Сергей Жарков
Рыцари. Полная иллюстрированная энциклопедия
Организация армии Саладина. Армия Саладина подразделялась на различные по числу воинов отряды. Самыми малочисленными из них являлись джарида – 70 человек и тулб – 70–200 человек, каждый из них имел собственное знамя и трубача. Джамакийа, возможно, являлась тактическим подразделением, состоящим из трех джарид. Сарийя, боевая единица из 20 всадников, могла обозначать отряд, приспособленный действовать из засады, либо отряд гвардии или разведывательную группу – сака. В отличие от своих латинских противников, в войсках мусульманских правителей существовало четкое деление военачальников на ранги от эмира (офицера) и дальше по возрастающей: эмир кабир – старший офицер, хазиндар – комендант стратегически важной цитадели, эмир джандар, эмир хаджиб, устад аль дар и хаджнб – старшие военачальники; исфасалар – командующий армией. Раис возглавлял ополчение адат, тогда как шина был шефом полиции. Служба воинов регулярных формирований вознаграждалась постоянным жалованьем, джамакийя, или земельным наделом, икта (икта равнозначен европейскому феодальному наделу – лену). Система выплаты жалованья или выдачи наделов контролировалась структурой «Диван аль Фэйш», нечто наподобие военного министерства, ведавшей также учетом отрядов, их составов, мест дислокации и время от времени проводившей смотры для проверки выучки и снаряжения войск. Воины, зачисленные в регулярные отряды, получали оружие из арсеналов правителя бесплатно, но если снаряжение терялось, то его стоимость взималась из жалованья. Любые изменения ранга воина, его статуса или места службы учитывались регистраторами.
Икта, или земельный надел, являлся одним из важнейших факторов военной системы, представляя собой, по сути, облагаемую налогом сельскохозяйственную единицу, держатель которой, мукта, получая часть дохода с земли, обязывался лично нести военную службу, а также снаряжать и содержать определенное число воинов. Одной из особенностей, отличающей икта от европейского феодального надела, являлась сравнительно простая процедура лишения владельца его земель. А территории, входящие в икта, иногда были огромны. Например, те, которыми наделялись члены правящей династии, представляли собой целые провинции. Другие являлись не менее значимыми – наместничества в городах, замках, стратегически важных округах. Эти икта даровались наиболее заслуженным старшим военачальникам. Эмиры меньшего ранга получали деревни и города второстепенного значения, естественно, статус земельных наделов значительно варьировался даже в пределах одного региона. Исследование состояния дел после смерти Саладина показывает существование различных по значимости икта: от надела, владелец которого должен был выставлять для службы в войсках правителя 120–250 всадников, как, например, наместник городов Наблус и Джинин, до небольшого икта предводителя отряда в 70 всадников. Худшие земли отводились под наделы для ополчения аджнад или вспомогательных войск бедуинов. Икта также могла даваться в виде жалованья или пенсии, выплачиваемых из казны правителя.
Среди различных категориий войск набранные из рабов мамлюки формировали в основном элитные подразделения телохранителей правителя – аскари. Подчинявшиеся строгой дисциплине и гордые своим статусом, аскари несли также гарнизонную службу в стратегически важных пунктах или служили в качестве охраны арсеналов. Подразделения элитных войск также различались по числу воинов. Халка являлась большим формированием, возможно, сравнимым по численности с полком. К тавашийя, как во времена Саладина еще называли воинов элитных отрядов, относили как мамлюков, так и свободнорожденных всадников, сопровождаемых слугами или собственными мамлюками. Для перевозки имущества и денежных средств, для закупки снаряжения использовалось около десятка вьючных животных. Хорошо организованные отряды таваши, которые отбывали воинскую повинность в течение нескольких месяцев в году, в бою смыкались вокруг предводителя. Воины из аджнад, или территориального ополчения, имели значительно более низкий статус, хотя и являлись должным образом экипированной конницей, используемой в качестве конных лучников. Пехота, несмотря на ее главенствующую роль в осадном деле, ценилась уж совсем низко. Большинство пехотинцев являлись лучниками или арбалетчиками. Джанибы могли действовать мобильными отрядами, передвигаясь на мулах, но единственными поистине элитными подразделениями пехоты можно назвать только нафатинов – метателей «греческого огня». Профессиональным пехотинцам, по крайней мере в военное время, платили жалованье. Денежное жалованье получали также специалисты осадного дела, такие как наккабуны (минеры), хаджаруны (каменотесы) или наджаруны (плотники).
