Сандра Браун
Свидание с убийцей
У Джека длинные и сильные пальцы, на кончиках мозоли.
На тыльной стороне пальцев растут выгоревшие на солнце волоски. Ногти коротко подстрижены, хотя и не совсем ровно.
У Дэвида нежная рука ребенка. У Джека рука мужчины, от которого пахнет солнцем, потом и соломой. Стоя рядом, она видела, как отчетливо бьется пульс у него на горле, чувствовала на своем лице его дыхание, а от его взгляда внутри все обрывалось.
Джек внезапно открыл глаза и заметил, что она смотрит на него.
Он быстро сел.
– Все в порядке?
– Да.
– От врача ничего нет?
– Нет.
Он посмотрел на Дэвида. Она проследила за его взглядом, и затем, когда их глаза вновь встретились, оба улыбнулись.
Дэвид спал на спине, прикрыв голову одной рукой, другая свешивалась с края кушетки.
– Хорошо, когда можешь так спать, правда? – сказал Джек. – Наверно, он сильно устал, когда плавал.
Плавал? Выражение ее лица говорило само за себя.
– Черт возьми! Я вытащил кошку из мешка. Эти слова удивили ее еще сильнее.
Джек попытался объяснить:
– Это означает «выдать тайну». Я учил Дэвида плавать. Мы каждый день понемногу практикуемся. Мы хотели сделать вам сюрприз.
Она кивнула в знак того, что теперь поняла.
– Когда вы позвонили в колокольчик, мы были на речке. Джек вбежал в дом босиком и без рубашки. Дэвид был в одних трусах и нес одежду в руках.
Анна вспомнила об этом только теперь, Джек, вероятно, пришел в себя раньше, так что Дэвид одевался в то время, пока сотрудники «Скорой помощи» сносили Делрея вниз по ступенькам и клали в машину. Анна суетилась, проверяя, не забыла ли страховой полис и прочее. Это был ужасный момент, но все могло бы быть еще хуже, если бы Джек не присмотрел за Дэвидом.
Достав из сумочки маленький блокнот на пружинках, она написала ему об этом, благодаря за помощь.
– На моем месте так сделал бы каждый, – прочитав записку, сказал он.
Анна упрямо замотала головой. «Вы не только мне помогли, вы спасли жизнь Делрею», – написала она. Джек неуклюже пожал плечами.
– Ну, я рад, что смог помочь. – Он сел прямо и положил руки на колени. Секунду-другую Джек, казалось, размышлял о чем-то, затем поднял голову и спросил: – Как это случилось?
Она заполнила несколько страниц блокнота. К тому времени, когда Анна закончила писать, Джек уже все знал.
Делрей смотрел местные пятичасовые новости. После сюжета о похищении и двойном убийстве в Луизиане он извинился и пошел наверх. Через несколько минут, забеспокоившись, Анна поднялась к нему и обнаружила Делрея лежащим на полу.
– Слава богу, вы почувствовали, что что-то не так. «Он был очень расстроен», – написала она.
– Потому что в этом преступлении подозревается Карл Херболд, – закончил за нее Джек.
Удивившись, что Джек знает, почему расстроился Делрей, Анна посмотрела на него с нескрываемым любопытством.
– Я знаю, что здесь есть связь, – пояснил Джек. – Однажды мы с Делреем наткнулись в «Молочной королеве» на Эззи Харджа. Он упомянул что-то об Арканзасе, но не стал в это углубляться. Он просто сказал, что Делрею незачем об этом беспокоиться. Так как побег из арканзасской тюрьмы наделал много шума, я сопоставил факты и сделал соответствующие выводы. Однако у нас с Делреем были и другие темы для разговора, так что я не стал его расспрашивать. Потом вчера я краем уха услышал, что Ломаке тоже об этом говорит. Насколько я понял, он утверждает, будто люди винят Делрея за Карла Херболда.
«Карл – это тот пасынок, о котором я вам уже говорила», – написала Анна.
– Понятно.
Он старательно изобразил удивление, услышав эту «новость», но у Анны возникло ощущение, что на самом деле ничего нового для него тут нет. Общаясь с другими людьми, она во многом полагалась на выражения их лиц и движения тел – просто потому, что не могла слышать интонацию их речи.
