Сабина Янина
Первый шаг
– Да, я понимаю.
– Знаете, я хочу вам передать материалы моей работы. На хранение, может когда-нибудь они пригодятся миру.
Ан услышал тихий писк сигнала поступившей почты.
– Простите меня.
Ан смотрел на Петра. Все рушилось, последняя ниточка с учёными лопнула.
– Может быть вы знаете того, кто хотел бы сотрудничать, – почти не ожидая положительного ответа, спросил Ан.
– Да, да! Я хотел вам сказать. Я прислал вам там, на последней странице материалов, может быть, вас заинтересует. Больше я ничего сделать не могу. Прощайте!
– Прощайте. Всего вам доброго.
– Спасибо! Удачи!
Связь прервалась.
Ан открыл поступившее письмо.
«Научные исследования и разработка обоснования применения фито-энергии». Двадцать страниц аннотации и архив прикреплённой информации. На последней странице аннотации он прочитал:
«Уважаемый Андо! Примите мои искренние извинения, что я не смог поменять тихую личную семейную жизнь на самоотречение ради всеобщего будущего. Я – простой слабый человек. Моя любовь к жене и нашей будущей доченьке для меня превыше всего на свете. Превыше самого себя. От всего сердца желаю вам исполнения ваших надежд на великие свершения. Единственное чем я могу вам помочь – это вот этот код связи. Я знаю этого человека, как исключительно порядочного, деятельного и умного учёного. Именно благодаря ему я остался жив. Поговорите с ним. Я уверен, что вы должны найти общий язык. Всегда рад общению».
Ан дважды перечитал послание и удалил его. Посмотрел на часы – 23:45.
«Поздно уже. Завтра позвоню, – решил он. – Хотя сначала надо узнать, что это за человек».
***
На другой день в восемь утра он сидел уже за рабочим компьютером и читал досье Бизеева Модеста. … Творец-учёный. Идентификационный код – … Родился в семье Творцов в Элизиуме. Закончил Университет Наукограда по специальности – метеоролог, вулканолог, сейсмист. Научные работы – далее шёл целый список работ, опубликованных учёным. В настоящее время работает в океанологической лаборатории… Тема исследований – … Время окончания работ – не установлено. Семейное положение – регистрации нет. Контакты: Рабочий… Личный…
«Ну, хоть что-то, хоть что-то», – подумал Ан.
Резкий звук стукнувшейся о стену широко распахнутой двери отвлёк Ана. Он вздрогнул и обернулся. В проём двери пыталось впихнуться нечто громоздкое:
– Боком, боком заноси!
– Да заношу я, заношу!
– Наклоняй, наклоняй! Чтоб тебя!
Нечто накренилось и грозило обрушиться на пол, увлекая за собой вцепившихся в него людей и дверной косяк.
– Держи! Держи! Олух!
– Сказал же, что робота-такелажника надо, а ты: «Я сам! Я сам!».
Нечто понемногу выпрямилось, приподнялось над полом и аккуратно въехало в комнату. За ним показались рабочие, в руках у одного из них был манипулятор передвижения. Оказавшись на свободном месте, нечто медленно и плавно переместилось в комнату и зависло над её центром.
В дверь вошёл Горислав.
– Ну, вот, приехала твоя Линда, встречай, – улыбаясь, сказал он.
– Доставили? – Ан вскочил и быстро подошёл ближе.
– А то! Смотри, какая красавица.
– Ну, не знаю, я как то себе воплощение представлял другим.
– Каким другим-то? Думал, что по твоим «эскизам» родится суперчеловек и в комнату войдёт копия Линды? И тебе останется только обучить её?
– Нет, конечно, – засмеялся Ан. – Ладно, будем считать, что это только «стволовая» клетка. Какая в ней может быть красота? Но мы из неё вырастим настоящую красоту будущего.
– Отлично, а пока хватит речи толкать, давай помогай освобождать центр. Ребята, давайте, оттаскивайте столы в сторону.
Столы и рабочие кресла были отодвинуты к стенам, и Горислав махнул рукой:
– Сюда давайте, сюда! Осторожнее! Стой! Олух! Ты что не видишь, куда опускаешь? На разъёмы прямо! – Горислав в запале толкнул рабочего в плечо, и выхватил у него пульт управления. – Дай сюда, я сам! – и медленно, очень медленно повёл чёрную махину вперёд. Аккуратно проведя над разъёмами, выходившими из-под пола и толстой лентой опоясывающей середину комнаты, он тихо опустил сопроцессор прямо в середину.
