Сангу Манданна
Кики Каллира и нарисованное королевство
Мои глаза наполнились слезами, и я так крепко сжала желтый альбом для рисования, что у меня побелели костяшки пальцев, поэтому я поспешно развернулась и пошла вверх по лестнице в свою спальню. Плюхнувшись на коврик с коробкой художественных принадлежностей, я открыла новый альбом и начала рисовать первое, что пришло мне в голову.
Первую страницу заполнили очертания монстров. Сначала волк из «Красной Шапочки», затем Чудовище из «Красавицы и Чудовища», а потом асура – огромный страшный демон из индийского фольклора. К тому времени, как я закончила карандашный набросок асуры, я немного успокоилась.
Нет, это было даже кое-что получше: когда я посмотрела на свой третий набросок, то почувствовала внезапный электрический импульс, какие случаются, когда у вас возникает совершенно блестящая идея.
Одной из историй, которую мама рассказывала мне перед сном много лет назад, приглушив свет ночной лампы и держа на коленях «Иллюстрированную книгу индийского фольклора», была легенда о царе асуров – Махишасуре. Она звучала примерно так.
Сотни лет назад, задолго до того, как Индия стала страной, которой она была сейчас, на юге существовало королевство под названием Майсур. Это был роскошный золотой город с красивыми, сияющими дворцами, пологими холмами и пышной зеленью.
Затем в Майсур прибыл Махишасура – самый жестокий и могущественный из всех асуров. Он убил королей Майсура и захватил город. Люди сопротивлялись, но Махишасура и его армия были сильнее. Они забирали детей из их постелей, сжигали посевы и бросали всех, кто пытался с ними бороться, в глубокие тюрьмы, чтобы те никогда больше не видели солнца. И Майсур стал печальным, мрачным местом, где люди жили в страхе и всякая надежда казалась потерянной.
Первый вопрос, который я задала, когда мама рассказала мне эту историю, был:
– Но почему боги не остановили его?
В индийском фольклоре боги всегда невероятно могущественны, и особенно трое из них: Брахма – создатель, Вишну – сохраняющий равновесие и Шива – разрушитель. Когда я указала на это маме, она закатила глаза и ответила:
– Если ты будешь держать рот закрытым дольше двух секунд, Кики, то сможешь узнать почему.
Как оказалось, у Махишасуры было секретное оружие. До того, как прибыть в Майсур, он много лет молился Брахме. Впечатленный подобной настойчивостью (а еще, я думаю, потому, что боги всегда так поступают в сказках), Брахма решил его одарить.
– Я хочу быть бессмертным, – сказал Махишасура.
– Это не в моих силах, – ответил Брахма. – Все, что я могу, это сделать тебя настолько могущественным, что ни бог, ни человек не смогут убить тебя.
Удовлетворенный, Махишасура принял подарок. Ни бог, ни человек не могли его уничтожить.
Поэтому, когда произошла вся эта история с разрушением Майсура, боги были немного раздражены. Они пришли к Брахме и спросили, как им победить Махишасуру, пока тот находится под защитой такого могущественного дара.
– Что ж, – ответил Брахма, – я сказал, что ни бог, ни человек не смогут убить его. Возможно, вам следует послать богиню.
Итак, боги объединили все свои силы и создали богиню-воительницу Чамундешвари, которая была столь же устрашающей, как и ее имя. Она въехала в Майсур на спине огромного льва, и у подножия холмов они с Махишасурой долго и ожесточенно сражались. В конце концов богиня победила. Она убила короля демонов и спасла Майсур. Ура!
Чтобы показать богине, как они благодарны, жители Майсура дали холмам новое имя в ее честь. Они назвали их холмами Чамунди.
– В следующий раз, когда мы навестим бабушку и дедушку, – пообещала мама, – я отвезу тебя в Майсур, чтобы ты посмотрела на настоящие холмы Чамунди. Ты даже сможешь увидеть статую Махишасуры и храм Чамундешвари на вершине!
Это была забавная история. Всего лишь история. Подобно Зевсу, Тору и Осирису, Махишасура никогда не существовал. Иногда мне нравилось думать, что все они когда-то жили на самом деле, потому что мифология – это очень круто, но так как я уже была одиннадцатилетней, то знала, что мифы – это просто мифы. Шакалы не разговаривают, бог не везет по небу солнце в своей колеснице, а асуров не существует.
И тогда, в тот самый момент, когда передо мной лежал открытый желтый альбом для рисования, у меня возникла совершенно удивительная идея – создать свою собственную, Кики-версию старого города Майсура и пересказать историю Махишасуры по-своему.