Джек лгал. Неправда заключалась не в том, что он говорил, а в том, о чем молчал. Если он уже знал о связи между Делреем и беглым заключенным, то почему делал вид, что не знает? А если он бродяга, перекати-поле без определенного адреса, то откуда он это узнал? Карл с Сесилом попали в тюрьму более двадцати лет назад. Дин тогда был еще мальчиком. Своих названых братьев он знал только по имени.
Тем не менее пришелец из ниоткуда знает о пасынках, о которых сам Делрей никогда не упоминает.
Джек Сойер появился на ранчо на следующий день после побега Карла. Что это, простое совпадение?
Во всяком случае, здесь есть о чем подумать.
21
Сесил Херболд чувствовал, что вот-вот сойдет с ума.
Сегодня был выходной день, но вместо того, чтобы воспользоваться этим и поспать вволю, он проснулся рано, почувствовав себя свежим еще до того, как встал с постели.
Он не хотел уходить из дома, но в то же время здесь ему было тесно. Он не мог усидеть на месте, но и не был в состоянии придумать себе никакого полезного занятия. Он был голоден, но одновременно слишком возбужден, чтобы есть.
Так бывает всякий раз, когда он принимается шевелить мозгами. Это всегда представляло для него проблему. Совсем недавно у него было слишком много времени для размышлений, и теперь, когда он начинает думать, то просто сходит с ума.
Расхаживая из комнаты в комнату, он осторожно выглядывал из-за штор, пытаясь обнаружить за собой слежку, и всякий раз напоминал себе, что все равно ничего не увидит.
Сейчас он смотрел в окно уже несколько минут, но так и не заметил ничего особенного. Обычное уличное движение.
Никаких припаркованных на обочине подозрительных автофургонов, никаких бесцельно слоняющихся личностей. Да нет, эти ребята свое дело знают. Даже на открытом пространстве ты их не увидишь.
Ну да ладно, пусть он их не видит, но все равно знает, что они где-то рядышком. Он стопроцентно под наблюдением. Он готов поставить на это что угодно.
Если они и не следили за ним раньше, то уж теперь точно следят.
Вчера утром он слышал в новостях о зверском убийстве владельца бензозаправочной станции и его дочери – в каком-то захолустном луизианском городишке. Еще до того как официально объявили, что в этом подозревают его брата, Сесил почувствовал, что здесь замешан Карл. Уж очень это на него похоже.
Проклятый сукин сын сейчас должен затаиться, не делая ничего, что могло бы навести власти на его след. Таков был план. Так они договаривались.
Но Карл всегда плевал на логику и на безопасность. Всю жизнь он так поступал. Он появился на свет уже психом и делал все, что ему нравится и когда ему это нравится.
Неужели он действительно убил и изнасиловал четырнадцатилетнюю девочку? Конечно, он всегда любил молоденьких, но это просто ужас! Вчера на работе старик Рейнолдс смотрел на него с нескрываемым презрением, а работяги обращались с ним как с прокаженным. Задницы они все. Нет, ему не нужна их дружба, но, черт возьми, он не хочет, чтобы они думали, будто он одобряет изнасилование детей.
Зазвонил телефон. Сердце Сесила подпрыгнуло. Опустив штору на место, он на втором звонке снял трубку и поднес ее к уху.
– Алло?
– Привет, милый.
– Привет! – переведя дыхание, сказал Сесил. Это была его подружка. – Откуда ты звонишь?
– С таксофона.
В отличие от его брата она выполняла полученные указания.
– Хорошая девочка.
– Что делаешь?
– Смотрю телик – пытаюсь расслабиться.
– Звучит не очень весело.
– Да уж чего веселого.
– Хочешь, приду к тебе после работы?
Ему хотелось сказать «да». Они не очень давно знали друг друга, но тем не менее он был без памяти влюблен.
Говорят, пока ты не влюбишься по-настоящему, не понимаешь, что это значит. Теперь Сесил знал, что это правда. До сих пор он никогда не испытывал таких чувств ни к одной женщине.