– Ну, вот, – удовлетворённо сказал он и передал работнику пульт. – Держи. – И хлопнув его по плечу, добавил, – Не обижайся, брат, спасибо.
Рабочий недовольно дёрнул плечом и ушёл, ничего не сказав.
– Мдя, – Горислав виновато кашлянул, – ну, ладно. – Обошёл вокруг и подошёл к Ану, – Ан, ну, вот. Давай проверяй, всё ли сделано по твоему техзаданию, и мне не терпится уже начать подключение к сети.
Ближайшие три недели Ан и Горислав почти не уходили с рабочих мест, были заняты подключением искусственного интеллекта к глобальной сети ЕКЦ. Действовать приходилось крайне осторожно, чтоб не вызвать сбои в работе филиалов. Для чего решено было не заменять действующие приёмные модули от филиалов к центральному пульту управления ЕКЦ, а ввести дублирование, при котором приёмные модули по второй ветви аккумулировали информацию в трансформирующихся облаках, уже напрямую связанных с ИИ. Параллельно с подключением ИИ к сети шло интенсивное формирование базы знаний.
***
Ан сидел перед спящим монитором, и никак не мог решиться. Одно дело раскрывать тайны врага, а совсем другое вторгаться на чужую территорию и совать свой нос в чужие дела обычного человека. Хотя, почему же чужие? Это как раз его дело, кровное. Не мог он оставить все как есть, тем более, что с каждым днём все отчётливее вырисовывалась угроза тотальной слежки. Оставалось не так уж много времени, когда он своими руками отдаст врагу безграничную власть. Надо решаться. Он загрузил на свой компьютер программу-шпион, над которой работал последнее время каждую свободную минуту, и которую, замаскированную под обыкновенную допотопную флешку, незаметно скачал и вынес сегодня из ЕКЦ.
Экран моргнул и засветился табличкой, предлагающей ввести объект. Ан ввёл интернет-данные Бизеева Модеста. По экрану побежали строчки команд, которые закончились маленьким окошком с надписью:
«Объект обнаружен. Произвести подключение: ДА НЕТ».
Рука в нерешительности замерла, но он пересилил себя и решительно нажал «ДА». Монитор на мгновенье погас и засветился незнакомой заставкой, на которой высветилась новая табличка:
«Разрешить доступ к корректировке. ДА НЕТ».
Ан быстро нажал «НЕТ», застыл наблюдая.
На экране разворачивалось настоящее сражение. Ан понял, что попал в разгар какого-то обсуждения, и теперь на экране читал чат закрытой группы. В сети были четверо. Имена были скрыты под никами. На экране, появилась быстро набираемая, бегущая строка и в чат полетело сообщение от Громовержеца – ника Бизеева.
Громовержец: «Я думал над этим. Но это очень сложный вопрос. Требует детальной проработки. Не уверен, что можно с подобным согласиться сразу. Вся история человечества – это развитие товарно-денежных отношений, в каких бы формах денежный эквивалент не выступал. Не думаю, что возможен отказ от этого принципа».
Ан понял, что в чате происходит обсуждение и возможно даже спор между Громовержцем и Горой, остальные двое были скорее наблюдателями, которые принимали то ту, то другую сторону по мере того, насколько разумным им казались их доводы.
Гора: «Мы не можем и дальше использовать эту систему, она неизбежно приведёт к тому, что мы имеем сегодня. Вспомни: что наверху, то и внизу. Развитие человечества подобно развитию человека. Вначале, маленькому ребёнку разрешается все, но возможности у него минимальны. Потом, когда человек взрослеет, и у него появляется возможность влияния на окружающий его мир, одновременно приходят и запреты, облекаемые в законы, направляющие его. И только в конце жизни, обретя жизненный опыт, человек не нуждается в законах, он сформировался и сам себе – закон, который он не переступит, видя свою ответственность. Также и человеческое общество. Мы миновали стадию детства и юности, наконец, настала зрелость».
Мимоза: «Гора, ты хочешь отменить законы?»
Гора: «Мимоза, не отменить, а скорее скорректировать, и не законы, а весь уклад жизни».
