Салма Кальк
Отложенный эффект
14. Инсайдерская информация
Саваж проснулся от непонятного звука. Звук вторгся в сон и не исчезал, и его никак нельзя было идентифицировать. Пришлось открыть глаза и прислушаться.
И тут же забыть про все звуки мира! Потому что у него на груди спала Марион, и оба они были окружены плотным коконом его силы – не вдруг проломишь, и звук тоже не вдруг проникнет. Когда этот факт дошёл до Саважа, он осторожно втянул в себя всё, что навыпускал наружу, огляделся, нашёл свой амулет возле подушки, надел, и только потом прислушался ещё раз.
В дверь поскреблись – осторожно и деликатно. Интересно, сколько времени?
Часы лежали на тумбочке и сообщили, что сейчас половина десятого. Чёрт, он же обещал быть в парламентской комиссии в десять двадцать! И между прочим, по вопросу Кусачки, ему самому до парламента было, как до Другого Света.
– Скорпион, а Скорпион… – донеслось от двери.
Ну да, Кусачка, он самый. Саваж вздохнул и попытался осторожно переложить Марион на подушку – пусть спит. Не вышло.
– М-м-м? – спросила она, просыпаясь.
– Угу, – ответил он столь же вразумительно. – Мне пора вставать, звёздочка моя Марион.
– А сколько времени? – она мгновенно стряхнула остатки сна и села на постели.
– Девять тридцать, – сообщил он.
– Что-о-о? Мне тоже пора, – она подскочила с кровати, как ошпаренная, подхватила валявшийся на полу махровый халат и ускакала в ванную, пока он соображал, что вообще происходит.
Что поделать, он с утра тугодум.
И ещё хорошо бы Кусачка догадался убраться с её дороги.
Что ж, догадался. Когда Саваж выбрался из спальни, никакого Кусачки на пороге и близко не было, его пришлось найти.
– Что случилось?
– Ну как, ты же говорил, что с утра пойдёшь к кому-то там что-то выяснять, – сказал тот.
– Так и пойду, – согласился Саваж. – Свари арро, что ли. Быстро.
– Быстро не умею, – начал было канючить Кусачка, но направленный взгляд тотчас послал его по адресу в сторону кухни.
Тем временем из ванной показалась Марион – совершенно одетая и до отвращения бодрая.
– Спасибо, – просто сказала она и добавила: – Увидимся.
Мгновенно зашнуровала свои ботинки, подхватила рюкзак… и была такова. Чёрт побери, он даже не поцеловал её на прощание! Ну как так-то?
Саваж бы так и стоял столбом ещё долго, но из кухни появился Кусачка.
– Скажи, это правда была Безжалостная Блуа? Или мне примерещилось?
– Что? Безжалостная? – не понял Саваж. – Почему?
– Ну, или Бескомпромиссная. Потому что. Не влезай, убьёт.
– Вы служили вместе?
– Ну да, немного. Потом я ушёл в отставку, она осталась. Но говорили, ей крепко прилетело, едва не отдала богу душу. Правда, спасла десятерых только там, и ещё сколько-то – в других местах. Ещё она всегда следила, чтобы новеньких не гнобили, тех, кто ещё мало умеет, и если видела что-то подобное – тут же так прикладывала, что возражений не оставалось. И она хренова перфекционистка – если где что неправильно, не слезет, пока не станет правильно. Ну там – положение рук во время атаки, чистая форма, ещё хрен знает что. И если есть живой враг – то он от неё не уйдёт.
– Ты пока ничего плохого о ней не сказал, – покачал головой Саваж. – И что? Что у вас с ней?
– Ничего, – покачал головой Кусачка. – И ни у кого здравомыслящего ничего с ней не было.
– Это ты, что ли, здравомыслящий? – фыркнул Саваж, даже смешно стало. – Она будет преподавать у боевиков с сентября.
– Ну, самое место, – проворчал Кусачка. – Арро-то ещё надо?
– Уже только мне. И то после душа, – пробормотал Саваж и пошёл в этот самый душ.
А под душем подумал, что всегда хотел именно этого – чтобы дама утром мгновенно собралась и ещё раньше него исчезла. Не ждала, что её накормят завтраком или вызовут ей такси, или, хуже того, что он сам отвезёт её, куда ей там надо.
