Воровка
Ее адрес, но не номер телефона… В справочном бюро ему могли сказать номер телефона. Наберите один-один-восемь-пять-ноль-ноль. Получите онлайн список претендентов, затем назовите имя Алекса и адрес. Это было легко. Что же Лент сделает дальше?
Почему он не пошел в полицию? Возможно, дело было в деньгах. Возможно, это были не его деньги. Он мог украсть их. Если дело было в этом, то полицейские были бы последними людьми, к которым бы обратился Лент. Все дело в этом.
Она испытала огромное облегчение. Лент не заявил в полицию, потому что деньги были не его. Но она должна их вернуть ему. Полли подумала о всех тех фильмах, что она просмотрела, с гангстерами, которые воровали деньги. Деньги, которые украли, но считали своими. И первое, что они делали, – это мстили. Лент сделает то, о чем говорил еще ее отец, – возьмет закон в свои руки…
Она должна вернуть ему деньги. Но она должна это сделать как можно скорей. Она не могла ждать до понедельника. Это позволило бы ему отомстить в течение завтрашнего дня.
Она должна сделать это сейчас. Лент мог прийти сюда и навредить ей или, что еще хуже, Алексу. Когда они вышли из кинотеатра, Алекс сказал: «Я не очень задумался над фильмом, а ты? Не так себя вела та женщина. Реальная жизнь совсем другая».
«Да», – она ответила. «Да, ты прав».
Она почти ничего не могла вспомнить о фильме, но точно знала, что реальная жизнь была другой.
Глава
VI
«Мне нужно снова уйти», – сказала Полли.
«Хорошо, я пойду с тобой», – ответил Алекс.
«О, нет, я собираюсь к Луизе. Ты не захочешь пойти. Она же тебе не нравится. Я брала у нее палантин перед поездкой и теперь мне надо его вернуть».
Алекс сказал, слегка побледнев: «Я обещаю, что в этот раз звонить не буду».
Полли не знала, что сказать. Она улыбнулась застывшим лицом, вспоминая. Это был день рождения Луизы, ее двадцатипятилетие. Полли отправила ей поздравительную открытку, но ничего не знала о вечеринке. Роуз отправилась на вечеринку и, полагая, что Полли не смогла прийти, рассказала ей обо всем на следующий день. Полли вспомнила, какой уязвленной и рассерженной она тогда была. Ее не пригласили, хотя она была лучшей подругой Луизы! В следующий раз, когда она была у Лиузы, она прошла в ее спальню и украла ее сумочку. По дороге домой – она тогда еще не знала Алекса – она остановилась на мосту в темноте. Перекинув сумку через перила, она швырнула ее в черную блестящую воду канала. Она услышала всплеск и до нее долетела капля брызг. Позже она выяснила, что Луиза отправила ей открытку с приглашением, но она затерялась на почте.
«Мы должны быть у твоих родителей в семь». Алекс поцеловал ее. «Не задерживайся».
«Не буду», она ответила. Его поцелуй, казалось, обжег ее, как будто она совершила преступление против него.
Да так оно и было. Она снова солгала ему. Она взбежала по лестнице наверх, вытащила деньги из ящика с нижним бельем и сложила в самую большую сумку, какая у нее была. Только когда она вышла из дома и очутилась в машине, она поняла, что забыла одежду Лента. Она все еще была грязной. Она постирает ее завтра и отправит ему по почте. Как бы было все просто, если бы она – и Лент – вернулись из Нью-Йорка в среду, если бы сегодня был четверг, и Алекс был бы на работе. Но на самом деле, все было сложно. Она должна поторопиться. Она не должна давать Алексу повода для подозрений.
Машина Лента цвета павлина все еще была припаркована на проезжей части, как будто она никуда не ездила этим утром, однако оранжевого чемоданчика в ней уже не было. Сегодня она прибыла позже, чем вчера, однако небо было голубым и на улице было холодно, но сухо. За уличными фонарями и голыми ветками деревьев она могла видеть яркий серп белой луны. Свет горел на нижнем и верхнем этаже в доме Лента. За шторами свет казался оранжевым, его любимым. Она сидела в темной машине на другой стороне улицы. Перед ней была припаркована машина и сзади нее тоже была припаркована машина. Если бы он выглянул из своего оранжевого окна, то не смог бы увидеть ее.