Синица: «Каким образом?»
Гора: «Сделать уклон на ответственность».
Громовержец: «Не совсем понял тебя. И сегодня в законе прописана ответственность за нарушения законов»
Гора: «Нет, не то. Необходимо создать систему жизни, в основе которой лежит ответственность. Сегодня человечество крутится вокруг единственного постулата – деньги, как регулятор человеческих отношений. И они действительно являются универсальным регулятором вне зависимости от того, как и куда они регулировкой направляют общество. Нам нужен новый регулятор. Предлагаю подумать над ответственностью в форме регулятора».
Синица: «Ха-ха, деньги ликвидируем, регулировать будем законом. Бред! Во-первых, никогда закон не будет настолько объективен, чтобы стать полноценным регулятором человеческого общества. А во-вторых, закон – это насилие. Не думаю, что земляне поддержат насилие – как основу своей жизни».
Мимоза: «Согласна с Синицей. В обществе должен быть объективный механизм саморегулирования».
Гора: «Это не так, как вы себе представили. Я говорю об ответственности именно, как о регуляторе, а не как о законе. Думаю, вы со мной согласитесь, что человек – существо духовное, именно это его отличает от животного. Но почему духовное существо ставит в рамки материальные законы? Не в этом ли дисбаланс, и, следовательно, и трагедия человечества?»
Синица: «Ну…так называемые, как ты их назвал, материальные законы – лишь регулировка экономической жизни человечества».
Мимоза: «Экономической жизни человечества. Знаешь, Синица, а разве экономическая жизнь не есть все вокруг? Политика только и занимается экономическими вопросами, наука работает только на неё. А искусство? Много ты встречаешь альтруистов, которые готовы творить, не оглядываясь на свою экономическую зависимость от общества? И что с такими происходит? Тут я скорее соглашусь с Горой».
Громовержец: «Да, экономика – это всё. Гора, а что ты предлагаешь?»
Гора: «Я предлагаю ввести общественный закон-ограничитель – ответственность».
Громовержец: «И как ты это себе представляете?»
Гора: «Считаю, что в начале, это должно быть прямое воздействие, которое постепенно переведёт человечество из зоны производства товаров в зону развития личности».
Синица: «Это всё прекрасно, но только красивые слова. Что конкретно ты предлагаешь?».
Гора: «А конкретно. Предлагаю к знаменитой формуле Маркса: деньги-товар-деньги, добавить регулятор: личное участие/деньги – товар – личное участие/деньги. Это позволит постепенно перейти от материального диктата к человеческой личности, к её развитию и приобретению ценности. Это будет свидетельствовать, что общество взрослеет и ему под силу перейти к следующему шагу: личное участие – зона ответственности/зона комфорта – личное участие».
Громовержец: «Интересная мысль. Но нужно все хорошо обдумать».
Мимоза: «Да. Но в любом случае, при сегодняшней власти, ни о чем подобном и речи не может быть».
Синица: «Да… Гора, возможно, ты и прав. Но что мы можем сделать?»
Громовержец: «Ну, хорошо. Пора прерваться. Дальше оставаться опасно. Встретимся как обычно. Обсудите в своих группах идею Горы. Удачи всем».
Громовержец остался в чате один. Ан, спеша, начал набирать текст:
Громовержец: «Здравствуйте! Прошу прощения, что незаконно подключился к вашему компьютеру, но дело исключительно важное и не терпит отлагательств».
Долгую минуту Ан ждал ответа, наконец, в чате появилась запись:
Громовержец: «Кто вы такой? По какому праву вторгаетесь в личное пространство? Что вам нужно?»
Громовержец: «Я – Творец-учёный. Занимаюсь разработкой компьютерной сети. Хотел бы вступить в организацию, поставившей своей целью уничтожение существующего порядка. Уверен, что мог бы быть полезен. Готов к личной встрече».
Громовержец: «Какая организация, какое уничтожение существующего порядка! Вы – сумасшедший и шпион! Убирайтесь из моего компьютера, пока я не пожаловался Хранителям на ваши незаконные действия».
Ан опешил. На экране появилось сообщение:
«Чат «Надежда» подтвердить удаление. ДА НЕТ».
«Чат «Надежда» удалён».
Вслед за этим экран компьютера погас.
