Сергей Львович Григоров
Философические этюды
О человеческой правде можно говорить так: знание – иллюзия, многознание – диагноз. Сократовское «я знаю, что ничего не знаю» воистину бессмертно.
Как мыслим
Не претендуя на какой-либо вклад в науку психологию, констатируем наличие у человека различных «уровней» мышления. Наиболее простые из них – логические и арифметические операции, легко поддающиеся формализации, алгоритмизации и программированию. Современный компьютер уже даст сто очков форы обыкновенному человеку при проведении любых массовых расчетов. В игре в шахматы машинная программа рационального перебора вариантов вот-вот станет непобедимой. Однако при распознавании образов и классификации, особенно когда приходится выбирать признаки схожести или делимости, компьютер не может конкурировать с человеком. Специалисты по искусственному интеллекту, впрочем, надеются, что рано или поздно будут созданы программы, освобождающие человека от решения этих задач. Возможно, они и правы. Но вот восприятие метафор и иносказаний и придумывание оных, вся анагогика, а также понимание важности решения той или иной задачи – вещи, кажущиеся принципиально неформализуемыми. Обладание именно этими формами мышления позволяет человеку додумываться до чего-то принципиально нового, то есть превращает его в творца. Специалисты по искусственному интеллекту признаются, что не представляют, как можно будет даже в далеком будущем привить компьютеру эти навыки. А христианская церковь утверждает, что угадывать символизм слов человеку помогает Святой Дух: подручные дьявола и люди, продавшие ему душу, теряют способность творить новое, за словами видят только слова. Поскольку мы отказываем компьютеру в разуме, к формам мышления, отличающим homo sapiens sapiens`a от неразумных созданий и позволяющим ему называться творцом, следует относить только неформализуемые мысли.
Некоторые нейробиологи, интерпретируя результаты своих тонких экспериментов, выдвинули гипотезу, что человеческий мозг не генератор, а всего лишь приемник новых мыслей от некоего Единого Вселенского Информационного Поля. Так ли это на самом деле, вряд ли когда удастся доказать. В связи с этим следует, вероятно, ограничиваться неопровержимым – тем, что человеческий интеллект не относится к первичным функциям организма, мышление «посажено» на эмоциональную сферу, и каждая новая мысль «выталкивается» нашими чувствами. При этом мы не можем по собственному желанию «выдать» нужную именно в данный момент идею, каким-то образом ускорить поиск решения возникшей задачи.
К сказанному следует добавить, что человек крайне ограничен в интеллектуальной сфере. В частности, способен рассуждать только одномерно-линейно. Поясним.
Для нас каждый наш собрат либо самостоятельная личность, либо маленький элементик общества, выращенный им и полностью от него зависимый. В первом случае мы восхищаемся уникальностью, неповторимостью отдельной личности – каждый человек, мол, своя Вселенная. Во втором случае говорим об уровне детской смертности, стоимости потребительской корзины, трудовом стаже, среднедушевом доходе, периоде так называемого пенсионного дожития и так далее. Но одновременно представлять человека как индивидуума и как общественную частицу мы не можем. Аналогичное положение и в других областях знаний.
Каково качество такой ограниченности нашего мышления? Одна и та же умозрительная сущность оказывается не одномерной величиной, а вектором. И мы совершенно не понимаем, что же делать с этим самым вектором как с целостностью. Но и это еще не все: одновременно только оперировать в уме этими векторами вряд ли достаточно, надо бы еще уметь отслеживать, как одна их компонента усиливает или уменьшает проявления другой. Вот почему уместно говорить о нашей невозможности рассуждать иначе, как одномерно-линейно.
А что, ежели у высоких абстракций в действительности не две-три, а бесконечно много различных ипостасей? Как тогда браться за них?
Попереживав в душе, сделаем небольшое отступление перед тем, как завершить этот этюд. Остановимся на том, насколько мы сроднились с самыми простыми абстракциями, которые были придуманы нами, – с числами.
Числа
Человек почти постоянно произносит большие и малые числа. Наблюдая за малышней, можно, например, подсмотреть следующую сценку.
Заспорив о чем-либо, двое закадычных друзей начинают выяснять, кто прав. Когда обычные аргументы заканчиваются, один говорит:
– Я прав потому, что сильнее тебя!
– Нет, это я прав! Я в два раза тебя сильнее!
– А я в сто раз! В тысячу!
– А я в… в миллион! В миллиард раз!
