Сергей Германович Ребцовский
Путь к себе
Я слушал и размышлял, пытался сопоставлять примеры с моей ситуацией, находил много схожего. Наверное, проблемы человеческие во многом похожи. Значит, и ключи к их разрешению тоже похожи.
Мои размышления прервал Тый:
– Разные люди едут. Верят в меня. Некоторые, говорю, считают меня за лекаря. Ущербных людей везут, как к святому. Да я-то никакой не святой! Как же я их излечу?! Таким и сама дорога, наверное, в тягость. А мне говорят: нет, это где-то и развлечение, хоть что-то в жизни нового увидят. Только мне что таким людям говорить: вот тоже какая проблема! Приходится им свою ношу нести, раз им небеса такую судьбу заготовили. Нести да стараться радоваться маленьким радостям. А хуже для них, если они на весь мир от этого озлобляются. Таких мы стараемся отсюда поскорее спровадить, чтобы самим какую душевную гадость не подцепить. А сколько приезжало разных неспокойных, волнительных, – продолжал Тый, улыбаясь, – и болезней-то у них никаких, а вот надумают себе что-то и крутят в голове, как будто заело у них что. Жалуются: вздохнуть, говорят, не можем. Я такую хворь за минуту лечу. Как же, спрашиваю, ты вздохнёшь, коли ты выдохнуть не можешь? Ты, дорогой, сперва выдохни по-хорошему, так, чтобы и воздуха не осталось ни в лёгких, ни в животе, а уж опосля вдыхай на здоровье. А то как заполнишь организм воздухом, если он у тебя забит под завязку старым? Выдохни сперва, с силой выдуй из себя весь воздух, из живота выдуй так, чтобы пупок до позвоночника дотянулся. До позвоночника пупком, конечно, не дотягиваются, но воздух выдувают. Выдуть у всех получается. Благодарят меня, словно я волшебство какое сотворил. А делов-то!
Так за рассказами Тыя и прошёл наш второй вечер. Мне по-прежнему не удалось высказаться о своих проблемах, я оставил это повествование на потом.
Утро, как и весь последующий день, выдалось пасмурным и тёплым. Наступила оттепель. Сильный ветер гнал со стороны моря свинцовые тучи, нахлобученные, как огромные рулоны ваты. Летели капли дождя, иногда превращаясь в снежные хлопья, мелкая морось периодически перемежалась с сильным дождём. Я надел свою обычную, городскую одежду, она лучше защищала от мокрых осадков. В таком виде я решил провести свой новый осмотр берёзок.
Усевшись возле первой, той, с которой я начал и накануне, я рассчитывал осмотреть её минут за двадцать, затем идти дальше. Сидя на снегу рядом с деревцем, я стал медленно ползти взглядом по стволу. Потом почему-то остановился в середине ствола. Мой взгляд замер. Мысль в этот момент сбилась, я стал размышлять не о дереве, а о словах Тыя. Прежде всего я задумался о том, что же здесь, в приморской тундре, конец земли или её начало? Очень занимательный вопрос! Пялясь в середину берёзового ствола, я пришёл к выводу, что иногда тут начало жизни, а иногда – её конец. Видимо, тут конец и начало, всё в одном. Жизнь из океана вышла, и всё уходит снова в океан – такими словами я подвёл итог своему размышлению.
Неожиданно я будто проснулся и вернулся мыслью к дереву. Я сидел в расслабленном положении, скрестив ноги и положив руки на колени. Вдруг мне показалось, что ствол дерева увеличивается в размерах, и он на моих глазах стал толще – я встрепенулся. Придя в себя, я продолжил рассматривание веток и ствола. Медленно, сантиметр за сантиметром, я изучал маленькое тундровое растение. Я видел, что вся берёзка покрыта каплями. Они висели повсюду, дрожали от ветра и слетали, когда держаться на весу становилось невмоготу. И тут, насколько я мог понять своим практичным мозгом, у меня случилась слуховая галлюцинация – мне послышался голос Тыя, медленно произнесший: «Смотри на капли». Тогда я стал наблюдать за каплями. Я не считал их, но, уставившись то на одну, то на другую, видел их малейшие движения, старался разглядеть что-нибудь сквозь них или то, что они отражали. Это было занимательно, я даже начал было разговаривать с каплями, но остановился. Потом попробовал выявить какую-нибудь закономерность в их поведении, но отказался и от этой затеи.