«Отключился. Удалил чат общения и отключился. Не поверил. Всё. Оборвалась последняя ниточка. Дурак! Идиот! Ну что так топорно полез. Надо было, как то подготовить, а то влез как последняя скотина в компьютер, и ещё навязываюсь в тайное общество неизвестно кто», – Ан был раздавлен.
Часть IY «Революция»
Глава «Линда»
Сандра посмотрела на него, высунула язык и принялась корчить рожицы.
– Сандра, прекрати! – послышался голос тёти, – Ты уже взрослая, а ведёшь себя, как маленькая. Вот мы сейчас тебя такую запечатлим на память, и пусть твои дети посмотрят, какая у них была мама.
Сандра рассмеялась, но постаралась принять солидную позу.
Кадр сменился, и теперь на Ана смотрела молодая с весёлыми глазами тётя и серьёзный дядя, которые сидели во главе свадебного стола.
А вот и он, Ан. Робин чёрным худым галчонком запрыгнул ему на плечи и пытался повалить на землю. Ан набычившись, сопротивлялся, как мог, но не устоял, и они кубарем покатились по земле, хохоча.
Кадр сменялся кадром, Ан всё листал и листал семейный альбом, который тётя сунула ему, когда он уезжал учиться. Лица родных, близких ему людей сменяли друг друга, отзываясь в сердце одиночеством: как все они были далеко. Наконец, Ан положил фототеку на диван рядом с собой и прикрыл глаза. Девять лет прошло с тех пор, как он уехал из элизия. Почти исполнилась его мечта: он окончил Университет и заканчивал работу над глобальным искусственным интеллектом, но почему же он чувствовал себя таким несчастным? Он был одинок, так одинок, как будто находился в пустыне или даже в самом центре бесконечно пустого космоса.
«Как все далеко. У каждого своя жизнь, и ни до кого больше нет дела, – он зябко поёжился. – Как холодно. Холодно и пусто. Зачем всё? Стремлюсь к чему-то, пыжусь, а на самом деле я просто инструмент в руках Главного Хранителя. Не будь его желания, и я бы никогда не смог даже пальцем пошевельнуть, не то, что работать над тем, о чём мечтал с детства. Мечта на заказ – как это убого и страшно.... Сам я ничего не могу и ничего не стою, да и не нужен никому. Линда…, – он открыл глаза, тоскливый ничего не видящий взгляд его упёрся в потолок, – она должно быть давно замужем, у неё дети…, а может уже сменила отца и рулит своими пекарями. И Робин, наверное, женился, – Ан улыбнулся, вспоминая друга. – Такой балагур вряд ли останется одиноким. Уж главный врач в какой-нибудь центральной лечебнице элизия, с его-то способностями, отличный специалист, и очереди к нему, поди, на месяц. Жизнь их удалась, они востребованы. А он? Хотел стать Творцом и стал им, и что? Кроме пустоты и одиночества – ничего. Покорный исполнитель чужой воли…».
Дверь в кабинет Ана распахнулась, и на пороге показался Тупи, в руках он держал маленький поднос.
– Андо, Тупи приготовил ваши любимые булочки с изюмом и корицей и имбирный чай.
Он быстро подъехал к столу и поставил на него поднос.
– Не грустите. Тупи с вами. Если хотите, можем поговорить.
Ан усмехнулся: «Да…я только и добился, что внимание робота. А что я ещё хотел? Кому мечтал посвятить жизнь, то и получил».
– Спасибо, Тупи за булочки. С удовольствием выпью чаю, но я хотел бы побыть один.
– Хорошо, Андо! Я буду рядом, – робот выехал из комнаты.
Свежеиспечённая сдоба и горячий ароматный чай немного взбодрили, и на душе его потеплело. Не успел он допить чай, как на экране компьютера вспыхнул сигнал вызова. Ан взглянул на часы: половина десятого вечера.
«Странно, кто бы это мог быть так поздно?» – отставив чашку, он подошёл и принял вызов. На экране высветилась иконка с белым конвертом и сообщением под ним:
«Видео – письмо от Робина Смелова. Принять – Отклонить?». Ан поспешно нажал «принять».