Только вот… почему-то сегодня система дала сбой, и сбывшееся не порадовало. Марион хотелось задержать, напоить арро, да хотя бы просто поцеловать на прощание, ещё раз ощутить ладонью стриженый затылок, обхватить маленькую фигурку…
А вместо этого придётся одеваться и отправляться, потому что обещал, и потому что своих не бросают. И думать весь день о том, что мог бы хотя бы спросить – когда там она снова приедет, вдруг раньше сентября? Думать, прячась за маской равнодушия ко всем земным делам, пока ему рассказывали о тех, кто был ему нужен. Думать до тех пор, пока не услышал от сослуживца, который сейчас работал на одну из парламентских фракций:
– А ещё готовится законопроект об ограничении некромантов в правах. Но я тебе этого не говорил.
– Постой, – Саваж словно проснулся наконец. – Как об ограничении в правах?
– Вот так. Его собираются представить через месяц, сейчас что-то там дорабатывают. Подбирают доказательную базу.
– А с какого перепугу?
– Идеологи говорят просто о том, что некромантам нечего давать волю, и приводят какие-то факты о том, что якобы когда-то какой-то некромант в чём-то ущемил какого-то простеца, а внуки того простеца сейчас ищут справедливости.
– Что-то долго они собирались искать ту справедливость, – покачал головой Саваж.
– Ну тут уж как вышло, сам понимаешь. Люди – они такие, думают что хотят, и никто им не запретит.
Саважу было отчаянно жаль, что того пострадавшего простеца не убили на месте и не прикопали нигде потихоньку, потому что его безмозглые потомки вылезли откуда-то и принялись творить чушь. Или даже не потомки, а просто воспользовались. Или вовсе придумали, а на деле и не было ничего такого.
Вообще, во Франкии в последние годы много твердили о толерантности, о терпимости ко всем, о равных правах и о чём там ещё. Правда, то и дело журналисты вытаскивали на свет божий какие-то неприглядные истории о том, что человека ущемляли то по цвету кожи, то по вероисповеданию, то по наличию или отсутствию магических способностей. Поэтому в постановке вопроса для Саважа ничего нового не было, неприятно то, что в этот раз под удар попадают некроманты.
Что ж, поищем союзников. Это такая битва, которую никак не выиграешь в одиночку, и тут дело не в Кусачке как таковом – он для кого-то просто оказался примером. Нужно выяснить, откуда ветер дует и как этот ветер поприжать, чтоб не дул.
Саваж всё это ой как не любил, но нельзя сказать, что совсем не умел. Правда, и профи себя тоже не чувствовал, и очень не хотел делать неправильных шагов – или же таких, которые приведут к нежелательным ему результатам. Но ему было у кого спросить совета.
Поэтому следующим своим шагом он перенёсся тенями на улицу Сент-Антуан, в холл огромного старинного дома, который недолюбливал как жильё, но уважал как старого противника. И попросил прислугу сообщить генералу Саважу, что он сейчас поднимется в его кабинет.
15. Маме нужна помощь
– Марион, мне нужна твоя помощь, – сказала мама.
Сказала, как всегда, безапелляционно, отказов не предполагалось. Марион мысленно пожала плечами и отозвалась:
– Это срочно?
Марион рассчитывала за месяц дописать черновик диссертации и даже уже запасла продуктов в свою квартиру в Массилии, чтобы поменьше отрываться от работы. Но позвонила мама и очень попросила приехать – её дом располагался за городом. Марион взяла текст с собой и понадеялась, что получится что-нибудь с ним сделать. Сейчас она вычитывала имеющуюся главу диссертации и хотела завершить процесс. Не удалось.
– Да, Марион, это срочно. Будь добра повернуться и выслушать меня.
Выслушать можно.
– Рассказывай, – Марион отложила листы бумаги и ручку и повернулась к сидящей за спиной на диване маме.
– Я отправляюсь на лечение в четверг, – весомо сказала мама.
– Куда и по какому поводу?
Конечно, в шестьдесят лет у человека могут быть неполадки в организме, но в целом мама чувствовала себя хорошо. Вела здоровый образ жизни, занималась спортом с компанией приятельниц, летом каждый день купалась в море, зимой ездила в горы кататься на лыжах. И даже в поездках ни на секунду не выпускала из рук бразды правления своей гостиничной империей.