То, что особенно отличало армию Саладина от ее латинских противников, – это существование в ней вспомогательных служб, таких как служба связи или почтовая служба правителя барид, использовавшая голубей и курьеров, а также сигнальные башни, посредством которых чрезвычайные сообщения из приграничья могли доставляться с необычайной скоростью. Особое значение имело и снабжение армии вооружением. В большинстве мусульманских городов процветали оружейные базары, а во многих из них, таких как Алеппо, Дамаск, Каир или Мосул, имелись собственные кварталы мастеров-оружейников. Оружие и предметы защитного снаряжения выдавались войскам из арсеналов-задкана – в начале военной кампании. На марше, однако, доспехи и большая часть оружия хранились в обозе – тукль. Это придавало войскам мобильность и быстроту передвижения, но могло привести и к катастрофе в случае, если бы разведка не сообщила о приближении неприятеля или внезапной атаке. Поэтому тукль находился под началом опытного и заслуживающего доверия эмира.
Вместе с обозом также двигались метатели «греческого огня», кузнецы и мастера-оружейники для починки оружия, осадные машины с осадными инженерами и землемерами, а также все некомбатанты: слуги, погонщики мулов, верблюдов и ослов, писцы, религиозные функционеры, доктора и хирурги. Последние формировали фактически мобильный госпиталь. Раздел добычи в мусульманских армиях всегда происходил очень аккуратно: пятая часть шла правителю, остальное распределялось в войсках. Многое потом могло быть продано торговцам из солдатского базара – сук аль аскар, которые также составляли часть обоза. При нужде эти торговцы тоже поставляли вооружение и другое военное снаряжение.
Внешность, костюм и рудиментарные формы геральдики различали отдельные личности и целые этнические группы внутри военной машины армии Саладина. В то время как род Айюбидов (курды) и турки носили длинные волосы, арабы, за возможным исключением бедуинов, брили головы. Почти все мусульмане имели бороды и усы, но морякам флота Саладина приходилось сбривать растительность на лице, чтобы походить на крестоносцев, когда они прорывались через латинскую морскую блокаду. Высокая желтая шапка, называемая «калоута» и носившаяся исключительно Айюбидами, в это время начала заменяться различными формами тюрбана ближневосточных турок, завоевывавшего все большую популярность в среде правящего класса. Пояс хияса, изготовленный из соединенных металлических пластин, отличал воинов элитных подразделений, в то время как эмиры носили шарбаш, – кожаную шапку, отороченную мехом, с возвышающимся лицом. Лента из богато вышитой ткани, «тираз», с начертанным кратким посвящением, давалась правителями своим приверженцам в знак лояльности. Краткие надписи возникают с XI в. и на щитах, а позднее щитовые девизы становятся весьма распространенным явлением. Девизы и начинающие приобретать популярность цвета указывают на сильное иранское влияние, возникшее, возможно, благодаря чрезвычайной популярности эпической поэмы «Шахнамэ», но сложившейся системы мусульманской геральдики не существовало вплоть до воцарения в середине XIII в. последовавшей за Айюбидами мамлюкской династии. Девизы сохранили персональный, а не наследственный характер, однако вместе с тем на Востоке так и не был создан какой-либо институт, регулирующий геральдические правила и контролирующий законность присвоения гербов, как это было сделано в странах Западной Европы.
В отличие от находившейся в зачаточном состоянии геральдики, в восточных армиях особое значение имели различного рода флаги и знамена. Так, по мнению свидетелей-крестоносцев, личный флаг Таки-ад-Дина выглядел как брюки, хотя увиденный европейцами стяг вполне мог быть знаменем в виде двойного воздушного змея, используемого турками и иранцами на протяжении многих сотен лет, либо флагом в виде двулезвийного Меча Али или турецкого племенного знака тамга. Достоверно известно, что войска Таки-ад-Дина выступали под знаменем желтого цвета, главного цвета Айюбидов. Тем не менее он не являлся основным цветом исламского символизма (это были зеленый, белый, черный и красный цвета) и поэтому в первое время владычества курдской династии не был особенно популярен среди населения империи Айюбидов. Арабы и курды пользовались и другими флагами самой разнообразной формы, а турки имели обычай носить штандарты из конских хвостов, называемые «так».
