Сергей Анатольевич Шаповалов
Ликующий на небосклоне

9

Горизонт Йота вспыхнул в золотисто-алых лучах рассвета. Окруженный с трех сторон скалистыми горами, город покоился, словно в каменной чаше. В отличие от белого Усту, Горизонт Йота горел желтыми и оранжевыми красками. Среди густой нежной зелени деревьев везде сверкало золото, словно осколки солнца. Благородный металл покрывало верхушки высоких обелисков, пилоны и массивные колонны храмов. Вдоль берега тянулись дворцы. Много великолепных дворцов. Нигде не было видно простых бедных домов, только высокие стены и длинные колоннады среди зеленеющих цветущих садов.

– Смотрите! – не сдержал возглас Хеви. – Сыну Йота все же удалось совершить еще одно чудо!

Амени взглянул туда, куда указывал отец, и его ослепило великолепие Горизонта Йота. Ничего более совершенного и красивого он не видел. Если Нэ ему казался мудрым величественным старцем, то Горизонт Йота напоминал красивого дерзкого юношу. Широкие ровные улицы, как будто прочерчены по линейке. Дворцы поражали своей роскошью и, в то же время, строгостью в архитектуре: высокие с правильными геометрическими формами, но без кричащих излишеств. Они казались легкими, воздушными.

От города к набережной спускалась широкая лестница. По ней шествовала пышная процессия людей в дорогих одеждах.

– Неужели встречают нас? – удивился Амени.

– Нет, – усмехнулся Хеви. – Встречают правительницу Тейе.

– А где сам правитель?

– Я не вижу его. Неужели он не изъявил желание встретить Солнечную?

Военный корабль Тейе пристал к парадной белой набережной, а Хеви направил свои караван в шумный грязный порт, где уже с рассвета сновали неутомимые грузчики, кричали кормчие, изрыгая страшную брань, и невозмутимые писцы марали папирус.

– А вон тот человек дожидается нас, – Хеви указал на высокого коренастого сановника в белой опрятной одежде, уложенной мелкими складками. Нескромное ожерелье из золота и драгоценных камней покрывало широкие плечи. Пышный парик венчал большую голову. Дорогой плащ, с вышитым золотом и серебром орнаментом, перекинутый через левое плечо на ассирийский манер, спускался на спину. На мощных ногах красовались дорогие сандалии, украшенные золотыми бляшками. Лицо строгое, скуластое, но красивое с правильным прямым носом и большими карими глазами, над которыми нависали густые черные брови.

– Неужели сам Хармхаб? – удивился Амени.

– Его невозможно ни с кем спутать! – Не дожидаясь, пока корабль причалит, Хеви спрыгнул на набережную, мощенную ровными каменными плитами, и бросился в объятия Хармхабу.

– Да не жми ты так, – хрипло засмеялся тот. – На нас народ смотрит.

Хеви отпустил его, и, соблюдая традицию, поднял согнутую в локте правую руку с открытой ладонью:

– Мир тебе, брат.

Хармхаб ответил тем же:

– Живи вечно! – И поинтересовался: – Как путешествие?

– Прошло спокойно, – ответил Хеви.

– Я вижу, ты держишь себя в строгости: живота нет, руки крепкие как в юности.

– Нехсиу не дают расслабляться, – вздохнул Хеви. – Куши сейчас, как пещера со змеями, только успевай усмирять непокорных.

– Наслышан. – Хармхаб с пониманием покачал головой. – Ты заглянул в Нэ?

– Да. Виделся с братьями.

– Я давно не был в Нэ. Как там в нашем родном городе?

– Если честно – не очень… Превращается в помойку. В опустевших храмах обосновались пришлые лабанцы да аккадцы. Кругом грязь и немытые рожи торговцев.

Хармхаб сжал кулаки, но ничего не произнес. Его мужественнее лицо лишь на короткий миг подернулось гневом.

– А здесь, я смотрю, возвели самый прекрасный город во всей вселенной. Да так быстро! Вам позавидовал бы даже великий строитель Имхотеп³⁷. Его творения меркнут, по сравнению с красотой и величием, которое я вижу здесь.

