bannerbannerbanner
На Север!

Сергей Гришин
На Север!

Полная версия

17

В сопровождении подозрительно смирной Липунюшки я вернулся на подворье. В небольшой суме, выданной мне Ягой, чуть позвякивали бочонки сигнальных ракет. Сама ракетница – небольшой пистолет с широким дулом – располагалась в отдельном кармане.

Девочка тут же завернула на конюшню. Я же отправился на поиски наших небесных гостей.

Правда, первым я наткнулся на батюшку. Он стоял, прислонившись к стене поруба, и радостно махал мне рукой. Подозрительно бодро и радостно.

– Утренний моцион? – поинтересовался Никанор, когда я приблизился к нему.

– Встреча с Ягой, – улыбнулся я. – Мы стараемся проводить тренировки по вторникам и пятницам.

– И как, получается?

– Периодически. Сегодня, правда, не получилось.

– Про мамку спрашивал? – проявил проницательность батюшка.

– Да, – я кивнул и испытующе поглядел на него: – Гости уже рассказали?

– О том, что ты снова от меня решил сбежать? – проговорил царь, кажется, с укором.

– Почему обязательно сбежать? – опешил я. – Если появилась возможность найти маму, я намерен ей воспользоваться!

– И что тебе дома не сидится? – вздохнул отец.

– Когда ещё путешествовать, как не в моём возрасте? – я развёл руками. – Пока забот особых нет, да здоровье позволяет.

– Заботами обеспечим, – оживился Никанор. – Хочешь, я тебя министром культуры сделаю? Или физкультуры. Ты ж вон ходишь, тренируешься.

– Нет уж, спасибо, – я поджал губы.

– Ну и напрасно. Слушай, – батюшку посетила новая мысль, – а давай ты будешь детишек тренировать. Что они без толку мячик гоняют? Ты ведь, помнится, неплохо с ним управлялся. Потренируешь мальцов, а потом мы в целях улучшения международных отношений чемпионат устроим. По этому, как его… По футболу. Налоги под шумок повысим…

– Как бы вместо улучшения отношений наоборот не получилось, – скептически хмыкнул я. – А то неровён час, проиграют соседи, обидятся и эмбаргу какую-нибудь затеют. Или вообще, войну объявят.

– О чём речь? – к нам, зевая, подошёл Антуан Пустопорожний.

– Батюшка пытается отговорить меня от поездки, – ответил я.

– Предлагаю возглавить национальную сборную нашего… этого… тридевятого царства, – выдал царь, слегка задумавшись при произнесении нового наименования страны. – У вас наверху как с этим делом? В футбол играют?

– Нет, – протодиакон яростно замотал головой, – у нас рабовладение запрещено.

– При чём тут рабовладение? – мы с батюшкой непонимающе переглянулись.

– Понимаете, – Антуан обратился к глубинам памяти, – перед Последней войной сложилась довольно странная ситуация. Публичная торговля людьми в рамках транзакций между спортивными клубами оскорбляла демократические силы планеты. Тем более что суммы этих трансферов зачастую превышали годовой бюджет целого ряда стран.

– Ни укропа себе, рабы! – воскликнул Никанор. – Вань, может, продадим кого-нибудь для пополнения казны? Гаврилу Отрыжкина того же. Он парень видный. К тому же неплохо жонглирует яблоками – я видел, как перед девицами давеча выпендривался.

– Кто ж его купит? – усомнился я. – У нас таких парней, хоть телеги грузи. Особенно, когда на пиру наберутся. Он же не этот, – я порылся в памяти, припоминая хоть какое-нибудь имя, упоминаемое в моих книжках в связи с футболом, – не Пелевин.

– Кто такой Пелевин? – четыре глаза уставились на меня вопросительно.

– Футболист… кажется, – я не был абсолютно уверен в том, что именно всплыло в моей утомлённой событиями прошедшего дня голове. – Он, вроде бы, бразильянец был.

– А почему тогда фамилия русская? – озадаченно поинтересовался Антуан.