Сидел я, сидел и вдруг поймал себя на том, что сижу с закрытыми глазами! Вот это да! Не зря же Тый сказал мне, чтобы я нечаянно не заснул, а я – поглядите-ка! – чуть и вправду не задремал. Посмотрев на часы, я обнаружил, что просидел почти два часа. Это обстоятельство немало удивило меня.
Поднявшись, я направился в сторону чума – время шло к обеду. В эти секунды моё состояние было необычайно спокойное, ничто, казалось, не может меня разволновать. И тут случился досадный казус. Уже почти у самого чума я поскользнулся и грохнулся на землю. В этот миг правое бедро пронзила резкая боль, от которой я громко вскрикнул. Боль отдала по всей ноге и в поясницу. Всё тело как-то неожиданно словно изменило мне, показалось, что я могу потерять сознание. На моё счастье из чума высунулась голова женщины. Она застала меня лежащим на земле и, уверен, сразу сообразила, что случилось. Несколько секунд женщина просто смотрела, а потом помогла мне пролезть в чум и лечь на мою лежанку. При малейшем движении боль резко пронзала поясницу, от чего я вскрикивал. Ну вот, думал я, надо же так вляпаться. На сотни километров вокруг ни одного доктора, а если перелом? Эти мысли нагнетали тревогу, добавляя расстройства и без того испортившемуся настроению. Женщина знаками показала мне, чтобы я снял верхнюю одежду. Я повиновался, показав те места, где боль была ярче всего. Она стала смотреть мне в глаза и одновременно ощупывать бедро пальцами. У неё были сухие пальцы с грубой кожей, они цепко ощупывали кость. К счастью, признаков перелома мы не обнаружили. Женщина знаком показала, чтобы я успокоился.
Она исчезла за ширмой, отделявшей женское отделение чума от мужского, и вернулась со странным предметом в руках. Это была не то кукла без головы, не то набитая лоскутами крошечная национальная одежда. Потом женщина показала, чтобы я лег и полностью расслабился – по крайней мере, я так истолковал её жесты. И тут началось что-то совсем интересное. Я догадался, что сейчас женщина начнёт совершать надо мною обряд. Она крутила своей куклой возле моего бедра, возле сердца, возле головы и всё время что-то распевно говорила вполголоса на своём языке. Сначала я силился понять, что всё это означает, слова пробовал разобрать – ничего не получилось. Тогда я просто закрыл глаза и лежал, слушая её голос. Долго она надо мной колдовала, если этот обряд можно назвать колдовством. Я почувствовал, что засыпаю. Её голос превратился в шёпот, а потом совсем затих. Открыв глаза, я увидел, что женщина чем-то занимается возле стола. Видно, настала ей пора приниматься за хозяйство.
Вечером пришёл Тый и прежде всего переговорил с женщиной. Потом он подошёл ко мне и сказал:
– Растянулся ты, ничего серьёзного не случилось. Будешь бегать, как олень. А сегодня не поедем с тобой. Дождь льёт, наше местечко всё растаяло. Ночью повалит снег, и завтра наступит нам время продолжить. А сегодня – смотри, как тебе повезло!
– Да уж какое тут везение! – возразил я эмоционально. – Так некстати навернулся.
– Зато тебе повезло пройти обряд очищения. Ты думаешь, над тобой руками махали? Э, нет! Злых духов из тебя изгнали – вот в чём повезло.
Я лежал и думал: вот, изгнали из меня, значит, злых духов. Ну, пусть, хорошо. А кто теперь добрых духов в меня заселит? Должны же другие духи на место изгнанных каким-то образом попасть. А как? И тут меня осенило: вот накануне Тый объяснял мне, как людям сделать полный вдох, если они жалуются на трудности с полным вздохом. Так, стало быть, чтобы запустить новый дух или воздух, нужно сперва избавиться от старого, выдуть его из организма. Вы-дуть – вот что! Я должен всё старое из себя убрать, очиститься, душою, духом своим очиститься. И я должен… должен! отпустить… её. Это трудно, очень трудно. Но если я не выдохну старый воздух, новый в меня не войдёт. Мне нужно отпустить её ради неё самой, ради меня самого, ради Жизни, ради движения вперёд. Хотя… хотя это так трудно. Трудно жертвовать.