– Мне нужно обследоваться, – будто это что-то объясняло!
– Мама, где ты собираешься это делать?
– В санатории «Морской ветер» на побережье. Там здоровый воздух, отличное питание и комфортные условия проживания.
– Так, стоп. А при чём тут обследования? Если что-то нужно, я могу договориться в столичном госпитале, тебя возьмут хоть завтра и откроют портал, не придётся никуда ехать.
– Я уже договорилась обо всём, – мама наклонила голову и смотрела пристально, что означало: «Не твоего ума дело».
– Так, хорошо, а я в таком случае при чём, если ты уже всё для себя решила?
– При том, что кому-то нужно будет взять на себя мою работу, – выдала мама.
Вот ещё новости!
– Мама, ты удивишься, но я в твоей работе не понимаю ровным счётом ничего, – покачала головой Марион. – Тебе будет проще оставить дело на кого-нибудь из заместителей – есть же у тебя толковые заместители?
– Конечно, есть, но я не собираюсь давать этим людям ложные надежды, что они когда-нибудь могут возглавить дело. Это предприятие нашей семьи, и иначе не будет. Поэтому я собираюсь оставить на три недели вместо себя свою дочь, то есть – тебя.
Глупости какие!
– И как ты это себе представляешь? Я ничего не знаю о гостиничном бизнесе.
– Тебя введут в курс дела. Ты у нас вроде бы умеешь командовать людьми, вот и займёшься.
– Мама, ты не подумала о том, что таким образом подрываешь свою репутацию? Умный командир не поставит на своё место некомпетентного родственника. Умный владелец бизнеса, полагаю, тоже так не поступит. В конце концов, у тебя ещё есть Люсиль, и она-то как раз знает, что нужно делать!
– Люсиль едет с девочками на море, у них уже всё оплачено – и перелёт, и отель, и что-то из экскурсионной программы. Она не может отменить поездку. А ты всё равно сидишь и ничем серьёзным не занимаешься.
– Мама, ты зря так говоришь. И если ты думаешь, что после твоих слов я буду тебя слушать – ты заблуждаешься. Почему ты считаешь, что твои дела должны быть важнее моих?
Марион поднялась со стула и собрала листы в папку, а папку положила в рюкзак. Кажется, разговор окончен.
– Марион, погоди. Кажется, я неудачно выразилась. Я приношу тебе свои извинения, – мама даже встала с дивана.
О нет, ей не дать её шестьдесят лет, она бодра и активна. На тех, кто болен, Марион насмотрелась в госпитале – мама выглядит разве что усталой. Ну что ж, отдыхать нужно всем, даже владельцам бизнеса.
– В таком случае ты сейчас садишься обратно и говоришь всё как есть, хорошо? – Марион глянула на маму, как на проштрафившегося рядового.
Не помогло – мама тоже тот ещё командир. И недурной менталист, к слову сказать. Но, похоже, ей и впрямь нужно что-то от Марион.
Вообще, вопрос о приобщении младшей дочери к семейному бизнесу проходили неоднократно и закрывали – неоднократно же. Мама упряма, Марион тоже. За время лечения мама не раз пыталась заводить разговор, что Марион следует проявлять больше интереса к этим чёртовым отелям, но Марион не сдавалась. Ну куда ей эти отели? Люсиль же всё это хорошо знает и, кажется, даже любит свою работу.
– Может быть, я поеду с девочками, а Люсиль останется вместо тебя, если уж никак нельзя переиграть?
– Люсиль тоже нуждается в отдыхе. И мне кажется, у неё есть договорённость с каким-то мужчиной о том, чтобы провести отпуск вместе.
О как, оказывается.
– А мужчина знает о детях? – вообще, девочки у Люсиль отличные, не капризные, с ними всегда можно договориться, но ведь не всякий мужчина придёт в восторг просто от самого факта наличия детей!
– Знает, – кивнула мама. – И я считаю, что нужно дать им шанс. В конце концов, ты можешь взять свою диссертацию с собой. И мы можем начать с одного отеля на побережье, ты поедешь туда и присмотришь за всем. Остальные я смогу оставить на кого-то ещё, или же связываться с управляющими по телефону.
– И что ты хочешь, чтобы я делала? – хмуро спросила Марион, понимая, что фактически уже согласилась.