– Наверно, поменял, когда его к нам в рабство продали, – принял у меня эстафету Никанор. – Зато страна его бразильянская после этого озолотилась. И наладила серийное производство рабов-футболистов. Они, поди, доход приносили гораздо больше, чем какой-нибудь кофей.

Протодиакон с нескрываемым подозрением глянул на батюшку, поражённый его излишней осведомлённостью. Тот хмыкнул:

– Лично я бы так и поступил. И рты лишние кормить не надо. Они ж, спортсмены эти, жрут, поди, за четверых! И агрессивные, наверняка, как Мамай и Кокор!

– Кто, простите? – уточнил Антуан.

– Это персонажи скоморошьих баек, – пояснил я. – Хулиганистые, вроде Петрушки.

– Так что ты, Ванюша, подумай о моём предложении, – отец положил мне на плечо руку. – Наладим с тобой производство. Будем продавать футболистов направо и налево… Совершать эти… трансферы. Хошь, в окно трансферное, хошь, в дверь! Что скажешь, Аркадий Петрович?

Появившийся рядом за время нашей оживлённой беседы поэт выглядел, прямо скажем, измученным. Он неопределённо махнул рукой в ответ на вопрос Никанора. Взгляд у него был какой-то отстранённый и блуждающий.

– Бессонная ночь? – хохотнул батюшка, явно намекая на последствия обильных возлияний на вечернем пиру.

– И не говори, – вздохнул Аркадий Петрович. Но тут же опроверг догадки царя: – Жуткий кошмар приснился. Никак после него заснуть не мог.

– Кошмар? – заинтересовался Антуан.

– Урки приснились? – предположил батюшка.

Ароз Азорин отрицательно покачал головой.

– Приснилось мне, что тот зелёный мужик, которого мы вчера видели, вылез-таки из-под земли. Отряхнулся, так что земля вокруг задрожала. И из-за слоя паутины, мха и травы показался задорного вида молодой человек. Встал во весь рост, глазища сверкнули голубыми молниями. Гигант погрозил пальцем,– поэт судорожно сглотнул. – И как шагнёт ко мне! Я бежать… А он топочет следом и укоризненно так твердит: «Шаганэ ты моя, Шаганэ»!

18

К обеду мы были готовы отправиться в путь. Оставалось решить ещё пару вопросов. Так что я отправился на конюшню.

– Когда отчаливаем? – Ницше встретил меня в воротах бодрым пританцовыванием.

– Ты что, со мной собрался? – не то, чтобы меня это удивило. Я просто о таком не думал.

– Конечно, – ослик оскалился. – Мы же с тобой напарники! Куда ты, туда и я!

– Ладно, – я кивнул, – если хозяева нашей посудины не будут против, то и я не возражаю. Меня больше беспокоит Альфа.

– Какая ещё Альфа? – не понял Ницше.

– Липа. Липунюшка. Девчонка с плантации.

– Вурдалапочка, что ли?

– Ну, да. Только она не вурдалачка, – я постарался припомнить всё, что мне рассказывала Яга. – Вурдалаки – это больные люди. У них эта… эллиптическая диспепсия, – судя по вытянувшейся морде моего непарнокопытного приятеля я понял, что ляпнул что-то не то, и потому поспешно добавил: – А она – Альфа. Это такие генномодифицированные существа, которых когда-то навыводили для диверсий, но из этого ничего путного не вышло, потому что они эгоистичные индивидуалисты без царя в голове, гуляют, где вздумается и никого в грош не ставят.

– Альфа – это буква греческого алфавита, – выговорил Ницше спустя полминуты. – Первая.

– Я знаю.

– Ну, и какая из неё Альфа? Ну, согласись, глупо звучит!

Я пожал плечами. Вроде, нормально.

– Что с ней делать то? – меня волновал прежде всего именно этот вопрос, а не лингвистические и филологические нюансы.

– Берём с собой! – без тени сомнения заявил ослик.

– А она возьмётся? В смысле, она же к своему наставнику-быку привязана. Ты же сам утверждал.

