Сергей Александрович Ронин
Бандит
На седьмую ночь на улице завыли полицейские сирены. Буриков проснулся, выбежал на балкон, осторожно приподнял жалюзи. Оказалось, кто-то из жильцов вызвал подмогу – утихомирить разгулявшихся выпивох. Дебоширов вскоре разогнали – тишина вернулась.
Утром Бурикову неожиданно полегчало; а чтобы окончательно вернуть покой и чистую совесть он решил отнести украденные огурцы обратно в супермаркет. К тому времени они уже потеряли былой лоск и выглядели несъедобно.
* * *
Вечером Буриков для надежности надел новую рубашку, на голову натянул кепку с козырьком и вышел на улицу, прихватив черный непрозрачный пакет, где под грудой тряпья пряталась упаковка огурцов.
Неторопливо добрел до супермаркета; миновал знакомого охранника, стараясь не смотреть ему в глаза, и пошуршал к овощным рядам. В супермаркете, как всегда, было светло и прохладно; играла легкая музыка; покупатели с корзинками в руках в нескончаемом галдеже и шуме исполняли гастрономический вальс.
Буриков без лишней суеты вернулся на место преступления. На прилавке справа старушка придирчиво выбирала помидоры, сетуя то на их потрепанный вид, то на дороговизну. К прилавку слева подошла семейная пара; круглолицый муж мудро отметил, что мандарины только зимой хорошие и сразу удалился, прихватив с собой недовольную таким умозаключением жену. Когда наконец ушла и старушка, Буриков осторожно нырнул рукой в пакет, но не успел достать огурцы как погас свет.
Разозлить человека можно по-разному: оскорбить, неудачно пошутить, заговорить с ним о старом долге, но как оказалось внезапно оставить его в полной темноте тоже способ достойный. Ругань продолжалась недолго: до того момента пока коллективный разум не прощупал новых перспектив. Повсюду зажигались огоньки мобильных телефонов; виднелись сосредоточенные лица и руки, методично опустошающие прилавки. Кто-то под отчаянные вопли охранника уже выбегал прочь, размахивая пакетами полными еды.