Когда двигатель остыл, в машине стало прохладно. Ее начало трясти от холода, и она пожалела, что не надела пальто потеплей. Была как раз половина седьмого. Она надеялась, что его машина уедет, дом погрузится во тьму, и она быстро вернет ему деньги. Вероятно, ей следовало проехать немного, чтобы заработала печка, но он мог уйти в этот момент, пока ее не будет. Лучше видеть, как он выходит из дома. Она дрожала от холода, растирала свои руки и предплечья.
Без двадцати семь свет в доме наверху погас. Две лампочки на первом этаже все еще горели, одна над парадным входом, и одна, она могла это видеть через стекло входной двери, – в коридоре. Она глубоко вздохнула, испытывая тошноту от ожидания. Руки ее были холодными как лед. Казалось, прошла вечность перед тем, как свет над парадной дверью погас. На самом же деле, прошло всего десять минут. Она подумала, что он может сейчас выйти: пожалуйста, пусть он уедет, или она опоздает, и что потом ей говорить Алексу?
Я могла бы ему позвонить. Я могла бы позвонить своей маме. А что сказать? Что мне стало плохо в транспорте? Я не могу сейчас уехать, так как он может уйти в любой момент. Свет в коридоре еще горит. Может он оставил его, на тот случай, когда вернется. Люди так делают, она так делает, чтобы грабители подумала, что кто-то дома. Единственным грабителем здесь была она…
Открылась парадная дверь, и он вышел. Теперь она точно убедилась в том, что это он. До этого она не была уверена, но сейчас точно знала. В свете уличного фонаря и в отражении стеклянной панели входной двери она увидела, что он был одет в тот же самый черный костюм и верблюжье пальто. На нем были красная рубашка и красно-черный галстук. Он не посмотрел в ее сторону, направился прямо к своей машине, завел двигатель и включил передние фары. Было без трех минут семь, как он уехал.
Она не стала тратить время впустую, вышла из машины, быстро перешла улицу и подошла к входной двери. На ступеньках она подумала, что возможно в доме кто-то есть и он подойдет к двери, когда она откроет почтовый ящик. Стараясь вести себя тихо, она отодвинула заслонку почтового ящика и бросила первый конверт с деньгами. Никто не подошел. В доме царила тишина. Затем последовал еще конверт, потом еще и еще. Ей показалось, что она услышала шум внутри дома, и ее руки опять затряслись, как будто от холода. Возможно, там никого и не было. Возможно, это его собака или кошка. Она подождала, прислушиваясь. Ничего. Она побросала оставшиеся конверты в почтовый ящик, услышала, как последний упал на коврик возле входной двери.
Было пять минут восьмого.
Почти сразу она присоединилась к транспортному движению, о котором она собиралась позже рассказать Алексу. Но она уже опоздала. Каждый раз светофор переключался на красный свет, когда она подъезжала к нему. Вереница машин двигалась очень медленно. Свет, который был зеленым для первой машины, переключался на красный, когда подъезжала она. В ужасе она наблюдала, как стрелка часов двигалась к двадцати пяти минутам восьмого. Рывками, подпрыгивая на «лежачих полицейских» она добралась до дома без двадцати восемь. Входная дверь была открыта. Алекс ожидал ее на ступеньках.
Он ничего не сказал, только покачал головой немного. Она побежала наверх, переоделась в длинную юбку и свитер, причесала волосы и через три минуты уже была с ним в машине.
«Я звонил твоей маме», – он сказал прохладно. «Я сказал, что мы опоздаем. Не знаю, на сколько».
«Я могу объяснить», – она ответила. «Была ужасная пробка. Я торопилась, как могла».
Он ничего не сказал. Она подумала о том, что, если он звонил Луизе. Я не могу спросить. Я никогда не спрошу. Самое худшее позади, в любом случае. Я вернула Ленту его деньги. Завтра я постираю его одежду, выглажу ее и в понедельник утром я ее отправлю ему почтой. Я никогда не проеду мимо Бристол Роуд. Я никогда больше ничего не буду красть или лгать, или пить, когда все это закончится.