– Сейчас договорюсь.

Ницше потрусил вглубь конюшни, к стойлу своего рогатого приятеля. Я последовал за ним, ища глазами девчонку.

Сверху что-то зашуршало. Я поднял голову и вовремя успел подставить руки, поймав свалившегося с балок перекрытия фиолетового котёнка. Он тут же замурлыкал.

А вот Липунюшка, висевшая наверху вниз головой, к моему облегчению спрыгивать не торопилась. Она лишь сверкнула на меня белками глаз.

Тишка в сопровождении Ницше вышел из своего стойла. Я не слышал, чтобы ослик ему что-то говорил. Но разговор, похоже, уже состоялся. Бык поднял голову, поглядел на зависшую под крышей девочку и издал негромкое «му».

Липа как-то странно, точно опадающий осенний лист, спланировала на пол и встала перед своим рогатым наставником. Между ними, похоже, состоялся беззвучный разговор. А потом малышка подошла и обняла быка за объёмную шею.

– Значит, вопрос решённый, – констатировал ослик. – Альфийка отправляется с нами. Будет вас, двуногих, защищать.

Я скептически посмотрел на девочку, но своих сомнений не высказал.

– Пойдём, подберём тебе одежду поудобнее, – махнул я ей. – А то твоё платье скоро развалится от подобных упражнений.

Лишь после нескольких попыток позаимствовать одёжку у служанок на подворье я осознал, что вообще-то зря искал что-то для девочки. Надо сказать, наша детская мода весьма консервативна, если не сказать убога. Какой смысл менять измазанное и потёртое платье на чистое и целое, если оно через малое время превратится в грязную тряпочку?

В своих метаниях я наткнулся на Жанну. Она шла со стороны царских палат с огромной корзиной в руках. Оттуда задорно выглядывали хвостики кабачков.

– Ванюша, что за малышка с тобой? – кухарка широко улыбнулась семенящей рядом со мной Липе.

Девчонка остановилась чуть поодаль, соединив носки поношенных туфелек и исподлобья глядя на огромную тётку.

Я не стал пугать Жанну россказнями о вурдалаках и всяческих генномодифицированных Альфах и сказал первое, что пришло в голову:

– Её вчера Степан привёз. Липунюшкой звать. Девочка сирота. К тому же, немая, – видя, что сердобольная кухарка протягивает руку в характерном жесте, поспешил предупредить: – Не надо её трепать за щеку, может укусить.

Жанна изменила траекторию движения, но от своего желания не отказалась. Поменяла только объект своих ласк.

– Ванюша, какой ты у нас добрый, – я не стал отстраняться от мягкой длани, легко ущипнувшей мою щёку. – Каждой сиротинушке норовишь помочь!

– Кстати, Жан, не знаешь, где разжиться какой-нибудь одеждой? – я с надеждой посмотрел на кухарку. – А то видишь, какая она поношенная.

 

– Да уж, лохмотья просто, – скривила губы Жанна. – А ты поспрошай у дворовых девок. Что-нибудь подберут. Тебе-то не откажут!

– Понимаешь, ей нужна одежда более удобная. Более мальчишеская, что ли. Я сегодня отправляюсь в путешествие и беру Липу с собой.

– На кого ж ты нас опять покидаешь? – ахнула Жанна, всплеснув руками.

– Появилась надежда найти маму. Так что насчёт одежды?

Кухарка обошла вокруг косящейся на неё девочки, пристально оглядывая с растрёпанной головы до босых пяток.

– Пожалуй, ей подойдёт твой детский охотничий костюм, – задумчиво проговорила он наконец. – Помнишь, тот, кожаный. С кучей кармашков.

Я улыбнулся воспоминаниям, связанным с этой удобной вещицей. Мне всегда нравилось лёгкое поскрипывание кожи и не выветривающийся с годами запах. В той одёжке я всегда ощущал себя героем, богатырём.

– А где он? Я из него уже лет десять, как вырос.

– Должен быть в сундуке. Пойдём, ключ дам.