– Не оскорбляй дух Имхотепа, – погрозил ему пальцем Хармхаб. – Великий строитель творил из камня, а этот город выстроен из глиняного кирпича да небольших блоков песчаника. Все великолепие – сплошная штукатурка. Скоро сам убедишься. Пойдем в мой дом. Я приказал в честь твоего прибытия открыть кувшин старого вина и заколоть быка.

– Постой же. Мне надо передать казначеям груз. Я привез золото, черное дерево, диких животных, шкуры, слоновую кость.

– Я уже распорядился: писцы все примут, – успокоил его Хармхаб.

– Со мной еще три сотни кушитских лучников.

– Мои помощники разместят их в городе. Да я вижу, с тобой прибыло то, что дороже всего золота в мире! Кто эти молодые люди? Неужели твои сыновья?

– Как приказал правитель, со мной приплыли все пятеро.

– Дай взглянуть на молодцов. Как повезло тебе! Сыновья! – разве может ждать настоящий мужчина лучшей награды от жизни! А у меня родятся одни девочки, – вздохнул он. – Постой! Я вижу четверых. А где пятый?

– Амени, старший, – Хеви положил руку юноше на плечо.

– Не может быть! Сколько же ему лет?

– Он скоро встретит пятнадцатый разлив Хапи.

– Пятнадцать? – откровенно удивился Хармхаб. – да он почти с меня ростом, и плечи немного уже моих. А взгляд у него – взгляд ястреба, а не птенца.

– Амени сражался вместе со мной против нехсиу. Еще, он убил льва. Кушиты говорили, что в того зверя вселился дух Сехемет. Но Амени вышел победителем.

– Да ты привез героя! – удивился Хармхаб. – Расскажешь мне все потом подробнее. А сейчас, прошу в мой дворец. Я прикажу подать носилки.

– Нет, – покачал головой Хеви. – Я лучше пройдусь пешком.

– Я тоже не люблю носилки, – признался Хармхаб. – Вот, колесница – это для настоящих мужчин! Мне подхалимы из Ашшура³⁸ недавно подарили чудесную легкую колесницу с парой резвых коней. Я тебя потом обязательно прокачу. Бежит так, что дыхание перехватывает.

Они направились к городу. За ними пристроились слуги с опахалами. Но пришлось остановиться и пропустить процессию. Десять здоровых маджаев несли носилки, в которых восседала только что прибывшая правительница Тейе. Следом шествовали важные вельможи.

– Чтоб мою печень сожрал крокодил, если та цветущая лилия не твоя красавица Нефтис! – воскликнул Хармхаб, заметив рядом с Тейе в носилках супруга Хеви.

– Ты ее узнал?

– Она нисколько не изменилась. В моей памяти все осталось как на картине рисовальщика, хотя прошло много лет. Я до сих пор помню ее в чудесном нежно-розовом платье из тончайшего льна. Дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет вывели ее из дверей Большого Дома. Она напоминала распустившийся бутон лотоса, и не было вокруг никого прекрасней. Под ноги бросали цветы. Вокруг все заблагоухало. Тогда ты подошел к ней, назвал сестрой и на руках унес в свой дом.

– Давно это было! – вздохнул Хеви. Когда процессия исчезла в стенах города, он спросил: – Почему ты не пошел встречать правительницу?

– Там и без меня хватает подхалимов, – кивнул он в сторону длинной вереницы вельмож, пестрым хвостом тащившихся за носилками старой повелительницы. – И потом, кто бы тебя тогда встречал? Ты мой друг, нет – брат. Мы не виделись с тобой уже больше десяти разливов. Не мог я тебя не встретить. Что бы ты обо мне потом подумал?

Поднявшись по вымощенному булыжником склону, они оказались перед входом в город. Их остановил старший рисут Хармхаба, поклонился и настойчиво произнес:

– Носилки для главнокомандующего и его гостя. Нельзя таким высоким сановникам пачкать ноги о мостовую.

– Мы воины, а не изнеженные писцы из архива, – рассердился Хармхаб.

– Все равно, – не отступал старший рисут. – Я не могу позволить, чтобы мой господин ходил пешком, как простой стражник.

– Вот пристал, – развел руками Хармхаб. – Тогда велел бы подать мою колесницу.

– Господин забывает, что по улицам священного города каждый девятый день, когда все забывают о делах и помнят только о Йоте, запрещено ездить на колесницах.