Она прекрасно выглядит. Блондинка – такие ему всегда нравились. На ее фигуру все мужчины обращают внимание. Сесил любил прогуливаться с ней в общественных местах, ловя на себе завистливые взгляды других мужчин.
Но нравилась ему в ней не только внешность. Она умная.
Возможно, даже умнее его. И не слабовольная. Она никому не спустит. Но самое главное – когда дело касается секса, в ней просыпается дух приключений. К тому же она не ставит ему в упрек, что он сидел. Пожалуй, его преступное прошлое только пробуждает в ней сексуальный аппетит. Услышав ее голос, Сесил уже возбудился, но благоразумие все же взяло верх.
– Я бы хотел тебя увидеть, милая, но из-за моего братца… Проклятый идиот просто сам себя вгоняет в гроб. Пока его не поймают, мне не стоит с кем-то встречаться, – добавил он для тех, кто его слушает.
– Бедняжка!
– Увидимся в конце следующей недели, ладно?
– Конечно, дорогой. До тех пор я поработаю вибратором.
Сесил застонал.
– Но он не так хорош, как ты, милый, – засмеявшись, сказала она. – Я по тебе скучаю.
– Я тоже по тебе скучаю. Пока, милая.
Повесив трубку, он поспешил к окну. Мимо промчался один из этих голожопых велосипедистов в коротких шортах и нелепом шлеме. По тротуару двигался почтальон, толкая перед собой тележку и забрасывая почту в ящики. Ничего такого, что может вызывать тревогу.
Если полиция и проследила ее звонок с таксофона, она успеет уйти задолго до того, как они там появятся. Сесил ее этому научил. Он сказал ей тогда, что такие превентивные меры могут показаться глупыми и театральными, но, когда ты условно освобожденный, никакие предосторожности не будут лишними.
Он старался подстраховать себя от излишнего риска. Да, он сделал для этого все возможное в отличие от Карла. Они ведь договорились не отступать от намеченного плана, но теперь, глядя на то, что творит его младший брат, Сесил хватался за голову.
Сейчас надо послать властям ложный сигнал. Нельзя оставаться здесь, прыгая от окна к окну и дожидаясь, когда безумие им полностью овладеет. Надо сделать что-то, что приведет их в замешательство, надо сбить их со следа. Надо усыпить их бдительность, чтобы они, в свою очередь, ослабили наблюдение за ним.
Однако, чтобы они проглотили наживку, он должен предпринять что-то очень смелое и неожиданное, способное убедить их, что он не имеет ничего общего со своим ужасным младшим братом.
Но что? Каким должен быть этот отвлекающий маневр?
Эззи никак не мог привыкнуть к «Линкольну». Он купил его совершенно новым двенадцать лет назад, когда Кора сказала, что им необходимо семейное авто. Для чего, он себе не представлял. Еще несколько недель назад главным средством передвижения для него служила патрульная машина. У «Линкольна» были все штучки-дрючки, положенные для того времени, но Эззи скучал по полицейской сирене.
Кондиционер был настроен на минимум, поскольку даже при девяноста пяти градусах[12] Коре все равно было холодно. Их представления о тепле всегда не совпадали. Но сегодня, пожалуй, даже она не стала бы мерзнуть. Дорожное полотно раскалилось настолько, что плавились покрышки.
Вчера, в который раз просматривая дело Маккоркл, он наткнулся на имя человека, который в тот вечер обслуживал бар в «Веселом фургоне». Насколько мог вспомнить Эззи, Паркер Джи тогда упорно не желал сотрудничать со следствием. Может быть, за двадцать два года его мнение изменилось? Все дело в том, что Эззи не знал, где теперь его искать.
Он решил начать с таверны. С того лета она претерпела несколько перевоплощений. Подъехав к пустой автостоянке, Эззи увидел, что теперь заведение называется «Вдуй посильнее».
Эззи не осмелился гадать почему.
В полдень здесь было так же темно, как и в полночь, но гораздо спокойнее. По переносному телевизору нынешний бармен смотрел «мыльную оперу», одновременно перетирая бокалы и готовясь к наплыву посетителей, который начнется в четыре часа.
