Сергей Данилов
Певец обыденной жизни

В пивной автопоилке

Нам не давали «Гиннесс» в пабе,
Ирландским праздником гремя.
Мы без креветок и кольраби
Вкушали терпкий хмель стоймя,
С баранками в автопоилке
(Их с солью делали тогда),
Без ложки, ножика и вилки,
С сырком, под воблу иногда.
Не «Хольстен», «Харп» – «Ячменный колос»
Янтарно кружки наполнял.
У местных див такой был голос —
Стол под газетою дрожал!

Людская хищность

Людская хищность мне знакома.
Её презрительный оскал
Не теорема – аксиома:
Пестрит кровавый сериал.

Коллеги в офисе друг друга
Желают на кресте распять.
Готова сжечь отель обслуга
И с ним работу потерять.

Супруг мечтает в исступленье
Жену подушкой задушить —
Она его не ценит мненье,
Находит повод, чтоб корить.

Одна страна с другой воюет,
Вот трупы в цинковых гробах.
Тиран безжалостный пирует,
Посеяв в душах дикий страх.

Знакома мне людская хищность,
Свирепый бьющий блеск из глаз,
Борьба за скудную наличность
И миллиардный госзаказ!

На проклятой планете

Я на этой Земле в первый раз,
И события помню нечётко:
Космодром был, билетов заказ,
Запоздалая метеосводка.

Документы, наличность, дела —
Всё куда-то в дороге пропало.
Я допился почти догола,
Жил с бомжами в вонючем бунгало.

Осмотрелся и разбогател,
Навострил было лыжи обратно,
Но достался мне тяжкий удел —
Растерял капитал безвозвратно.

Вновь пришлось подниматься наверх,
Беспардонно работать локтями.
Засиял долгожданный успех,
Счёт наполнился снова рублями —

Тут то кризис, то крах, то провал.
Надоело карабкаться в гору.
Я готов был устроить скандал.
Оказалось, что по договору

Приобрёл невозвратный тариф,
Хоть уверен: меня обманули!
Я был смел, изворотлив, пытлив,
Не боялся магической пули,

Но на сраной планете застрял,
Что ни сделаю – заново в жопе!
Не на счастье, Земля, отыскал
Злой мой гений тебя в телескопе!

Серьёзная дилемма

Спят мирно в земле постояльцы могил,
У них решены все вопросы,
А я за квартиру недавно платил
И нервно курю папиросы.

Тариф за тепло увеличен вдвойне!
Обрезал в сердцах батареи,
Готовлюсь к осадной холодной войне,
Копаю на кухне траншеи.

Я газовый вентиль сердито закрыл:
Начну заготавливать хворост.
Костёр разожгу, ведь в походы ходил,
Тем паче бездетен и холост.

Дороже стал свет уже в несколько раз!
Да лучше под небом лазурным
Из палок и веток устроить каркас,
Кров сделать из листьев – ажурным.

Приборы учёта и воду – долой!
Есть плавни, озёра и реки.
Нас душат вовсю неподъёмной ценой
И шлют несуразные чеки.

Покойно в земле постояльцам могил —
Не злит ипотеки проблема.
Я в банке проценты квартал не платил.
Домой или в саван – дилемма!

Затаившийся

Клыки нельзя мне затупить,
И не обрезать когти тоже,
Ведь даже связанный на ложе,
О мести буду мысль хранить.

Предстану ангелом, смирюсь,
Прикинусь паинькой на время,
Но или в горло, или в темя
Обидчику, воспряв, вопьюсь!

В клетке

Приятно в клетке поётся птице,
Когда решили на ней жениться:
Не на кузине, не на подруге,
И не в подпитье, а на досуге.

Вольготно в клетке питаться птице,
Когда заставит остепениться
Пора заката. Чужды нимфетки,
А в рационе пестрят таблетки.

Комфортно в клетке живётся вместе
В объятьях жарких дневной сиесты,
В тени заботы, любви, радушья,
Пока нет боли от равнодушья.

За решёткой

Решётка – жизни не помеха,
В избытке корм, свежа вода,
Найдётся повод для успеха
И плодотворного труда.

Конечно, есть ограниченья,
Малоприятен персонал,
Зато не душит размышленья
Всегдашний суетный аврал.

Пугают мысли об уходе —
Всем хочется года продлить,
Хотя порою на свободе
Опаснее гораздо жить.

О русалках

Чем привлекают нас русалки,
Задам нескромный я вопрос.
Не самобытностью рыбалки
И не изяществом волос,

Не чешуёй, в лучах блестящей,
А шансом видеть их нагих.
Пикантной тайною манящей:
Как ЭТО выглядит у них?

Вот у кентавров всё понятно:
Их «грех», так скажем, на виду,
Хотя кому-то неприятно
Смотреть на конскую елду.