Войску крестоносцев пришлось нелегко на марше. Нападения легкой мусульманской конницы держали франков под постоянным напряжением. Особенно досталось воинам, находившимся в конце колонны. С каждой атакой мусульман войско крестоносцев останавливалось и готовилось к бою. Отогнав неприятеля, войско двигалось дальше, но буквально через некоторое время мусульмане возвращались, и все начиналось сначала. Атаки мусульман не были бессмысленными наскоками, они преследовали определенную цель: деморализовать врага и по возможности рассеять и уничтожить легкую конницу франков, состоящую из туркопулов, которые были единственными, кто мог достойно противостоять быстрой, обладающей высокой маневренностью легкой коннице султана. После того как мусульмане практически уничтожили прикрытие войска крестоносцев, состоящее из туркопулов, франки стали уязвимыми для атак легкой конницы Саладина.
Крестоносцам, потерявшим легкую конницу, пришлось остановиться. Воины были измучены тяжелым переходом (особенно сказывалась нехватка питьевой воды). Король, видя, в каком состоянии находится его потрепанное войско, дал приказ разбить лагерь. Но ночь не принесла облегчения франкам, они были усталыми и по-прежнему страдали от жажды. В отличие от крестоносцев, мусульманское войско, за спиной которого находилось озеро, регулярно снабжалось водой. Рано утром измученные жаждой франки сделали попытку пробиться к озеру, но мусульмане были начеку и задержали христиан у селения Марешалия. Пару часов спустя уже мусульмане, под прикрытием лучников, пошли в атаку на крестоносцев. Однако до рукопашной дело не дошло. Мусульмане, не прекращая стрельбы из луков, заняли выжидательную позицию. Крестоносцы вновь пытаются атаковать, но все безрезультатно. Даже знаменитая рыцарская конница не может ничего сделать, так как легковооруженная конница Саладина, постоянно избегая лобового столкновения с тяжеловооруженными рыцарями, предпочитает, уходя из-под удара, убивать из луков слабо защищенных броней боевых коней рыцарей.
Терпя неудачу за неудачей, войско крестоносцев перестает быть единой военной силой. Первыми, обезумев от жажды, забыв о долге и дисциплине, бегут по направлению к озеру пешие воины. Пехота франков превращается в стадо людей, страдающих от жажды. Эту деморализованную толпу, столпившуюся у одного из Рогов Хаттина, быстро перебили мусульмане. Кто не был убит, тот попал в плен. Так войско крестоносцев потеряло пехоту.
На поле боя остались только рыцари. Король Иерусалима Гвидо де Лузиньян приказывает графу Триполи Раймунду с остатками авангарда (около 200 рыцарей) идти в атаку на выручку пехоте. Но и эта атака конных рыцарей не увенчалась успехом. Мусульмане, как всегда избегая ближнего боя, расступались перед противником, не забывая при этом осыпать его стрелами. Граф, видя, что битва уже окончательно проиграна, принимает решение с остатками своего отряда рыцарей покинуть поле боя. Вот как этот момент и последующий разгром войска крестоносцев описывается в мусульманской хронике: «Они попытались прорвать окружение, их отряды желали спастись, совершая отчаянные вылазки… Но все их попытки были отбиты, каждая из них влекла за собой либо смерть, либо плен и цепи. Дамасские клинки падали из их рук, а тяжелые доспехи не могли более защитить. Измученные градом дротиков, который оставлял большие бреши в их рядах, они, дабы избежать этого смертоносного вихря, начали отступать к холму Хаттина… Как только граф Триполи почувствовал скорое поражение, он упал духом и, отказавшись предпринимать какие-либо действия, стал искать способа скрыться. Это было до полного краха армии и до начала пожара… Когда франки узнали, что граф принял такое решение и бежал с поля боя, поначалу они почувствовали себя ослабевшими и униженными, но затем снова воспряли духом; они не только не сдались, напротив, они усилили натиск и проникли в наши ряды… Когда они увидели, что окружены, то решили стать лагерем на холме Хаттина. Но мы опередили их, и наши удары обрушились на их головы, прежде чем в землю были вогнаны первые колья их палаток. Затем бой возобновился с новой силой, и снова скрестились копья.
Франки были окружены со всех сторон; увидев, что военная удача от них отворачивается, они попытались улучшить положение, вступив в рукопашный бой; но наши сабли смели их словно поток, и нам удалось захватить их большой крест. Для них это было самым тяжелым ударом. Когда они увидели, что крест захвачен, то поняли, что смерть их близка, а поражение неотвратимо. Они пали, сраженные нашими яростными ударами; вокруг были только убитые или взятые в плен. Даже если они, ослабевшие и побежденные, пытались убежать, раны замедляли их шаг; мы подбирали их на поле боя, чтобы обречь их на плен. Так мы захватили короля Гвидо и князя Керака Рено. Мы взяли в плен короля, князя Керака, Жоффруа – брата короля, Гуго – сеньора Джебайла, Онфруа – сына Онфруа, сына сеньора Александретты и повелителя Мер Акьяха, тамплиеров и их предводителя, главного магистра госпитальеров, и большое число прочих баронов, избежавших смерти ради горестей плена. Демон был взят вместе со своими прислужниками, а король – со своими храбрецами. Поражение неверных укрепило мусульманский мир. Все были убиты или взяты в плен!»
Армия Саладина окружила войско крестоносцев. Гравюра на дереве Густава Доре
Тактика армии Саладина. Саладин в основном пользовался старинной набеговой тактикой арабов Ближнего Востока «раззиа», хотя и внес в нее некоторые изменения. Прежние монолитные армии смешанного состава, состоящие из пехоты и конницы, сменили элитные подразделения конных лучников-мамлюков, поддерживаемые вспомогательной конницей, использующие турецкую тактику быстрого маневра, рассредоточения и тревожащих набегов. Принципы боевых построений, расположения лагерем, маршевых построений, ведения осады и контросады во времена Фатимидов, Айюбидов и мамлюков были очень схожи. Осадная тактика Саладина почти полностью повторяла таковую у его предшественников Фатимидов, в то время как его конница пользовалась намного более гибкой тактикой, чем конница крестоносцев. Всадники Саладина, в определенных условиях, могли даже выдержать полномасштабную атаку латинских рыцарей, в связи с чем мусульманскому всаднику конца XII в. требовалось значительное мастерство. Восточные литературные источники в теоретических выкладках боевой тактики также отдавали предпочтение копью, удар которым наносился одной или двумя руками. Если копье бросали во врага, всадники доставали мечи. И только в турецких источниках много внимания уделялось лукам.
Тактические руководства по конному бою, разработанные в то время, регламентировали начало и ход атаки, притворное отступление, ведение боя в круговом движении, уклонение от противника и возобновление атаки. Конным лучникам давались наставления, как лучше управлять лошадью при стрельбе из лука на скаку и как при этом лучше стрелять. Приводились рассуждения о преимуществах луков той или иной конструкции и различных видов стрел, а также о применении наперстков на большой палец при стрельбе на дальние дистанции. Вспомогательные подразделения арабов-бедуинов специализировались на устройстве засад, особенно в знакомой местности. Лучшим временем для осуществления набеговых операций считались ночь, туманная, пасмурная или дождливая погода. Если противник обладал подавляющим преимуществом сил, рекомендовалось атаковать его расположение перед рассветом, захватывая сонного врага врасплох. Больших сражений в основном избегали, но если они происходили, то очень трудно сказать, насколько реально применяемая тактика Саладина соответствовала тактическим теориям.
Отборная гвардия султана, «джандарийя», держалась рядом с правителем, и, хотя Саладин обычно размещал лучшие полки халка в центре построения своей армии, эти войска могли действовать так же как самостоятельные формирования. Тяжеловооруженная конница использовалась для прямолинейных атак, действуя схоже с латинскими рыцарями, и, как и рыцари, делилась на небольшие отряды «талб». Однако наиболее эффективной считалась атака конных лучников, которые обстрелом с дальней дистанции могли расстроить боевые порядки противника, раня коней, всадников и пехоту. При стрельбе с ближней дистанции наиболее широко использовавшийся на Востоке составной лук мог пробить практически любой доспех XII в. Значение пехоты в армиях исламского Востока значительно уменьшилось уже в XI в., но тем не менее она до сих пор применялась во всех крупных сражениях. И уж никак нельзя преуменьшить роль пехоты при ведении осад. И хотя многие мусульманские хронисты отзывались о пехоте не иначе как о сброде (харафиша), султан Саладин, даже в сражениях с собратьями-мусульманами, придавал огромное значение отделению пехоты врага от его конницы. Особенности местности использовались исламскими тактиками в полном объеме. Ширку в 1167 г. спровоцировал рыцарскую кавалерию латинян на бесперспективную атаку вверх по склону, состоящему из рыхлого песка, а Саладин неоднократно использовал для укрытия своих резервов искусственные холмы из строительного мусора «таль», характерные для Ближнего Востока в местах длительного проживания людей. Утонченная восточная тактика требовала надежных средств связи на поле боя, и в этих целях мусульмане использовали музыкальные инструменты, сигналы флагами и глашатаев «джаваш» и «мунади».
Основной целью больших военных экспедиций являлась осада городов и укрепленных мест на территории противника. Легковооруженные отряды первыми достигали и блокировали вражеские твердыни. Затем, прежде чем приступить к рытью траншей, осаждающие защищали свои позиции палисадами. В ходе осады могли быть построены осадные башни, а минеры подводили подкоп под стены осажденной крепости. Последнее требовало наличия опытных специалистов и известной осторожности, однако можно с уверенностью сказать, что мусульмане при осаде крепостей применяли подкопы значительно чаще, чем крестоносцы. Помимо стенобитных орудий, мусульмане имели большое количество камнеметных машин, достаточно мощных, чтобы разрушить стены или, по крайней мере, зубцы стен, за которыми укрывались защитники крепости. Многочисленные метательные машины меньших размеров применялись преимущественно против живой силы противника, ослабляя силы защитников крепости перед решающим штурмом. Одной из важнейших задач осаждающей стороны в этот период осады являлась защита осадных машин и поддерживающих конструкций туннеля от возможных вылазок осажденных. Как только в стене была пробита брешь или закончен подкоп, гарнизону давалась возможность сдаться. Если предложения о сдаче крепости осажденными отклонялись, организовывались штурмовые группы, командование над которыми принимали лучшие военачальники. Начавшийся штурм мог быть приостановлен, когда штурмующие достигали бреши или пролома в стене – осажденным давали последнюю возможность сдаться. Осада могла длиться месяцами, и в таких случаях сам лагерь осаждающих превращался в большой город. Во время осады Акры в 1190 г. в лагере Саладина насчитывалось более 7000 лавок и 140 кузниц. Крупнейшие торговые точки лагеря, помимо продовольствия, торговали одеждой, бывшим в употреблении и новым оружием. В лагере было около 1000 бань, содержателями которых были в основном выходцы из Северной Африки. Все эти заведения контролировались военной полицией. Контраст со зловонными лагерями крестоносцев, да и вообще западноевропейских армий того времени, являвшимися очагом различных болезней, вряд ли может быть более удручающим.
Мусульманские армии были так же искусны и в обороне укреплений. Архитектурный облик крупнейших твердынь Востока имел характерные черты, восходящие еще к доисламскому периоду. Основой исламской военной архитектуры, как и в Европе, являлась башня, или «бурж». В то время как на Западе в XI–XII вв. крытые галереи поверху стен и башен являлись скорее исключением либо совсем отсутствовали, на Востоке они являлись весьма распространенным явлением, а сами крепостные стены были скорее высокими, чем толстыми. Коренные перемены в крепостной архитектуре произошли несколько позднее, в начале XIII в., в результате появления противовесного мангонеля (требюше) – метательной машины, действующей по принципу противовеса, но во времена Саладина мангонеля еще не было. В состав гарнизонов крепостей входили каменотесы, саперы, арбалетчики, метатели дротиков и «греческого» огня, а также специалисты по камнеметным машинам. При появлении в окрестностях города или крепости первых отрядов противника и в преддверии осады все окрестные водные источники загрязнялись, а при начале осады в лагерь противника метались трупы животных с целью распространения среди осаждающих опасной заразы и болезней. При малейшей возможности, в особенности до того, как осаждающие раскидывали лагерь, гарнизон атаковал еще разрозненные отряды противника, и, если осада все-таки начиналась, защитники стремились тревожить лагерь врага частыми ночными вылазками, имевшими целью застать осаждающих врасплох и сжечь осадные машины. Иногда вылазки производились и днем, в этом случае нападающие действовали в плотных построениях.