Вот куда привели меня мои размышления. Удивительно. Кажется, именно с того момента я стал ближе к решению своей главной задачи. И я сам пришёл к этому выводу, а Тый? Он был моим наставником, он направлял меня на пути самопонимания. Интересно, куда приведут наши дальнейшие разговоры?
К моему большому удивлению, утром боли почти полностью исчезли. Немного ныло в пояснице – но и только.
Всю ночь хлопьями шёл мокрый снег. К утру навалило по колено, снег не блестел, не скрипел под ногами – он был влажный. Однако это обстоятельство никоим образом не повлияло на ежедневный распорядок. Все люди в обычное время отправились по своим делам.
Как-то сам собою я снова направился к берёзке. Посмотрел-посмотрел на ту, возле которой сидел накануне, да и подошёл к другой. Кое-как усевшись, я стал смотреть на кривой ствол дерева, заметил несколько не опавших листьев и… начал с ними разговаривать. Я спрашивал у них, почему они до сих не опали, что их держит на своих местах и тому подобное. Потом медленно разглядывал ветки, находя на каждой из них что-нибудь интересное: то трещинку, то замысловатый изгиб. Просидел я таким образом около трёх часов. Настроение у меня было самое что ни на есть доброе, спокойное.
Вечером после ужина мы с Тыем вновь отправились к «нашему месту». От того, что мы строили, не осталось и следа. Но Тый обрадованно провозгласил, что мокрый снег нам в помощь. И действительно, мы потратили некоторое время на то, чтобы при свете фонаря слепить из белого мокрого строительного материала новый «домик». Он оказался массивнее предыдущего, и мы комфортно разместились внутри.
Лишь успокоилось наше дыхание после строительных работ, Тый попросил рассказать о том, что меня привело в тундру. Настал мой час. Конечно, у меня был заготовлена речь, но всё пошло не совсем так, как рассчитывал. Видимо, сказались несколько дней, проведённых в тундре. Рассказывая, я говорил будто о каком-то другом человеке, а не о себе самом, словно глядел на себя со стороны. Тый просто сидел и молчал, даже вопросов не задавал. Я говорил долго и, когда закончил, задал вопрос:
– Теперь я не понимаю, что мне делать. Как мне впустить в себя новый вздох, новый дух?
Тут только Тый немного оживился. Он ответил мне очень просто:
– Я скажу тебе. Но только завтра. Сейчас пора ближе к подушке.
Мне это показалось странным. Я ожидал, что Тый вот так просто даст мне совет и я смогу наконец-то успокоиться. Вместо этого у меня ещё целые сутки ожидания. Но выбора не было. Мы вернулись обратно в чум. Мой вид в те минуты, полагаю, выражал всю мою досаду, но я молчал, смирившись с необходимостью ожидания.
Проведя следующий день так же, как и предыдущие два, а именно – в созерцании берёзок, я с нетерпением ждал вечера. Он обещал ответы.
И вот мы с Тыем снова в нашем «домике». Мороз укрепил его, стены стали словно каменные. Первое, что сказал Тый, когда мы разместились внутри, было:
– Завтра тут и спать можно будет. Смотри, как здесь стало здорово.
– Да, да, – закивал я, но решил не уходить в сторону, а напомнил ему. – Мы договорились, что у вас есть ответ на мой вопрос.
– Ты живёшь в городе, – начал Тый. – Наверное, это большой город. Там много людей. Со всех сторон на тебя льются их эмоции, выраженные в словах, поступках и тому подобном. Тебе трудно разглядеть истину и увидеть нужный путь, потому что тебя всё время кто-то или что-то отвлекает. Ты вот мне рассказал, что смотрел на берёзки. Тебя ведь ничто в момент наблюдения не отвлекало, верно? И ты смог разглядеть мелочи. А вся жизнь состоит из таких вот мелочей. Такие мелочи, как секунды, минуты, часы, дни, – всё это сливается в большое – в годы, в жизнь. Нужно уметь видеть эти мелочи. Чтобы их разглядеть, попробуй останавливать свой ежедневный бег. Будешь в городе – вспоминай об этом. Выходи и смотри на берёзки, или дубы, или на траву, или на что-то природное. Ты уже немного умеешь. Вот и всё.
