не мог понять.
Я стал, естественно, роптать,
Ему пытался доказать,
Старался объяснить, как мог,
Насколько важен диалог.
«Постой! – кричал ему. – Постой!
Ну, объясни мне, что с тобой!
Скажи мне друг! Скажи мне брат!
В чём пред тобою виноват?
Давай с тобой поговорим,
И полюбовно всё решим!».
А он как будто бы оглох!
В моих мозгах переполох!
Я умолял, кричал, просил,
И, убеждая, приводил
Литературные примеры:
Шекспира, Пушкина, Гомера,
Но он, как коп, что было сил
Меня по-прежнему лупил.
Мой возмутился организм:
«Да это ж форменный садизм!».
Я что есть силы закричал:
«Немедля прекрати, нахал!»
И слово силу победило.
Остановился вдруг верзила.
Устал иль просто задохнулся,
Не суть, но он вдруг вниз нагнулся,
Поднял, и с одного удара
Разбил любимую гитару.
Увидя этот беспредел,
Я возмущённый онемел.
Затем с трудом с земли поднялся,
Шатаясь, с силами собрался,
«Сейчас, – подумал, – злобный хам,
Тебе урок я преподам!».
«За что же вы, ну, право слово,
Так поступаете сурово? –
У хулигана я спросил. –
Быть может я вас оскорбил?
Но чем? Об этом сам не знаю.
Я ничего не понимаю.
Могу вас, друг мой, попросить
Ваш гнев хоть как-то объяснить?».
В нём что-то сразу задрожало,
Забулькало, заскрежетало.
Вопрос мой видно вызвал стресс.
Пошёл мыслительный процесс.
Он что-то силился сказать,
Не мог, и продолжал молчать,
Но, наконец-то, разрешился.
Сначала просто матерился,
Затем умолк, остановился,
А после вовсе замолчал,
Но было видно – он страдал.
«Что друг мой с вами? Не молчите!
Хотя бы имя назовите!» -
Сказал ему. Он встрепенулся.
Ко мне всем телом повернулся.
К нему вернулся речи дар:
«Борис Будкеев. Краснодар. -
Мне злобно отвечает он. –
Но дом мой вечный – октагон!»
И вдруг наносит апперкот,
Затем ногою бьёт в живот.
Я рухнул наземь, как Икар!
«Борис Будкеев. Краснодар!» -
В экстазе поднял руку он,
Непобеждённый чемпион,
И, видимо, удовлетворяся,
Пошёл куда-то восвояси.
И пел при этом не спеша:
«Жить – хорошо! Жизнь – хороша!».
А я ворочаясь в грязюке,
После побоев этой злюки,
Шептал сквозь слёзы чуть дыша:
«Кому хороша, а кому ни шиша!»
***
Я могу порой часами
Наблюдать за небесами.
За светлеющей полоской
Ранней утренней причёски.
Как затем они проснутся
И умоются росой,
Розовеют, розовеют
И стыдливо покраснеют
Первозданной красотой.
Приоткроются картинно
От пенистой пелерины
Из кудрявых облаков,
И, прощаясь с миром снов,
Засверкает первый луч
Из-за ещё тёмных туч,
Как подарок для меня
От проснувшегося дня.
Он моей щеки коснётся,
На ладонь перенесётся,
И останется теплом
В ощущении моём.
Из луча родится пламя!
Дух Святой придёт за нами,
И тогда мы станем сами
Голубыми небесами!
***
Моё разбившееся счастье
Щепоткой соберу,
Укроюсь саваном ненастья,
И горестно замру.
И детских грёз очарованье,
И юности мечты,
Вернутся в душу, как признанье,
Победы суеты.
И сердце сладостно проснётся,
И руки задрожат.
И вновь ко мне любовь вернётся,
И потеплеет взгляд.
Но мне вполне того достанет,
Что было у меня,
И в Лету, как мгновенье канет,
Былая жизнь моя.
***
02.01.2021
В тиши восточной звёздной ночи
В саду оливковом один,
Молился Он, возведши очи,
Смиренья полон, Господин.
Ко Господу взывает Он.
Пред испытанием предельным,
Как всякий человек смущён.
Зовёт призывно: «Авва Отче! –
Среди холодной тёмной ночи
Смиренно голову склоня,
Вещает – всё Тебе возможно. –
И, – Пронеси, – гласит тревожно, -
Чашу сию мимо меня!».
Но после самоуниженья,
Словно взывая о прощеньи,
Он тут же Сам Себя поправил,
Всему свершиться предоставил,
Не отрекаясь от конца,
По воле Горнего Отца.
Здесь в самоотверженьи
Продолжить дальше скорбный путь
Явилась словно откровенье
Его Божественная суть.