– Придется дальше следовать в носилках, – пожал плечами Хармхаб. – Таковы правила.

Наместник Куши и главнокомандующий уселись на подушках под просторным балдахином. Восемь слуг подняли носилки и плавно понесли по улице. Амени переступил границу города… словно оказался внутри изящной шкатулке. Все здесь выглядело строго и ровно. Стены домов пестрели росписями. Все деревья аккуратно подстрижены. Дорожки выметены идеально. Кругом колонны, украшенные пестрым орнаментом.

Вскоре они очутились перед воротами, украшенными резьбой. Пройдя сквозь них, гости оказались на широком дворе, в центре которого подпирала небо игла высокого обелиска. По периметру двора зеленели невысокие молодые деревья.

– Это мой солнечный храм, – объяснил Хармхаб. – Здесь каждое утро и каждый вечер я разговариваю с Йотом. За храмом пруд. Дальше мой дом, – показал он на дворец, с высокими колоннами. Колонны напоминали связки папируса. Основание выполнено в виде низких ваз из черного базальта. Из ваз поднимались толстые зеленые стебли, и к верху, там, где начинались балки перекрытий, колонны расцветали белыми и розовыми бутонами. Сами связки стеблей обвивали золотые ленты. В широком квадратном пруду перед домом плавали птицы с подрезанными крыльями и ярко цвели водяные лилии.

– Как у тебя красиво! – не сдержал восклицание Хеви.

– Я сам никак не привыкну. Бываю дома редко. Все больше в разъездах. Зато у меня повар искусный. Принюхайся. Как пахнет! Наверное, мясо уже готово. Но сначала вас отведут в мыльню и хорошенько отдраят от кушитской пыли. Постой! – Вспомнил Хармхаб. – Я покажу тебе своих коней и колесницу – моя гордость. Эй! – крикнул он старшему рисуту. – Веди нас в конюшню. Я должен похвастаться перед гостем.

– Прости, господин, но конюшня пуста, – виновато поклонился рисут.

– Как – пуста? – Хармхаб гневно сдвинул брови.

– Госпожа захотела прокатиться.

– На моей колеснице? Да кто ей разрешил! – Хармхаб весь вспыхнул. Казалось, он накинется на рисута и поколотит его.

Но тут, на его спасения послышался топот копыт и грохот колес, оббитых медью. Слуги еле успели отворить боковые ворота, и во двор влетела легкая колесница, запряженная парой молодых поджарых жеребцов. Возница, стройная женщина со строгим красивым лицом, натянула вожжи, заставляя коней остановиться.

– Мутнтежмет! – закричал Хармхаб. – Ты совсем загнала коней. Посмотри, они все в мыле!

– Прости меня, мой господин, – с легкой улыбкой ответила женщина, спрыгивая с колесницы и поправляя одежду из тонкого льна. – Но, если ты будешь и дальше беречь своих красавцев, они обленятся и разучатся ходить в упряжке. Чем кричать, лучше представь меня гостям. О всепрощающий Йот! Неужели я вижу перед собой Хеви, в которого была влюблена еще маленькой девчонкой.

– Он самый, – поклонился ей гость. – Ты еще помнишь, как я носил тебя на плечах?

– Сколько лет прошло! Я рада тебя видеть! А это твое войско? О-го-го! Мои девочки заставят их краснеть. Я сейчас же позову дочерей.

– Да погоди ты, – остановил ее супруг. – Дай гостям с дороги помыться, да привести себя в порядок. И позволь тебя спросить: почему ты не явилась на встречу правительницы Тейе?

– Меня не пустил отец. Ты же знаешь верховного жреца Эйю. Он испугался, что я скажу чего-нибудь не то, а ему станет стыдно за меня.

– И ты с досады решила изломать мою колесницу?

– Всего лишь проверить на прочность. Но она сделана из гнутого выдержанного дерева, и колеса у нее крепкие. Зря беспокоишься.

– Тебе прекрасно известно, что сегодня нельзя разъезжать по городу на колеснице, – продолжал наступать Хармхаб. – Если узнает начальника стражи Ахйота Рамосе…

– Он не посмеет даже косо взглянуть на супругу главнокомандующего и дочь верховного жреца, – тут же парировала Мутнетжмет.