Он замолчал, а я всё сидел, старался понять смысл его слов, запомнить каждое слово, чтобы потом, когда Тыя уже не будет рядом со мной, вспоминать их. И тут он опять стал говорить:
– Вот ещё что. Как запустить новый дух. Когда мы дышим, не обращаем внимания на сам процесс вдоха и выдоха. Это происходит само собой, даже во сне, когда мы вообще себя не контролируем. Новый дух сам проникнет в тебя. Бывает, что люди не могут вдохнуть, потому что старый дух мешает. Как с этим справиться, ты уже понял. А новый, он войдёт в тебя сам. Правда, случается, что человек сильно напряжён, твёрдый становится, у него все мышцы натянуты. Мысли человеческие делают его твёрдым, как камень. Человек сам хочет новый дух впустить, напрягается для этого, думает, усилия прикладывает, а ничего не выходит. Не дают мышцы и мысли новый воздух впустить. Думаю, ты уже догадался, что нужно сделать. Нужно расслабиться: мысли отпустить, мышцы расслабить. Сиди у берёзки, мышцы сами расслабятся. Вот увидишь, новый дух, новая сила в тебя сами войдут, даже не заметишь, как вошли, но почувствуешь биение жизни, как сердце бьётся, получив новый воздух.
Я смотрел через вход нашего укрытия на темноту, в которой скрывалось бескрайнее море. Его берег оказался и концом чего-то, и началом чего-то нового. Мне всё было понятно. Старый дух из меня выходил, а на его месте должен был вот-вот оказаться новый. Что делать для этого – стало ясно. Когда это случится? Не знаю. Понятно, что это будет когда-то и не нужно торопиться. Почему-то мне стало хорошо и легко, я набрал воздух и легко выдохнул.
– Вот видишь! – сказал Тый и рассмеялся. – Уже получается!
Больше мы не ездили в наш домик, дни до отъезда я провёл в приятном расположении духа, много улыбался и хорошо спал. И ещё я заметил, что мне хочется домой.
Мой возница почти закончил подготовку к поездке. Через три-четыре часа я буду в городке, а оттуда домой. Там много дел, там впереди огромная и прекрасная жизнь. Что мне делать? У меня ещё нет ответа на этот вопрос, ответ ещё где-то в пути, но точно придёт. Главное, я знаю, как мне делать и как мне жить. Остальное – разрешится.
Странный дом
История эта странная и местами жутковатая, пожалуй, даже нервотрепательная. Если вы человек чувствительный, вот вам мой совет: оставьте чтение и займитесь какими-нибудь привычными делами. Но если вы все-таки решитесь узнать, каким образом мне удалось увидеть и познать совершенно удивительные вещи, – продолжайте пробегать глазами по этим строчкам и дальше. Возможно, вам откроется нечто, что даже для меня, человека, увидевшего такое, осталось навеки тайным. Не исключаю, что вы в своей жизни тоже сталкивались с подобными явлениями. Впрочем, давайте-ка с самого начала.
Это началось несколько лет назад в начале лета. Я ехал в поезде, в спальном вагоне. Завидую тем, кто беспробудно спит в поездах, убаюканный мерным стуком колес и безостановочным укачиванием. Мне в поездах не спится, грохот то и дело заставляет сознание пробуждаться. Вот так и тогда, невыспавшийся, я спозаранок вышел из своего купе в вагонный коридор. Было часов пять или шесть утра. Стоя возле окна и держась за поручень, я глядел на то, как низкое восходящее солнце мелькает сквозь стволы придорожных деревьев. Вид у меня, стоит полагать, был не очень: от долгого (и бесполезно-бессонного) лежания взъерошенные волосы, суточная щетина, сонные узкие глаза.
И вот в этот самый момент, к моему большому удивлению, из соседнего купе вышел мужчина лет пятидесяти, невысокий, с округлым животиком, круглым же лицом и признаками лысины. Но удивило меня не это, а то, что он был свеж, словно только что проспал дома часов девять, успел умыться и гладко выбриться. Так же, как и я, он встал у окна, держась за поручень, и смотрел, немного щурясь. Не будет секретом сказать, что вскоре мы разговорились. Выяснилось, что он путешествует с дочерью и возвращается домой (поезд шёл в сторону моря). К переездам железной дорогой мой попутчик был очень привычен, так как некогда по долгу службы многие дни разъезжал в разных вагонах. И он пустился рассказывать мне, как в былые времена ездил в мягких вагонах с душем и прекрасным обслуживанием. Мне тут было особо нечем хвастать, но разговор увлек меня, и я с удовольствием слушал незнакомца, искренне интересуясь его рассказом.
