Сандра Браун
Свидание с убийцей
37
– Мистер Ломаке, как хорошо, что вы вернулись, тут…
– Потом, миссис Пресли. Это мне? – Проходя в свой кабинет, он смахнул с ее стола несколько розовых листочков.
– Да, сэр, но тут…
– Я сказал – потом. Принесите мне, пожалуйста, «Алка-зельтцер».
От барбекю у него болел желудок. От пива раскалывалась голова. А после застройщиков болела задница.
Отобедав, они попросили его отвезти их на ранчо Корбетта. Полчаса туда, полчаса на осмотр окрестностей, полчаса обратно. Эмори вздохнул с облегчением только тогда, когда помахал рукой вслед их сверхсовременному частному самолету, увозившему воротил в Хьюстон. Они улетали умиротворенные, считая, что дело в шляпе.
Эмори нутром чувствовал, что все обстоит как раз наоборот.
Вернувшись с обеда на час позже обычного и удостоившись за это хмурого взгляда со стороны президента, он хотел побыстрее оказаться в тишине и прохладе своего кабинета.
Надо обдумать следующий ход.
Отправив секретаршу за «Алка-зельтцером», Эмори прошел в кабинет, снял пропотевший пиджак и повесил его на крючок за дверью. Кожаное кресло с высокой спинкой было повернуто к окну. Ломаке развернул его к себе.
– Привет, Эмори!
Словно чертик из табакерки, с кресла вскочил ковбой, схватил Эмори за галстук и, мгновенно поменявшись с ним местами, толкнул в еще теплое кресло.
Прежде чем Эмори успел сообразить, что происходит, работник с фермы Корбетта пригвоздил его к месту зловещего вида ножом. Острый кончик этого ножа упирался прямо в горло жертвы. Эмори в ужасе схватился за ручки кресла.
– Как вам понравился обед? – вежливо спросил ковбой. – На мой взгляд, соус был чересчур пресным, а огурцы чересчур солеными, но остальное выше всех похвал. Я лично съел сандвич с отбивной. Как я заметил, вы с вашими шикарными друзьями ели ребрышки. Дверь открылась.
– Мистер Ломаке…
– Вызовите охранника!
– Да, сэр.
– Минуточку!
К изумлению Эмори, миссис Пресли, державшая в одной руке упаковку с «Алка-зельтцером», а в другой стакан воды, услышав приказ ковбоя, немедленно остановилась.
– У меня к вам просьба, миссис Пресли… вас, кажется, так зовут, мэм? Вместе с охранником позовите сюда кого-нибудь из банковских служащих. Я уверен, им будет интересно послушать, что мистер Ломаке говорит об одном из их уважаемых клиентов. Вы тоже можете поприсутствовать. Да зовите всех! Всем, кто работает с Эмори, покажется любопытным то, что я расскажу.
Эмори нервно засмеялся:
– Черт побери, старый сукин сын! Когда ты приехал? – Собрав все свое мужество, он отодвинул в сторону нож и хлопнул ковбоя по плечу. – Миссис Пресли, этот негодяй, который до смерти вас напугал, – мой товарищ по студенческому братству. Э…
– Джек.
Эмори захихикал, пытаясь избавиться от страха.
– Джек всегда откалывал такие штучки, когда мы учились в университете.
Если не обращать внимания на то, что он не смог вспомнить имя Джека, все это звучало убедительно.
Университетский диплом висел на стене кабинета, а Эмори неоднократно потчевал миссис Пресли невероятными рассказами о жизни студенческого братства, что, правда, было абсолютной ложью, поскольку Эмори никогда не приглашали в это братство вступить.
К его огромному облегчению, ковбой спрятал нож.
– Надеюсь, я не слишком сильно вас напугал, мэм? Я не мог удержаться от того, чтобы немного пошутить со старым товарищем. – Его рука тяжело опустилась на плечо содрогнувшегося Эмори.
Секретарша робко улыбнулась:
– Как насчет… – Она протянула пакетик с «Алка-зельтцером».
– Уже не нужно. Но все равно спасибо.
Со все еще неуверенным видом она вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.
Субъект по имени Джек, к сожалению, остался.
Он снова вынул нож из чехла и сел на край стола прямо перед Эмори, у которого во рту так пересохло, что он едва мог пошевелить губами. Тем не менее ему удалось прошипеть:
– Вы псих?