– Да где это видано: женщина правит колесницей! – совсем разошелся Хармхаб. – Иди быстро и распорядись, чтобы готовили обед – вот твоя главная обязанность.

– Слушаюсь, мой господин, – с притворной покорностью ответила Мутнетжмет и ускользнула в дом.

– Досталась же мне супруга! – посетовал Хармхаб. – Родила пятерых детей, а все проказничает, как девчонка.

– Она и в детстве была неугомонной. Не давала покоя никому. И больше всего от нее доставалось именно тебе.

– Я помню. Прямая противоположность своей старшей сестры Нефре Нефру Йот, да живет она вечно, вековечно. Та всегда была спокойной, умной, скромной. В итоге – стала правительницей.

– Как она? – дрогнувшим голосом спросил Хеви.

Хармхаб пожал плечами.

– Сам увидишь. Вроде бы лучше судьбы не бывает: стать правительницей, почти богиней. Но я все чаще замечаю в ее глазах пустоту и печаль. Нелегко ей пришлось. Родила пятерых Дочерей Солнца, двух из них похоронила. Правитель ее очень любил. Раньше она всегда сопровождала Сына Йота на богослужениях, при награждении сановников, на всех праздничных шествиях. Теперь он охладел к ней.

– От чего же?

– Нефре не может подарить наследника. Почему-то в этом городе у большинства семей рождаются девочки. Вон, и у меня их пять.

– Но как же другие жены правителя?

– Так же рожают дочерей. Одна, совсем малышка родилась от Тийи, внучки мудрого Аминхотпа, нашего наставника, и еще одна от принцессы из Нахарины. А наследника нет. Ужасно! Власть в Та-Кемет не имеет наследника.

10

После омовения в каменных ваннах, процедуры очищения тел мелким песком и массажа с ароматными маслами, гостей одели, накрасили и пригласили к столу. В отличие от старых городов, где дома плотно стояли друг к другу, и место под застройку весьма ограниченно, в Горизонте Йота земли хватало для возведения больших дворцов. Дом Хармхаба представлял собой четырехугольник, стороны которого составляли в длину по пятьдесят шагов. По всему фасаду шли колонны. Причем с каждой стороны фасад выглядел по-разному. На восточной стене поднимались легкие колонны в виде связок папируса. Восточный фасад смотрел на солнечный храм и должен был выглядеть самым изящным и живым. С южной стороны колонны представляли собой снопы колосьев, символизирующие богатый урожай и летнее изобилие. С запада колонны стояли строгие, круглые, словно стволы столетних деревьев, заканчиваясь сверху листьями папоротника. На западе начинался путь в мир иной. Этот фасад дома напоминал всем своим печальным видом о недолгом пребывании человека на земле. А вот на севере, на стороне ночной мудрости, колонны шли квадратные, расписанные древними изречениями и заклинаниями. Ночь – время размышлений о вечности.

Сам дом представлял собой сплошную анфиладу комнат с высокими потолками. Комнаты шли одна за другой. Здесь были покои для домочадцев и спальни для гостей, заставленные дорогой мебелью, дальше кладовые полные припасов, кухня с жаровней и множеством посуды, обязательно оружейная комната, заваленная копьями, щитами, секирами. Еще было множество бытовых помещений различного назначения. В углу дома находилась мастерская, где стоял ткацкий станок, а также приспособления для выделки ковров и тканей. В отдельном помещении содержали коров, чтобы к завтраку всегда подавалось свежайшее молок. Но самая главная часть дома – большой двор с садом, в тени которого домочадцы проводили большую часть свободного время. В саду отдыхали, ели, принимали гостей, даже в жаркие ночи сюда выносили ложе и спали под открытым звездным небом.

В этом самом дворе слуги расставили небольшие круглые столики с едой и напитками. Бессовестных ручных обезьянок, загнали на деревья. Проказницы так и норовили что-нибудь стащить из угощений. Гостей встретила хозяйка со своими дочерьми. Все в красивых тонких платьях, уложенных в мелкую складку. У всех большие золотые кольца сверкали в ушах, широкие ожерелья искрились разноцветными огоньками. Все похожи на мать: стройные с тонкими чертами лица. Конечно, что-то и от Хармхаба угадывались: его гордая осанка и смелый огонек в глазах. Сыновья Хеви преподнесли дочерям главнокомандующего подарки в виде кушитских золотых украшений, от которых у девочек глаза вспыхнули не хуже звезд в ясную ночь. Амени преподнес старшей Шеээрэрэ чудное ожерелье из золота, вулканического стекла и черного дерева. Девушка густо покраснела, позволив надеть себе на тонкую шею великолепное украшение.