– Паркер Джи? – переспросил он, налив Эззи обязательный стакан холодного чая. – С тех пор много воды утекло. Я слышал, он уехал из Блюэра, но думаю, что его семья все еще живет в городе.
Вернувшись домой, Эззи взял со стола последний выпуск местного телефонного справочника. Ясно, что надо начинать отсюда. К тому же это гораздо лучше, чем беспокоиться о судьбе Кориных африканских фиалок, которые выглядят не блестяще.
После нескольких безрезультатных попыток он дозвонился до кузины Паркера.
– Паркер в клинике грудной хирургии в Биг-Сэнди.
И вот сегодня Эззи отправился в путешествие. На место он прибыл около одиннадцати. У пациента, которого он искал, сохранилась лишь небольшая часть легких – все остальное пожрал рак. Если бы Эззи не искал его сам, он ни за что не признал бы в лежащем на больничной койке человеке прежнего цветущего хозяина «Веселого фургона».
Войдя, Эззи вновь представился. К сожалению, близость смерти нисколько не смягчила характер Джи.
Приветливее он не стал.
– Да, я вас помню. Думал, что вы уже давно умерли. Эззи не стал указывать на то, что, хотя он сам на двадцать лет старше Паркера, именно Джи сейчас стоит одной ногой в могиле.
– Нет, просто вышел на пенсию.
– Тогда что заставило вас проделать такой долгий путь? Эта чертова больница стоит в стороне от туристских маршрутов.
Боясь, что Джи может умереть прежде, чем успеет ответить на его вопросы, Эззи сразу взял быка за рога:
– Я хотел поговорить с вами насчет Пэтси Маккоркл.
– Разве вы еще не оставили это дело?
– Еще нет.
Джи закашлялся:
– Что вы хотите знать?
– Хоть что-нибудь.
– У меня не так много времени. Зачем тратить его на эту древнюю историю?
Эззи молча смотрел на него, вертя в руках свою старую соломенную шляпу. В конце концов, вполголоса выругавшись, Джи отпил глоток воды и сказал:
– Она была потаскухой.
– Это я и сам знаю.
– А больше и сказать нечего. Я ее трахал несколько раз. Хотите услышать, как это было? – Он смеялся до тех пор, пока приступ кашля не прервал его смех.
Эззи обычно не любил беспокоить умирающих и, если бы на месте Джи был кто-нибудь другой, на этом распрощался бы. Но Паркер оказался таким неприятным человеком, что к нему было трудно испытывать какое бы то ни было сострадание. Как только кашель прекратился, Эззи продолжил:
– Что вы помните о Хербоддах?
– Только то, что они были распутные, как мартовские коты. Симпатичные ребята, но с гнилым нутром. Каждый раз, когда они ко мне приходили, то напивались вусмерть, но так поступало большинство моих клиентов: деревенщина, лесорубы, шоферня – всякий сброд, который ко мне ходил.
Сменив носовой платок на полотенце, он поднес его ко рту, чтобы отхаркнуть отвратительного вида слизь. Не желая смущать больного, Эззи отвернулся к окну, из которого струились потоки горячего воздуха.
– И что вы об этом думаете? – задыхаясь, проговорил Джи. – Вы считаете, Карл собирается вас искать, чтобы отомстить за то, что вы пытались повесить на него это дело?
– Так вы слышали о побеге?
– Ну конечно.
Джи задыхался, он едва мог говорить. Состояние его ухудшалось с каждой минутой. Если он сейчас умрет, надо успеть вытянуть из него как можно больше информации.
– Странно, что вы говорите, будто я пытался повесить на них дело. Вы думаете, что Херболды не имели отношения к убийству Пэтси?
– Могли иметь, а могли и не иметь. Откуда мне знать?
– Я просто спрашиваю ваше мнение, – ответил Эззи, стараясь, чтобы ему не передалось недовольство собеседника.
– Слушайте, я ведь уже сказал, что Пэтси была вертихвосткой.
– Вы сказали, что она была потаскухой.
– Какая, к черту, разница!
– Ну, не совсем.