– Если бы я был психом, то уже разрезал бы вас пополам. От этого меня удерживают только остатки здравого смысла. Вы должны быть мне благодарны за это, Эмори. Могу я называть вас Эмори? Конечно, могу – мы ведь члены одного братства.
– Сейчас же выйдите из моего кабинета, или я…
– Видите ли, Эмори, вы не в том положении, чтобы мне угрожать. Откровенно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы вы вызвали охранника и устроили сцену, потому что тогда я смогу всем пересказать тот разговор, который сегодня подслушал за обедом. Я сидел прямо за вами в следующей кабинке и слышал каждое ваше лживое слово.
Глядя в неумолимые глаза Джека, Эмори не сомневался, что тот выполнит свою угрозу.
– Подумайте об этом, Эмори. Представьте себе, что будет, если ваша болтовня о несуществующей любовной связи с миссис Корбетт дойдет до президента банка. Или хотя бы до других сотрудников – а особенно сотрудниц. Ну как? Понимаете, к чему это приведет, Эмори?
Эмори нисколько не сомневался, что подобное развитие событий закончится полной катастрофой. В банке ему тогда больше не работать. А он не может оставить эту работу до тех пор, пока его услуги «Ист-парк» не будут оплачены. Он и так истратил кучу денег на выпивку для воротил, которые, конечно, ему никто не вернет.
– Все это только слова. – Он заставил себя засмеяться, но смех его звучал, словно скрип наждачной бумаги. – Кто вам поверит?
О, я уверен, что большинство женщин поверит. Анна Корбетт наверняка не единственная женщина, которую коробит ваш сексизм и пошлые заигрывания.
– Вы блефуете, ковбой. Если бы это было серьезно, то вы не стали бы ловить меня в кабинете. Вы бы поймали меня где-нибудь в вестибюле, чтобы все могли вас слышать.
– Я этого не делаю только потому, что не хочу огорчать миссис Корбетт, связывая ее имя с вашим.
– А, так вы уже сошлись с глухонемой вдовой! Ну что ж, давайте, выставляйте себя на посмешище. – Он презрительно фыркнул. – Вы разве не слышали то, что я говорил о ее отношениях с Делреем? Вы хотите быть его преемником? Старик много лет ее трахал.
Глаза ковбоя сузились, и Эмори решил, что зря зашел так далеко. В конце концов, кто этот парень и откуда?
Эмори о нем ничего не известно. Глупо провоцировать типа, поигрывающего здоровенным ножом, которым он, возможно, отправил на тот свет уже несколько человек. Не будет ничего удивительного, если этот Джек или как его там сейчас же разрежет Эмори на мелкие кусочки.
Слава богу, что он не связал Эмори со своим сегодняшним арестом. Если бы он это сделал, Эмори наверняка бы уже был мертв. Он пришел сюда с единственной целью – защитить честь Анны Корбетт. Может быть, все-таки есть в жизни счастье?
Несколько мгновений Джек смотрел очень сурово, затем взгляд его смягчился.
– Я собираюсь пропустить это замечание мимо ушей, Эмори, так как вы не стоите того, чтобы убивать вас за такую чепуху. Тем не менее дам вам один совет. Поменьше болтайте. Мужчины обычно говорят о женщинах подобные вещи только тем, кому полностью доверяют.
– Я был среди друзей. Вы один подслушивали.
– Гм, это верно. Тем более вы не могли себе представить, что я могу оказаться где-нибудь поблизости. Вы-то ведь думали, что я сижу за решеткой, правда?
О черт! Воротничок рубашки внезапно показался Эмори чересчур жестким.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Ах, Эмори, Эмори! – покачав головой, сказал Джек. – Ваша подлая схемка не сработала. В управлении шерифа нет против меня абсолютно никаких улик, а после допроса там поняли, что у меня не было и мотивов вредить Корбетту. Я потребовал, чтобы они или предъявили мне обвинение, или отпустили. – Он развел руками. – Так что нет нужды говорить… Да, но самое забавное, – продолжал он, – это то, что рассказал Джесси Гарсия. Проклятие!
– После обеда я ему позвонил и представился. Пока мы сидели за бутылкой текилы, он обратил внимание на мои ботинки и сказал, что его любимый мексиканский дядюшка был сапожником. Эти башмаки, случайно, делал не Хулио из Чиуауа? – Джек усмехнулся. – Конечно, оказалось, что именно он.