– Вот, это уже совсем другой разговор, – воодушевилась мама. – Отель «Изумруд». Одиннадцать этажей благополучия. Там никогда ничего не происходит, тебе не будет сложно понять, что от тебя требуется. Управляющий – господин Тондю, ты должна его помнить. Его заместитель – разумный молодой человек твоих лет, менталист. Я сейчас же предупрежу, и завтра с утра мы с тобой поедем знакомиться. Там и увидишь, что у нас есть и что с этим нужно делать.
Пять маминых отелей назывались – «Бриллиант», «Сапфир», «Рубин», «Изумруд» и «Янтарь», а все вместе – «Тиара». Это придумал ещё прадедушка, когда создавал гостиничную империю и скупал эти самые отели. Сейчас каждый из них имел свой цвет и специфику в соответствии с названием. Марион достался зелёный – наверное, это не так уж и плохо?
А мама продолжала говорить.
– Там у тебя будет возможность каждый день гулять по берегу и дышать морским воздухом, тебе пойдёт на пользу. Я распоряжусь, чтобы в любой момент тебе подавали арро или обед, питаться тоже нужно. Я надеюсь, ты не будешь сидеть со своей диссертацией ночами, это вредно. Выделишь себе время в течение дня и всё успеешь.
Ладно, разберёмся. Приедем, посмотрим, оценим обстановку. Может быть, всё это не так страшно – раз, и это ж не навсегда, а только на три недели – два?
16. Поиск союзников
Жан бросил на себя последний взгляд в зеркало, поправил бабочку и цепочку от часов. Пора. Не хочется, но надо.
Следующим шагом он оказался в холле родительского дома, где сегодня принимали гостей. В том числе тех, с кем можно было обсудить вражеские планы по захвату мира, то есть, простите, по посрамлению и унижению некромантов, больших и малых.
Отец тогда, неделю назад, выслушал Жана внимательно и задал миллион уточняющих вопросов – правильно, планируя операцию, нужно быть хорошо осведомлённым. Сказал: молодец, что пришёл и сказал, будем спасать сержанта Маро и всех прочих тоже будем спасать. А если кто зарвётся – ну, некроманты они ж не просто так в мире, они для решения вполне конкретных вопросов. И если эти вопросы будет некому решать, то… в общем, разберёмся. И союзников поищем.
Жан сам умел искать союзников. За прошедшие дни он переговорил с десятком знакомцев и сослуживцев, с кем вообще можно о таких делах говорить, а под занавес – с собственным деканом Гийомом де Ла Валеттом. Тому было уже за восемьдесят, но он не утратил исследовательский пыл. И сейчас пребывал где-то за Полярным кругом, кого-то там ловил, какую-то местную уникальную нежить, но сказал:
– Жан, я поддержу тебя, в чём скажешь, но будь добр, дай мне завершить хорошее дело! Дней через пять я вернусь в столицу, там и поговорим.
Этим пришлось удовольствоваться, но знакомцы были ещё и у отца.
Отец умел обнадёжить, правда, он тут же добавил, что готов пригласить нужных людей посовещаться, но – изволь, дорогой сын, прийти и сам всё им рассказать. Что тут скажешь – нужно, значит, будет сделано.
И вот день настал, Жан пришёл, и, конечно же, первым делом его встретила драгоценная матушка. Интересно, уже хоть кто-то на месте, или же нет, и она сейчас заведёт свою обычную песню?
– Я очень рада тебя видеть, – Коринна де Саваж улыбнулась царственно и протянула руку для поцелуя.
– Я тоже, матушка, – тут можно не улыбаться, всё равно не сработает.
– Какое чудо привело тебя домой, скажи на милость?
– Не чудо, всего лишь необходимость встречи с нужными людьми.
– А ты думаешь, дом человеку для чего? И для этого в том числе. Сейчас мы с отцом поддерживаем репутацию нашего рода, а что будет, когда нас не станет?
О да, любимая баллада, пятый примерно куплет. Когда нас не станет. Матушка, дорогая, да ты всех переживёшь, честное слово. Тебя там не возьмут, там таких – и без тебя пруд пруди. А то ещё и нежитью какой вернёшься.
– Матушка, когда некромант говорит тебе, что не следует так говорить, потому что ни к чему хорошему это не приведёт – ты почему не слушаешь?