Мы прошли в коморку Жанны. С верхней полки древнего буфета она извлекла большой узорный ключ и протянула мне.

– Только я с вами на чердак не полезу, – сказала она. – Так что давайте сами.

По длинной скрипучей лестнице мы с Липунюшкой поднялись наверх. На чердаке было темно и пыльно. Кроме здоровенного сундука на полу вдоль стен стояли стеллажи с какой-то рухлядью. С потолка свисали целые города из жирной, липкой паутины. Пришлось их изрядно порушить. Но иначе пробраться к нашей цели не представлялось возможным. Прежде чем мы добрались до заветного сундука, Липунюшка чихнула два раза, а я все пять.

Но вот щёлкнул замок. Я откинул крышку. И тут уж не мог отчихаться несколько минут. Когда же я смог справиться со злобным аллергеном, обнаружил девочку стоящей рядом с сундуком уже в обновке. Точнее, в моей старой одёжке.

– Тебе идёт, – оценил я.

Мой детский костюмчик и в самом деле сел почти идеально. Штанины, правда, оказались чуть коротковаты. Но сапожки скроют этот недочёт. Кстати, где они?

– Там ещё сапоги должны быть, – я указал на сундук.

Липа чихнула. Потом наклонилась и, чуть порывшись в недрах сундука, подняла над его краем один сапожок. Из его голенища сначала показались большие уши-локаторы. А затем сверкнули зелёные глазища, и на меня уставился Че.

– А этот тут откуда? – удивился я. – Тоже мне, кот в сапоге!

Котёнок мявкнул, выскочил из обуви и в мгновение ока очутился у меня за пазухой. Я дёрнулся, когда лапки слегка щекотнули живот. Когда же я снова поднял взгляд на девчонку, она уже натянула на себя освобождённые от квартиранта сапоги.

– Ну, как? – спросил я. – Не жмут, не соскакивают?

Липа на миллиметр приподняла уголки губ и воздела кверху большой палец правой руки, приведя меня в лёгкий ступор.

19

Ну вот без прощального обеда, плавно перетекающего в ужин, мы никак не могли обойтись! Батюшка не собирался ударить в грязь лицом перед небесными гостями, укормив и упоив их перед отправлением. Те, кажется, не возражали.

Когда я выбрался с чердака и собирался найти их, чтобы спросить о времени отправления, меня поймал Сафон, наш глашатай по связям с общественностью, и передал настойчивое приглашение к столу.

Пригвоздив меня суровым взором, он сказал:

– Царь-батюшка шлёт ультимативно-нормативное приглашение во избежание международного скандала и дестабилизации политической ситуации.

Похоже, отвертеться было нельзя. Хотя, какой мог случиться международный скандал из-за моего отсутствия, я не мог даже представить.

Я тут же отправил Липунюшку на конюшню, посоветовав на всякий случай быть готовой. А сам последовал приглашению.

Лишь открыв двери в пиршественный зал, я понял, что мы сегодня вряд ли отчалим. Потому как водители нашего корабля, или капитаны, или как их там ещё назвать, были уже навеселе.

Хотя, с другой стороны, говорят, что пьяному море по колено. Но это море. А как насчёт небес? Какие там правила дорожного движения?

– А-а, Иван! – Антуан Пустопорожний расплылся в улыбке. – Где ты пропадал? Мы тут без тебя уже начали отплывать…

– Антоша хотел сказать, отмечать, – поправил Аркадий Петрович.

– Чего отмечать? – удивился я.

– Отбытие дорогих гостей, – вставил слово царь. Он выглядел жутко довольным. – Не каждый день от нас такие гости отбывают!

– Папа, если вы будете столь старательно отмечать, то отбытие, боюсь, не состоится, – я сверкнул глазами на батюшку.

Он и ухом не повёл:

– Днём раньше, днём позже – какая разница?

– Если я сказал, что мы отплывём – значит, отплывём! – с торжественным видом заявил Антуан. – Я – хозяин своего слова!

– Куда торопиться? – пожал плечами Аркадий Петрович.