Эмори скривился.
– Вы думаете, я в это поверю?
– Да нет, я соврал, – признался Джек. – Но все дело в том, что Гарсия поверил. Безусловно, он был немного пьян и пустился в воспоминания о дядюшке Хулио, который умер этой зимой. Он рассказывал мне одну историю задругой, а я слушал. Пожалуй, для текилы было все-таки немного рано, но так или иначе я стал ему другом на всю жизнь.
А Эмори проиграл.
Словно прочитав его мысли, ковбой улыбнулся – совсем не любезной, скорее угрожающей улыбкой.
– Если Гарсия на вас укажет…
– Он этого не сделает.
– Если нужно будет или выдать вас, или сесть в тюрьму? Или если ему придется выбирать между вами и мной – как вы думаете, кого он сдаст полиции? – Джек похлопал его по груди кончиком ножа. – Вас, Эмори. Вас он сдаст. И охнуть не успеете. А тогда сколько времени вы сможете продолжать деловое сотрудничество с вашими партнерами? Они моментально с вами расстанутся. Они это четко сказали там в кафе.
Из всех угроз эта испугала Эмори больше всего. Коннот каждый день играет по-крупному и беззастенчиво блефует. Но дилера, который попался, Коннот защищать не будет. Эмори не питал на этот счет никаких иллюзий.
– Хорошо, хорошо! – сказал Эмори таким тоном, как будто происходящее ему уже слегка наскучило. – Вы своего добились.
Работник окинул его взглядом с головы до ног – как в тот первый раз на ранчо Корбетта.
– Единственное, чего я боюсь, – что вы решите, будто я валяю дурака.
Он встал и снова перегнулся через кресло, придвинув свое лицо к лицу Эмори. Кончик ножа уткнулся тому в кадык.
– Если вы снова будете беспокоить Анну Корбетт, я вас убью. Вы помните, что я говорил на этот счет? Так вот, я не шутил. Я вас действительно порежу. Вы это понимаете?
О да, Эмори нисколько не сомневался, что этот человек, не задумываясь, его убьет.
И так как он не хотел, чтобы ему перерезали горло, он прохрипел:
– Да.
– Вот и хорошо. – Джек убрал нож и, вытерев капельку крови о свои джинсы, сунул его в кожаные ножны. – Счастливо оставаться!
38
– Я бы сейчас все отдала за лимонную коку.
Конни Скэггс сидела на окне. Одна босая нога покоилась на подоконнике, другая, слегка касаясь пола, раскачивалась взад-вперед. Ногти на ногах были выкрашены в тот же цвет, что и на руках.
Две верхние пуговицы блузки были расстегнуты, и время от времени Конни засовывала руку в ее вырез и вытирала влажную грудь бумажным полотенцем. Юбка задралась достаточно высоко для того, чтобы наблюдатель мог возбудиться, но самое интересное при этом все-таки оставалось скрытым от глаз.
Карл был уверен, что баба поступает так нарочно, чтобы привлечь к себе внимание мужчин.
– Ты знаешь, о чем я говорю, Сесил, – с грустью сказала она. – Их продают в аптеке.
– Я выпил такую как раз перед ограблением.
Там много колотого льда и пара лимонных долек. – Она глубоко вздохнула, и к влажной ткани блузки прижались два больших соска – таких же темных, как ее ногти.
«О да, эта стерва хорошо знает, что делает», – подумал Карл. Майрон мастурбировал. Не расстегивая ширинки, он сидел на полу и, полуприкрытыми глазами глядя на Конни, все поглаживал и поглаживал себя.
Очевидно, тоже заметив, чем занимается Майрон, Сесил подошел к Конни и опустил ее юбку пониже. Обхватив любовницу руками, он ткнулся носом в ее шею.
– У тебя будет лимонная кока, милая. Когда мы попадем в Мексику, у тебя будет столько лимонной коки, сколько ты сможешь выпить.
– Перестань! – раздраженно сказала она. – Сейчас слишком жарко для того, чтобы обниматься.
– Для этого никогда не жарко. – Он засмеялся и снова уткнулся в ее шею.
– Я серьезно. Отстань! – Она шлепнула Сесила по руке, и тот с обиженным видом отстранился.
– Ладно, ладно.
Карл презрительно скривил губы. Если бы какая-то сука позволила себе его хлопнуть, он живо выбил бы из нее дух.