Пристально глядя на Эззи, он судорожно вздохнул.
– Она любила мужчин, понятно? Чем больше мужчин, тем лучше. Она обожала вертеть хвостом. А некоторым это могло прийтись не по вкусу. Некоторые не любят делиться. Вы понимаете, к чему я клоню?
– Ревность?
Джи сделал еще глоток воды.
– Если этот парень был ревнив, ему могло не понравиться то, что он увидел тем вечером.
– А вам?
– Что мне?
– Вам не понравилось то, что вы увидели?
Смех Джи звучал ужасно. Он вызвал еще один приступ кашля, перешедший в рвоту, так что больному пришлось снять со стола маленький пластмассовый таз.
Несколько раз туда сплюнув, он захихикал.
– Вы пришли арестовать меня, Хардж?
– Нет, я знаю, что той ночью вы не уходили из бара.
– Вы спрашивали?
– Конечно. Но если уж вы об этом заговорили, то, может, припомните кого-нибудь из ревнивых любовников Пэтси, кто был там тем вечером?
– Да она в разное время трахалась с любым из посетителей. Любой из них мог расстроиться при виде того, что она проделывала с Карлом и Сесилом.
– Никто конкретно вам на ум не приходит?
– Нет.
– Никого она не отшила ради Херболдов?
Снова прижав полотенце ко рту, Джи отрицательно помотал головой.
– Ни с кем она не разговаривала или, может быть, она с кем-то спорила?
Немного подумав, Паркер снова нетерпеливо замотал головой:
– Нет. Послушайте, вам же все говорили, что она была с Херболдами. Она ушла с ними. Наверно, они ее и прикончили. Может, теперь вы уйдете и дадите мне спокойно умереть?
Эззи встал на ноги.
– Спасибо, что потратили на меня время. Я не очень полагался на этот разговор, но попытаться все же стоило. Иногда может помочь любая мелочь.
– Помочь чему?
– Моему душевному спокойствию.
– В чем дело, Хардж? Боитесь, что двадцать лет ошибались? – Он снова закашлялся, так что на глазах выступили слезы, и, хотя это было немилосердно, Эззи остался к его мучениям совершенно равнодушен.
Он направился к двери.
– Если что надумаете, мой телефон значится в городском справочнике. Удачи!
Выйдя из больницы, Эззи сел в «Линкольн» и выехал на шоссе. Это была длинная, утомительная и бесплодная поездка.
Правда, он и не ждал чуда. Но когда-нибудь же должен обозначиться прорыв!
С того самого утра, когда было обнаружено тело, перед ним все время словно стояла глухая стена. Поскольку преступление произошло за городской чертой, полиция Блю-эра от расследования полностью отстранилась. Атак как дело было квалифицировано как убийство без признаков похищения, то и с ФБР сотрудничество не получилось. Другие правоохранительные службы, к которым он обращался за помощью, потеряли к делу всякий интерес, когда в Арканзасе Херболдам предъявили обвинение в вооруженном ограблении и убийстве.
Главные подозреваемые были за решеткой и готовились отбывать длительные сроки заключения. Так в чем же проблема? О чем тут беспокоиться? Каждый день кого-то насилуют и убивают, и эти насильники и убийцы все еще на свободе. Вот их и надо ловить. А его подопечные сидят и вреда обществу больше не принесут. Стало быть, выбрось это из головы, Эззи!
Собственно, примерно так и сказал ему арканзасский прокурор, когда выпроваживал его из своего кабинета.
– Мы поймали ваших ребят, и мы о них позаботимся. Считайте, что вам повезло, и побыстрее забудьте об этом.
Бочкообразный краснорожий прокурор, вероятно, уже много лет назад умер от сердечного приступа, но для Эззи дело все еще не было закрыто, и он о нем не забыл. Папка с материалами до сих пор лежала на письменном столе, когда-то принадлежавшем его отцу. Из-за этого дела Эззи оставила жена, предсказав, что оно его убьет.
Тем не менее он снова и снова возвращался к нему, словно наркоман к своему зелью. Некоторые испытывают слабость к выпивке. Некоторые к картам. Другие очень любят женщин.