– А где подарок для меня? – улыбнулась Мутнетжмет с притворной обидой.

– Сестре правительницы – особое подношение, – загадочно произнес Хеви.

Слуги внесли огромный деревянный сундук, украшенный резьбой. Крышку открыли, и оттуда вылезли два чернокожих малорослика из далекого южного племени. Низенькие, с большими головами, на толстеньких кривых ножках, в украшениях из перьев – они выглядели очень забавно и привели всех в восторг.

– Это мне! – удивилась супруга Хармхаба. – Хеви, но где тебе удалось достать их.

– Вождь из далекой земли Мугер прислал мне этих диковинных танцоров в знак дружбы. Пусть они живут у тебя и радуют сердце. Только не раскорми их, иначе малорослики станут толстыми и ленивыми.

Музыканты тронули нежные струны на больших арфах. Тонкие танцовщицы в прозрачных одеждах впорхнули во двор и принялись грациозно извиваться. Полилось ароматное рубиновое вино по кубкам. Взрослые пили крепкое, а детям разбавляли водой и фруктовым соком.

– Расскажи нам про Куши, – попросил Хармхаб. – Как течет жизнь за первым порогом?

– Плохо, – вздохнул Хеви. – Народы Куши, что волки на привязи: когда чувствуют палку в руках хозяина – сидят смирно; но стоит только ослабить привязь, как они начинают огрызаться. Многие вожди почувствовали, что власть Кемет слабеет, и перестали подчиняться. Занялись разбоем. За вторым порог опять хозяйничают нехсиу. Я вынужден отдавать наши крепости под заселения тем немногим племенам, которые еще хоть как-то признают нас. Пришлось свернуть строительство Южного Горизонта Йота из-за частых набегов.

– У тебя не хватает воинов? Или ты не доверяешь местным племенам?

– Маджаи – хорошие лучники. Но мне нужна пехота, обученная сражаться в сомкнутом строю, хорошо вооруженная прочными щитами и тяжелыми секирами. Вместо того чтобы прислать в Бухен подкрепление, от меня потребовали, чтобы я отправил маджаев в Горизонт Йота. Так скоро нас отбросят до Острова Слонов к первому порогу.

– Не думаю, что дела в Куши сильно тревожат правителя. У северных границ дела еще хуже, – помрачнел Хармхаб. – Приморье бунтует. Кое-как поддерживаем власть в Библе. Мегиддо живет по своим законам. Угарит нам уже не подчиняется. Наш друг детства Сети напрягает все силы, чтобы наводить порядок в окрестностях Кадеша. Правитель Нахарины Тушратта шлет письма с мольбой: прислать ему золота и войск. В Хатти, за Бычьими горами появился деятельный правитель Суппилулиума³⁹. Он жестко взял власть в свои руки и поднял страну из праха. Еще недавно главные города Хаттуса, Арина, Куссара страдали от набегов соседей. Теперь же эти самые соседи на животе приползают в Хаттусу и молят Суппилулиуму о дружбе. Тушратта боится: как бы Суппилулиума не повторил подвиг Мурсили⁴⁰, древнего правителя Хатти, когда тот с лавиной хеттов и хурритов дошел до Вавилона и поставил неприступный город на колени. Только на этот раз хетты могут пойти другой дорогой: не на Вавилон, а через Вашшукканни – столицу Митанни – и дальше на Кадеш к Мегиддо.

– Но у Кемет несокрушимая армия! – горячо воскликнул Хеви.

– У нас нет армии, – мрачно ответил Хармхаб, – одни наемники. Суди сам: войско колесничих – почти все выходцы из Нахарины; лучники – или кушиты, или лабанцы; на флоте все сплошь из народов моря; даже гвардия правителя – одни аккадцы из Ашшура и Ниневии. У меня, у командира войсками Йота в подчинении всего две тысячи темеху и одна колесница.