– Если я сказал, что мы отплывём – значит, отплывём! – не унимался протодиакон. – Я сейчас себе, да и Варягу, на всякий случай, напоминалочку поставлю … к примеру, на девять часов вечера, – протодиакон принялся что-то делать со своей пипкой.

– Вот неугомонный, – хмыкнул Никанор. Когда я сел на своё место, он наклонился ко мне и сказал: – Откровенно говоря, я всё-таки надеялся, что вы ещё на денёк задержитесь.

– Так я и знал, что это твои происки, – я усмехнулся и наполнил тарелку.

В принципе, лично я не видел особой необходимости отчалить именно сегодня. Просто, я уже с утра настраивался на путешествие.

Я неспешно набивал живот, принципиально отказываясь от хмеля. Остальные же присутствующие ни в чём себе не отказывали.

Не скажу, сколько точно прошло времени, когда Аркадий Петрович встал из-за стола и провозгласил, перекрывая шум:

– Стихи. На посошок.

Все тут же умолкли. Поэт прочистил горло и начал:

 
У края мира ясень мощный
На перекрёстке всех дорог.
И днём, и ночью между веток
Гуляет белка Рататоск.
Идёт направо – в Нифльхейме
Усы морозит, а когда
Идёт налево – ждёт гулянка
В пределах града Асгарда.
Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;
Одно – коняжка-осьминожка,
Другое – волк, исполненный очей.
 

В этом месте Аркадий Петрович замолк ненадолго, нахмурился, тихо бормоча себе под нос что-то вроде «с ними золотой орёл небесный». Спустя несколько секунд черты его лица разгладились, и он продолжил декламировать:

 
Там нить судеб соткали норны;
Там на заре ударит Мьёллнир

О череп йотуна пустой,
И асы вылезут в тельняшках,
В блестящих латах, прямо няшки.
И с ними Один. Он крутой.

Там хитрый Локи мимоходом
Угнал из Хеля Нагльфар;
А Йормунганд перед народом
Чуть не разрушив мост Биврёст
Кусает свой длиннющий хвост.

А в Муспельхейме Сурт недужит
И с головой совсем не дружит.
Там тупо вглядываясь вдаль
Хранит границу сам Хеймдалль.

Там Тор на спор тягает гири;
Там вдруг раздастся клич валькирий!

И там я был, мёд с Браги пил;
У моря видел ясень вечный;
Под ним сидел, Мимир беспечный
Свои мне саги говорил.
 

Аркадий Петрович оглядел примолкших пирующих. Под их непонимающими взглядами он сел, пожал плечами и опорожнил кубок.

– Боюсь даже спросить, – подал голос царь, – это вот сейчас к чему было?

– Кто все эти люди с непроизносимыми именами? – поддакнул Абрам.

– Нормуль, – Антуан убрал свою пипку куда-то за пазуху, – записал. – И тут же пояснил обернувшемуся к нему Никанору: – Ароз Петрович только что изложил концепцию нашего предстоящего путешествия. Блеснул познаниями в теме, разметав бисер своего интеллекта перед свиньями зрительской аудитории нашего интерактивного блога.

Я увидел, что бояре привстают со своих мест. Судя по выражениям их закалённых пирами лиц, упоминание свиней они приняли на свой счёт.

– Мне кажется, нам пора! – я встал и поправил на изрядно увеличившемся животе пояс. – Иначе, боюсь, наш корабль без нас уплывёт.

– Да куда он денется? – отмахнулся поэт. – И, между прочим, это драккар!

– Мы ещё только начали веселье! – протодиакон тоже не хотел покидать наше гостеприимное царство. – Я требую продолжения банкета!

Вдруг из рукава моей рубахи вынырнула маленькая ушастая мордочка. Че принюхался и, схватив кусок курицы в два раза больше себя, фиолетовой молнией помчался по столу. Его объёмная добыча сшибала на пути горшки и тарелки, но нисколько не влияла на скорость.

– Че! – радостный вопль Антуана Пустопорожнего оглушил меня.