Устройство здесь академично,
Способно зависть вызывать,
Для многих женщин – эротично,
Желанье будит лечь в кровать.

С русалками пока загвоздка:
В них женщины иль рыбы суть?
Взял старый невод – вертихвостке
Под хвост интимно заглянуть.

Стекло моей памяти

Помутнело стекло моей памяти,
На картинах любви – кракелюр,
Ход событий – в бушующей замети,
Забывается вкус авантюр.

Время якобы благостный лекарь,
Общепризнанный опытный врач,
При душевных недугах – аптекарь…
А мне кажется – грубый палач,

Что безжалостно губит на плахе,
Рубит головы сказочным снам,
Жить командует в трепетном страхе,
Застит путь к драгоценным следам.

Убивает легко впечатленья,
Ощущенья ведёт на костёр,
Гильотину спускает забвенья,
Отсекая видений набор,

Амнезии использует яды,
Загоняет в петлю забытья…
И восторг, и былые досады —
Всё скрывает годов кисея.

Затуманено зеркало памяти,
На романах былых – кракелюр,
Утонули в безудержной замети
Отголоски лихих авантюр.

Воспарение

Крылья сложены горбом —
Я горбатился чрезмерно,
Танком рвался напролом,
Подустал закономерно.

Мне не хочется в полёт,
Нету сил подняться в небо.
Грузно тянет бухучёт
И борьба за корку хлеба.

В устремленьях – круглый ноль,
Размышленья в паутине…
Но волшебник-алкоголь
Даст движение картине.

Заработают мозги,
Разухабятся суставы.
Я, забыв дела, торги,
Договоры и уставы,

Воспарю, творить начну,
Разрывая серость в клочья,
Позабуду седину
Разудалой бурной ночью,

Прикупив тирамису,
Залечу к тебе, играя,
И в объятьях унесу
В кущи сладостного рая.

Сок и слёзы

Гладил я весной берёзы
И топор в тела вгонял.
Сок по капле, словно слёзы,
В банку медленно стекал.

Я тебя ласкал тревожно,
Ревности вонзал кинжал.
Обречённо, безнадёжно
Слёз ручей, как сок, стекал.

Калейдоскоп мирозданья

Люблю стволы кривых осин
И запах от ольхи в камине,
Кровавость алую рябин,
Закаты цвета турмалина.

Я обожаю сонный лес,
Его тревожную беспечность,
Нахмуренность седых небес,
Листвы резную безупречность.

Чарует грация берёз,
Смолистость сосен длинноногих,
Я припадать готов всерьёз
К корням бугристым елей строгих.

Пленяет взор аквамарин
И безмятежность увяданья,
Чередование картин
В калейдоскопе мирозданья.

Тамбовская нирвана

В Латинском квартале – нерусские лица,
На русской непросто французу жениться.
Проблемно добраться теперь до Парижа,
Страдают от санкций адепты престижа.
Кто раньше гулял по Полям Елисейским,
Теперь марширует по пашням плебейским.
Для редких туристов доступна Гавана.
В отелях Тамбова ждёт гостя нирвана.

Последний ужин

Последний ужин знаменитый
Мы провели в кафе на «вы».
Стыл в кружках кофе недопитый.
Не поднимал я головы.

Свечу взаимности задули
Мы без особенных шумих.
Лишь вы, рождая фразы-пули,
Прицельно выпускали их:

«Куда направитесь теперь вы
Без вспоможений, милый мой:
Жрать непотребные консервы
В обнимку с тощею нуждой?

Писать романы, жечь их в топке —
Ведь музам скаредность чужда?
Потом прикладываться к стопке,
Гордиться: вы – суперзвезда,

Неоценённый миром гений,
Опередивший в мыслях век,
Терпеть колючки унижений,
В землянке гнить, как дровосек,

Поскольку денег на квартплату
Вам никогда не наскрести?
Надежды нету на зарплату!
Коль вы решите приползти,

Упасть в слезах повинно в ноги,
Не допущу, негодник, вас.
Навеки разошлись дороги,
Ваш путь тернистый без прикрас!»

Вы удалились, бросив: «Чао!»
Чтоб растворился дискомфорт,
Я заказал стакан какао…
И поспешил в аэропорт.

Был обеспеченным на годы,
Настало время мне творить,
Поскольку левые доходы
Не смогут больше к вам уплыть.

Что вы укрыли от налогов —
Я перевёл себе на счёт,
Без кражи, взлома и подлогов,
Пройдя ударно бухучёт:

Зубрил бессонными ночами,
Научный страстно грыз гранит,
Ходил на курсы вечерами,
Освоил твёрдо аудит.

Успех и слава ждут поэта,
Престижных премий череда.
Даю бесплатно два совета:
Везде учитесь и всегда!