– Ты не веришь наемникам! – осторожно спросил Хеви.

– Не верю, – откровенно признался Хармхаб. – Я не считаю этот разномастный сброд хорошей армией. У настоящей армии должен быть единый дух. Представляешь, что будет, если восстанет Лабан?

– Что будет?

–А ничего хорошего. Разве наемники, нанятые в Лабане, пойдут усмирять своих братьев? Я кое-как уговорил правитель разрешить мне совершить разведывательный поход на север: проверить положение в Лабане и в Приморье, заодно помочь Тушратте хотя бы напугать хеттов.

–Правитель дал добро?

– Разрешил, правда, не совсем охотно. Все мысли правителя заняты новым Богом, новым представлением о жизни после смерти. Он объявил себя единственным, кто знает истину, и хочет лично разъяснять жрецам законы мироздания. Честно признаюсь: я в этом учении ничего не понял. Так, что-то общее: Бог един, имя ему – Йот. Но как понять то, что он является одновременно: солнцем, землей, водой и всеми живущими тварями – до меня не доходит. Я слабо разбираюсь в вопросах философии. У меня другая, вполне земная миссия: я хочу набрать новое молодое войско и закалить его в походе. Страна без войска, что собака без зубов. Правитель долго думал, но все же разрешил мне набрать три тысячи хуну-неферу – новобранцев. Я же наберу шесть тысяч. Это будет новая армия. Я изойду потом, сорву голос и попорчу свою кровь, но обучу воинов, как обучал Менхеперра Тутмос. У Кемет будет Армия Непобедимых Львов.

– За будущую славную армию! – предложил тост Хеви.

– За будущие великие победы! – поддержал его Хармхаб.

– Единственный друг правителя, посланник во все чужеземные страны, начальник всех храмов Йота, мудрейший Эйя! – торжественно объявил рисут о высокопоставленном госте.

Во двор уверенным шагом вошел крепкий высокий старик в желтой накидке верховного жреца. Не смотря на почетный сан, он выглядел скромно: никаких украшений, никаких излишеств в одежде. Можно было подумать, что это всего лишь простой жрец, каких множество в каждом большом городе. Лишь только благородное, немного надменное выражение лица выдавало в нем одного из мудрейших. Неторопливые движения, словно наполненные глубоким смыслом и острый пронзительный взгляд. Лицо смуглое, напоминало большое яйцо. Череп гладко выбрит, брови выщипаны. Бесцветные губы сложены в прямую полоску. Глаза смотрели строго и внимательно.

– Пусть всегда мир царит в этом доме, – громко произнес он голосом, привыкшим повелевать и убеждать.

Дочки Хармхаба с визгом бросились обнять любимого деда. Приласкав каждую, он направился к гостям.

– Рад видеть тебя, Хеви. Пусть с тобой всегда будет жизнь, здоровье, сила.

– Приветствую тебя, мудрейший. Да прибудет с тобой истина Маат.

– Правитель уже спрашивал о тебе. Обязательно приходи завтра к утренней молитве. Ты появился в Ахйоте первый раз, но у тебя уже много завистников. Будь внимателен и осторожен в беседах с дворцовыми подхалимами.

– Кому же я наступил на хвост? – удивился Хеви.

– Все диву даются, как ты умудряешься править в столь неспокойной Куши и собирать дань в полном объеме. Майе – главный над золотом Йота – уж очень часто хвалит тебя в докладах правителю. Мало того – ставит в пример нерадивым наместникам. Многим это не по нраву.

– Я буду помнить твои наставления, – принял к сведению Хеви, затем спросил: – Не подскажешь, мудрейший, зачем правитель потребовал меня к себе, и зачем ему мои сыновья?

– Сперва, Тот, кого любит Йот, хочет из первых уст услышать все, что сейчас происходит на неспокойном юге. Ты ему обо всем подробно расскажешь. Подготовься. Насчет детей – повелитель задумал грандиозный проект: он хочет собрать всех сыновей сановников и вырастить новую государственную элиту для грядущих времен. Эдакую политическую силу, которая подхватит его учение и воздвигнет знамя Йота над миром на долгие века.