Экран монитора моргнул, и Ан увидел незнакомого мужчину. Коротко стриженные чёрные волосы, открывали волевое лицо с широким лбом и узким подбородком, чёрные глаза пронзительно смотрели на Ана. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Внезапно насмешливая улыбка тронула плотно сжатые губы незнакомца, в глазах показалась знакомая весёлая чертовщинка, и он произнёс:
– Ну, здорово, что ли, Ан. Чего уставился-то, давно не видел?
Ан выдохнул:
– Привет, Роб! А то, столько лет прошло. Рад тебя видеть, – машинально произнёс Ан и, опомнившись, потряс головой.
Робин хохотнул, будто услышал его и сказал:
– Ладно, отомри. Не забудь, что это письмо, и я тебя не слышу. – И, посерьёзнев, добавил, – надо срочно поговорить. Вызови меня, как будет время.
Письмо свернулось.
Ан на мгновенье задумался: отправить запрос на контакт с Робином Хранителям или вот он, отличный случай проверить мой личный канал связи? Он ввёл код доступа к искусственному интеллекту, и на экране высветилось диалоговое окно, считавшее биометрические параметры. Несколько секунд и Ан получил ответ от искусственного интеллекта.
– Привет, Андо! К работе готов.
– Привет. Работаем на первом канале. Вызови Робина Смолина и обеспечь конфиденциальность. Доступ к каналу по стандартному разрешению.
– Задание понятно. Выполняю.
Прошла томительная минута, наконец, на экране появилось лицо Робина.
– Привет, – хмуро взглянув на Ана, сказал Робин.
– Привет, Робин, рад тебя видеть!
– Был бы рад, давно бы стукнул, а то, как уехал, так и пропал.
Ан покраснел:
– Ты же знаешь, не принято это…. Да и домой я часто отправляю видео, и тебе приветы.
– Ну да, ну да, их уже складывать некуда, приветы твои.
Ан улыбнулся в ответ.
– Ты совсем не изменился, Роб, хотя сначала я тебя не узнал. Как ты? Тётя говорила, что ты закончил медицинский в элизии и работаешь в лечебнице?
– Ну, раз тётя говорила, значит, так оно и есть. Сам-то как? Осуществил свою мечту?
– Почти, – секунду помедлив, ответил Ан, – работаю над ней.
– Ну, я рад за тебя.
Они молча разглядывали друг друга. Наконец, Робин потёр ладонью лоб и сказал:
– Тут знаешь, какое дело, нужна твоя помощь.
– Помощь? Что я могу для тебя сделать? Ты же знаешь, я всегда, с радостью, если смогу.
– Сможешь, сможешь, если захочешь.
Ан выжидающе смотрел на него.
– Я слышал от твоей тёти, что ты выбился в люди. Работаешь в ЕКЦ главным специалистом. Близко знаком с Главным Хранителем. Люди даже поговаривают, что он обязан тебе жизнью…
Ан молчал.
– Так вот, раз мой школьный товарищ так высоко взлетел, – усмехнулся Робин, – как говориться, грех не воспользоваться.
– Роб, не тяни. Говори уже, чем могу помочь.
– Тут такое дело, – Робин оглянулся, будто проверяя, не слышит ли кто его, – у нас в элизии так называемыми «лишними» и «серыми», ну ты знаешь, создано общество. Ты не подумай! Общество официально зарегистрировано, как общество взаимопомощи Созидателей. Помогаем друг другу в трудную минуту, ходатайствуем перед работодателями, если что. У нас и юристы есть, и даже некоторые бизнесмены, ну, конечно, из тех, у кого мелкий бизнес, помогают тем, кто решается открыть своё дело или у кого споры с работодателями.
– Это здорово, Роб, и ты, конечно, у них главный. Ты всегда был заводилой, – улыбнулся Ан.
– А то, – засмеялся Робин, но тут же посерьёзнел. – Общество солидное, ты не подумай. В него уже входит девяносто пять процентов «лишних» и почти восемьдесят «серых», да и мелкий бизнес хорошо подключился. У нас всё организованно, и крупный семейный бизнес вынужден прислушиваться к нам, хотя, конечно, никакого официального влияния мы не имеем. Типа морально давим.
– И вы хотите получить официальный статус?
– Ты умён не по годам, – улыбнулся Робин.
– Но…, – растерялся Ан, – что же я могу сделать?