– Потому что считаю нужным тебе всё это сказать, – поджала губы матушка.
Точно так же поджимала губы Марион Блуа. Так, это запретная тема, о ней сейчас не будем.
– Спасибо, я ещё не успел позабыть, – легко кивнул Жан. – Отец у себя?
– У себя, – сухо кивнула она.
И это ещё она не видела, что он пришёл тенями, это всегда раздражало её неимоверно. Как и все другие проявления его некромантской природы. Кажется, она уже после свадьбы с отцом узнала о возможности родить ребёнка-некроманта, и эта информация её не порадовала тогда, не радовала и до сих пор. Но тут уж как есть.
Отец нашёлся в кабинете, у него сидел маркиз де Риньи – с некоторых пор генерал и командующий Легионом. В рюмках было разлито что-то очевидно крепкое.
– Жан пришёл, вот он тебе сейчас всё и расскажет, – отец просто рад его видеть, без всякого там.
– Вот и отлично, – кивнул де Риньи. – Не люблю, когда притесняют некромантов. И готов объяснить тем недоумкам, которые так поступают, всю их возможную неправоту. Будь добр, изложи кратенько, пока мы ждём от госпожи герцогини приглашения к столу.
Жан изложил – без красивостей и деталей, только главное. О том, как к нему пришёл Кусачка и как он после Кусачкиного рассказа предпринял собственное исследование вопроса… и узнал даже больше, чем бы ему хотелось.
– Кто там у нас хочет внести этот изумительный законопроект в парламент? – де Риньи взял рюмку с коньяком, понюхал. – Скажите, господин генерал, к кому подольститься, чтобы добыть для личного пользования этот божественный напиток?
– Места знать надо, – проворчал отец, – и людей. Но если хочешь – я тебя порекомендую.
Отец заполнял свой винный погреб главным образом благодаря личным связям – напрямую с производителями или с теми, на чьих землях располагалось производство. Скажем, некий запас белого лимейского вина, которое издавна производилось только на землях бывших королей Роганов, обычно прибывал в виде рождественского подарка или знака внимания на какую-нибудь памятную дату. В память о давних связях между семьями. Кстати, а что подумает о насущной проблеме его высочество Шарль де Роган? Отец – один из тех немногих людей, кто может обратиться к нему запросто и попросить о содействии. А Шарль де Роган – это магическая промышленность, это вам не лекции в Академии читать.
– Есть такой депутат Фредерик Бурже, он избирался от либеральной партии и входит как раз в парламентскую фракцию либералов, – начал Жан. – Простец из простецов, и в родне магов не обнаружено. Проявляет подозрительный интерес к некромантам – с одной стороны, не гнушается пользоваться их услугами, нелегальными, прошу заметить, а с другой – собирается выступить врагом всех некромантов государства.
– Отчего же он такой смелый? – спросил де Риньи. – Бессмертный, что ли?
– Вряд ли, – ухмыльнулся Жан. – Думаю, вполне смертный, и тельце у него мягкое.
– И куда ж тогда лезет? – раздумчиво произнёс генерал-некромант.
– Возможно, мы чего-то о нём не знаем, – охладил их веселье отец. – Обычно люди ввязываются во что-то такое, имея или мощную поддержку, или что-то за душой.
– Вытрясти душу и посмотреть, есть ли за ней что-то? – так же раздумчиво спросил де Риньи. – Я наведу справки об этом депутате. Откуда он взялся, не знаешь?
– Он родом откуда-то из Нерля, с восточной границы.
– Значит, там и поищем.
Кажется, он хотел ещё что-то сказать, но в дверь вежливо постучали, и отцовский камердинер господин Жиро сказал:
– Госпожа герцогиня просит к столу.
– Раз просит – пойдём, – согласился отец.
Поднялся, опираясь на стол, подхватил трость, открыл портал и пригласил их с де Риньи следовать за ним.
После того как отец утратил часть правой стопы, он предпочитал везде, где можно, перемещаться порталом, благо с незапамятных времён в семье был артефакт. Жан и генерал проследовали за ним и вышли перед входом в столовую. У дверей стояла матушка, а возле неё – юная особа. Хорошо, не вполне юная, лет так тридцати. В отличной сохранности.