Оставим в стороне то обстоятельство, что в подобном споре, как и в большинстве научных дискуссий, побеждает тот, у кого больше сил и эмоций. Поговорим о произнесенных числах. О том, насколько точны мы в восприятии стоящих за ними величин.
Миллион, миллиард – что это такое? Как можно представить себе то, что за ними стоит?
Количество русских на планете – где-то полторы сотни миллионов. Всего на Земле в наше время проживает около шести миллиардов людей. Можно провести несложные оценки. Если средний прожиточный возраст, скажем, 60 лет, то ежегодно умирает около одной шестидесятой общего количества жителей, то есть сто миллионов человек. Примерно столько же и рождается. Если в год сто миллионов, значит, каждый месяц рождается восемь миллионов триста тридцать три тысячи триста тридцать три человека и еще одна треть. А в каждые сутки – двести семьдесят три тысячи девятьсот семьдесят два и шесть десятых… в каждую минуту – сто девяносто человек, в секунду – три с небольшим «хвостиком». Ежесекундно по крайней мере шесть человек (родители появившегося на свет ребенка) испытывают радость. Да, но кто-то в ту же секунду в горе…
Не будем касаться столь тонких понятий, как горе или радость. Вспомним, какой малой кажется Земля на географической карте. А на изображении Солнечной системы – и того меньше… Значит, миллиард – это мало? Почти то же, что и «десять», «двадцать»… ну, разве что немного больше.
Не все, однако, так просто.
Попробуйте «честно» досчитать до миллиона. Если каждую секунду вы будете произносить одно число… Быстрее нельзя? Наверное, можно только медленнее. Скажем, «один», «два» и так далее вы скажете быстро, но потом вынужденно замедлитесь, произнося, например, «восемьсот восемьдесят восемь тысяч восемьсот восемьдесят восемь» – за секунду человек даже с хорошо подвешенным языком не выговорит столько слов. Так вот, называя одно число в секунду, вы будете считать до миллиона… одиннадцать с половиной суток. Полторы недели без перерыва на сон и выходные!
Счет до миллиарда гораздо утомительнее. Если на каждое число у вас будет уходить две секунды (восемьсот восемьдесят восемь миллионов восемьсот восемьдесят восемь тысяч восемьсот восемьдесят восемь, поверьте, ни за что не произнести и за три секунды), то на все про все у вас уйдет более шестидесяти трех лет. А еще вам надо будет выкраивать время, чтобы когда-нибудь поесть, поспать, да и… оправление других естественных надобностей будет отвлекать. Короче, вы можете посвятить всю свою жизнь счету до миллиарда, но так и не достигнете поставленной цели. Можно только надеяться, что внуки, а то и правнуки победно завершат начатое вами.
Значит, один миллиард – это очень много?
Когда-то – много, когда-то – не очень. В любом случае не стоит без нужды бросаться большими числами. Ко всему следует относиться с должным почтением.
В Африке вроде бы говорят: не дергай за хвост спящего льва. Аналогичная русская пословица более абстрактна: не буди лихо, пока оно тихо.
Какими будем
Прочитанное должно было раскрыть вам глаза на реальные потенции человека. Автор этих строк, естественно, тоже не может прыгнуть выше головы. Я не знаю, как дальше пойдет наша эволюция и каким будет сверхчеловек. Могу только предполагать.
Сразу отметим, что говоря о следующей стадии человека, надо иметь в виду не какого-то Бэтмена, Василису Прекрасную и иже с ними. Повышение силы, ловкости, сообразительности и прочее есть лишь линейное улучшение, а речь должна идти о качественном скачке. Между нами и прочей живностью на Земле – пропасть, и примерно такой же отрыв должен быть между человеком и сверхчеловеком.
Общественный прогресс вроде бы всегда требовал развития народовластия и гуманизма, воспитания у каждого индивидуума чувства гражданственности. Окончательная победа доставалась тому, кто человечнее относился и к друзьям, и к врагам. Хочется поэтому верить, что столбовой путь нашей цивилизации – от варварства и жестокосердия к братству и всеобщей любви.