Его старший брат слабак. Всегда им был и, наверное, всегда будет. Карл надеялся, что тюрьма закалит Сесила, но, даже если она его и закалила, Конни Скэггс свела это дело на нет.
Сесил стал еще большей размазней, чем раньше, когда не смог заставить себя подстрелить того парня, который встал у них на пути в Аркадельфии.
– Не надо быть таким раздражительным, Сесил. – Конни сняла ногу с подоконника, встала и, повернувшись к окну, принялась разглядывать пыльный ландшафт, одновременно давая всем присутствующим возможность полюбоваться своей задницей. – Эта жара сводит меня с ума. Снаружи ни ветерка, ни один лист не шевелится.
В этом Карл был с ней согласен. Жара его тоже раздражала. Воздух был таким плотным, что хоть режь его ножом. Пот лился градом, стекая по груди, по спине; волосы на руках прилипали к коже.
Даже мухи перестали жужжать. Раньше они доводили Карла до потери рассудка, пикируя на него, словно миниатюрные «Ф-16», и злобно кусая неприкрытые участки кожи. Теперь, разморенные жарой, они лениво ползали по пустым банкам, бумажным оберткам и грязным пятнам на столе, оставленным Майроном, который крошил все, что подносил ко рту.
Конни отвернулась от окна и, подойдя к столу, взяла с него банку апельсинового напитка, на которой только что сидела одна из тех самых мух, за которыми наблюдал Карл.
– Моя мама говорит, что если так жарко и нет ветра, то скоро будет дождь.
– Правда?
Это впервые за последний час подал голос Карл. От неожиданности все вздрогнули. Сесил, отойдя от окна, сел верхом на стоявший у стола деревянный стул и уперся подбородком в его спинку. Майрон по-прежнему, раздвинув ноги, сидел в углу. Он слабо улыбался, глаза его казались еще более пустыми, чем обычно, по брюкам растекалось пятно.
Конни повернулась к Карлу:
– Что правда?
– Насчет дождя.
– Иногда он идет, – сказала она, – а иногда нет. Моя мама не всегда была права. – Привстав на цыпочки, она взгромоздилась задницей на стол.
«Знает ли эта баба, для чего нужны стулья? – подумал Карл. – Похоже, она сидит на чем угодно, только не на стуле».
– Возьмем, к примеру, меня. – Конни достала из пакета порцию свиных шкварок и принялась их жевать. – Мама сурово наказывала меня за непослушание. Папиным кожаным ремнем она хлестала меня как Сидорову козу. Я была вынуждена носить отвратительную, безобразную одежду, а в школе за любую провинность мне приходилось пресмыкаться перед учителями. Два раза в неделю она водила меня в свою церковь – по воскресеньям и вечером в среду – и заставляла вместе с другими дураками размахивать руками в воздухе и вопить «Слава Иисусу!». Она думала, что если я буду так делать, то стану хорошей девочкой. – Нагнувшись вперед, она выпятила грудь и подмигнула. – Мама ошибалась.
С тревогой глядя на ее легкую блузку, Сесил через силу засмеялся.
Карл усмехнулся и махнул рукой в сторону упаковок с пивом.
– Принеси мне одну.
– Они горячие.
– Также, как и я.
Карл предполагал, что такая испорченная девчонка, как Конни, поймет двусмысленность его слов, и она действительно его не разочаровала. Не сводя с него глаз, Конни вытащила из пластмассовой упаковки банку с пивом и, виляя бедрами, направилась к Карлу.
Когда она подошла к его стулу, Карл не стал убирать вытянутые ноги, взглядом поощряя Конни сделать то, что ей, видимо, очень хотелось.
Предсказуемость ее поведения его просто смешила.
– Открыть тебе? – спросила она, усевшись на его вытянутые ноги.
– Ну да. Почему бы и не открыть?
– Я бы тоже выпил пива, – из глубины комнаты сказал Сесил.
Конни проигнорировала его слова. Как и Карл. Прежде чем открыть нагревшуюся банку, она ее встряхнула, и, как и следовало ожидать, пиво вспенилось и залило все вокруг.
Смеясь, Конни поднесла к губам пенящуюся банку.
Карл схватил ее за руку.
– Эй, это ведь мое пиво!
Она протянула банку к самым его губам. Карл сделал глоток, и тогда Конни наклонила банку вперед. Пиво полилось прямо ему в рот.
– Давай, пей все, – нараспев приговаривала она. – Сколько ты сможешь выпить? Может, помочь?
Она приблизила губы к банке и принялась попеременно наклонять ее то в свою сторону, то в сторону Карла, словно состязаясь, кто выпьет больше пива. Конечно, основная часть пива пролилась, но так было даже веселее.
– Вы зря потратили хорошее пиво, – заметил Сесил. Когда пиво кончилось, Карл схватил Конни за пояс юбки и притянул к себе. Она отбросила пустую банку и запустила пальцы ему в волосы. Их губы встретились.
– Что за…
Сесил вскочил со стула и побежал к ним. Оторвавшись от губ Конни, Карл крикнул:
– Майрон!
Дебил неуклюже поднялся с пола, но тут же, сделав два огромных шага, перехватил Сесила, который уже находился в нескольких метрах от своей подружки, самозабвенно прильнувшей к Карлу. Карл услышал, как хрустнули зубы брата, и почувствовал удар от падения его тела.
– Что вы делаете? – крикнул Сесил. – Что это такое? Карл! Конни!
Но она, казалось, забыла о существовании Сесила. Карл тоже не обращал на него внимания. Пока над ним стоит Майрон, братца можно сбросить со счетов. Бедняга Сесил еще этого не знает, но сейчас он так же беспомощен, как новорожденный мышонок, попавший в лапы к ветерану-коту. Майрон способен днями развлекаться со своей жертвой.
Конни прижалась к нему лобком, и Карл рывком расстегнул ее блузку. Ее тяжелые груди вывалились наружу, и Конни сунула сосок ему в рот.
– Соси сильнее. Он никогда не сосет их как надо. Карл не только сделал то, о чем она просила, но и укусил ее.
– Эй! – Она шлепнула его рукой.
Он ударил ее в ответ, разбив при этом губу. С удивлением глядя на него, Конни потрогала кончиком языка раненое место и ощутила вкус крови.
– Ты сукин сын!
И тут же атаковала его ширинку с азартом золотоискателя, обнаружившего коренную жилу. Когда она высвободила его набухший член и плотно сжала его потными руками, Карл застонал – частично от удовольствия, частично от боли.
Засунув руки ей под юбку, он стянул с нее трусы. Секунду она балансировала, стоя на цыпочках, затем опустилась вниз.
Предоставив Конни возможность все сделать самой, Карл посмотрел на брата, валявшегося на полу, словно слепой, который потерял свою палку. Плача и харкая кровью, Сесил издавал отвратительные ноющие звуки. От этого гнусного зрелища Карлу стало нехорошо, и он устыдился того, что они носят одну и ту же фамилию.
Подняв голову, Сесил поймал его взгляд.
– Как ты можешь так поступать со мной?
– Я не виноват в том, что она гребаная шлюха. Это ты ее сюда привел, старший братец. – Он приподнял юбку Конни, чтобы Сесил видел ее задницу.
Издав животный крик, Сесил сделал отчаянную попытку рвануться вперед, но кулак Майрона его остановил.
Пошатнувшись, Сесил упал на колени и, свесив голову, зарыдал.
– Эй, кого это ты назвал гребаной шлюхой? – задыхаясь, спросила Конни.
– Я тебе нравлюсь больше, чем он?
– Ну, у тебя это получается лучше.
– Да что ты говоришь! – с притворной застенчивостью сказал Карл.
Откинув голову назад, она закрыла глаза и запрыгала еще энергичнее.
– О господи, только не останавливайся!
– Я и не думаю останавливаться. Я думаю только о том, чтобы показать Сесилу интересное шоу.
Она была настолько увлечена своим занятием, что испытала настоящий шок, когда Карл оторвал ее от себя, повернул и бросил на пол.
– Что ты делаешь? – опустившись на четвереньки, закричала Конни.
– Заткнись!
Перед тем как войти в нее, Карл положил Конни руку на затылок и вдавил лицом в деревянный пол. Кости хрустнули, женщина завизжала.
Сесил вновь попытался прийти к ней на помощь, но Майрон ударил его по ребрам. Раздался треск ломающихся костей, и Сесил взвыл от боли.
– Когда я с ней закончу, можешь тоже попробовать, Майрон, – с усмешкой произнес Карл.
Загоготав, Майрон ударил Сесила каблуком в пах.