– Кирстен, познакомьтесь – мой супруг, герцог Саваж, наш сын, граф Саваж, маркиз де Риньи, командующий Магическим Легионом. А это Кирстен Берг, дочь профессора Берга из Академии Севера, она прибыла к нам на стажировку.
Жан склонился к руке белокурой Кирстен и затрепетал – дева была некромантом.
17. Зелёный отель
Отель «Изумруд», одиннадцатиэтажное здание насыщенного зелёного цвета, встретил Марион подстриженными газонами, цветущими розами, бассейном с рыбками в большом холле у входа и идеально вышколенными сотрудниками. Балконы номеров выходили на море, у отеля был свой пляж. Интересно, почему Люсиль не поехала отдыхать в один из семейных отелей? Не хочет, чтобы мама знала больше о её увлечении или что там у неё?
У мамы был её личный номер на восьмом этаже, состоявший из трёх комнат, и его окна тоже выходили на море. С другой стороны здания в окна показывали невысокую гору, вокруг которой змеилась автодорога из Массилии. Клиенты отеля приезжали на машинах по дороге или на яхтах по морю, или же гостей встречали в аэропорту Массилии и доставляли на место на катере отеля либо в автобусе. Марион с мамой привёз мамин водитель, и он же должен был отвезти маму дальше, куда она там собиралась – кстати, понять бы, в чём настоящая причина её отъезда.
Если у мамы случались какие-то неполадки со здоровьем, то она ставила на дыбы всех вокруг. И уж точно не отказалась бы от предложенной консультации в столичном госпитале. В Массилии тоже был госпиталь, где принимали не врачи-простецы, а маги-целители, он был, конечно же, невелик, меньше городской больницы, но там тоже работали опытные и квалифицированные специалисты. Мама не пренебрегала регулярными обследованиями, и в обычной ситуации не отмахнулась бы от предложения Марион. В чём дело?
Но мама была менталистом, матёрым менталистом, Марион она всегда оказывалась не по зубам. Поэтому… ввяжемся в бой, то есть посмотрим, что тут и как в этом вашем «Изумруде», а потом уже будет видно, что там с мамой.
Господин Андре Тондю, седовласый мужчина маминых лет, и впрямь оказался смутно знакомым. Он многословно приветствовал маму на пороге своего кабинета, и Марион тоже, напомнил, что когда-то, давным-давно, они встречались – кажется, когда Марион ещё училась не то в Академии и была дома на каникулах, не то вовсе в школе. Дальше он пригласил проходить в кабинет, распоряжался о лёгком перекусе – обед будет немного позже, дорогая госпожа Блуа, дорогие обе госпожи Блуа.
– Андре, я приехала ввести Марион в курс дела, она заменит меня на три недели, как мы и договаривались. Сейчас – арро и краткий отчёт, потом экскурсия и введение в дело, потом обед с твоей командой. Документ о назначении её на моё место на эти три недели я подписала, вот твой экземпляр.
– А мой экземпляр? – поинтересовалась Марион.
Получила в ответ внимательный взгляд господина Тондю – и свой экземпляр.
Она стояла у стены в пятне солнечного света и щурилась. Окна до полу были открыты, в кабинет задувал лёгкий ветерок с моря. Сколько времени она не была на море? Эх, долго, очень долго. А как у всякого, кто родился и вырос на берегу, море звучало в её душе постоянно. Ей очень нравилось, что главная база Легиона расположена в Массилии – потому что море. Даже если не всегда есть время купаться, всё равно ты знаешь – вот оно. В столице моря очень недоставало.
– Да, госпожа Блуа, всё готово, сотрудники предупреждены и ждут. Только Бернар уехал в город, встречать восточного гостя, вернётся с ним вместе ближе к обеду.
– Отлично. Восточный гость к нам надолго?
– Десятый этаж забронирован на две недели. Люкс для принца, люкс для его супруги и всё остальное для сопровождающих и сотрудников.
– Отлично. Марион, в наших отелях, в сегменте номеров «люкс», нередко останавливаются именитые политики, известные журналисты, миллионеры и коронованные особы. Сегодняшний визит – как раз такого толка, принц Аль-Наджар приехал согласовать вопросы бизнеса с представителями нашей Торговой палаты. Вопросы морской торговли – в Срединном море и где-то ещё.