А это дело – то, чему не может противостоять Эззи. Это его слабость. Его страсть.
22
– Нормальная получилась стряпня?
– Конечно, Джек. Я не знал, что ты можешь готовить, – сказал Дэвид, накрывая на стол к завтраку.
– Я люблю поесть, так что пришлось научиться.
– Разве тебе мама не готовила?
– Она давно умерла. Когда я был еще мальчиком. – Джек разбил несколько яиц, вылил их в чашку и принялся рыться в шкафу в поисках мутовки.
– А папа у тебя был?
– Нет.
– Он умер, как мой папа?
– Гм!
– Дедушка умрет, Джек?
Джек повернулся и пристально взглянул на мальчика.
– Не знаю, Дэвид. Надеюсь, что нет. Но он очень болен. Дэвид насупил брови.
– Хотел бы я, чтобы люди не умирали.
– Нуда, и я тоже.
Знаешь что, мамочка? – радостно сказал мальчик, с посветлевшим лицом глядя мимо Джека в сторону двери. – Джек может готовить. Он сейчас готовит мне яйца.
Анна только что вышла из душа. Волосы все еще мокрые, одета в домашнюю блузку и юбку. Ночью она спала урывками, так что под глазами виднелись темные круги.
В семь утра пришли медсестры утренней смены, проверили состояние Делрея и сообщили ожидавшим в приемном покое, что оно не изменилось.
После этого утренний обход провел врач.
– За ночь ему не стало хуже, и это уже хорошо. Сегодня утром мы проведем несколько тестов, для чего придется дать ему успокоительного. А сейчас ступайте домой и немного поспите, потому что вы сможете его увидеть самое раннее после обеда.
Но Анна не хотела уходить из больницы.
Она согласилась ехать только тогда, когда медсестра из палаты реанимации сказала, что позвонит, если состояние Делрея ухудшится. После душа Анна посвежела, но лицо все еще хранило следы эмоционального и физического напряжения. Кроме того, ей как будто не очень понравилось такое вторжение на кухню.
– Дэвид был голоден, – попытался объяснить Джек. – Ему пора было завтракать, так что мы начали без вас. Кофе готов.
Услышав о кофе, Анна почувствовала себя безоружной. Она налила себе чашку, в то время как Джек добавил в миску еще пару яиц, а затем вылил их на горячую сковородку. Через несколько минут он уже подавал готовое блюдо Анне и Дэвиду.
Отправив в рот кусок яичницы, мальчик сказал:
– Таких вкусных яиц я еще не ел.
Анна приняла оскорбленный вид, но Дэвид понял, что она шутит, и все рассмеялись.
– Можно мне присоединиться к вам?
Вздрогнув, Джек резко обернулся. В дверях подсобного помещения стоял мужчина лет сорока пяти, среднего роста, приятной наружности, с неуверенной, извиняющейся улыбкой.
– Никто не ответил на звонок в дверь, так что я обошел дом и вошел через заднюю дверь.
Джек знал, что он лжет. Даже если бы они не услышали звонка, то увидели бы мигающую лампочку.
– Чем я могу вам помочь? – не слишком вежливо спросил он.
– Делрей Корбетт все еще тут живет? На воротах написано его имя.
– Он здесь живет. Но его нет дома.
– Он в больнице. – Это сказал Дэвид, который, встав со своего места, с интересом смотрел на визитера. Тот, в свою очередь, тоже взглянул на него с любопытством.
Джек пожалел, что не может заставить мальчика замолчать так, чтобы не заметил посетитель.
– В больнице? – Лицо мужчины приняло скорбное выражение. – Господи! Надеюсь, это не слишком серьезно.
– Он может умереть…
– Нет, не очень серьезно.
Противореча друг другу, Дэвид и Джек сказали это одновременно.
Мужчина пытливо-укоризненно посмотрел на Джека.
Джек ответил ему твердым взглядом.
В этой схватке Джек оказался победителем, а мужчина уступил.
– Меня зовут Сесил Херболд, – сказал он. – Я пасынок мистера Корбетта.