Протодиакон выскочил из-за стола, отдавив Абраму ногу. Аркадий Петрович тоже помчался за котёнком, но по другой причине – этот мелкий пакостник утащил курицу именно с его тарелки. Я вздохнул, и под недоумевающим взглядом отца устремился следом за нашими гостями.

20

Мы втроём выбежали на двор практически одновременно. Я даже слегка задел Аркадия Петровича плечом, вписываясь в дверной проём.

На улице уже стемнело. Однако Антуан не упускал из виду маленькую юркую фигурку с куском курицы в зубах. Мы же не упускали из виду Антуана.

Котёнок отчаянно метался по двору. Видимо, он решил, что у него хотят отобрать его законную добычу. Впрочем, ведь поэт его именно за этим преследовал?

После тщетной попытки взлететь на крышу сарая Че больше не пробовал уйти от погони верхами. Всё-таки, для подобных трюков курица была тяжеловата. Не влезла добыча и под крыльцо бани.

Несмотря на то, что благодаря этим его манёврам мы сократили отрыв на несколько метров, поймать прыткого чебурика пока не удавалось.

Судя по доносящимся из-за спины крикам и тяжёлому топоту ног, к нашей охоте решили присоединиться и бояре. И правда, чего было оставаться в пиршественной зале, когда всё основное веселье переместилось на двор.

В очередной раз пробегая мимо дверей в палаты, я заметил батюшку. Он привалился к косяку и с благодушной улыбочкой наблюдал за нами. В его глазах горел азарт болельщика. Рядом с ним пристроился Абрам и тоже следил за беготнёй на дворе. Надеюсь, они не делают ставки? А если делают, на кого поставил батюшка, а на кого брат?

На очередном витке к нам присоединился Ницше. Он что-то весело вопил, внося ещё больший сумбур в погоню.

Я уже порядком выдохся, когда по земле прошла ощутимая дрожь. Корпус летающего корабля запульсировал, расцветая огоньками.

– Что это? – я налетел на спину остановившегося Антуана.

– Напоминалочка моя сработала, – чуть отдышавшись, сообщил он.

Че, тоже притормозивший при внезапном землетрясении, моментально изменил направление своего бега. И уже через несколько мгновений он взлетел по опущенному трапу и скрылся из виду в недрах небесного драккара «Варяг».

– За ним! – проблеял Антуан и пошёл в отрыв.

Я не возражал. Подхватив под руку скисшего от беготни Аркадия Петровича, я поспешил следом за окрылённым грядущей встречей с долгожданным питомцем протодиаконом.

Мы взобрались по трапу. Антуан тут же исчез из моего поля зрения, нырнув за небольшую дверь. Теперь я только иногда слышал приглушённое «кис-кис».

Поэт сел прямо на палубе, привалившись к борту и пытаясь отдышаться. Мимо меня прогарцевал Ницше, наставительно проговорив:

– В твоём возрасте, Аркадий Петрович, надо не за котятами бегать и вино хлестать, а переходить на травку и витаминки!

Поэт, похоже, был не в состоянии ему достойно ответить.

Корабль снова завибрировал, чуть не сбив меня с ног. Кроме всего прочего, из его недр послышался звук, напоминающий сирену.

Толпа бояр, всё ещё бегущая за нами, остановилась в нерешительности. Мужики переглядывались, не понимая, что делать дальше.

Откуда-то сверху плавно спрыгнула маленькая хрупкая фигурка. Я узнал свой детский охотничий костюмчик и вихрастую причёску. Вурдалачка, она же непонятная Альфа, чуть присела и оскалилась в сторону наших преследователей.

Бояре отпрянули в страхе. Кое-кто, кажется, даже сел.

– Липа, место! – скомандовал я.

Девчонка послушно проследовала на корабль.

Трап тут же поднялся. Драккар в очередной раз вздрогнул, чуть закрыв вид на опешивших бояр и приближавшегося к нам батюшку.

А потом земля стала проваливаться вниз. Плавно, но неумолимо.

Похоже, наше путешествие началось.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru