Сергей Анатольевич Шаповалов
Русский город Севастополь
– Что грозит всем этим господам?
– Не понимаю вас, Владимир Иванович. Что вам может грозить? – Князь оглядел притихших уважаемых господ, преданно смотревших ему в глаза.
– Ходят слухи, будто в Варне готовится военный десант, – выдавил из себя Пестель.
– Ах, слухи, – махнул рукой Меньшиков. – Вам-то, Владимир Иванович, не пристало слухам верить. Вы – государственный человек, – пристыдил его Меньшиков.
– И все же, хотелось бы услышать от вас, что на самом деле происходит, – не отставал Пестель. – Как Таврический губернатор, я обязан знать положение дел.
– Спешу успокоить уважаемых наших промышленников и землевладельцев. – Меньшиков надел дежурную любезную улыбку дипломата. – Ничего страшного ждать не стоит в ближайшие дни. Ну, посудите сами: предположим, есть кавалерийский полк, эдак, в тысячу сабель. На один корабль мы грузим солдат, на второй лошадей, на третий припасы…. Вот вам три корабля только для одного полка. Для пехотного полка понадобится транспорта нисколько не меньше. А ещё артиллерия. А госпитальная часть? А военные корабли сопровождения? И того: для переброски двадцатитысячного десанта понадобится не менее семидесяти кораблей.
– Так много? – удивился Пестель, глупо хлопая глазами.
– Сами спросите у адмирала Корнилова. А лучше у Нахимова. Пётр Степанович недавно перевозил тринадцатую дивизию на Кавказ. Он вам расскажет, какое это непростое дело. Вроде тут, рядом: здесь посадил, там выгрузил, а мороки столько…. Да вы, наверняка, сами слышали: во французском лагере под Варной разгулялась холера. Что же думаете, французы сюда больных солдат повезут? А ещё недавно в самом порту Варны случился сильный пожар. Амуниция сгорела. Куда же пошлют десант голый да босой? Ну, и сами посудите, скоро начнутся осенние шторма. В общем, господа, – спросите у Корнилова. Он вам все разъяснит.
Кучка уважаемых господ поспешила к адмиралу Корнилову. Но Меньшиков попридержал за локоть генерала Пестеля.
– Позвольте, Владимир Иванович, вас на пару слов.
Он провёл Пестеля в отдельный кабинет. Сына поставил на страже у дверей: велел никого не пускать. Как только губернатор Таврии и главнокомандующий оказались вдвоём, Меньшиков преобразился. Напускная любезность исчезла с его лица.
– Что вы себе позволяете? – негромко, каменным голосом спросил он. – Что вы тут за диспут устраиваете? Какой вам десант мерещится?
– Но позвольте, Александр Сергеевич, – испуганно произнёс Пестель, – Слухи разные ходят….
– Ваше дело: не поддерживать панические слухи, а успокаивать дураков! Вы – губернатор! Какого черта таскаете с собой эту свору разжиревших недоумков?
– Но как же я их успокою, если толком ничего не знаю….
– Теперь знаете, – резко оборвал его Меньшиков, протягивая серый толстый конверт. – Здесь предписание для вас. В случае угрозы десанта, из Симферополя необходимо вывести все государственные архивы присутственных мест, а так же – казну и предметы, представляющие художественную ценность. Вам все понятно?
– Так точно!
– Ну, вот и хорошо! – Вдруг вновь преобразился Меньшиков в мягкого и дружелюбного. – Прошу простить меня за грубость. Мне самому нелегко приходится. И прекратите доверять слухам. Вам понятно? Мне, и только мне вы должны верить. И никто, слышите меня, никто не должен поднимать панику!
– Простите, ваша светлость, но вы так и не ответили: будет десант или….?
– Один глупый пастушок часто кричал: «Волки! Волки!» Помните эту сказочку?
Меньшиков мягко взял под локоть Пестеля и вывел из кабинета. Тот ждал ответа на свой вопрос, но так его и не получил.
***
Павел в новеньком парадном мундире гордо вышагивал вслед за подполковником Тотлебеным. Завидев Эдуарда Ивановича, офицеры тут же подходили к нему, приветствовали его. Многих он знал по предыдущей службе. Интересовались, как там на Дунае? Почему отступили от Силистрии? Тяжело ли ранен генерал Шильдер?
Павел крутил головой в разные стороны, кого-то выискивая.
– Вы что-то потеряли? – поинтересовался у него Жернов.
– Не потерял, но хочу найти, – ответил Павел.
– Неужели барышню какую заприметили?
– Павел? – окликнули его сзади.
Он обернулся и увидел Александра.
– Пашка, ты откуда? Не верю глазам своим. Да как ты здесь оказался?
– Направлен в Севастополь, – радостно ответил Павел. – Ты не рад?
– Рад, конечно! – неуверенно произнёс Александр. – Как-то неожиданно. Хоть, написал бы?
Братья крепко обнялись.
– Хорошо устроился с квартирой? Где обедаешь? – заботливо спрашивал Александр.
– Саша, прошу тебя, – смутился Павел. – Не надо опекать меня. Я уже не маленький мальчик.
– Хорошо, не буду, – пообещал Александр, но тут же передумал: – Нет, буду. Слушай внимательно: вина не пить! В карты не играть! Глупостями разными не заниматься!
– Слушаюсь, ваше величество, – поникшим голосом ответил Павел. – С барышнями, хоть, можно знакомиться?
– Барышни здесь разные бывают. В салоны – ни ногой!
– Мне нравится вон та, в розовом платье. Смотри, как она легко танцует. Позволишь пригласить её на вальс?
– Можешь, – согласился Александр. – Это дочь капитана Давыденко. Девица – ещё та вертихвостка. Всем молодым офицерам голову вскружила. И ты туда же.
– Но я же молодой, и офицер, – поддразнил Павел брата.
– Постой, а как же твоя Лили?
– Я же не могу Юленьку позвать сюда потанцевать? – удивился Павел.
– Матушке напиши, где ты сейчас. Нет, лучше я сам напишу.
– Саша! – умолял Павел.
– И не спорь. Я – старший брат.
Тревожное ожидание
Прохладный ветер в море поднял небольшую волну. Хоть середина июля, но крымская погода иногда позволяет вольности. Корнилов с Меньшиковым поднялись на крышу библиотеки, где была устроена площадка для наблюдения. Отсюда хорошо просматривались окрестности города, гавань и море. Оба приложились к подзорным трубам.
– Красиво идут! – произнёс саркастически Меньшиков, наблюдая цепочку кораблей, подходящих попутным ветром к Севастополю.
– Тридцать вымпелов, – тут же сосчитал Корнилов. – Половина из них – с машинами.
Вскоре уже невооружённым глазом можно было различить шлейф дыма и верхушки мачт.
– Как думаете, это разведка? – спросил Меньшиков. – Не такая уж великая сила – тридцать кораблей.
– Наверняка, – согласился Корнилов. – И ветер, как назло, с моря. Не сможем вывести флот. Если только пароходами на буксире.
– Они только этого и ждут. А вдруг где-нибудь за горизонтом ещё прячется с десяток кораблей. Заманят вас подальше, подойдут под ветром и атакуют большими силами. Нет. Ждём. Посмотрим, у кого нервы крепче.
Один из кораблей, расправив все паруса, неистово дымя трубами, направился прямо к бухте. Меньшиков отдал приказ ни в коем случае не открывать огонь с береговых батарей.
– «Агамемнон», – определил Корнилов. – Девяносто орудий. Держит флаг адмирала Лайонса. Старик Лайонс желает пощупать нашу оборону? Смело идёт.
– Пусть подходит, – спокойно ответил Меньшиков.
Корабль сбавил паруса, подошёл к бухте почти вплотную, но все же, на достаточно безопасном расстоянии от батарей, развернулся и направился вдоль береговой линии. Опять развернулся и вновь проплыл мимо батарей.
– Не очень-то справляются с парусами, – заметил Корнилов. – Команда плохо подготовлена.
– Это, Владимир Алексеевич, они вас заманивают, мол, неумелые мы, нападайте скорее. Вон, смотрите, как сейчас лихо паруса убрали. Поворот. Против ветра пошли. А вы говорите – плохо обучены.
И действительно, не дождавшись атаки из бухты, на «Агамемноне» быстро ослабил почти все паруса, и корабль ушёл обратно в море машинным ходом.
– Владимир Алексеевич, издайте по флоту приказ о повышении бдительности, – попросил Меньшиков. – Экипажи перевести на корабли. Офицерам сходить на берег только по особой надобности. Пароходы держать под парами круглосуточно. Из гавани можно выходить только пароходам и только по особому разрешению.
– Непременно, будет исполнено, – пообещал Корнилов. Тут же заметил: – Но противник может высадить разведчиков где угодно.
– Об этом не беспокойтесь. Я уже дал нужные распоряжения. Побережье патрулируют казачьи разъезды с конной артиллерией.
Над горизонтом всплыли чуть заметные пятна дыма, а вскоре показалось ещё несколько кораблей.
– Как я и предполагал: засаду готовили, – усмехнулся Меньшиков. – Ну что, решатся наши друзья на какие-либо действия или так и будут поодаль небо коптить? – размышлял главнокомандующий, вглядываясь в ровный строй линейных кораблей у горизонта. – Июль уже. Что же вы медлите, господа союзнички? – Обратился к Корнилову: – Как думаете, Владимир Алексеевич, почему они тянут? Уже третья разведка. Вроде, весь берег прощупали, все глубины промерили…. Что им ещё надо?
– Кажется мне, это последний мирный визит. В сентябре, обычно, наступает мягкая, тихая погода, но недели через две начинаются шторма. Ага! Вижу вымпелы адмирала Дандаса, а вон и вымпел адмирала Брюа. Серьёзная компания на этот раз пожаловала.
Два лёгких парохода-фрегата отделились от колонны и направились в сторону Севастополя.
– Вы правы, Владимир Алексеевич, – согласился Меньшиков. – Смотрите-ка: на мостике второго самовара кучка офицеров с подзорными трубами.
– Фрегат «Фьюри», – подсказал Корнилов. – Идёт прямым курсом на нас. Эх, Александр Сергеевич! – в сердцах воскликнул адмирал. – Опять будем терпеть их наглость? Обидно!
– Нет. На этот раз нельзя подпускать их близко. Они не должны заметить скрытых береговых батарей. Пошлите вестового с приказом принять гостей, как полагается.
Корабли-разведчики легли на курс вдоль побережья. Фрегат «Фьюри» обнаглев, стал приближаться к гавани. Открыл пушечные порты по правому борту для устрашения. Колеса по бокам вспучили воду. Попутный ветер надул паруса. Корабль летел к гавани, стремительно разрезая волны. Вдруг с батареи Карташевского грохнуло орудие. Ему вторили две пушки с Волховой башни. Одно ядро разнесло носовой орудийный порт. С капитанского мостика тут же все убрались.
– Смотрите-ка! – усмехнулся Меньшиков. – Чего они попрятались? А ещё – боевые офицеры.
Вторым выстрелом с батареи Карташевского чуть не снесло штурвал. Ядро нырнуло в кают-компанию. С кормы выбило рамы фонаря. Ещё два точных выстрела, – и от кожуха правого колеса во все стороны полетели щепки. Фрегат живо сменил курс, убрал половину парусов и, ковыляя, поспешил обратно в море.
– Хороши у тебя пушкари! Порадовали! – похвалил Меньшиков. – Ужин старику Дандасу испортили. В кают-компании наверняка стол накрыли, а мы ему блюдо в виде бомбы подали.
– Наши канониры ещё адмиралом Лазаревым обучены, – похвалился Корнилов.
– За каждое попадание комендорам даю по серебряному рублю! – расщедрился Меньшиков.
Они спустились с крыши и прошли в библиотечный сад. Меньшиков знаком дал понять свите, чтобы оставили их с Корниловым наедине.
– Мы с вами в очень сложном положении, Владимир Алексеевич, – тихо промолвил князь. – Я бы сказал – в дурацком. Что адмирал Завойко на Камчатке, что мы с вами оторваны от снабжения. Только Завойко может в Сибирь уйти, а нам уходить нельзя. Коль начнётся заварушка, рассчитывать можно только на собственные силы.
– Весьма печальную картину рисуете, Александр Сергеевич. Мы можем рассчитывать хоть на какую-нибудь помощь от Дунайской армии? – спросил Корнилов.
– От князя Горчакова ждать ничего не стоит, пока не разъяснится позиция Австрии, – с сожалением ответил князь. – Дунайская армия стоит нос к носу с австрийской, – только спусти с поводка. Для нас комплектуются резервные батальоны. Но трудно сказать, когда они прибудут. Сами знаете, какие у нас тыловые службы неповоротливые, да и дороги – черт знает что.
– Какова тактика противника, по вашему мнению? – спросил Корнилов.
– Попадались вам труды Карла Клаузевица?
– Признаться, нет. Я слышал о нем, но книги его не читал.
– Как же вы так? – недовольно покачал головой Меньшиков. – Интересный был теоретик. Герой Наполеоновских войн. Награждён золотым оружием за храбрость. Но главное, он преподавал в Прусской военной академии. Мало того, впоследствии возглавил её. Так вот, этот достопочтенный Карл Клаузевиц вывел формулу «ограниченной войны». Первая стадия – захват небольших территорий с важными объектами. Закрепление и подготовки плацдарма для дальнейшего наступления. Но наступления может и не быть. После закрепления, наступает вторая стадия – принуждения противника принять навязанные условия. Поступят ли так союзники – не ведаю, не уверен. Знаю только, что наши противники будут действовать по хорошо отработанной тактике колониальных войн. Им необходима прекрасно организованная база для дальнейшего наступления. Такой базой может быть только Севастополь. Потеряем город, значит – сдадим весь Крым. Затем нас вытеснят с Кавказа и со всего черноморского побережья, включая Одессу, Николаев, Анапу, Новороссийск…. Потом уйдём с Азовского моря, и так далее…
– После они намерены идти вглубь России?
– Не думаю. Английские банкиры умеют считать деньги. Война – дело затратное. Длительный поход вглубь России потребует огромных средств. Скорее всего, попробуют принудить царя к капитуляции на их условиях. Если дела пойдут по такому пути, Крым мы обратно не получим никогда.
– И как же Англия и Франция будут делить территорию? – удивился Корнилов. – Про Турцию я не спрашиваю. Скорее всего – Турции ничего не достанется.
– А Франции не нужен Крым, – ответил Меньшиков. Они подошли к деревянной беседке, откуда открывался вид на городской сад. Ниже шли сухие доки, где стояли в починке корабли. – Крым и Кавказ нужен англичанам. Наполеон получит удовлетворение своего самолюбия. Но, сами знаете, у Англии нет большой сухопутной армии. Наполеона обвели вокруг пальца, как дурачка на базаре. Ему надо было идти с войсками в Валахию, соединяться с Омер-пашой. Тогда можно было бы и Фердинанда Австрийского заставить примкнуть к экспедиции. Вот, тут-то нам пришлось бы туго. Встала бы Польша на дыбы, и отступать нам пришлось бы до самого Смоленска. Но английский кабинет не интересуют Дунайские княжества, и на Москву они не горят желанием наступать, посему Наполеона всеми правдами и неправдами заставили идти туда, куда надо королеве. А ещё Лондон понимает, что с Россией воевать на полях Европы – дело опасное. Русские долго могут отходить, но коль попрут в наступление, тогда их ничем не остановить. Утопим все в крови. Это прекрасно понимает Пруссия и Австрия, поэтому пока колеблются. Но это – пока. Именно здесь, в Крыму Россию будут испытывать на прочность. Поломаемся, и Россию сломают.
– С чего они начнут, как вы полагаете? – спросил Корнилов.
– Пользуясь превосходством своих кораблей, попробуют выманить наш флот в открытое море и потопить. Ни в коем случае нельзя поддаваться на подобные провокации.
– Несмотря, на меньшие силы, у нас хорошо подготовлены команды. Синопское сражение – тому пример.
– Не думаю, что французские, а тем более, английские экипажи подготовлены хуже. Дело в другом, – в техническом состоянии флотов.
– Вы имеете в виду – наличие паровых судов?
– А, вот, кстати, – кивнул Меньшиков, указывая на мичмана, идущего к ним по дорожке библиотечного сада среди цветущих розовых кустов. – Вам же знаком Мичман Кречен?
– Недавно прибыл с командой инженеров, взамен иностранных. Неплохой специалист. Приписан к пароходу «Владимир».
Александр доложил о себе.
