Сергей Лысков
Безликий
– Всё в порядке? – первым делом поинтересовался Добряк Рон, открыв дверь.
– Сынок, ты не переживай только, – тут же накрыв серой тканью стол, улыбаясь, подошла к нему мать Марии. – Ты, главное, не переживай! Вы ещё сможете ребёночка родить. Мария не смогла доносить до срока, чуть не хватило, дитё вновь родилось мёртвым. Прямо злой рок на ваши головы.
– Это уже пятый мертворождённый ребёнок, – очень грустно заметил Рон и тут же, подойдя к жене, добавил: – Ты как себя чувствуешь?
– Бывало и лучше, – тяжело дыша, ответила Мария. – Принеси воды.
– Да, конечно, – ответил Добряк Рон и поспешил спуститься в холл.
Оставшись наедине с матерью, Мария очень грубо на неё выругалась, что, мол, та торопится с обрядом и не может подождать, пока всё успокоится.
– Чего ждать? Тело ещё надо высушить, – огрызаясь, ответила недовольная мать. – А потом истолочь в пыль. Главное, чтобы тело гнить не начало, поэтому я натираю его раствором. Раствор будет сушить, выгоняя воду. Ведь всё, что забрала гниль, непригодно для обряда, – добавила она, продолжая натирать чем-то липким мёртвое дитя.
Нехотя согласившись с доводами матери, Мария, корчась от боли, встала с кровати и пошла в зал к мужу.
– Зачем ты встала? – увидев жену, спросил Добряк Рон.
– Мне плохо там, – плача говорила Мария. – Я смотрю на малыша и не могу успокоиться.
– Давай я попрошу твою маму забрать ребёнка, – решительно сказал Рон.
– Пусть обмоет дитя, – прошептала Мария, остановив мужа, – а потом я сама её попрошу, а завтра похороним.
– Как скажешь, милая, – обняв её, прошептал Добряк Рон и, пока никто не видит, заплакал.
В голове Рона не укладывалось, почему Бог не даёт им детей. У них было всё: деньги, признание горожан, любовь и дружба в семье, но радости отцовства и материнства были чем-то запретным и недостижимым для их семьи. Мария очень долго отходила от первого мертворождённого ребенка, но помощь мамы, неожиданный успех в делах мужа – все эти сторонние события помогли ей побороть страхи перед родами. По второму, третьему и последующим мертворождённым детям она уже не грустила, словно это было обыденным делом. И вот горе снова постучалось в их дом.
Вечером того же дня
В городке Тэфтон подшучивали над жилистым Томасом, мол, а какое у него выражение лица в постели с женой. И когда кто-то из приезжих, не понимая здешнего юмора, имел честь увидеть жену господина Рольфа, тут же понимал подтекст данного тому прозвища – Суровый. Грубые мужские черты лица Эммы Рольф в сочетании с крупным торсом и массивными плечами лишали её всякой женственности. При этом она не обладала столь гибким умом, чтобы хоть как-то компенсировать внешние недостатки. Тут, как говорится, хочешь не хочешь, станешь суровым и обиженным на жизнь.
Тот урожайный год для Тома был очень важным, он тайком через знакомых с большой переплатой купил семена тыквы у соседа и целое лето не покладая рук трудился на поле, лелея надежду превзойти урожай Добряка Рона. Однако Рон распродал все свои тыквы до обеда, а Томас в тот день так ничего и не продал. Его товар был не настолько плох, просто так совпало, в тот год был переизбыток спелых и сладких тыкв. Везти груз в ближайший городок на юге сулило риск привезти порченый товар. Поэтому злой и раздосадованный всем этим Томас просто поехал домой.