Я стала набрасывать карандашом быстрые резкие линии, обводя их черными чернилами и закрашивая фигуры кремовым, белым и красным. Майсурский дворец сверкал передо мной на бумаге и был почти таким же, как тот, что я видела в реальном городе, когда мы с мамой в последний раз были в Индии. Он казался таким теплым и настоящим, что я почти слышала пение птиц и чувствовала жар солнца.
Я продолжала рисовать, вытаскивая кусочек за кусочком из истории, которую мне рассказывала мама, и смешивая их с моими собственными причудливыми идеями. Я рисовала дворцы и механические поезда, уличные рынки и радужные дома. Красные двухэтажные лондонские автобусы и шакалов в глубоком темном лесу. Мощенные булыжником улицы и пышные зеленые холмы. Цирк, в котором круглосуточно идут представления, замок в небе. Эскиз, еще один, и еще. Черные чернила и яркие цвета. Мою руку свело судорогой, а шея болела, но я почти не замечала этого, потому что была увлечена миром, растущим прямо передо мной. Моим миром.
Мне так нравился мой странный, многообразный, идеальный Майсур, что я даже не хотела портить его, добавляя Махишасуру и его армию демонов. Но всем хорошим историям нужен враг, с которым героям придется сражаться, верно?
Я начала с его головы. Махишасура был демоном-буйволом, поэтому я нарисовала ему пару толстых изогнутых рогов. Мне пришлось постараться, чтобы довести карандашные линии до совершенства, после чего я обвела их жирными черными штрихами.
И в этот момент реальный мир как-то изменился.
Сначала мне показалось, что я в поезде. Раздался легкий рокот, не слишком меня обеспокоивший. Но потом звук стал громче, и вся моя спальня затряслась. Подняв глаза, я увидела, что пустая чашка на моем столе яростно дребезжит. Цветные карандаши покатились от меня прочь. Чашка рухнула на пол.
Небо за окном потемнело. Причиной тому была не ночь, а грозовые тучи. Они собирались в груды и неслись по небу, вспениваясь в такт грохоту земли.
Где-то внизу мамин голос тревожно позвал меня по имени. Я выглянула в окно и увидела, что река за нашим садом стала неспокойной и пенистой, как волны в океане. На бурной воде, бившейся о высокие берега, из стороны в сторону раскачивалась лодка.
Затем внезапно все прекратилось. Просто так. В комнате стало тихо, небо прояснилось, снова выглянуло солнце, и река успокоилась.
– Кики? – запыхавшаяся мама появилась в дверях моей комнаты. – Ты в порядке?
– Что это было?
– Кажется, землетрясение, – растерянно сказала она.
Конечно, это было вовсе не землетрясение, но тогда мы этого не знали. Мы не знали, что яростное бурление земли, воды и неба было предупреждением.
В этот момент мне следовало бы выбросить в реку свой красивый желтый альбом, но этого я тоже не знала. Я просто выкинула разбитую чашку, приготовила себе жареный сыр и продолжила рисовать.
Глава вторая
С тех пор прошло три месяца. Наступил октябрь; Эмили узнала, что к концу года у нее появится маленький братик, а мой уже не такой новый альбом был почти заполнен.
– Кики?
Это звала мама, но я не ответила. Я как раз находилась в середине очень детального искусного наброска битвы одного из моих персонажей с асурой и просто не могла остановиться сейчас, когда штрихи моего карандаша были так быстры, а я невероятно близка к тому, чтобы запечатлеть выражение ликования на лице моей героини.
– Кики!
Я взмахнула карандашом, чтобы передать, как развеваются ее волосы, когда она прыгает на асуру с сияющим мечом в руке.
– Критика Каллира!!!
Ой-ой. Мама использовала свой особый тон и назвала мое полное имя.
Я оторвала взгляд от бумаги.
– Да?
– Спустись сюда, пожалуйста! – крикнула она с явным раздражением. – Бабушка и дедушка хотят поздороваться.
Бросив последний печальный взгляд на свой альбом, я вышла, оставив его на кровати. Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы в последний раз общались по FaceTime[1] с моими бабушкой и дедушкой, и мне правда нравилось разговаривать с ними, но только не сейчас.
– Она не расстается со своим альбомом, – говорила мама, когда я спускалась по лестнице.
– Ну надо же, – отозвалась бабушка несколько сухо. – Интересно, от кого она этого понабралась.