– Мичман Кречен, вы знакомы с конструкцией новых паровых фрегатов? Что вы можете сказать о «Наполеоне»? – спросил Меньшиков.
– Парусно-винтовой фрегат изготовлен по проекту инженера Дюпри де Лом. Сошёл с верфей два года назад. На корабле установлены две паровые машины, мощностью в девятьсот лошадиных сил. Благодаря укороченному рангоуту, корабль обладает отличной устойчивостью и нуждается в меньшем балласте, что дало возможность увеличить пушечное вооружение.
– Что вам известно о ходовых характеристиках данного корабля, – спросил Корнилов.
– Ходовые испытания проводились при полном штиле. При максимальной нагрузке показатель скорости достиг тринадцати узлов.
– Невероятно! – покачал головой адмирал Корнилов. – Сколько же он с попутным ветром берет? А что насчёт пушек? Вы сказали: увеличен артиллерийский парк.
– Девяносто орудий. Есть бомбические пушки системы Пэксана. Бьют восьмидесятифунтовыми разрывными снарядами, при этом по настильной траектории.
– Да, – неутешительным тоном произнёс Корнилов. – Тягаться с такой мощью тяжело.
– Фрегат «Наполеон» показал отличные ходовые качества ещё в одном эпизоде, – продолжал мичман Кречен. – При проходе через Дарданеллы союзный флот был остановлен сильным течением. Пароходы не в силах были буксировать фрегаты. Однако, «Наполеон» взял на буксир линкор «Виль де Пари» и спокойно провёл его к Константинополю.
– В английском флоте какой флагман? – поинтересовался Меньшиков.
– Винтовой линейный корабль второго ранга «Агамемнон». Спущен на воду в конце мая пятьдесят второго, – доложил Александр.
– Совсем свежий! Только из печи! – не сдержал восклицание Меньшиков.
– Паровая машина системы Пенна. До восьмисот лошадиных сил. Вооружение – девяносто пушек. Скоростные испытания во время штиля показали одиннадцать узлов. Но самое главное, машина располагается ниже ватерлинии и хорошо защищена от прямых попаданий. Корабль очень трудно обездвижить.
– Девятьсот сил, восемьсот сил…. А у нас какой самый мощный пароход? – задал вопрос Меньшиков.
– «Владимир», триста шестьдесят лошадиных сил, – ответил Павел. – К сожалению, машина на «Владимире» уже устарела. Английские пароходы имеют машины не меньше четырёхсот сил.
– Спасибо, мичман, – поблагодарил Меньшиков. – Подождите меня у входа в библиотеку. После опять обратился к Корнилову: – Теперь давайте рассмотрим наших противников поближе. Мои агенты прислали всю необходимую информацию, из которой я пытаюсь воссоздать картину наших дальнейших действий. Итак, Маршал Леруа де Сент-Арно возглавляет французский экспедиционный корпус. Ему уже пятьдесят шесть. Интересная персона. Бесстрашный солдат, аферист, искатель приключений. Где его только не носила судьба. Начинал карьеру в роте телохранителей у короля Людовика. Был пойман на воровстве и выгнан со службы. Путешествовал по миру, умудрился побывать в плену у тунисских пиратов. Занимался преподаванием фехтования, музыки и даже работал актёром. Попался на мошенничестве с налогами и угодил в тюрьму. После революции в июле тридцатого года исхитрился вновь оказаться на военной службе, да ещё получить чин лейтенанта. Ввязался в тёмное дело с герцогиней Беррийской, которая пыталась совершить государственный переворот. Уж не знаю всех тонкостей этой аферы, но в итоге: Сен-Арно был изгнан с позором из армии своими же товарищами офицерами. Вынужден искать счастье в иностранном легионе. А вы сами знаете: в иностранном легионе собираются все отбросы французского общества. Проявил себя в Алжире, где вскоре получил звание капитана. Но старые привычки не отпускали. Вновь попался на воровстве казённых денег. Смог извернуться или откупился – неизвестно, но генерал Бедо, его батальонный командир, дело замял. Взял с него слово – служить честно. И Сент-Арно сдержал слово: за десять лет выслужился до бригадного генерала. В сорок восьмом находился в отпуске в Париже. Как раз тогда поднялась новая волна восстаний. Ему поручили возглавить бригаду. Парижане тогда прогнали армию, а Сент-Арно оказался в руках разъярённой толпы. Только чудо его спасло от расправы. Он вновь удрал в Африку, где громил кибалов, пока не дослужился до дивизионного генерала. Каким-то образом снюхался с таким же прохиндеем – Луи-Наполеоном. Когда тот встал у власти, назначил Сент-Арно военным министром. Сент-Арно подготовил для Луи-Наполеона переворот и помог ему стать императорам. В награду получил должность маршала. Но Луи-Наполеону не нужны в близком окружении те, кто хитрее и наглее его самого. Поэтому Сент-Арно нынче направлен в Варну, возглавить экспедиционный корпус. Думаю, император Луи-Наполеон очень надеется, что маршал уже не вернётся обратно в Париж. Но, хочу заметить, Сент-Арно – вояка опытный и хладнокровный. И под его знамёнами находятся преданные зуавы – головорезы из иностранного легиона.