Вдруг из его купе вышла девушка, дочь моего собеседника. И, конечно же, её молодость и скромная красота приковали мое внимание. Я старался ещё что-то говорить, а сам только и делал, что смотрел на девушку. Впрочем, наши разговоры в коридоре у окна скоро закончились, и я вернулся в свое купе, где и пролежал (конечно, без сна) все время до приезда. Спустя пару дней я уже почти позабыл о поездке, детали нашего разговора стерлись в памяти. Словом, обычная встреча, каких случается множество.
Наступила осень. Однажды на улице меня застал внезапный дождик, и я решил переждать его под крышей, благо рядом оказался магазинчик, в дверь которого я и юркнул. Дабы скрасить время ожидания, я равнодушно осматривал прилавки.
– Здравствуйте, – услышал я обращенный ко мне голос молоденькой продавщицы и поднял на неё взгляд. – Не узнаёте?
– Нет, не узнаю, извините, – ответил я ей.
– Мы с вами в поезде ехали, помните? Мы с папой были в соседнем купе, – улыбнувшись, сказала девушка.
Тут я вспомнил ее. Такая случайная встреча. Но, признаться, сам бы её нипочем не узнал, её образ к тому дню напрочь стерся из памяти. Я смутился и только-то и смог, что обменяться с нею парой фраз, после чего поспешил ретироваться.
Что скрывать, девушка мне понравилась. Размышляя о нашей встрече, я решил ещё раз зайти в тот самый магазинчик, чтобы повидаться с нею. Предлог свидеться я придумал самый что ни на есть незамысловатый: купить у неё какую-нибудь безделушку. Итак, я стоял у её прилавка и выбирал товар (чтобы потянуть время для разговора). Мы неплохо поговорили, и девушка между прочим сказала, что сообщила отцу о нашей встрече. Потом мы расстались, без обещаний и намеков на будущие встречи. Меня что-то внутри останавливало от продолжения общения, и я потихоньку стал забывать о бывшей попутчице.
Но вот раз в ноябре от нечего делать снова заглянул в тот самый магазинчик. Девушка приветствовала меня простой улыбкой. Я не ощутил, чтобы запал ей в душу. Наверное, она, как и я сам, чувствовала только легкое приятное дуновение от нашего общения – но и только, более ничего глубокого «с первого взгляда». Она удивила меня тем, что её отец просил передать мне, что я приглашен к нему в гости. Странное приглашение, сказал бы я сейчас, ведь мы были едва знакомы. Но тогда (ах, безрассудная молодость!) принял это приглашение спокойно.
Девушка рассказала, что отец живет один в своем небольшом летнем домике среди прибрежных дюн, окруженных кривыми мощными столетними соснами. Добраться туда очень просто, от основной дороги всего-то метров сто пешком по дорожке. Эх, знать бы мне тогда, как дадутся мне те сто метров! Да знать бы, к чему приведет все путешествие, пожалуй, я бы отказался, а вы были бы лишены возможности видеть эти строки. Но назад пути нет, что было – то было.
Приглашен я был на ужин. Вечером того же дня, часам к семи, когда ноябрьский вечер опустил свое темное покрывало на все вокруг, я стоял у начала дорожки, которая должна была привести меня к дому. Было промозгло, сыро и зябко, сказывалась близость к морю. Я отчетливо видел, где начиналась дорожка, но дальше не видел ровным счетом ничего. Туман преграждал видимость. Хорошо ещё, что я догадался прихватить с собой мощный фонарь. Но его желтоватый луч упирался в ближайшие же клубы тумана. Почему-то это ничуть меня не насторожило, я ещё видел огни домов совсем рядом, и это притупляло мои страхи. Всего-то метров сто, всего-то! Да это на минуту ходьбы, всего-то. И тут сделал несколько шагов по дорожке прямо в самую гущу тумана.