Основной задачей флота Саладина являлась быстрая переброска войск из Египта в Сирию и прерывание морских коммуникаций между латинскими государствами и Западной Европой. Основу исламского флота составляли большие морские суда, ничем не отличавшиеся от торговых, и боевые галеры, а в состав их экипажей, помимо моряков, входили также лучники, метатели «греческого» огня, обслуживавшие метательные машины специалисты, а также воины абордажных команд. Когда мусульманские галеры сталкивались с флотом противника, они строились в компактные порядки либо использовали широкое по фронту построение в виде полумесяца, очень часто применяли такие тактические приемы, как притворное бегство с целью сломать строй бросившегося в преследование противника, а также максимально использовали особенности береговой черты для укрытия своих кораблей. Несмотря на то что морская мощь исламских государств уже более века находилась в упадке, в литературе XIII в. все еще часто отмечается превосходство мусульман над византийцами в морском военном искусстве, однако ни те ни другие не могли сравниться с доминирующими тогда в Средиземноморье итальянскими флотами. Корабли Саладина практически ничем не отличались от кораблей противника. «Шини» – стандартная боевая галера египтян, однако большинство парусных грузовых судов также оснащались веслами. Относительно парусных судов известно, что трехмачтовые корабли строились мусульманскими корабелами Средиземноморья еще за век до того, как они появились в христианских флотах. Уже в 955 г. ими был построен корабль, имевший 95 метров в длину и почти 40 метров в ширину. Боевые корабли, построенные в Египте, а затем по частям перевезенные на спинах верблюдов через Синайский полуостров и собранные в 1170 г. в Арабском заливе, естественно, имели небольшие размеры. Совсем другое дело корабли, построенные для плавания в Индийском океане: большие по размерам, на них в качестве движителя совсем не применялись весла, отчасти из-за наличия постоянно дующих здесь муссонных ветров, отчасти из-за редко встречающихся источников пресной воды, в связи с чем предпочтение отдавалось сравнительно малочисленным экипажам. Китайское изобретение – крепящееся на петлях перо руля – также было известно восточноарабским мореплавателям уже в начале XII в.
Мусульманские эмиры беседуют с предводителем крестоносцев. Гравюра на дереве Густава Доре
Оружие армии Саладина. Владения Саладина находились в самом сердце мусульманского мира, в районах, бедных железной рудой и топливом для обработки металлов. Ближайшим регионом, богатым крупными месторождениями железной руды, являлась Восточная Анатолия, однако империя Саладина ограничивалась лишь незначительным привозом руды оттуда, используя в основном добычу небольших шахт в горах возле Бейрута и в районе Айлуна – оба района железодобычи находились фактически на границе с латинскими государствами. Естественно, что международная торговля чугуном и сталью, особенно с Индией, приобрела жизненно важное значение для армии Саладина. Несмотря на существующие трудности, Египет уже при Фатимидах имел три государственных арсенала, а также около 3000 оружейников. То же положение, очевидно, сохранялось и к моменту прихода к власти Саладина. Помимо традиционного производства мечей в Дамаске, в Мосуле находился крупнейший рынок торговли оружием, производившимся в соседнем Багдаде.
Впоследствии Саладина критиковали за захват коней и оружия из государственных арсеналов Нур-ад-Дина после смерти последнего, но очевидно, что для такого амбициозного правителя, каким являлся Саладин, было очень важно как можно быстрее заполучить в свои руки наибольшее количество дефицитного военного снаряжения. Ценность оружия, доспехов и прочего военного снаряжения не снизилась и позднее, о чем свидетельствует тот факт, что при сдаче латинских городов и крепостей их гарнизон при любых условиях должен был сдать также и свое оружие. Были случаи, когда мусульмане требовали от латинян вместо уплаты денежного выкупа оружие, в том числе и конские доспехи. А в 1188 г. византийское посольство в знак дружбы преподнесло в дар Саладину 400 кольчужных хаубертов, 4000 копий и 5000 мечей, захваченных при отражении итало-норманнского вторжения. Кроме того, мечи закупались в Византии и в Европе – в последней в нарушение папского эдикта. Таким образом, запасы оружия создавались, однако затянувшаяся военная кампания все же могла привести к проблемам с вооружением.