Пока ехали, Алекс сказал: «Кто-то звонил. Мужчина. Это было спустя приблизительно полчаса, как ты уехала. Он сказал, что он Комодский дракон и затем положил трубку».
Она подумала, что может закричать, и прикрыла рот рукой. Алекс смотрел на дорогу. «Я не против всех этих шуток», – он сказал. «Комодский дракон – это громадная удивительная ящерица, а не нечто, что может заставить тебя рассмеяться или содрогнуться».
Голос Полли был похож на писк. «Не знаю, кто бы это мог быть», – она солгала.
«Может, ошиблись номером. Похоже, это часто случалось с нами на днях, не так ли?»
Он больше не сказал ни слова, пока ехали к родителям. Только нахмурился, когда ее отец налил ей большой бокал вина, как только они оказались у них дома. Она думала о том, что Лент назвал ее алкоголичкой. Мог ли быть человек алкоголиком, если ему срочно нужно было выпить, как ей сейчас? Я действительно много пила в самолете, она признала. Алекс почти никогда не пьет. Если мы собираемся быть вместе – а мы будем, пожалуйста, навсегда – я должна пить меньше. Я обещаю, что свой последний бокал выпью на своей свадьбе.
Она залпом выпила вино. Это был уже второй раз, как Лент ей звонил, если только Алекс был прав, звонок был сделан до того, как она вернула деньги. Сейчас он оставит ее в покое, так как он получил свои деньги.
Ее мама приготовила большой ужин для них. Сначала был луково-картофельный суп, потом жареный ягненок, затем лимонный пирог. До того, как Полли вернула деньги, она не могла есть. Сейчас все было по-другому, несмотря на второй телефонный звонок от Лента. Лент позвонил, потому что хотел получить свои деньги. Она была голодна, и ее отец повторно до краев наполнил ее бокал вином.
Алекс сейчас рассказывал о фильме, который они посмотрели, рекомендуя ее родителям сходить на него. Полли ничего не могла вспомнить о фильме. Как если бы ее там совсем не было. Затем отец сказал ей то, что заставило ее покраснеть и потупить взгляд.
«Кажется, у тебя был насыщенный день сегодня, Полли. Я видел тебя в Уилсдене сегодня утром. Я посигналил тебе и помахал рукой, но ты о чем-то задумалась».
Отрицать это? Человек по ошибке принимает кого-то за свою дочь.
«Я тебя не видела, отец», – она ответила, стараясь не смотреть на Алекса.
Она вспомнила черный автомобиль, который ей просигналил. Она тогда еще подумала, что это из-за ее плохого вождения. Допив вино в бокале, она подумала, что не прочь напиться и заснуть, только не ехать домой с Алексом.
Но ей пришлось. Когда они ехали по дороге, он сказал: «Нам надо поговорить, Полли».
«Надо?»
«Когда приедем домой».
Я его еще никогда так не любила, как сейчас, подумала Полли, уже в панике. Я люблю его. Я не могу его потерять. Он собирался просить меня быть его женой. Попросит ли он меня об этом сейчас?
Дома он заговорил с ней таким голосом, который она до этого никогда не слышала, отстраненным и холодным: «Я полагаю, ты хочешь еще выпить?»
«Нет», она ответила – «Я достаточно выпила».
«Наконец-то ты это понимаешь и это уже кое-что. Тогда садись». Он сел напротив нее и взял ее за руки. «Очень много происходит странных вещей. Давай поговорим об этом».
Почувствовал свои ладони в его руках, ей стало намного лучше. «Поговорим о чем?»
«Ну, полагаю, о твоей истории, как ты заснула в автобусе. Я сейчас в нее не верю. Ты сказала, что ездила за покупками сегодня утром, но твой отец сказал, что ты была в Уилздене. И вечером. Ты не ездила к Луизе. Луиза сказала мне в пятницу, что уезжает на выходных. Она как раз уходила, когда я позвонил. А затем был тот придурок, который назвался Комодским драконом. Что происходит, Полли?»
«Ничего не происходит. Честно, на самом деле. Ничего».