Белые непрозрачные клубы мгновенно окружили меня, создалось впечатление, что я вдруг очутился внутри чего-то необъяснимого, сверхъестественного. Здесь, на дорожке, туман стал настолько сильным, что я едва различал свои ботинки в свете фонаря. Ну хватит трусить, говорил я сам себе, всего-то сто метров! Всего-то. Свет фонаря был совершенно бесполезен, он не проникал далее полуметра. Наверное, в эту минуту со стороны я выглядел наподобие светлячка. Пришлось светить только себе под ноги, чтобы не сбиться с дорожки, ведь потеряй я её тогда – все, не выбраться. Мне показалось, что я находился на дорожке уже минут пять, а сделал, пожалуй, не больше трех шагов. Вернуться и плюнуть на все, забыть о приглашении и выдумать потом какое-нибудь объяснение – такие мысли появились у меня. Их сменяли другие: да полно, всего-то сто метров, всего-то! «Иди вперёд, не дрейфь!» – скомандовал я сам себе и сделал ещё пару шагов или, лучше сказать, пару полушагов.
Тут случилась другая напасть. Я начал чувствовать, как в груди стало сильно биться сердце, в ногах возникла необъяснимая слабость. Я стоял один посреди беспроглядного тумана и не мог двинуться с места.
Прошла, пожалуй, всего пара минут, которые показались мне долгими, как декабрьская ночь. Вдруг я услышал треск. Что это треснуло, мне до сих пор не понятно, но в ту секунду внезапный звук будто бы толкнул меня, и я, к своему удивлению, сделал несколько шагов. Я боялся светить себе под ноги, опасаясь, что потерял дорожку. Такие опрометчивые шаги, как я предположил тогда, могли бы стать для меня фатальными. Поэтому я медленно навел фонарь себе под ноги, и (о, счастье!) увидел, что всё ещё стою на дорожке.
Тут мне пришла в голову блестящая идея: я решил двигаться на ощупь. Шаря правой ногой, я ощупывал землю вокруг себя. Выяснилось, что дорожка твердая, а все, что таилось за ней, – мягкое. Видимо, рядом с дорожкой обычная мягкая земля. Мне стало несколько спокойней. Теперь я понимал, что следует идти вперед, предварительно нащупав ногой верное направление. Так я и стал поступать. По моим подсчетам, к тому моменту я прошёл около десяти-пятнадцати метров. Следовательно, оставалось около девяноста, ведь дорожка всего-то сто метров. Всего-то! Не удивляйтесь, что раз за разом повторяю это слово. Стоя там, в кромешном тумане, я поступал так же, то есть то и дело повторял это слово, удивляясь собственной наивности.
Но я пошёл. Светил фонариком то под ноги, то в стороны, ощупывал почву – и шёл. Сделав ещё двадцать шагов (а тогда я начал их считать, чтобы иметь хоть какие-то ориентиры), я уверился в самом себе. Кажется, сердце стало успокаиваться, впрочем, я уже не следил за ним, а все внимание посвятил ощущениям под ногами и зрению, видевшему малое окружение, освещаемое фонарём.
И тут что-то коснулось моей головы. Инстинктивно я мгновенно пригнулся и замер. Вокруг по-прежнему ничего не было ни видно, ни слышно. Тогда я поднял фонарик над головой и стал им немного покачивать, чтобы дотронуться до того, что встревожило голову. Говорят, у иных людей от страха волосы встают дыбом. Так вот, может быть, и у меня они тоже торчали над макушкой, вот я и зацепился за что-то. Впрочем, причина выяснилась тут же. Фонарь коснулся и осветил сосновую ветку. Я поднял руку и ощупал ее: да, сомнений не оставалось, я задел головой именно сосновую ветку, она легко покалывала мою ладонь.
Обрадованный таким простым разрешением напугавшего меня момента, я продолжил осторожное движение. Когда я насчитал сто сделанных шагов, я остановился и опять насторожился: домика не было видно. Все ещё один только туман окружал меня. Сделав паузу на несколько секунд, я решил, что продолжу идти вперед, а если ещё через сто шагов не наткнусь на домик, просто поверну назад. Поворачивать мне не пришлось. Через несколько шагов дорожка взяла немного вверх. Ощупав ногой пространство возле дорожки, я ощутил там песок. Взбираясь вверх, всего через каких-то двадцать шагов я словно вынырнул из тумана и увидел небольшой домик, в окне которого горел свет. Интересное и неповторимое зрелище: дом с крыльцом, а рядом с ним туман, как облака. Ну как тут не скажешь, что это был домик на небе. Рядом с ним высились коренастые сосны с раскидистыми кронами. Ну, честное слово, неземной вид.
Сделав несколько шагов по направлению к крыльцу, я внезапно остановился как вкопанный. Если у вас были галлюцинации, мы сможете меня понять. В тот миг мне чудились неясные звуки. Но ещё пуще насторожили непонятные видения. Они длились не дольше пары секунд, но были заметны. Вот как это выглядело: пространство сжималось и проплывало мимо, преломляясь. Примерно так преломляется вид, если смотреть через стеклянную банку с водой. Повторюсь, это видение занимало секунду-две. К тому же звуки и видения смешивались со вспышками уже видимого неба. И всё это чудесным образом проникало сквозь меня, будто бы давая понять: Я – Сила. Немудрено, что я опешил. Здесь мне показалось, что все страхи, которые я испытал на дорожке к домику, просто легкие ухмылки, а вот это – действительно нечто сильное и ужасное. Внутри внезапно волной нахлынуло одно желание: бежать! Бежать! Рвануть назад я боялся, поэтому полетел к домику. Я взбежал на крыльцо и уверенно постучал в дверь, стоя спиной к дорожке, не оборачиваясь. Внутри послышался шум, и дверь отворилась. На пороге стоял мой знакомец, который только и сказал в ту секунду, улыбнувшись:
– Ах, пришёл все-таки! А я уж подумал, что не свидимся. Значит, они тебя пропустили.
Я не понял и переспросил:
– Кто пропустил?
– Всё после, проходи, – только и ответил хозяин и провел меня внутрь.
У меня было странное состояние, я озирался по сторонам, разглядывал маленькие комнатки и кухоньку, обшитые деревом стены, простую, скромную обстановку, и в то же время у меня внутри как будто что-то тряслось. Сначала мне подумалось, что это из-за того, что я только что провел некоторое время на промозглом воздухе, но вскоре я решил, что так на меня действуют остатки страха, который я только что испытал. Хозяин, думаю, заметил мое состояние. Мне показалось так, потому что он как-то вопросительно смотрел на меня, не говоря ни слова. Потом мы сели пить чай. К тому моменту я давно уже ничего не ел, но, как ни странно, голода не чувствовал. Тем не менее почти заставил самого себя в полном смысле слова затолкать в рот какой-то пирожок без начинки, после которого ощутил некоторое облегчение и успокоение.
– Извините, я не совсем понял, что вы сказали на пороге, – наконец промямлил я.
Хозяин откинулся на спинку своего стула и ответил:
– Вот не хотел я начинать сразу с главного. Думал, поговорим о том о сем, а там уже между делом и расскажу. Да ты своим вопросом меня толкаешь прямо к сути. Что ж, изволь.
С этими словами он поднялся и прошёлся туда-сюда по комнатке, затем снова сел на свой стул.
– Думаю, тебя могло удивить мое приглашение, – начал он, а я только кивнул. – Так вот. Я встречал в жизни много людей, но вот после нашего короткого разговора в поезде мне показалось, что именно тебе может быть интересно то, что узнал я. Забегая вперед, скажу: ты не думай, что я сумасшедший. Нет, я человек адекватный, нормальный. Да только вот есть что-то такое, что нормальный человек понять-то никак не может. Уж я тужусь-тужусь над пониманием уже сколько лет, а вопросов у меня скопилось больше, чем ответов.
Я поселился в этом домике несколько лет назад. Живу тут с конца весны до конца осени. А знаешь почему? Отвечу: потому, что место тут крайне необычное. Давай начнем с природы. Домик стоит на небольшой приморской дюне, его окружают сосны. Наверное, ты не смог их разглядеть сейчас, но они все давно уже долгожители. Думаю, что соснам этим лет по двести-триста. От этого самого места до моря примерно двести метров, совсем рядом. Пожалуй, из-за тумана море сейчас не разглядеть, но, поверь, оно есть. А вот с другой стороны болото, – он махнул куда-то в сторону, видимо, противоположную от моря. – Ты шёл по дорожке, а сверни чуть левее или правее – всё, там топь. Такое вот странное место. Словом, здесь сходятся три стихии: море, дюны с соснами и болото. Ну и что с того, спросишь ты. Дорогой мой, это только биолог, эдакий утилитарный прагматичный человек, скажет, что в каждой природной зоне имеются, конечно, свои особенности: муравьи, лягушки там всякие и так далее. Мне же всё это место видится по-иному. И потом, самое-то главное здесь кроется в том, что тут что-то или кто-то живет. Жизнь здесь есть какая-то неведомая, почти невидимая, неосязаемая.