– Через два месяца начнутся ежегодные выборы в Общественный совет, и мы подали петицию в Суд элизия с просьбой рассмотреть возможность выдвинуть кандидатом своего представителя.
– Понимаю. Если бы такое решение получили, то у вас уже были официальные рычаги давления на крупные семьи для защиты работников.
– Да. Ты правильно понимаешь.
– И каково было решение суда?
Робин потёр лоб.
– Отрицательное, Ан, естественно, отрицательное. Но нам дали шанс.
– Какой?
– В решении указано, что выдача подобного разрешения не имеет прецедента в прошлом и никак не урегулировано законодательно, и чтобы его получить, необходимо личное распоряжение Главного Хранителя. А как ты понимаешь, доступа к нему у нас ни у кого нет. Нет возможности даже отправить запрос напрямую. Мы отправляли запрос Куратору-Хранителю элизия, но он ответил, что не видит необходимости и целесообразности в подобном нововведении.
– Понятно… Ты хочешь передать петицию к Главному Хранителю через меня?
– Да, Ан.
Ан задумался.
– Вряд ли у вас что-то получится. Но можно попробовать. Нужно только найти повод, почему вдруг я выступаю с подобным ходатайством. Вряд ли будет одобрен наш с тобой контакт.
– Ты не думал, что пора, в конце концов, навестить свою тётушку? Девять лет прошло, а ты ещё ни разу не видел своих родных, кроме как виртуально. А у неё может здоровье уже не то.
– Что? – подпрыгнул Ан, – тётя больна?
– Угу. Больна, тоской по своему нерадивому племяннику, который забыл про неё.
– Ну, ты даёшь, Роб. Напугал. И ничего я не забыл, но приехать все-таки надо. Ты прав. И своих навестить, и узнать как там вообще дела.
– Вот – вот, и я про тоже.
– Я приеду Роб, обязательно приеду, – Ан открыл календарь дел. – Когда ты говоришь у вас выборы? Через два месяца? – спросил он, просматривая его.
– Да.
– Так, так, так. Значит, как минимум за месяц у Главного Хранителя должна быть ваша петиция, а ещё лучше и раньше. Я приеду через неделю, Робин. Думаю, так мы все успеем.
– Спасибо, Ан, – серьёзно сказал Робин, – я знал, что на тебя можно рассчитывать, что ты поможешь.
– Да не за что, Роб. Ещё неизвестно, как к петиции отнесётся Главный Хранитель. Если честно, то на твоём месте я бы не рассчитывал на него, но попробовать, конечно, нужно.
Вопрос был решён, и они замолчали.
– Ладно, Ан, пора мне отключаться, чтобы у тебя не было неприятностей.
– Пока, Роб. Рад был тебя увидеть. Встретимся через неделю.
Робин задумчиво смотрел на него.
– Ан, а ты не хочешь узнать, как поживает Линда?
Ан вздрогнул. Робин увидел, как бледность разливается по его лицу.
– Зачем, Роб? Думаю, у неё всё прекрасно. Зачем ворошить прошлое?
– Ага, ага. У неё всё прекрасно. Отдельная палата. Правда, окно за специальным стеклом, и выходить никуда нельзя, а так все хорошо: питание хорошее, койка мягкая.
Ан остолбенело смотрел на Робина.
– Выдохни уже.
– Что ты сказал? – просипел Ан.
– Я сказал воды выпей, ни фига не понимаю, что ты там сипишь.
Ан схватил графин и налил в стакан воды, залпом выпил.
– У тебя, что в графине водка? – поинтересовался Роб.
Насмешливый голос его действовал отрезвляюще. Постепенно Ан приходил в себя.
– Рассказывай.
– Что рассказывать-то? Достал её отец. Как ты уехал, все пытался выдать замуж за своего компаньона. А что? Неплохая партия. Богат. Из семьи крупных бизнесменов – фермеров, которые поставляют в «Хлебный дом» зерно, да и сам ещё не стар, и сорока нет, и видно любит Линду, не надышится на неё. И что она сопротивляется? Не понятно. Должно быть, всё сохнет по кому-то, – Робин в упор смотрел на Ана, – а этот кто-то забил на неё, носится со своей мечтой. Вот она и того, не выдержала и траванулась.
– Как траванулась? – прошептал Ан, с ужасом смотря на Робина.