39
Кося одним глазом в зеркало заднего вида, Джек выехал с банковской автостоянки. Он сомневался, что Эмори Ломаке потребует его ареста. Учитывая угрозу разоблачения со стороны Гарсии и возможность разрыва отношений с «Ист-парк», он совсем не заинтересован в том, чтобы Джек оказался в руках правоохранительных органов. Ломаксу не улыбается перспектива затевать судебное дело, в котором он сам может пострадать.
Тем не менее Джек ему не доверял.
Кто знает, на что способен такой мерзавец, как этот Ломаке? Люди, подобные ему, ухитряются вечно оставаться на плаву. Лишенные чести и совести, они делают все, что хотят, не сдерживаемые никакими чувствами.
Кроме, возможно, инстинкта самосохранения. Именно на это и рассчитывал Джек. Он поставил на то, что для Ломакса собственная шкура дороже мести. Скорее всего угрозы Джека заставят Ломакса отказаться от попыток захватить имущество Корбетта или по крайней мере нарушат все его планы.
Вскоре Джек подъехал к заправочной станции.
– Уровень масла, должно быть, низкий, – сказал он служащему, после того как попросил его заправить полный бак.
– Хороший у вас грузовик, мистер.
– Спасибо.
Молодому человеку было, вероятно, лет восемнадцать.
Протирая ветровое стекло, он продолжал восхищаться пикапом.
Залив бензин, он открыл капот, проверил уровень масла и, сказав Джеку, что тот был прав, исчез в гараже. В этот момент в боковое стекло Джек заметил полицейскую патрульную машину. Сердце его сжалось. Неужели он ошибся в Ломаксе?
Однако патрульная машина проехала мимо. Сидевший в ней полицейский не удостоил Джека даже взглядом.
Представление, которое он устроил Ломаксу, вроде бы закончилось так, как надо, тем не менее по зрелом размышлении следует признать, что это была глупая затея, недостойная взрослого мужчины. Не следовало прибегать к таким драматическим приемам. Ему как будто удалось запугать Ломакса, но вот надолго ли? Когда Ломаке придет в себя и сумеет все обдумать, оскорбленное самолюбие может заставить его удвоить свои усилия. Возможно, Джек только навредил Анне, а не помог.
Кстати, было бы чересчур самонадеянно считать, что она рассчитывает на его помощь. Ведь Корбетт подозревал его в отравлении коров, и эти подозрения только усилились при виде помощников шерифа, забиравших его в участок. Анна может решить, что он и вправду виновен. Допрос, которому подвергся Джек, – это все ерунда по сравнению с тем взглядом, которым его одарила Анна, когда он пытался объяснить Дэвиду, почему его уводят помощники.
В общем, как ни крути, а ей с сыном будет лучше, если он, Джек Сойер, исчезнет с их горизонта. Сейчас, когда у него заправлен полный бак, он должен уехать из Блюэра – подальше от всех его обитателей. И он может это сделать с чистой совестью, зная, что надолго нейтрализовал Ломакса, так что Анна вполне успеет найти себе другого финансового советника.
Каким надутым и самодовольным он был, когда выходил из банка! Теперь Джек ругал себя за беспечность. Пусть сегодня он спокойно вышел из управления шерифа, однако в следующий раз это может быть намного труднее. Он сделал большую глупость, угрожая Ломаксу. И чем? Ножом! Это все равно что размахивать красной тряпкой перед мордой быка. Да, чем скорее он уберется из Блюэра, тем лучше.
С канистрой масла в руках к машине подошел мальчишка-заправщик.
– Этот сорт подойдет?
– Да, конечно. Порядок.
Пока масло наливалось в двигатель, парнишка подошел к Джеку.
– Жвачку хотите? – Он протянул ему пачку «Биг ред».
– Спасибо.
Оба принялись жевать.
– Я бы запомнил ваш грузовик. Вы не постоянный клиент, – сказал парень.
– Нет.
– В город или из города?
– Еще не решил.
Молодой человек окинул взглядом улицу.
– На вашем месте я бы поехал дальше.
– Почему?
– Ничего здесь хорошего нет – это точно.
– Вроде вполне симпатичный город.
– До той минуты, пока не появятся Херболды. Вот тогда кое-что заполыхает. – Он причмокнул, как будто такая перспектива ему нравилась. – Мой отец был знаком с ними, когда они здесь жили.
– Серьезно?