Тотальная компьютеризация и мировая электронная паутина, кстати, уже создали материальную базу подлинного народовластия, которую во времена первых утопистов никто, наверное, и представить-то себе не мог. Осталось любви где-то добыть, да…
Немного о терминах. Здесь употребляется слово «народовластие», а не «демократия» не просто так, не по недосмотру или из вычурности. Та демократия, которая сейчас буйствует на планете, не выдерживает элементарный критики (см., например, мою книгу «Русская доля»). Однако и «правильная», абстрактная демократия имеет существенные изъяны. Хотя бы в том, что во всех случаях она подразумевает верховенство закона перед волей одного человека, а тут прячется пренеприятнейший подводный камень. Здравый смысл говорит, что недостаточно написать мудрые законы. Недостаточно – а, может, невозможно – добиться правильной структуризации функциональных обязанностей должностных лиц с предоставлением каждому необходимой свободы в пределах его полномочий. Жизнь сложнее мертвой буквы, и всего, что может случиться, не предусмотришь. Требуется животворное творческое начало. А для этого нужен индивидуализм, единоначалие. Второй изъян в том, что демократия имеет склонность превращаться в охлократию, когда, разжигая низменные инстинкты толпы, к власти приходят недостойные люди. Третий же изъян в том, что далеко не каждое решение, принятое большинством, правильное и верное. Сын Человеческий был распят почти по единодушному требованию народа, то есть в результате самой что ни на есть демократической процедуры.
Ладно, поправят как-нибудь представления о правильной организации власти. Это мелочь, главное – что в перспективе.
Мы видим, как набирают силы процессы глобализации и всеобщей интеграции, как государство все настойчивее вторгается в сферы, ранее считавшиеся вотчиной личности. Как все лучше организуется помощь больным и обездоленным, как… Не ясно, однако, почему до сих пор приходится платить практически за любую еду, жилище и одежду – иметь все это вроде бы неотъемлемое право человека, все равно что дышать. Не ясно, почему так медленно сокращаются военные арсеналы, почему бушует терроризм и разделение по этническим признакам. Ну, наверное, и это все когда-нибудь подправят.
Может, согласиться с Тейяр де Шарденом, утверждающим, что мы летим на всех парах к глобальному объединению разума, к точке Омега? Этот иезуит был дьявольски умным и проницательным. В чем-то он, несомненно, близок к истине. Но правда его человеческая, а потому половинчатая. В результате простого суммирования сверхчеловек не появится. Жизненный опыт подсказывает, что люди всегда обобществляли только то, чего им не жалко.
Размышляя в рамках все той же цепочки неживое-живое-субъект-разумное существо, можно догадаться, какую рефлексию следует осуществить, от чего должен отделиться внутри себя человек, чтобы перейти в качественно новое состояние. Ответ неожиданный, шокирующий: от мышления.
Как же так? Да ведь в этом главное отличие человека от животных! Как же Декартовское «мыслю – значит существую»?
Не надо эмоций: я знаю, что говорю, и готов отвечать за свои слова.
Психология – тонкая штучка, ее конструкциям не место в теле художественного произведения. Поэтому ограничимся самыми минимальными пояснениями. Чтобы стопроцентно убедиться в обоснованности прозвучавшего утверждения, вам придется внимательно изучить множество специальных изданий. Приобрести личный опыт медитации, необходимый для улавливания слабых реакций своего организма. Может быть, серьезно заняться йогой. Будет полезно проштудировать труды гурджиевской школы, объединившей несколько философско-психологических систем Востока и взрастившей самую знаменитую в истории человечества плеяду мистиков.
А суть вопроса проста, как гвоздь: мы обладаем мышлением, но не управляем им, как было сказано выше. Люди умственного труда прекрасно чувствуют эту особенность.
Погружаясь в пухлые научные и антинаучные фолианты, обратите внимание на то, сколько путаницы в описаниях внутреннего мира человека, как слаба терминология. Мышление часто низводят до вульгарных вычислений, логических умозаключений или классификации. «Воля» объявляется либо вообще не определяемым свойством человека, либо подменяется настойчивостью, упрямством в преодолении стоящих препятствий. Фактически все механизмы психики до сих пор остаются тайной за семью печатями. Следуя Петру Успенскому, популяризатору гурджиевских откровений, нельзя не признать, что люди даже осознают себя довольно редко. Мы как бы дремлем бодрствуя. Наше самосознание просыпается на считанные мгновения – именно эти секунды жизни запечатлеваются в памяти – и вновь наши мысли текут сами по себе, без всякой связи с действительностью.