– Но раньше он был против элиты, – удивился Хеви. – Многие высокие посты получили выходцы из простых писцов.

– Так–то оно так, – согласился Эйя, – А кто будет хранить традиции и знания? Кто продолжит начатое им дело и послужит опорой для Обеих Земель? Раньше эту функцию выполняли жрецы Амуна. В Домах Жизни с малолетства воспитывались одаренные дети. Многие из учеников впоследствии стали великими людьми, совершившие полезные дела для Кемет: кормчие, приводившие корабли в самые отдаленные уголки земли; строители, воздвигавшие храмы и дворцы; посланники в далекие страны, способные подчинить чужие земли; военачальники, сокрушавшие любого врага. Сейчас нет жрецов Амуна, а вместе с их исчезновением остановилась система воспитания писцов и сановников. Писцы – скелет государства. Если косточки не крепкие, то и страна похожа на урода. Тот, кого любит Йот, хочет возродить древнюю, проверенную временем, традицию, но по-своему. Он желает лично преподавать некоторые предметы, и сам посвящать в жрецы Йота.

– Это правильное решение, – согласился Хеви. – Мы тоже воспитывались в Доме Жизни, и всеми своими знаниями и умением обязаны нашим наставникам.

– Покажи свою гордость, – попросил Эйя и обернулся к сыновьям Хеви.

– Это младший, Себ. Он мечтает стать жрецом, постигать науки движения звезд и законы окружающего мира.

– Похвально! – потрепал его по подбородку Эйя. – И много он преуспел в науках?

– Умеет считать и писать на нескольких языках.

– Вот как! Я лично буду его опекать. Если будешь прилежно учиться, я сделаю тебя одним из своих помощников.

– Второй мой сын, Хот. Его мечта – стать строителем, возводить дворцы и храмы.

– Строители всегда ценились, – похвалил его Эйя, – но для этого надо уметь хорошо рисовать.

– Он чертит для меня планы крепостей и дорог. Разбирается в математике.

– Математика – основа мироздания, так говорил великий Имхотеп. Тебя будут обучать лучшие строители. Оглянись: какой великолепный город они возвели. Но ты должен превзойти учителей. Твой третий сын? – Эйя помял плечи Миами. – Силен! Кем хочет быть он?

– Кормчим, – ответил мальчик. – Я хочу ходить под парусом, побывать в далеких странах.

– Ты будешь им! – похвалил его Эйя, – умеешь ориентироваться по звездам и читать карты?

– Могу, – уверенно ответил Миами.

– А это четвертый, уже большой?

– Его зовут Тот.

– Чем ты, Тот можешь быть полезным для своей страны?

– Я изучаю историю и географию. Могу писать на аккадском и на шумерском. Разговариваю на некоторых наречиях Куши.

– Будущий посланник во все чужеземный страны, – восхитился Эйя. – Любой отец гордился бы такими сыновьями. Я помню твоего отца, Хеви. Он был моим учителем и великим человеком. Давно мудрейший Себхотп покинул наш мир, но семя его не пропало даром и дало хорошие всходы: ты добился многого, и дети у тебя станут достойными людьми. Но где же пятый твой сын.

– Он перед тобой, – Хеви указал на Амени.

– Да он выше меня! – удивился Эйя. – Крепкий юноша. Ты будешь жрецом или лекарем? Может строителем?

– Я хочу стать воином, – ответил Амени.

– Воином? – маска восхищения сползла с лица Эйи, сменившись разочарованием. – Ты знаешь, что такое быть воином? Ты видел кровь, отрубленные головы, мозги, вытекающие на землю?

– Я участвовал в сражении, – гордо ответил Амени.

– В сражении? Нет, это не то. – Эйя задумался. – Вот, посмотри на своих братьев. Они будут воспитываться при Большом Доме правителя. Их будут кормить и одевать. О них будут заботиться. Когда твои братья вырастут, то построят себе большие дома, обзаведутся красивыми женами, нарожают много детей. В конце концов, встретят достойную старость в окружении любящего потомства. А какая судьба ожидает тебя? Ты будешь спать на голой земле, если дадут поспать, кормить песчаных блох, пить тухлую воду и постоянно таскать с собой оружие. Знаешь, что такое: есть целый месяц одну только кашу из полбы без мяса и молока, а то и вовсе не есть неделями? И так – всю жизнь, если преждевременно тебя не изуродуют в одном из славных сражений.