– Он говорит, что они могут сюда вернуться. Но я считаю: кому придет в голову ехать в Блюэр, особенно прямо из тюрьмы? На их месте я бы отправился в какой-нибудь большой город и там немного отдохнул. – Он подмигнул. – Вы понимаете, что я имею в виду?
– Да, я понимаю, что вы имеете в виду. – Джек приподнялся с сиденья и сунул руку в карман брюк. – Сколько я вам должен?
Поняв намек, молодой человек обошел машину спереди, швырнул пустую канистру в мусорный ящик и опустил капот.
– Наличные или кредитная карточка? Если заплатите наличными, то получите пятипроцентную скидку и бесплатное пиво «Кузи».
Джек через открытое окно подал ему двадцать два доллара.
– Давайте скидку. А «Кузи» не надо.
– Вы серьезно? Мы с моей девушкой его обожаем.
– Ну и на здоровье.
– Клево! Сейчас я принесу сдачу.
Во время разговора у Джека созрело решение: он никуда не поедет – до тех пор, пока Херболдов не поймают или не убьют. Пусть Анна прикажет ему убраться со своей земли – он не будет винить ее за то, что она ему не доверяет. Но он уедет из Блюэра только тогда, когда Карл и Сесил перестанут разгуливать на свободе и не смогут представлять угрозу ей и Дэвиду.
– Вот. – Молодой человек подал ему сдачу.
– Спасибо за хорошее обслуживание, – сказал Джек.
Не за что. Спасибо за выпивку. – И, заглянув через плечо Джеку, он добавил: – Куда бы вы ни поехали, мистер, я бы на вашем месте поспешил.
Джек посмотрел в зеркало заднего вида и впервые заметил собравшиеся на горизонте темные тучи.
* * *
– Тупые сукины дети!
С графином свежего кофе Люси подошла к стойке.
– О ком ты, Эззи?
– Извини за грубость, Люси. Я просто смотрю телевизор.
От скуки он решил попить кофе. Сейчас он был в зале один – для коктейля слишком поздно, для ужина слишком рано.
Обсуждая с Люси предстоящий футбольный сезон и игру местной команды «Блюэр бакс», он в то же время одним глазом поглядывал на маленький телевизор, стоявший между миксером и микроволновой печью. «Шоу Опры» как раз кончилось, и начался вечерний выпуск местных новостей.
Главным по-прежнему был сюжет об охоте на сбежавших преступников, которые уже больше недели находились на свободе. Однако этот сюжет получил новый поворот. В северо-западной Луизиане на дне колодца были найдены тела двух пожилых женщин. Подозреваемыми опять оказались Карл Херболд и Майрон Хаттс: их отпечатки пальцев были найдены по всему дому. Правоохранительные органы трех штатов наращивали усилия для их поимки, а также для поимки Сесила Херболда и Конни Скэггс.
Телеканал показал прямой репортаж с блокпоста, где, забаррикадировавшись за своими патрульными машинами, сидели вооруженные до зубов полицейские в форме. Камера сняла, как один из них зевает. Именно это и заставило Эззи выругаться.
Наполнив его чашку, Люси принялась тоже смотреть телевизор и смотрела передачу до той минуты, когда сюжет кончился.
– Кого ты назвал тупыми, Эззи?
– Да уж не Херболдов.
– Ты считаешь, что копы не так их ловят? Он криво улыбнулся.
– Если бы ты сбежала из тюрьмы, убила четырех человек, потом ограбила банк и убила кого-то еще, то разве стала бы передвигаться по большим трассам?
– Господи, я не знаю. Это ты у нас эксперт по преступникам.
Он хмыкнул. Люси оказалась единственным человеком, кто так считал.
– Эти блокпосты – просто пустая трата времени и денег налогоплательщиков.
– Ты так думаешь?
– Если бы я был на их месте, – задумчиво сказал Эззи, отхлебнув кофе, – то есть на месте Херболдов, я бы где-нибудь спрятался до тех пор, пока страсти поостынут. Рано или поздно полицейским чинам надоест держать людей на дорогах, чтобы они там валяли дурака и зевали в телекамеры. Или еще что-нибудь их отвлечет, и они станут смотреть в другую сторону. – Он постучал по стойке указательным пальцем. – Вот тогда бы я и двинулся в путь – не раньше.
Хоть он и не заказывал, Люси подала ему яблочный пирог.