– Каковы силы Англии? – спросил Корнилов.
– Англичане нам предлагают помериться силами с лордом Рагланом. Дай Бог памяти, звать его Фицрой Джеймс Генри Сомерсет. Помню, однако! Старичку шестьдесят шесть. Но старичок крепкий. Потомственный военный. За плечами Вестминстерская военная школа, экспедиция в Португалию, война в Пиренеях…. Посвящён в рыцари Ордена Бани. Потерял руку в деле при Ватерлоо. На дипломатической ниве достиг неплохих результатов. Наш покойный император Александр Павлович даже наградил его орденом Святого Георгия. Лорд Раглан, конечно, не имеет большого опыта в боевых действиях, но, как хороший штабист, весьма расчётлив и хладнокровен. Ни один патрон у него не пропадёт зря. Ни один пенс не будет потрачен впустую. Он сможет организовать экспедицию на высоком уровне.
– Вы сами как-то говорили: англичане не имеют хорошей сухопутной армии, – напомнил Корнилов.
– Верно. Какие победы Англии мы знаем в сухопутных войнах? Над ослабевшим Наполеоном? Да и то, если бы Блюхер с прусской армией не подоспел вовремя к Ватерлоо, а маршал Груша не застрял со своей артиллерией, – неизвестно, чья бы взяла. Где ещё проявили себя победоносные войска её величества? Ах, да, громя в Индии местных туземцев. С пушками против копий, – хороши герои. Но надо признать, англичане хорошо воюют чужими руками. Главное оружие Великобритании – деньги. Что касаемо английского флота: его ведёт, всем нам знакомый, вице-адмирал Дандас, Джеймс Уитли Динс. Вы можете что-нибудь о нем сказать?
– Английский адмирал – это уже само по себе – характеристика, – ответил Корнилов. – Пусть он немного медлителен и тугодум, но весьма умелый флотоводец.
– И все? – удивился Меньшиков. – Негусто. Судя по тому, как он геройски в апреле бомбардировал беззащитную Одессу и, при этом, умудрился потерять пароход «Тигр» – адмирал из него неважный. А что скажете о его помощнике, вице-адмирале Эдмунде Лайонсе?
– А, вот, Лайонса стоит опасаться. Лайонс, действительно, – морской волк. За его кормой множество экспедиций и тяжёлых сражений.
– Хорошо. О командующем французским флотом, вице-адмирале Фредерике Гамелане что можете сказать?
– Отличный моряк. Он во флоте с малых лет. Весьма дисциплинированный и ответственный. Прославился борьбой с алжирскими пиратами. Кстати, у него отличный начальник штаба, контра-адмирал Буэ-Вильоме. Гений расчётов и подготовок. Думаю, именно ему будет доверено разработать план военных действий. От Буэ-Вильоме не ускользнёт ни одна мелочь. Он не даст добро на десантную операцию, пока не убудут промерены все глубины, пока не получит на руки карты берега со всеми маяками, отмелями и течениями. Он учтёт все, вплоть до направления ветра и восхода солнца.
– Тогда, мы можем догадаться о времени высадки. Вы бы на месте Буэ-Вильоме когда предложили?
– В начале сентября, – твёрдо сказал Корнилов. – Обычно, в это время на море стоит полный штиль. Наши корабли смогут выйти на внешний рейд только на буксире. Но, исходя из того, что корабли противника будут перегружены десантом, мы, всё же, сможем нанести им существенный урон.