– Ну, зачем пугать юношу, мудрейший, – вмешался Хармхаб. – Воины получают награды. Их уважают…

– Мой дорогой зять добился высокого положения не боевыми подвигами, – холодно сверкнул глазами верховный жрец, – а тем, что я – его тесть – стою справа от трона.

– Не забывай, кто успокоил северные границы, – не без гордости напомнил Хармхаб.

– А какие награды ты получил за это? – усмехнулся Эйя. – Стрелу в бедро да разбитую голову. Так что, юноша, подумай, какую выбрать дорожку, прежде чем становиться воином, пока у тебя руки целы, ноги ходят и голова на месте. Думаешь, ты будешь любимчиком у Хармхаба? Не дождешься! Он не щадит никого: ни простых копьеносцев, ни своих командиров. Ты сбежишь из его лагеря через месяц.

– Я не боюсь трудностей, и иду в армию не за наградами, а для защиты Та-Кемет.

– Молодец! – похвалил его Хармхаб. – Я слышу слова будущего отважного воина.

Эйя иронично покачал головой:

– Калеку, только, из него не сделай.

– Отец и ты Хармхаб! – вмешалась хозяйка, хмуря тонкие черные брови. – Вы опять затеяли ваш вечный дурацкий спор: кто важнее бегемот или крокодил? Вам перед гостем не стыдно? Хеви, не обращай внимание. Они постоянно ругаются: кто в большем почете: писец или воин.

– Мы не ссоримся, – улыбнулся Эйя, – я люблю Хармхаба. – В доказательство, сейчас мы с ним напьемся и будем орать песни, как два голодных шакала, что воют на луну.

– Но разве ты не должен быть при дворе, – удивилась Мутнетжмет.

– Когда возле правителя его мать Тейе, да еще начинает давать сыну мудрые советы, разумнее туда не лезть со своими соображениями – еще впадешь в немилость у правительницы. Лучше я с вами повеселюсь.

Действительно, через некоторое время Хармхаб и Эйя уже весело распевали хриплыми голосами песни кормчих. Хеви лишь немного пригубил вина. Он глядел на заходящее солнце и о чем-то вспоминал с грустной улыбкой.

– Эй! – Мутнетжмет ему озорно подмигнула. – Я знаю, о ком ты думаешь. О моей сестре Нефре.

Хеви тут же помрачнел.

– Я хочу ее увидеть. Ты мне поможешь?

Веселая песня тут же оборвалась.

– Хеви, прошло столько лет! – удивился Хармхаб. – Она давно стала сестрой Того, кого любит Йот, родила пятерых Дочерей Солнца, а ты все не можешь выбросить ее из сердца.

– Я восхищаюсь твоими чувствами, – вторил ему Эйя. – но разве Нефтис, твоя жена…

– Конечно, нет! – не дал договорить ему Хеви. – Я очень люблю свою жену. Разве могли у меня без любви появиться такие прекрасные сыновья. Дело не в этом.

– А в чем? – все трое собеседников уставились на него, требуя объяснения.

– В клятве. В единственной клятве, которую я не смог сдержать. Я обещал Нефре, что буду всегда рядом с ней – и не смог выполнить свое обещание. А она меня еще не освободила от этой клятвы.

– Так, сколько лет прошло? – удивился Хармхаб. – Мы все когда-то в глупой юности давали горячие клятвы. Чего только не обещали…

– Но как я смогу покинуть этот мир, если не выполнил данное мной слово. Оно тяготеет надо мной и не даст попасть в поля Иалу. Великие судьи сочтут меня грешником, когда на одной чаше весов будет лежать мое сердце, а на другой перо богини Маат. Мое сердце почернеет и потянет весы вниз. А мое Эб будет рыдать от стыда.

– Ты клялся на анхе – на священном кресте жизни? – с опаской спросил верховный жрец.

– Да, – глухо признался Хеви. – На том, что до сих пор она носит на руке.

– Непростительная глупость, – покачал головой Эйя, – даже для юнца. Я помогу тебе увидеть ее, – вдруг решил он. – Нельзя держать на сердце столь тяжелый камень.