– Может, хочешь к этому мороженое? Или взбитые сливки? Или кусок «Чеддера»?
– Нет, так нормально. – Он не хотел пирог, но, чтобы ее не обижать, взял в руки вилку. Пирог оказался очень вкусным, хотя корочка не была такой рассыпчатой, как у Коры. – Я знаю этих ребят, Люси. У них нет книжной учености, но это хитрые бестии. Готов поспорить на месячную пенсию, что сейчас они перехитрили законников. Вместо того чтобы расставлять ловушки, в которые Херболды не станут попадаться, эти полицейские должны были бы шарить по кустам.
– Пришлось бы очень много обшарить, Эззи.
– Я знаю. Это непрактично. Нет, это даже невозможно. Я просто говорю, что только так их можно найти. Если вообще можно.
– Ты думаешь, они могут ускользнуть?
– Будет вовсе неудивительно, если им это удастся. Особенно если всем заправляет Карл, как он обычно это делает.
– Будет ужасно, если они выйдут сухими из воды. Как это они могли хладнокровно убить беспомощных старых леди! А ту девочку? – Она покачала головой, словно желая сказать, что весь мир катится в пропасть. – Может, тебе стоит с кем-нибудь поделиться своими соображениями, Эззи?
– Меня не станут слушать, – проворчал он.
– Готова поспорить, что станут.
Он знал, что это не так. Он уже предложил свои услуги шерифу Рону Фостеру и получил от ворот поворот. Он не хотел снова унижаться.
– Никому я не нужен, Люси. Они считают, что раз я выгляжу старым и дряхлым, то и мозги у меня не работают.
– Ты напрашиваешься на комплимент, Эззи. – Перегнувшись через стойку, она шутливо шлепнула его по руке. – Ты выглядишь совсем не старым, Эззи Хардж. И совсем не дряхлым.
– Ты не видела, как я встаю с кровати.
Только произнеся эти слова, он понял, что она могла истолковать их как-то по-другому. И действительно, посмотрев на Люси, он увидел, что ее глаза затуманились.
Он протянул дрожащую руку к чашке.
– Уж поверь мне на слово, это не очень красивое зрелище. Кора говорит, что у меня все скрипит.
Он больше не смотрел на Люси, однако чувствовал ее разочарование. Помолчав, она тихо сказала:
– Она уже давно уехала.
– Угу.
– Когда она вернется?
– Со дня на день, – солгал Эззи.
– Гм! – И опять наступило молчание. Затем Люси откашлялась: – Ну а пока она не вернется, я буду рада тебя кормить. В любое время.
Довольный тем, что все точки над i расставлены, Эззи улыбнулся.
– Это очень мило с твоей стороны, Люси. Спасибо. Доев пирог, он сделал последний глоток кофе и слез с табурета.
Обращаясь с ним скорее как с гостем, чем с клиентом, Люси проводила его до двери. С тех пор как Эззи вошел в кафе, погода сильно изменилась. Небо потемнело, ветер, словно парусом, хлопал висевшим над дверью тентом.
– Кажется, наконец пойдет дождь, – проговорила Люси.
– Похоже на то.
– Будь осторожнее, Эззи.
– Еще раз спасибо за пирог.
– Эззи! – Остановившись, он обернулся. Люси комкала в руках полотенце. – Однажды, после того как ты ушел, эти старые чудаки… – Она указала на стол, за которым те собирались каждое утро. – Они сказали, что Карл Херболд поклялся убить Делрея Корбетта.
– Больше это не имеет значения. Сердечный приступ все за него сделал.
– А почему он такое говорил?
– После того как он был осужден за убийство охранника в Аркадельфии, Карл написал апелляцию. Дело направили на пересмотр, но Карл уволил своего адвоката и попросил Делрея оплатить услуги нового. Делрей ответил, чтобы тот рассчитывал только на себя. Дескать, сам должен отвечать за свои поступки. И еще радоваться, что его не судят за убийство Пэтси Маккоркл здесь, в округе Блюэр. Карл клялся и божился, что не имеет отношения к ее смерти. Делрей назвал его лжецом и публично отрекся от него. Парень взбесился и наговорил кучу угроз. Новый суд он проиграл и возложил за это ответственность на своего отчима, который не дал ему возможности нанять лучшего адвоката. Собственно, он винил Делрея во всем. Говорил, что если бы Делрей их любил, то они с Сесилом могли бы стать другими.