– Представьте, когда вы будете выходить из бухты, подоспеют несколько английских пароходов и выведут из строя, к примеру, ваш третий буксирный пароход, – возразил Меньшиков, указывая на гавань. – Он перекроет выход из бухты. Несколько наших линейных кораблей окажутся отрезанными и без поддержки. Их можно будет спокойно расстрелять. Пусть не потопят, но бока намнут основательно.
– Но вражеские пароходы можно отогнать огнём береговых батарей, – заметил Корнилов.
– Не будем рисковать, Владимир Алексеевич, – помолчав, решил Меньшиков.
Когда они расстались с Корниловым, главнокомандующий подозвал Александра Кречена, ожидавшего в библиотечном саду.
– Как здоровье матушки вашей, мичман? – поинтересовался он.
– Болеет понемногу, – ответил Александр. – И без того здоровье у неё слабое, а тут Виктор пришёл весь израненный.
– Понятное дело! А Аркадий Петрович как?
– Здоров, батюшка, слава Богу.
– Ох, помню, мы с ним в молодости куролесили! – весело сказал Меньшиков. – Но, об этом – молчок! Что было, то было. Всё преподаёт?
– Нынче узнал, что английская эскадра угрожает Кронштадту, так пошёл в Адмиралтейство и требовал определить его в армию.
– Ну, и определили?
– Нет. Годы уже не те. Отказали. Он расстроился.
– Годы! У меня тоже – годы. А отдыхать не дают. Но я вас не для семейной беседы позвал. – Он пристально и холодно посмотрел Александру прямо в глаза. – Прежде чем кое-что спрошу, хотел бы предупредить: наш разговор должен остаться в тайне.
– Как прикажете! – с готовностью ответил Александр.
– Пашка, крестник мой, зачем сюда приехал? Почему отец его при себе не оставил?
– Попробуй его оставь, – усмехнулся Александр. – Он кого угодно уговорит. С отцом такой долгий спор был! Маменька столько слёз пролила, – а он на своём настоял.
– Настырный? – усмехнулся Меньшиков.
– Настырный и хитрый, – поправил Александр. – Вы же знаете, мы с Виктором прямые, твёрдые, но послушные, а Павел – лиса, да и только! А коль что задумал – непременно добьётся.
– Он мне сказал, что окончил инженерные курсы с отличием. Немногих я знаю, готовых похвастаться тем же.
– Способный к наукам, – этого у него не отнять.
– А языки хорошо знает?
– Французский – в совершенстве. На английском хорошо говорит. На немецком слабо, но беседу сможет поддержать.
– Меня интересует татарский.
– Уж на нём он изъясняется, как на родном. Пашка – любимчик деда Аслана. У самого деда детей не было, так он вечно с Пашкой нянчился. Всё на руках его носил. Однажды Павел капризничал на уроке. Гувернёр рассерчал и линейкой его слегка стукнул. Дед Аслан увидел, чуть не прирезал месье.
– Это хорошо, – задумчиво произнёс Меньшиков. – Хитрый, говоришь? Понимаете, Александр, мне нужен сообразительный малый, готовый в пекло с головой, но чтобы выйти оттуда целым. И чтобы язык держал за зубами. Павел способен на такое?
– Его как-то чуть из училища не выгнали. Сокурсники набедокурили, а он их прикрыл.
– И что же произошло?
– В самовольное ушли, да с кем-то подрались на улице. А Павел в дежурстве тогда был, всю вину на себя взял. Как его не допрашивали – никого не выдал. Хорошо, виновные потом сами признались.
– Спасибо. Можете идти, мичман Кречен, – отпустил его Меньшиков. – Отцу напишите: постараюсь приглядеть за Павлом.
***
Подполковник Тотлебен в лёгком полевом сюртуке быстро шагал по каменистой тропинке. Справа плескалось море. Слева белел город. Солнце пекло несносно. Тотлебен часто снимал фуражку и утирал лоб платком. За ним еле поспевал Павел с мерной рейкой на плече и альбомом картографа. Последним тащился поручик Жернов с треножным штативом.