Тьфу ты, ведь по-хорошему нужно представлять себе все эти вот моменты и подводные течения, потому что кто знает, кого может занести к тебе в отель? И это не гостиница на десять номеров, это здоровенный комплекс. Мама что-то говорила про конференц-зал на двенадцатом этаже, в котором пройдёт часть переговоров, и об экскурсионной программе, которую нужно будет предложить супруге принца на то время, пока он будет занят переговорами. Нет, принцесса Зубейда не принимает участия в решении экономических вопросов, она занимается благотворительностью и покровительствует образованию и культуре. Да, Марион, тебе обязательно нужно будет представиться и хотя бы раз поприсутствовать на обеде с гостями. И тебе ещё повезло, что сейчас здесь не проходит никакой конференции, нужно было бы размещать участников, следить за конференц-залами, питанием и всем прочим.
Марион подумала, что для конференции отель «Изумруд» – отличное место. Скажем, где собираются проводить своё мероприятие коллеги из университета Массилии?
– Мама, а что тут по загруженности в конце сентября? – спросила Марион, просто чтобы спросить.
– Конец сентября? Обычно достаточно людно. Ты хочешь приехать в конце сентября?
– Нет, я просто задумалась о том, что здесь было бы хорошо провести конференцию. Я знаю организаторов и спрошу, как они к этому относятся.
– Вот, я всегда говорила, что с практической стороны ты быстро сориентируешься во всём, – одобрительно закивала мама.
Ох, мама, хороший командир – это и организатор, и практик, и вообще. А Марион считала себя хорошим командиром. Если бы не болезнь – уже давно бы получила следующее звание, а так… ещё получит, всё не за горами.
Дальше время до обеда слилось в сплошную карусель лиц и фактов. Номеров столько-то, таких-то категорий. Из них ремонт в трёх заняты сегодня – сто семнадцать, свободны – двадцать пять, освобождаются сегодня… будут заняты сегодня… Оплата бензина для техники прошла, по оплате продуктов в этом месяце вот таблица, что уже оплачено, отмечено зелёным. Вот тут документы по ресторану, вот тут по концертному залу – сегодня его арендовали на мероприятие, организаторы приедут к пяти.
Марион слушала и понимала, что вообще она бы разобралась во всём этом без затруднений. Много фактов, много переменных, много разных условий, это может быть достаточно интересным. Но… это ей неинтересно. У мамы прямо глаза горят, когда она обсуждает с господином Тондю все эти моменты. А Марион просто отмечает – количество параметров и критерии оценки их успешности. Параметров как-то нездраво много.
– А как решаются вопросы безопасности? – спросила она. – Магические охранные контуры? Магическое охранное агентство?
Потому что в этом она хоть что-то понимает.
– Что ты, Марион, – мама посмотрела на неё так, будто она сказала что-то не то. – Обычным людям больше доверия среди обычных же людей, а большинство наших клиентов, как ты понимаешь, не маги. Люди лучше воспринимают обычную охрану в униформе.
– Но у охраны на лбу не написано, маги они или нет. Что, даже никакого сканирующего контура на входах?
– Не было нужды, дорогая госпожа Марион, – встал на защиту мамы господин Тондю.
– Вероятно, вам виднее, – не стала она настаивать.
И ещё больше укрепилась во мнении, что этот бизнес – не по ней, вот никак. Не понять ей маминых доводов.
Все сотрудники, с которыми знакомили Марион, выражали приличествующую случаю радость и заинтересованность. Она тоже кивала и говорила всё, что там положено говорить на тему «приятно познакомиться».
На обед они пришли в отдельный кабинет ресторана, стол накрыли на десять человек. Тондю, мама, финансовый директор, глава службы персонала, главный хозяйственник, глава технической службы, глава рекламного отдела, глава отдела питания – он управлял рестораном и двумя кафешками в первом этаже, и – кто десятый?
Десятый вошёл после них, запыхавшись, и поздоровался с Тондю за её спиной. Марион обернулась.
– Господин Тондю, всё в порядке. Принц со свитой доставлены, их проводили на десятый этаж и заселяют. Здравствуйте, госпожа Блуа. Здравствуй, Марион.
На Марион смотрел своими голубыми прозрачными глазами Бернар Шатлен, по которому она сохла весь второй курс в Академии и даже ещё немного на третьем.