Анна инстинктивно передвинулась к Дэвиду и обхватила его за плечи, словно старалась защитить от незваного гостя. Ге же самые чувства Джек испытывал в отношении ее самой и мальчика. Сделав шаг вперед, он встал перед женщиной, отгородив ее и Дэвида от старшего Херболда.
– Чего вы хотите?
– Видеть моего отчима.
– К нему не пускают посетителей. К тому же я уверен, что он в любом случае не захочет вас видеть.
Херболд весь напрягся.
– А вы кто такой, чтобы так говорить, позвольте спросить?
– Меня спрашивать не надо. Спросите лучше Анну.
– Анну? – Херболд окинул ее взглядом.
– Вдову Дина Корбетта.
Пожалуй, на этот раз его удивление была искренним.
– Вдову? Вы хотите сказать, что Дин умер?
– Шесть лет назад.
– Да не может быть! И что же с ним случилось? Джек коротко пояснил.
– Готов спорить, что это едва не убило Делрея. Он так ценил этого парня. Уж конечно, больше, чем меня и Карла. Ну и правда, мы доставили ему много неприятностей. – Глядя на Анну, он добавил: – Мне жаль слышать это о Дине, мэм. Это очень печально.
Анна кивнула в знак того, что принимает его соболезнования.
– А это кто? – улыбаясь, спросил Херболд. – Это сын Дина? – Он опустился на корточки. – Как дела, сынок? Я твой… Черт, кто же я ему? – засмеялся он. – Приемный дядя, что ли?
Дэвид, должно быть, уже почувствовал, что от Сесила Херболда ему нужно держаться подальше. Ничего не ответив, он прижался к ноге Анны. Херболд встал и широко улыбнулся.
– Славный мальчик. Узнаю в нем Дина.
Анна помедлила, затем знаком показала «спасибо». У Сесила отвисла челюсть. Он взглянул на Джека.
– Она…
– Глухая.
Взгляд Сесила вновь устремился на Анну.
– Гм! Надо же! Но ведь она поняла, что я говорил.
– Она читает по губам.
– Ну, я в отпаде. Ничего себе! Читает по губам. Я восхищаюсь такими, как вы, Анна. Честное слово!
Та вежливая чепуха, которую пытался скормить им Сесил, не произвела на Джека ни малейшего впечатления. Он хотел, чтобы незваный гость как можно быстрее ушел и оставил в покое Анну и Дэвида.
– Мы передадим Делрею, что вы заходили. Непринужденно улыбаясь, Сесил произнес:
– Мне кажется, вы сказали, чтобы я спросил Анну, захочет ли меня видеть Делрей.
Джек кивнул в сторону Анны:
– Валяйте.
Сесил вопросительно поднял брови.
– Как вы считаете, мэм?
Она отрицательно покачала головой. Слегка улыбнувшись, Сесил сказал:
– Ну, здесь мне больше нечего делать, так что я все-таки попытаю счастья – поеду в больницу и постараюсь его увидеть.
– Он вам не обрадуется, – предупредил Джек. Херболд смерил его взглядом.
– Спасибо за предупреждение, но… Как вас зовут?
– Джек Сойер.
– Мы знакомы?
– Нет.
– Ага. Вы что, женаты на Анне?
– Я здесь работаю.
– Ах работаете! – с расстановкой повторил Сесил, тем самым давая понять Джеку, что он не имеет права решать, кто и куда может приезжать. Пройдясь по кухне, Сесил внимательно все осмотрел – от оклеенных обоями стен до аккуратно сложенных в шкафчик тарелок. – Раньше здесь было по-другому. Ты знаешь, что я когда-то здесь жил, Дэвид?
Мальчик покачал головой.
– Разве дедушка никогда не говорил тебе обо мне и моем брате Карле?
Дэвид снова покачал головой.
– Нет? Нуда, мы же с Карлом опустошали здесь все, как индейцы. – Вновь повернувшись к сгрудившейся троице, он добавил: – У меня просто сердце разрывается при мысли, что старик отвернулся от нас и вычеркнул из своей жизни. – Он печально вздохнул и всплеснул руками. – Но я все-таки надеюсь это исправить. Да, надо чинить изгороди. Так что я поеду и не буду мешать вам с завтраком.