В этот момент где-то под потолком довольно ясно прозвучали звуки: тук-тук-тук. Конечно же, я поднял голову и посмотрел. Вверху никого и ничего не было. Это показалось странным. Мой рассказчик замолк и глядел на меня.
– Вот, – сказал он, подняв вверх указательный палец. – Я-то уже привык. Я их не трогаю, они меня не трогают. Есть, конечно, определенные правила, чтобы они не выжили меня, но в остальном мы сосуществуем нормально. А вот дочка в гости жалует только в солнечные тёплые дни, а вечером ни-ни. Она их боится.
– Кого «их»? – опять спросил я, памятуя о непростом пути к дому.
– Тут, понимаешь, как в странной, а может, даже в страшной сказке, – продолжал говорить хозяин домика. – Рядом живут странные существа. Даже и не существа в том смысле, как мы привыкли понимать, а это какие-то сущности, что ли. Пожалуй, их можно назвать духами. За годы я пробовал читать о них, узнавать – только вот почти ничего так и не накопал. Все же начинается, представляешь, с обычных старых-престарых сказок. По всему миру издревле сочиняли и писали сказки про духов, гномов, русалок, эльфов. И что интересно: везде их описывали одинаково, хотя сочинители жили в разных местах и никогда не только не встречались, но и не переписывались. Откуда же, спрашивается, описания их совпадают, а? Да оттуда, что все это правда!
Мне тут показалось, что хозяин домика смотрит на меня странным возбужденным взглядом. Я насторожился. Но он, словно учуяв мою озабоченность, тут же успокоился и совершенно спокойно продолжил свой рассказ:
– Об этом можно бесконечно говорить. Многое я узнал из книг, как говорится, знаю в теории. Но есть то, о чем мне известно не понаслышке. Они живут в доме и рядом с домом. Я их… видел. Наблюдал за ними. Вообще эти существа обитают там, где много разных свободных стихий. Рядом с домом, как я уже сказал, и море, и дюны, и болото – самая что ни на есть лучшая для них среда обитания. Тут сильная свободная энергия, почти нет людей, никто им не мешает. Вот только я здесь живу. Ты сейчас слышал шум, так это они. Балуются так. Хотя мне трудно сказать, где у них баловство, а где обычная жизнь, тут не разделишь. Вообще они не хорошие и не плохие, живут как бы параллельно со мной. Я читал, что их лучше не прикармливать нарочно, а то они и вовсе меня из дома могут выжить, начнут стучать беспрестанно, мешать разными способами. Видно их плохо, они постоянно прячутся. Разглядеть их – это все равно что попробовать видеть само стекло через стекло, понимаешь? Или как теплый воздух, когда он в жару поднимается от земли. Но иногда, если сесть и сидеть тихо, можно очень даже отчетливо их разглядеть. Ростом они примерно в две ладони, все в одежде, да одежда какая-то старая, но не трепаная, цветная. Мне почему-то кажется, что среди них только мужской пол, ни разу не замечал их в женской одежде или с длинными волосами, зато у многих есть что-то навроде бород. Очень удобно наблюдать за ними в полнолуние при ясной погоде. Они ходят и бегают между сосен, сидят на их ветках. По всему становится ясно, что они способны общаться между собой. Могут они шуметь. Иногда ходят и словно с растениями общаются. Неоднократно я видел, как они обращаются с белками, которых тут полным-полно. Смотрят, значит, эти существа на белок, а те потом шишки или орешки им приносят. Во как! Значит, есть у них какое-то взаимопонимание с животными, только мне это неведомо, слишком уже загадочно, если не сказать сказочно. Пробовал я иногда подкармливать их, существ этих. Оставлял на земле у сосен пирожные, хлеб, зерна. Своеобразно они мои гостинцы принимали. Обступали со всех сторон, принюхивались очень долго. Потом у них какой-то обряд был, точно не понимаю, но мне кажется, что они принимали энергию, которая от еды исходила. И вот после ритуала уносили нашу человеческую пищу куда-то, а куда – не знаю, не мог выследить. В общем, многое я узнал о них, да далеко не всё. Ты когда пришёл, туман стоял непроглядный. Я уверен, что это они его напустили. Во-первых, чтобы чужака в свои владения не пускать, испугать и заставить прочь убираться. А во-вторых, заметил я, любят они над людьми подшучивать. Скажем, стук этот под потолком, ну игра это их, забава.