Так вот, библейское «разделившись, человек погибнет» следует понимать не как предостережение, намек на подстерегающую нас опасность, а как указание пути к дальнейшему совершенствованию. Отделив самосознание и волю от мышления в результате следующего рефлексивного шага, человек получит возможность управлять своим интеллектом. Из божьего дара способность мыслить превратится в рабочую силу, как ныне руки, и человек станет сверхчеловеком. Сможет оперировать не отдельными утверждениями и модусом поненсом, а формами мышления целиком. Тогда-то и можно будет соединять разум хоть всей планеты в одно целое, как ныне мы объединяем физический труд на фабриках и заводах. Возможно, в новом, интеллектическом обществе возникнут мыслегонные конвейеры, у которых сверхлюди, вооруженные всей мыслимой и немыслимой пока оргтехникой, будут клепать сказочно сложные абстрактные конструкции. И придет новый Учитель, призванный не разделять, а объединять…
Тогда, быть может, церковь преодолеет детские болезни роста, и, подобно, науке, каждое крушение прежних догм превратит в очередную победу, в удачный повод для углубления своего учения. Впрочем, поскольку Письменами Бога могут считаться только вечные законы Мироздания, с нашей, современной точки зрения особой разницы между религией и наукой не станет.
Вероятно, многие люди на короткое время уже превращались в сверхчеловеков. Тот же Гаутама, например, непонятно за что называемый своими современниками Просветленным. Дело, видимо, за малым – собрать подобных индивидуумов в одно время и в одном месте, чтобы они приступили к развитию своей цивилизации.
Да, но как тогда понимать утверждение, что человек создан по образу и подобию Бога? Признать его неправильным? Я предлагаю не торопиться. Возможно, мы и образ, и подобие. Но не конечной, а одной из промежуточных стадий Творца. Перед тем, как расцвести, бабочка живет вначале гусеницей, затем куколкой. Может, человек всего лишь одна из необходимых начальных стадий Разумного, нечто вроде глупого хищного червяка, и впереди еще не одно перерождение? И не являются ли все наши представления о Боге заблуждением, профанацией, лишь оскорбляющей Его величие?
Вы спросите: а дальше что, каким будет сверх-сверхчеловек? Я, пожалуй, уподоблюсь известному товарищу, обещавшему выпить море, если перекроют питающие его реки. Я скажу, что будет представлять из себя сверх-сверхчеловек, если вначале вы растолкуете кошке, какова разница между человеком и простым сверхчеловеком.
Вот явится барин – барин нас рассудит.
Ну и что?
– спросите вы, прочитав эти строчки. А ничего.
Пришел момент завершения этого этюда несмотря на то, что нетронутым осталось множество вопросов. Как-нибудь потом доберемся и до них, а сейчас, в заключение, я хочу поднять всего одну тему, мимо которой просто не могу пройти.
Полегоньку-потихоньку жизнь все же изменяется несмотря на издевки скептиков. Придумываются новые слова, философы дают им различную интерпретацию, новое понимание. Все больше убеждаешься в том, что природа дивно упорядочена, и у всего сущего есть смысл. Но глаза начинает мозолить несуразность того, что каждая прописная истина, каждое техническое решение, каждый этический императив открываются бесчисленное множество раз. Мир представляется гигантской кофемолкой, в которой миллиарды лет перемалывается один и тот же материал. Бесконечный круговорот информации в природе. В материнской утробе человек проходит путь, который преодолел его биологический вид: от одноклеточного организма через насекомое, рыбу, амфибию, звероподобное хвостатое существо – к тому созданию, которое и называется гомо сапиенсом. Но это еще не все. Каждый человеческий детеныш начинает учиться. Усваивать давно известные истины. И жует их, жует, жует. А потом этот же процесс осуществляют его дети, внуки и так далее. Зачем? Бессмысленность какая-то.
Объяснение может быть следующим. Вы задумывались, как «существует» закон всемирного тяготения? Ну конечно же не в виде формулы, написанной на листке. Он проявляется везде и всюду, подчиняя материальные предметы своим требованиям. А также отражается в психике человека, задумавшегося о нем или пытающегося его понять. Но все, называемое «духовным», имеет свой материальный носитель. Человеческий мозг по сути представляет собой электрическую машину, и любая возникшая в нем мысль есть некая последовательность электромагнитных импульсов. Что же происходит, когда мы пытаемся понять закон тяготения или другую закономерность? Психическое отражение ее материализуется! Иными словами, понимание есть способ проявления, материализации, актуализации наших знаний об устройстве мира. Информация, оказывается, перемалывается не просто так – это способ ее существования.
Человек с самых первых мгновений появления в мире размышляет о Боге… Не являются ли наши мысли о Нем – даже атеистические! – прямым доказательством Его существования? Если это не так, то почему говорят, что Бог поругаем не бывает?