Он попятился к открытой двери, выходящей в комнату для стирки.
– Был рад с вами познакомиться, Анна. – Сесил говорил громче, чем обычно, как будто это могло помочь ей услышать. – Еще увидимся, Дэвид, – сказал он и подмигнул мальчику. Джека он проигнорировал.
Едва Сесил вышел из задней двери, Джек сразу же последовал за ним. Через окошко в двери Джек увидел, как Херболд садится в десятилетней давности «Мустанг». Сесил был один. Джек наблюдал, как он осторожно разворачивается и выезжает на дорогу. Заперев дверь на замок и на задвижку, Джек промчался через кухню по центральному коридору и, подбежав к окну, следил за Херболдом до тех пор, пока тот не исчез из виду. Переднюю дверь Джек тоже запер на задвижку. Обернувшись, он увидел Анну, которая стояла рядом и с беспокойством на него смотрела. Кажется, визит Херболда лишил всех аппетита. Завтрак был напрочь позабыт. Ради Дэвида Джек заставил себя улыбнуться.
– Эй, космический рейнджер, ты сегодня застелил свою постель?
– Я сегодня не спал в своей постели, Джек.
– Нуда, верно.
Он беспомощно посмотрел на Анну, которая что-то сообщала знаками своему сыну.
– Сейчас не идут мои программы, мамочка! – захныкал мальчик. Она передала что-то еще. – Но «Улица Сезам» – это для совсем маленьких! – Она махнула на него рукой, и Дэвид поплелся в гостиную, чтобы включить телевизор.
Джек усадил Анну на нижнюю ступеньку лестницы.
– Вам надо забрать Дэвида и уехать, – заглянув ей в глаза, произнес он.
Она смотрела на него с крайним удивлением.
– Куда угодно. В Галвестон. В Сан-Антонио. Куда-нибудь, где Дэвиду будет хорошо.
Она начала подниматься, но Джек снова ее усадил.
– Послушайте, Анна, послушайте меня. – Прежде чем она успела показать, что не станет слушать, он сжал ее руки своими. – Вы знаете, о чем я говорю, – нетерпеливо сказал он. – Зачем, вы думаете, Сесил Херболд сегодня здесь появился?
Она пожала плечами и покачала головой в знак того, что не знает.
– Я тоже не знаю, но меня это настораживает. Я читал об этих ребятах в газете. Они опасны. Делрею бы очень не понравилось, что Сесил рыщет поблизости, особенно когда Карл на воле. Я собираюсь позвонить в больницу и попросить, чтобы там ни при каких обстоятельствах не пускали Сесила к Делрею. Вы согласны?
– Да.
– Тогда собирайтесь. Вы можете ненадолго заехать к Делрею и уехать прямо оттуда.
Она показала, что не согласна с его планом.
– Здесь опасно оставаться, Анна! – заспорил Джек. – Делрей боялся, что Карл явится сюда. Я думаю, это одна из причин того, почему он взял меня на работу, – чтобы иметь дополнительную защиту. Он наверняка захотел бы, чтобы вы с Дэвидом были вне опасности. Я предлагаю вам сделать то, что Делрей, я думаю, и сам бы обязательно предложил.
Она встала и быстро прошла в кабинет под лестницей. Джек последовал за ней.
«Я не оставлю Делрея, – написала Анна в блокноте. – Не оставлю!»
– Это убийцы, Анна.
«Я не вчера родилась!» – написала она.
– Нет. Просто родилась глухой.
Она отшвырнула блокнот в сторону и попыталась уйти, но Джек удержал ее за плечи.
– Извините. Я сказал, не подумав. – Ее лицо по-прежнему было сердитым и замкнутым. Он сильнее сдавил ее плечи. – Делрей никогда не простит себе, если с вами и Дэвидом что-то случится. Я тоже себе этого не прощу. Позвольте мне помочь вам.
Высвободившись, Анна попятилась и снова взяла свой блокнот. Закончив писать, она подала его Джеку. «Делрей вам не доверял. Почему я должна вам доверять?»