– Ты что, дурак? Не понимаешь, как люди могут отравиться, сводя счёты с жизнью? Наглоталась снотворного. Не насмерть, конечно, откачали, ну папашка и упрятал её в психушку.
– Что же ты, гад! Сразу!
– Интересно, и я же, гад!
– Я выезжаю, завтра же! – Ан вскочил и забегал по комнате.
– Ей, ей, успокойся. С ней все нормально. Давай, выпей успокоительное, что ли. Приедешь, разберёшься на месте, как тебе лучше быть.
Ан подошёл к компьютеру.
– Спасибо, что сказал. Жди меня. Я выеду сразу же, как смогу.
– Давай. Жду. Только спокойно. Не наломай дров. Теперь многое будет зависеть от тебя.
– Да. Спасибо. Мне нужно…, – Ан взглянул на часы, – нет, чёрт, сейчас поздно. Завтра. Давай, Роб. Хорошо, что ты позвонил. Давай до встречи.
– Пока, до свидания.
Связь прервалась.
***
Март пришёл в заснеженный мегаполис незаметно, прокрался, стараясь не оставлять следов, и до времени спрятался в неприметные прогалины у стволов деревьев, затаился. В элизии «Сады Приуралья» властвовала зима. Ан ощущал её уверенное ледяное дыхание, идя по аллее огромных замёрзших клёнов, к главному входу лечебницы номер два. И хотя сегодня обещали первое потепление до одного градуса тепла, порывистый ветер, швыряющий мелкий колючий снег в лицо, заставлял зябко кутаться в воротник. На душе у Ана было также зябко.
Он приехал в элизий на следующий же день после разговора с Робином. Тот не встретил его, но соединившись по браслету, просил прийти в клинику. Пискнув пришло сообщение с адресом, и Ан прямо с вокзала, не заходя домой, отправился туда. И вот теперь он стоял у двери. Взялся за ручку, но медлил:
«Куда я? – вдруг подумал он, – Что я скажу Линде? Посочувствую? Она ведь спросит, зачем я приехал. А зачем я приехал? Какая она стала, Линда? Может она ненавидит меня и не захочет видеть? А если захочет, что я ей могу предложить? Как помочь?». Ему всё было ясно вчера, после разговора с Робином, всё было понятно до этого момента, он твёрдо знал, что должен приехать и спасти Линду. И вот он тут, стоит в растерянности: как спасти? Что он может сделать? Ан тряхнул головой: «Тюфяк! Что тут гадать-то? Надо увидеться с Линдой, поговорить, а уж потом раздумывать, как помочь». Он дёрнул за ручку и вошёл.
Робин поднялся на встречу Ану, когда тот вошёл в кабинет. Подошёл, протягивая руку для приветствия:
– Пришёл. Хорошо. Пойдём.
– Как она?
– Нормально. Увидишь.
Робин повёл Ана по бесконечным коридорам, по длинному проходу между корпусами в психиатрическое отделение лечебницы. Остановились около двери, ничем не отличающейся от десятка таких же белых гладких, почти сливающихся со стенами. Слева на стене над кодовым замком небольшая табличка «П32». Робин взглянул на Ана. Тот бледный и решительный, чуть набычившись, смотрел на дверь, словно хотел сквозь неё что-то увидеть. Уголки рта Робина дрогнули в едва заметной улыбке, он быстро набрал код, и дверь бесшумно открылась, въехав в стену справа. Они вошли.
Линда сидела в глубоком кресле у камина и смотрела на огонь за стеклом. У Ана сжалось сердце, таким одиноким нахохлившимся птенцом, она ему показалась. Она подняла безучастные глаза на входящих. Увидев Ана, её глаза широко распахнулись, казалось, что всё её существо рванулось к нему, но вдруг, словно на что-то наткнувшись, попятилось и спряталось в самой глубине васильковых глаз, немым вопросом заглядывая в душу.
– Линда, доброе утро. К тебе гость. Примешь?
Линда взглянула на Робина, снова перевела уже спокойный взгляд на Ана и отвернулась к огню.
– Доброе утро, Робин. А что вдруг гостя ко мне занесло?
– Здравствуй, Линда! Я…. – Ан замолчал, не зная, что сказать и как вести себя.
– Ладно, некогда мне тут с вами. Я на обход. Ан, будешь уходить свяжись со мной. Хорошо?