Мама прыснула от смеха, но ответила:
– Не думаю, что я настолько плохая. – Я представила, как она качает при этом головой. – Мне нравится, что Кики так увлечена чем-то и так старается, а ее рисунки действительно потрясающие, но я хотела бы, чтобы она проводила немного больше времени в реальном мире.
Но ведь в реальном мире жить было гораздо труднее.
Я вошла в кухню.
– Привет, бабушка! Привет, дедуля!
– Вот ты где, зверушка! – прогремел дедушка с экрана планшета, стоявшего на кухонном столе. – Всегда приятно видеть твою улыбку.
Бабушка тоже просунула голову к камере, чтобы я могла ее видеть.
– Здесь несколько твоих тетушек, – сказала она. Я заметила, что на ней надето сари, это было довольно необычно. – Думаю, они тоже хотят поздороваться.
Поднялась суматоха: бабушка и дедушка отодвинулись в сторону, а три пухлые сияющие тетушки принялись отталкивать друг друга от камеры, чтобы получше меня разглядеть.
– Критика! – взвизгнула одна из них. Ее руки потянулись ко мне, словно она умирала от желания ущипнуть меня за щеки. Я практически чувствовала, как на них образуются синяки. – Посмотри на себя! Тебе уже одиннадцать лет?! С каждым годом ты все больше и больше похожа на Ашвини тайи.
– Все больше и больше, – повторила другая тетушка. – Если ты повернешь лицо чуть вправо, Критика, то станешь точной копией той старой фотографии Ашвини тайи!
История об Ашвини тайи считалась поучительной в нашей семье. Вообще-то, слово тайи означает бабушка, но используется практически для любого старого или умершего родственника. Ашвини была сестрой моей прабабушки и умерла в возрасте тринадцати лет по причине, которую достоверно никто не знал, потому что никого из тех, кто был знаком с Ашвини лично, уже не осталось в живых. Дедушка сказал, что она умерла от гриппа (что, вероятно, и было правдой); мой дядя Шив говорил, что причиной стало разбитое сердце (чего-чего?), и по меньшей мере пять разных дальних мне по родству тетушек настаивали, что виной всему было плохое поведение (и снова: чего-чего?).
Поэтому все дети в нашей семье привыкли слышать такие вещи, как: «Осторожно, или ты закончишь, как Ашвини тайи!» или «Ты что, хочешь закончить, как Ашвини тайи? Нет? Тогда не будь таким нахальным!»
Мне всегда казалось, что бедная Ашвини тайи заслуживает лучшей истории, чем эта, поэтому я поместила ее версию в свой Майсур. Честно говоря, в моей версии было не больше правды, чем в рассказах тетушек, но мне нравилось думать, что Ашвини бы она понравилась. Моя Ашвини стала истребительницей асуров, свирепой, гордой и храброй. В моем Майсуре Ашвини тайи должна была стать героиней.
Так совпало, что именно ее я и рисовала, когда мама меня прервала.
Тетушки все еще болтали, перебивая друг друга. Я уловила обрывки фраз: «Как дела?», «Что ты сейчас изучаешь в школе?», а потом наконец бабушка вырвала свой телефон и прогнала их прочь.
– У тебя что, вечеринка? – спросила я ее, озадаченная необычным количеством посетителей в их доме в такое позднее время. Индия опережала нас на четыре с половиной часа, так что у них было уже больше десяти вечера.
– Да так, небольшая, – кивнула бабушка. – У нас Душера.
Душера – индийский праздник. По всей стране его отмечали по-разному. В Карнатаке, месте, где жили мои дедушка и бабушка, его праздновали с большим количеством вкусной еды, парадом слонов в таких городах, как Майсур, и процессиями статуй богинь, в том числе Чамундешвари, вниз по реке Кавери. Часть этого фестиваля была посвящена празднованию победы Чамундешвари над царем демонов Махишасурой.
Народ кодава из Курга, откуда была родом семья дедушки и где раньше жила Ашвини тайи, вместо этого прославлял Кавери. Его верования были связаны с рекой и нашими предками, а не с богами или богинями, поэтому там Душера иногда включала поездку в Талакавери, место, где река берет свое начало.
Вообще в Индии очень много разных традиций и культур, вероятно, потому, что еще не так давно страна представляла собой группу отдельных государств и королевств. Я не знала большинства обычаев, но была уверена, что люди на севере страны празднуют Душеру по-другому. Для начала они назвали Чамундешвари иначе – Дурга, а в некоторых местах Душера и вовсе символизировала победу совершенно другого бога над совершенно другим королем демонов.