Он продолжал ее держать за руки. «Ты встречаешься с кем-то?»
«О, нет, конечно, нет. Конечно, не встречаюсь».
«Точно? Мне бы хотелось это узнать».
«Нечего узнавать. Я тебе обещаю. Я люблю тебя, Алекс. Никого другого не может быть, никогда».
«Я подумал, это все случилось, когда ты полетела на свадьбу к Лиззи, я бы тоже мог полететь, но ты этого не хотела. Если бы ты пригласила меня, но почему ты этого не сделала? Если ты только не встречаешься с каким-нибудь человеком в Нью-Йорке? И он не возвращался вместе с тобой? А потом я встретит тебя в аэропорту Хитроу, и ты была так рада видеть меня, выглядела такой счастливой, и я тогда подумал, что ошибаюсь».
«Ты ошибаешься», – она ответила. «Ты был так щедр, купив мне билет в первый класс. Я так была тебе благодарна, я не хотела лететь и оставлять тебя одного».
Она сжала его руки, подняла к своим губам и поцеловала. «До этого я не знала никого такого великодушного».
«О, да. Я таким был всегда. Я просто не позволял тебе это увидеть, вот и все».
Глава
VII
Она проснулась утром с легким сердцем, к восьми часам выстирала одежду в стиральной машинке, свою, Алекса и Лента. День будет хорошим, она подумала. Светило солнце и было не так холодно. В соседском саду на дереве распустились розовые цветы, и тюльпаны подрастали в кадках. Она принесла чашку чая Алексу. Он пил чай в кровати, пока она вынимала белье из стиральной машинки. Он мог заметить случайно одежду Лента.
Они делили домашние обязанности. Он мог сказать, что может погладить белье. Поэтому она сама быстро погладила желтую и зеленую рубашки Лента. К тому времени, как Алекс спустился вниз, одежда Лента уже была упакована в полиэтиленовый пакет и завернута в коричневую бумагу, готовая к почтовой отправке.
Казалось, на улице была весна. Она прошлась, трогая набухшие почки на деревьях, вдыхая воздух. Все было свежим, она подумала, Алекс попросит меня выйти за него замуж. Возможно, он сделает это сегодня. Когда она отнесла ему чай, он как раз что-то ей сказал по поводу совместного ланча. Он будет в пабе на реке. Или он мог подождать до вечера. В сумерках это было бы более романтично. Они могли сыграть свадьбу в июне. Куда же они поедут в свадебное путешествие? Не в Нью-Йорк, однозначно не в Нью-Йорк, хотя говорят, что там хорошо в июне.
Она зашла в дом и нашла Алекса на кухне.
«Ты была занята», – он сказал. «Хочешь, я поглажу?»
«Если ты не против».
Как было хорошо больше не бояться, осознавать, что можно рассказать сейчас правду. Я больше не буду лгать, она сказала сама себе. Я никогда не расскажу ему о том, что я где-то была и что-то делала, хотя на самом деле ничего такого не было. Я изменюсь. Я стану другим человеком. Я буду тем человеком, которого он знал до прошлой пятницы.
Он как раз начал гладить вещи, и уже прогладил свою рубашку. Сейчас он вытащил с корзины оранжевую футболку. Это была футболка Лента. Она пропустила ее, когда гладила его вещи. Она все упаковала, но пропустила эту футболку. Алекс поднял ее и начал разглядывать.
«Это твое, Полли?»
«Да, конечно», она солгала.
«Странный для тебя цвет. Ты купила ее в Нью-Йорке?!
«Да».
«Похоже, она велика тебе. Это модно?»
Она кивнула, так как ее уже тошнило от лжи.
«Ты знаешь, о чем напоминает мне эта футболка?» Алекс положил футболку на гладильную доску. «Она напоминает мне о том человеке, которого мы видели в аэропорту. Ты помнишь? На регистрации? Он был в черном костюме и у него был оранжевый чемодан. Ты помнишь?»
Она поняла, что ее лицо покраснело. «Возможно», она ответила. «Наверное, помню».
«Ты еще сказала, что чемодан будет легко найти. Ты не сможешь такой чемодан проглядеть».
«Разве?»
Как бы ей хотелось, чтобы он не говорил всего этого. Это омрачило день. Пока они разговаривали, солнце исчезло за тучей. Небо стало серым. Похоже, собирался дождь. Алекс гладил футболку, проявляя особую осторожность, так как это была ее футболка. Он лучше гладил, чем она. Когда он догладил, он принес вешалку из шкафа в прихожей и повесил на нее футболку.
«Вот так», сказал он. «Ты можешь надеть ее, когда мы пойдет обедать».
Она попыталась улыбнуться. «О, нет, она недостаточно теплая. Она для лета».
Наверху она свернула ее и положила в посылку, которую отправит Ленту. Сейчас, впервые, она начала думать о нем как о человеке. О человеке с чувствами, нуждами, любовью, болью. Наверное, для него было шоком, когда он получил назад свой чемодан без денег. Когда он узнал, что потерял все свои деньги? Что он предпринял? Ничего? Сообщил в полицию? Он должен был это сделать. Полли не думала о полиции с того момента, как она приехала домой в прошлую пятницу вечером и подумала о том, что они могут ее поджидать…
Но она вернула ему деньги. Каждый фунт, доллар и евро. И завтра она собиралась отправить почтой его одежду. Выстиранную и выглаженную, и аккуратно сложенную. В действительности, она оказала ему услугу. Никакого вреда. Весь вред был причинен ей, и она вспомнила струю горячего кофе, который он пролил на ее кремовые брюки. Забудь о его чувствах, нуждах, сказала она себе. Забудь о его любви и боли. Все кончено.
И она почувствовала себя лучше. Благодаря тому, что она была с Алексом, ей стало лучше. Она не позволила себе поступить так, как поступила с библиотечной книгой тетки Паулины, разрезав ее на кусочки. Она не разрезала деньги Лента на кусочки. И не уничтожила их так, как плейер Тома или часы Эбби. Она не выбросила их в речной канал, как сделала с сумкой Луизы. Она вернула ему деньги и отправит одежду. Было бы проще уничтожить деньги и одежду, но она этого не сделала. Если бы она могла рассказать обо всем Алексу, все, начиная с книги тетки Паулины и кончая деньгами Лента, он бы увидел, насколько она стала лучше, чем была. Но он также мог бы подумать, что она потеряла рассудок.
Она тщательно подбирала одежду для обеда вне дома, остановив свой выбор, наконец, на бледно-голубом костюме. Почему она всегда нравилась мужчинам, когда была в голубом? Она не знала. Но она была уверена, что, когда спустится вниз, Алекс скажет: «Ты чудесно выглядишь».
Было странным осознавать, насколько было сильным желание все ему объяснить. Только все рассказав ему, она смогла бы защитить себя и быть в безопасности. И, если нагрянет полиция, то он будет знать, почему. Он и она будут участвовать в этом вместе. Я люблю это слово, слово «вместе», она подумала. Когда-нибудь, когда мы с Алексом проживем достаточно долго вместе, я все ему расскажу. Когда мы состаримся, я расскажу ему. А если он узнает об этом раньше? Я должна рискнуть, она подумала. Разве жизнь – это не череда рисков?
Она спустилась вниз. Алекс, который закончил гладить и сидел за столом, читая газету, сказал: «Ты чудесно выглядишь».
«Тогда пойдем?»
«Я хочу заехать в магазин по дороге домой и купить продукты к ужину. У нас сегодня особый ужин».
Он был очень романтичен. Он, вероятно, встанет на колени. Она что-то вспомнила. За два дня до ее отъезда в Америку она потеряла одно из своих колец. Кольцо нашлось на следующий день, и она не могла понять, почему раньше его не нашла. Теперь она все поняла. Алекс «позаимствовал» его, чтобы купить обручальное кольцо нужного размера.
Когда они возвращались домой после ланча, пошел дождь. Сначала мелкий моросящий дождик, потом ливень. Полли осталась в машине, пока Алекс ходил за покупками в магазин, за копченой форелью, уткой, салатом и фруктами. Он купил также шампанское и бутылку десертного вина. Он выпьет совсем чуть-чуть. Все это в основном было для нее.
Она думала о том, как отправит на следующий день Ленту его одежду. Зарегистрировать посылку сначала? Определенно он поедет на работу. Она могла бы вернуть одежду в то же самое время, когда вернула и деньги. Алекс повел машину домой. Поток машин, обычно незначительный по воскресеньям, был перегружен из-за дождя.
«Почему ты всегда попадаешь в дорожную пробку, когда сыро?»
«Я не знаю», он ответил. «Никто не знает. Она из загадок этой жизни».
Если бы она вернула тетке Паулине ее книгу и рассказала, что она сделала, ее жизнь не сильно бы изменилась. Все было бы именно таким как сейчас. Если бы она рассказала Эбби Робинсон, что это она украла ее часы и предложила бы за них заплатить, что бы Эбби сделала? Вероятно, ничего особенного. Заплакала бы и ударила ее, вероятно. Скорее всего, Эбби промолчала и взяла бы деньги. С другой стороны, если бы она не взяла плейер Тома и не бросила его под грузовик, ее жизнь могла бы круто измениться. Они не расстались бы. Возможно, даже поженились. И она никогда не встретила бы Алекса. Означало ли это, что иногда она поступала правильно? Ложь и воровство привели ее к Алексу…
Они поворачивали на углу на свою улицу. Он прожил в этом доме четыре года, перед тем как они встретились. Он расстелил ковры и купил мебель, как если бы он делал это все для нее. Это мог бы быть ее дом на долгие годы. Возможно, они проживут здесь всю жизнь, воспитают детей. Алекс свернул к воротам, и она подняла свой взгляд. Возле дома была припаркована машина такого же цвета как у Лента, цвета павлина. Такой цвет вы не могли часто видеть.
Она взглянула еще раз. То, что она увидела, заставило ее почувствовать тошноту. Это была машина Лента, и Лент сидел на сиденье водителя.
Глава
VIII
Алекс вышел из машины, достал покупки из багажника, обошел вокруг машины и открыл дверь пассажирского сиденья для нее. Он всегда так делал. Ей пришлось выйти из машины, хотя она предпочла бы, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Алекс сказал: «Давай зайдем внутрь до того, как снова пойдет дождь».
Она последовала за ним, не оборачиваясь. Он открыл входную дверь. Рука на ее плече заставила ее обернуться. Тревор Лент стоял на дорожке. Сегодня он был в ярко красной куртке. Он смотрел ей прямо в глаза так же, как она, когда лгала людям, но ничего не говорил. Он обратился к Алексу: «Ты кто, черт подери?»
«Что вы сказали?»
«Я спросил, ты кто такой, черт подери».
«Я могу задать вам такой же вопрос. Это мой дом».
«А женщина с тобой – моя подружка». И снова Лент положил свою руку ей на плечо. «Спасибо, что привезла деньги, дорогая. Именно за этим я и пришел. У тебя моя одежда, но ты можешь привезти ее сегодня вечером».
Полли попыталась что-то сказать, но не смогла. Ее всю трясло. Она знала, что изменилась в цвете, но не могла понять, побледнела или покраснела. Лент сказал: «Кто этот парень? Твой бывший, полагаю».
«Уходите», сказал Алекс голосом, который она до этого никогда не слышала. «Уходите или я вызову полицию».
Лент пожал плечами. «Я говорю, что не восхищаюсь твоим выбором мужчин, Полли, но только сейчас у тебя есть я». Он рассмеялся уходя. «У тебя сейчас есть твой дракон. Увидимся позже».
Пошел снова дождь, Лент прошел по дорожке, вышел за ворота и сел в машину. Все было серым на улице, кроме его красной куртки и ярко синей машины. Алекс зашел в дом, и она поплелась следом за ним.
Ее голос, который пропал и сделал ее немой, прорезался снова, тоненький тихий голосок. «Я могу объяснить».
«А что тут объяснять?» Он произнес очень устало.
Он пошел на кухню и начал вынимать продукты, которые купил, из сумок и класть в холодильник. Она сказала окрепшим голосом: «Я действительно могу объяснить, Алекс. Это не то, что ты думаешь».
Он перестал раскладывать покупки и взглянул на нее. У него было лицо незнакомца, которого она никогда не видела до этого.
«Позволь мне сказать, что я думаю», он начал. «Я знаю, кто этот человек. Я узнал его, хотя и не знаю его имени. Это тот человек в аэропорту Хитроу с оранжевым чемоданом. Я полагаю, что вы встретились при вылете. Или вы знали друг друга до этого и решили встретиться в аэропорту. В любом случае ты провела время в Нью-Йорке с ним. Ты виделась с ним в пятницу вечером, в субботу утром и вчера вечером. Я не знаю, при чем тут деньги или одежда, но это не имеет значения. Можешь уходить с ним. Тебе больше не придется мне врать».
«Алекс, это все не так. Я взяла его чемодан в Хитроу. Возвращаясь домой. И мне нужно было его вернуть ему…»
Она сорвала голос и захрипела. Конечно, он ей не поверил. Ей следовало ему все рассказать, с самого начала, когда ей было восемь лет.
«Моя тетя ударила меня в саду, поэтому я украла ее книгу и порезала страницы…»
«Избавь меня от этого, Полли», – он сказал. «Я не понимаю, как связана твоя тетя с кражей чемодана этого человека. Это все ложь, не так ли? Я знаю, что ты лжешь. Я всегда знал это, но я считал, что ты начала меняться. Я ошибся, вот и все».
«Алекс, нет. Не говори так. Этот человек мне никто. Я едва знаю его. Это правда, что я летела в Нью-Йорк с ним и вернулась тоже с ним. Я была возле его дома тоже, но это не то, о чем ты думаешь…»
«Это была его футболка, что я гладил?»
«Да, я могу тебе все объяснить».
Он не стал слушать, что она скажет. Она слышала, как он говорит с кем-то по телефону в соседней комнате, но не могла разобрать слов. Затем он поднялся наверх. Каким-то образом она должна заставить его все понять. Может, ей позвонить Ленту, рассказать ему о себе и Алексе, как она любит Алекса, о том, что они собираются пожениться, очевидно тогда… Но это не сработало бы. Лент прибыл сюда намеренно, чтобы заставить Алекса думать, что у него была связь с Полли. Это была его месть. Он понял раньше, а теперь поняла и она, что все, что она делала, после кражи чемодана, выглядело так, как если бы они были любовниками. Ее поездки к его дому, ложь, которую она говорила, его одежда, которая все еще была у нее, правда, которую ей пришлось рассказать, о том, что она и Лент вместе летели в Нью-Йорк и вместе вернулись обратно. Смог ли он выследить ее, когда она возвращала ему деньги через дверь, видел ли он Алекса, стоящего на ступеньках и поджидающего ее?
Наверху Алекс в спальне собирал свои вещи. Она подумала о том, как много раз видела подобную сцену в кино. Человек, который собирался уйти, паковал свой чемодан. А тот, что оставался, наблюдал за ним. Она ощутила холод в теплой комнате и ту же самую тошноту, которую испытала, когда открыла чемодан Лента с деньгами.
«Я собираюсь к своей сестре», сказал Алекс. «Я только что ей звонил».
«Алекс, неужели ты оставляешь меня?»
«Ты оставила меня, не так ли?»
«Конечно, нет. Я тебе уже сказала, это дурацкая ошибка».
«Ты не брала деньги у этого человека? У тебя нет его одежды? Ты не знаешь, где он живет?»
«Да, но я могу объяснить…»
«Я знаю», он сказал, «все, что ты скажешь, будет ложью. Поэтому не трудись. Не делай из себя дуру, по крайней мере сейчас. Не тогда, когда мы расстаемся». Он закрыл чемодан.
Полли схватила его за руку. Она схватила его обеими руками, как будто пыталась удержать его силой. «Не говори так, пожалуйста. Я все могу объяснить, если ты позволишь».
«Дай мне уйти, Полли. Нам лучше расстаться. Мы были счастливы в этом доме, но я больше не хочу здесь жить. Ты будешь с ним, где бы он ни жил. Я, вероятно, продам этот дом, но пока рано об этом говорить…»
Она плакала. Она повисла на нем и пыталась остановить его. Мягко, он отстранился от нее, оторвав ее руки от себя. Она упала на кровать и зарыдала. Алекс спустился вниз по лестнице, и она услышала, как закрылась входная дверь.