Три раза он ходил молиться,
Желая духом укрепиться.
Просил своих учеников
Не поддаваться власти снов,
Но, возвращаясь, видел Он,
Что их сморил всесильный сон.
Так все оставили Его
Пред испытаньем одного!
Сын Божий спящих разбудил,
И изумлённым сообщил -
Сейчас должны его предать,
И в руки грешников отдать.
Вот в Гефсиманский древний сад
Вошёл преступников отряд.
В руках у них мечи и колья,
А в душах рабских страх невольный.
Крадутся меж олив, дрожат,
Христа они пленить хотят.
Иуда, Господа предатель,
Людей разбойных председатель,
Им тайный знак хотел подать -
Кого сейчас облобызает,
Он ведь Иисуса лично знает, -
Того и следует хватать.
Толпа Иисуса окружает.
Того иль не Того, не знает.
Иуды гнусные уста
Им указуют на Христа.
Но на защиту Пётр встаёт,
Пленить Христа им не даёт.
Вперёд он выступает смело,
Рукой неверной, неумелой
Из ножен острый меч хватает
И Малху ухо отрубает.
Христос Петра остановил,
Его безумье укорил,
И Малха тут же исцелил.
Готовый к тяжким испытаньям,
Прорёк: «Но сбудется Писанье!»,
И, согласившись на страданья,
Предался им на поруганье.
Ученики того не ждали,
И, растерявшись, трепетали,
Учителя толпе отдали,
А после попросту бежали.
Разбойники, на всё готовы,
Надели на Него оковы,
И мира потряслись основы
Перед Страданием Христовым.
И зародился вечный плач!
Готов к мучениям палач!
В тот час от страха в трепетанье
Злоумыслителей собранье
У Каиафы заседало
И результатов ожидало.
Но прежде, как гласит Преданье,
Его ведут сначала к Анне,
Первосвященнику страны
И партизану сатаны,
В надежде получить совет,
Какой измыслить им навет
Такого обвиненье рода,
Чтобы не вызвать гнев народа.
Увы и ах, но старец Анна,
Смутился, как это ни странно.
И сильно поумерил пыл,
Хотя коварства мастер был,
Когда Христос ему сказал,
Что Анна сам прекрасно знал -
Не в тайне в храме говорил,
Всегда открыто Он учил.
А чтобы правду прояснить,
Не проще ли людей спросить?
Преступник Анна, осознав,
Что пред законом был неправ,
Свою ошибку понимает,
Что делать с узником не знает,
И, пораженьем удручён,
Христа с толпою оправляет -
Не справился с задачей он.
Тогда Создателя Земли
В дом к Каиафе повели,
А по дороге насмехались
И над Иисусом издевались.
Там для расправы над Христом
В ночи собрался полон дом
Свидетелей различных лживых,
На всё готовых для наживы.
Но доказательства такие,
Надуманные и пустые,
Кого способны убедить
И обвиненье подтвердить?
Такие жалкие признанья
Скорей послужат оправданьем.
И мучился синедрион,
Стараясь обойти закон.
Чтоб значимой была вина,
Хотя бы видимость нужна.
И Каиафа это знал:
Во время злобного допроса
Рождалось множество вопросов,
А Узник между тем молчал,
И ничего не отвечал.
Встаёт тогда первосвященник,
Преступной мести злобный пленник,
Лукавства верный исполин,
Синедриона господин.
Сам задаёт ему вопрос,
Не утверждает ли Христос,
Что будто бы Он Божий Сын?
Благоговейно замер зал.
Иисус ответил: «Ты сказал!».
И несмотря на откровенье,
Ища предупредить сомненья
И обвинения провал,
Первосвященник в позу встал,
Одежды на себе порвал,
«Он богохульствует!» – кричал. -
К чему другие доказательства?».
Свершилось гнусное предательство.
Закон пред обвиненьем пал.
«Повинен смерти!»– суд признал.
Тогда же во дворе клевреты,
Прислужники-апологеты,
На всё готовые стояли,
Суда детали обсуждали.
И в стуже той ночной поры
Собрались в круг и жгли костры.
Меж ними молча Пётр сидел,
И над дровами руки грел.
Служанка вдруг к нему подходит,
Беседу с Симоном заводит,
Не говорит о том о сём,
А с подозреньем вопрошает,
Не он ли тот, что был с Христом.
Что ей сказать Симон не знает,
В испуге это отрицает,
Как растерявшийся малыш:
«Не знаю, что ты говоришь.»,
Поспешно на ноги встаёт
И быстро к выходу идёт.
Но тут ещё одна служанка
С Петром вступает в перебранку.