Тотлебен резко остановился, оглядел местность: холмики, овраги, колючие кусты, трава редкая, высокая. Жестом попросил у Павла альбом и карандаш. Показал, куда отойти и поставить рейку. Жернов развернул треногу, утвердил её. Сверху на приборную площадку поставил нивелир. Тотлебен навёл трубку на рейку, сверился с компасом, отметил точку на карте.
– Кречен, двадцать шагов вправо, вон, на тот бугор, – скомандовал он, и вновь навёл трубку. Отметил. – Здесь – достаточно.
– Куда дальше, Эдуард Иванович? – спросил Павел, подбегая.
– Вот, вам экзамен, Кречен. Где бы вы разместили батарею? Предположим, противник разворачивает свою контрбатарею вон на том пригорке за балкой.
Павел окинул взглядом местность.
– На возвышенности, – указал он ближайший бугор. – Удобный угол обстрела. Местность впереди открытая.
– Вы, Жернов? – спросил подполковник поручика.
– Кречен прав, – согласился тот. – Я бы только ров выкопал впереди на случай ночной вылазки, а перед рвом завал устроил.
– Ров, говорите, возвышенность, – недовольно покачал головой Тотлебен. – Вы разве не замечаете вон, того овражка? Во-первых, с вашей батареи он не просматривается. Во-вторых, овражек подкрадывается чуть ли не в тыл. Господа, вам – неуд! Ваша батарея взята в первую же ночь, вся прислуга перебита, пушки заклёпаны.
– Но, ваше превосходительство, – пожал плечами Павел. – Здесь вся местность в оврагах.
– Так проследите по этому оврагу, куда он выходит. Видите ту небольшую площадку в пятидесяти аршинах от нас? Вот – место для батареи.
– Она же далеко от коммуникации снабжения, – возразил Жернов. – Пока к ней заряды подвезёшь, всех посыльных перебьют.
– Это значит, что там, где вы сначала хотели поставить батарею, надо разместить прикрытие в виде стрелковых ложементов и пары лёгких полевых орудий. А в том овраге, видите, что левее, организовать завал со сторожевым пикетом, – поучал Тотлебен.
К ним подъехали несколько всадников. Кавалькаду возглавлял князь Меньшиков. На главнокомандующем лёгкая полевая шинель без эполетов, фуражка в белом парусиновом чехле.
– Как отдыхается, Эдуард Иванович? – дружелюбно спросил князь. – Что это вы с прибором?
– Да, вот, ваша светлость, провожу обучение. Способного ученика прислали. Только что из училища – прапорщик Кречен.
– Построже с ним! – погрозил пальцем Меньшиков. – Это – крестник мой. Он озорник, каких свет не видывал.
Меньшиков, несмотря на возраст, легко соскочил с коня, передал поводья адъютанту.
– Позвольте, Эдуард Иванович, вас на пару слов. – Он взял Тотлебена под локоть и отошёл с ним в сторону. – Что скажете?
– Ваша светлость, один сапёрный батальон даже земляную насыпь за неделю не успеет возвести, – безнадёжным тоном ответил Тотлебен. – Самое отвратительно – инструмент негодный. Он, конечно, выкрашен и имеет отличный вид для смотров, однако качество – никуда не годится. Тут почва – сплошные камни. Рабочие испортят все кирки и лопаты за пару дней.
– Инструмент я закажу, – неопределённо пообещал Меньшиков. – Сами понимаете, сейчас пушки нужнее, порох, продовольствие. Госпитальная часть у нас заброшена – надо подтягивать. А дорога через Перекоп одна, да и та – колеса переломаешь.
– Но, ваша светлость, в современной войне кирки и лопаты не менее важны, чем пушки, – настойчиво объяснял Тотлебен. – Как же я буду город укреплять? Ничего же нет: камня строительного нет, леса достаточно нет, одни фашины да мешки, и тех – не хватит.
– У меня к вам иное задание, – сказал Меньшиков, не обращая внимание на жалобы подполковника, – надо срочно организовать работы по укреплению Северной стороны. Я распоряжусь взять форт под усиленную охрану. Мышь туда не проскользнёт без моего личного разрешения. Делайте вид, что работа идёт полным ходом. Возводите стены, хоть в полкирпича толщиной, хоть из песка, но чтобы вид был грозный.