– Хорошо.
Робин кивнул Линде и вышел.
Ан стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу. Линда посмотрела на него.
– Проходи, раз пришёл. Бери вон, – она кивнула на трансид у окна, – садись.
Ан передвинул трансид к камину и сел. Он узнавал и не узнавал Линду. Короткая стрижка сменила её когда-то тёмные вьющиеся длинные почти до пояса волосы, делая беззащитным подростком.
– Ты изменилась.
– Я отрезала волосы, – поджав губы, сказала Линда.
– Зачем? Тебе было так хорошо.
Линда повернулась к Ану и заглянула ему в глаза:
– Хорошо? Может быть. Не помню, – с вызовом произнесла она. – Так практичнее, да и привыкла я уже.
Ан смотрел на её худенькую фигуру, жалость сжала его сердце, перехватила дыхание.
– Прости меня, – тихо сказал он. – Я не думал, что всё так. Я был уверен, что ты счастлива, выбрав свою дорогу.
– Да, у нас разные дороги. И ты зря приехал. Спасибо, конечно, за детскую память, но в жалости я не нуждаюсь, ни в чьей.
Она встала и отошла к окну.
– И потом, у меня всё хорошо. Не слушай, что тебе говорит Робин, он, конечно, хороший человек, но перестраховщик ужасный. Я вообще не понимаю, зачем он меня тут держит. Неприятности могут быть у всех. – Она решительно повернулась к Ану: – А то, что со мной произошло – просто несчастный случай. Случайность. И не стоило наводить панику. Зря он тебя вызвал. Хотя нет худа, без добра. Ты хотя бы навестишь своих родных. Ты ведь как уехал, так ни разу у них и не был, если я не ошибаюсь?
Ан молчал.
Она покачала головой.
– Ну да, ну да, я так и думала. Ну, и как твоя мечта? Исполнилась? – она в упор смотрела на него.
– Разве мечта может исполниться? – тихо проговорил Ан. – На то она и мечта, чтобы за ней идти всю жизнь.
Она вспыхнула. Яркий румянец разлился по щекам, глаза стали злыми:
– Ну, и что ты приехал-то? Зачем сбиваешься с пути в погоне за мечтой своей? Спасибо, что навестил, и уходи. Нельзя, чтобы прошлое тянуло назад. Забудь. Ты тут никому ничего не должен.
– О чем ты, Линда?! – он тоже встал. – Какое же ты прошлое?! Ты же знаешь. Я всегда. Я был уверен, что не нужен тебе и не хотел навязываться, вот и ничего не сообщал о себе. Ты же сама, тогда, в день отъезда….
– Ну да, ну да, я сама. И что? Теперь то, что случилось, что ты примчался? Ничего не изменилось. Можешь спокойно следовать за своей мечтой.
Ан разозлился. Он подошёл к Линде и схватил её за плечи, встряхнул и зашептал:
– Ты о чем вообще? Ты же знаешь, что я люблю тебя! Всегда любил! Ну, прости меня. Я ошибся, думал, что ты будешь счастлива без меня, боролся с собой, но я так и не смог вырвать тебя из сердца, – он прижал её к себе. – Что мне сделать, чтобы ты простила меня? Давай уедем! Прошу тебя! Выходи за меня.
Линда отстранилась и огромными глазами с застывшими в них слезами смотрела на него.
– Благодетель! – воскликнула она. – Убирайся! Убирайся вон! Мне твоей жалости не нужно! Слышишь ты? Ненавижу тебя! – она задохнулась, стояла маленькая, прямая, со сжатыми кулаками. Васильки её глаз превратились в пылающее голубое пламя.
Ан отшатнулся, молча смотрел на неё.
– Хорошо, не волнуйся, Линда, – наконец произнёс он, – я уйду. Если любви у тебя ко мне нет, то просто помни, что я твой друг, и я готов сделать всё возможное, чтобы помочь тебе вырваться отсюда, ты сможешь начать всё с начала. Хочешь, мы заключим фиктивный брак, чтобы ты лишилась влияния отца и стала свободной? Подумай. Я приду завтра.
Он повернулся и неровной походкой вышел из комнаты.
Дверь за ним закрылась, и он привалился к стене. Закрыл глаза, пытаясь успокоить, бешено бьющееся сердце.