Войска Саладина были вооружены копьями, мечами, палицами, топорами, дротиками, составными луками, арбалетами и, изредка, лассо. Основным защитным снаряжением являлись щиты, кожаные и металлические панцири, кольчужные хауберты, в том числе и подбитые сукном, которые назывались «казаганд», и шлемы. Сложившийся веками образ легковооруженных всадников-сарацин в легких одеждах и с кривыми саблями в руках весьма далек от реальности. Исламские мечи в подавляющем большинстве случаев все еще оставались прямыми, хотя изогнутые сабли, давно известные в Малой Азии, появились в Персии уже в IX или X в. Составной лук издавна являлся основным метательным оружием Ближнего Востока, а единственным заметным изменением в этом плане на протяжении всей эры Крестовых походов стал переход от так называемого «гуннского» лука к двояковыгнутому «турецкому» типу. Ранний тип этого оружия требовал легкого начального натяжения, за которым следовало плавное возрастание напряжения, передающего потенциальную энергию выстрелу через массивные негибкие «уши» лука. Длинные «уши» также создавали массу проблем для конного лучника, поэтому новый двояковыгнутый лук стал более коротким, не бил лошадь по шее или голове и придавал больше энергии полету стрелы. С другой стороны, турецкий тип лука являлся более тугим и поэтому мог быть менее точным в руках недостаточно опытного стрелка. Литературные источники того времени, сетующие на неэффективность этих луков против доспехов крестоносцев, демонстрируют полное непонимание ситуации, когда объясняют это тем, что мусульмане, обстреливая рыцарей с дальней дистанции, предпочитали, мол, ранить незащищенных лошадей, чем убивать людей. Практические испытания показали, что кольчуга пробивается стрелой практически на любых дистанциях стрельбы даже из сравнительно менее мощного «длинного» лука, которым начали пользоваться в Западной Европе столетие спустя. С другой стороны, поглощающие силу удара стеганые доспехи турок почти однозначно давали воину лучшую защиту.
Возблагодарив Аллаха за эту великую победу, Саладин приказал привести побежденных. Он принял несчастного короля Гвидо де Лузиньяна, усадил его рядом с собой, как мог, ободрил и даже предложил шербет из розовой воды. Эта обходительность по отношению к изможденному и измученному жаждой королю имела большое значение на мусульманском Востоке: пленнику, который пил и ел за столом того, кто захватил его, обычно даровали жизнь. Король Гвидо машинально протянул кубок сидевшему рядом с ним Рено Шатийонскому, сеньору Трансиордании. Это вызвало неудовольствие Саладина, который упрекнул его в том, что он не спросил разрешения передать кубок: «Ты не испросил у меня позволения дать ему напиться. Я не должен сохранять его жизнь».
После чего султан напомнил Рено о его изменах, многочисленных предательствах и неоднократном нарушении перемирия, на что Рено лишь пожал плечами и презрительно сплюнул. Тогда Саладин выхватил саблю и рубанул ею Рено. Удар пришелся в плечо, после чего стражники-мамлюки, метнувшись к раненому, добили его. По приказу Саладина были казнены все рыцари-тамплиеры и госпитальеры. Все остальные уцелевшие христиане были проданы в рабство.
Битва при Хаттине была для крестоносцев больше, чем просто военным поражением, – это был окончательный крах западной колонизации Святой земли. Король Гвидо одним рискованным шагом уничтожил все результаты мудрой и настойчивой политики своих предшественников. Кроме того, тяжелым ударом для христиан стала потеря их главной реликвии. Даже мусульмане говорили: «Потерять этот крест для них значит больше, чем потерять короля, ибо нет ничего, что могло бы заменить его». Потеряв все войско при Хаттине, король Гвидо оставил христианскую территорию на Святой земле практически без защитников, способных противостоять мусульманскому нашествию. Ведь король призвал в свое войско большую часть воинов, несущих гарнизонную службу в крепостях и замках христиан (всего под Хаттином сражалось 15–20 тыс. христиан и около 30 тыс. мусульман). Поэтому, когда на фортификации франков напали воины Саладина, сопротивление было недолгим. Саладин захватил множество городов, замков, крепостей крестоносцев и их главный город – Иерусалим.