Глава
IX
Как он мог со мной так поступить? Она спрашивала себя, лежа на кровати. Как он мог? Я же объяснила. Я же сказала, что он сам позволил мне это сделать. Он даже не выслушал. Безусловно, у Тревора Лента была причина, по которой он повел себя именно так, а не иначе. Он хотел мне отомстить, потому что я забрала его деньги. Их возвращения было недостаточно для него. Он хотел отомстить, и я могу это понять. Я знаю все о мести, но Алекс…
Он повел себя абсолютно необоснованно. Она же сказала, что может все объяснить, и она пыталась, но он не слушал. Он поверил Ленту, а не ей. Только потому, что она иногда врала. Все врут – кроме него. Она не просила применять к ней повышенные стандарты. Кто он был такой, чтобы ее осуждать? Кем он был, чтобы разрушить весь ее мир за десять минут?
Этим утром он собирался сделать ей предложение. Он, наверное, уже и кольцо купил. Она встала с кровати и выглянула в окно. Он забрал машину. Это была его машина, но подумал ли он, как ей обойтись без машины? То, как он с ней поступил, было жестоко, и она возненавидела его за это.
Ей в голову пришла идея, и она направилась к его комоду. Вообще-то вся мебель в доме принадлежала ему, но в этом комоде он хранил только свои вещи. Она выдвигала один ящик за другим. Во всех ящиках была его одежда, его носки, галстуки, свитера, кроме нижнего, который он опустошил, когда собирался. Она открыла прикроватную тумбочку с его стороны. Книга, старый бумажник, часы, которые он никогда не носил. Он не взял ни одного из своих костюмов, только куртку. Она просмотрела карманы его плаща, его кожаной куртки. Во всех карманах было пусто, кроме одного кармана пальто. В нем была коробочка из ювелирного магазина, маленькая квадратная коробочка из красного бархата.
Она открыла крышку. Кольцо было внутри. Оно было из золота с одним большим квадратной формы бриллиантом. Он знал ее размер, поэтому оно должно было ей подойти. И оно подошло, когда она надела его. Свет преломился в бриллианте, и на стене образовалась радуга. У нее не было сейчас права носить это кольцо. Он вернется за остальной одеждой, когда будет уверен, что она на работе, заберет кольцо и подарит его другой женщине. Где бы он ни собирался жить, ему будет нужна эта мебель, поэтому он ее тоже заберет. Вся любовь, которую она испытывала к нему, превратилась в ненависть.
Как же ей хотелось, чтобы поблизости оказался большой грузовик. Грузчики вынесли бы все столы, стулья, фарфор и погрузили бы все в грузовик. Они отвезли бы все куда-нибудь, не важно, куда, и она бы все расколотила. Но рядом не было ни грузовика, ни грузчиков. Она была одна, но она и одна могла все это расколотить.
Она спустилась вниз и прошла в гостиную. Одним движением руки она смела все декоративные украшения с полки. Стекло разбилось вместе с фарфором, и у лошади отвалилась нога. Он разрушил ее мир, а она разрушит его. Это будет самое большое разрушение, которое ей придется совершить. Она подняла
CD
плейер, расколотила его о стену, вытаскивала диски из туб и ломала пополам. Экран телевизора был прочен, но разбился со второго раза, когда она по нему ударила. Стекло в картинных рамах хрустело, когда она топтала его ногами. Она брала его книги с полок и отрывала им обложки.
Сначала казалось, что она ничего не сможет сделать с его мебелью, но она принесла острый нож из кухни, вспорола сиденья стульев, делала насечки на деревянных поверхностях, вонзала нож в подушки и вытаскивала их содержимое наружу. Шторы свисали лентами после того, как она применила к ним кухонные ножницы. После этого она пробежалась по дому, с ножом в руке, кромсая все на своем пути. Она выдвинула ящик бара, влила в себя водку, разбила горлышки бутылок с красным вином о холодильник и плиту, вылила вино на молочный ковер.