Розмари Роджерс
Связанные любовью
Глава 4
Забыв про гордость и даже достоинство, Софья устремилась в Хиллсайд с неподобающей истинной леди поспешностью.
Ах, если бы можно было с такой же скоростью вернуться в Петербург.
И какую же глупость она совершила, согласившись приехать в Англию. Конечно, ей с самого начала было ясно, что не все так просто, как представлялось матери: проскользнуть в особняк – мимо десятка слуг – и выбраться из него с пачкой писем, хранившихся в каком-то тайнике последние двадцать лет.
Ну почему, почему ей так не везет!
С самого первого момента знакомства он наблюдал за ней с едва скрытым подозрением. А уж после того, что случилось сегодня…
Остановившись у калитки, за которой лежал сад леди Саммервиль, Софья разжала пальцы и еще раз посмотрела на заколку с брильянтом. Вот уж невезение. Если герцог и раньше воспринимал ее с недоверием, то теперь его подозрительность только усилится.
А еще хуже безумное, необъяснимое влечение, возникающее каждый раз, как только они оказываются рядом, влечение неподвластное ее воле и угрожающее сорвать все ее планы.
В данный момент именно герцог Хантли стоял между ней и письмами, в которых она отчаянно нуждалась. А раз так, то ей нужно смотреть на него как на врага. Врага, а не джентльмена, при виде которого сердце пускается вскачь, в животе завязываются узлы и ноги становятся ватными.
Сердито качнув головой, Софья прошла в калитку и на мгновение задержалась – за спиной отчетливо прозвучали шаги. Она оглянулась, полагая, что это кто-то из слуг. В отличие от России с ее необъятными просторами английские поместья всегда кишели людьми.
Странно, но сзади никого не было. Кто-то – если этот кто-то и был – проскочил через тропинку и скрылся за деревьями.
– Эй? – осторожно позвала она, испытывая неприятное ощущение, что за ней наблюдают чьи-то невидимые глаза. – Есть тут кто-нибудь? Эй?
– Госпожа? Что вы здесь делаете?
Застигнутая врасплох, Софья резко повернулась к калитке и едва не наткнулась на свою служанку, взирающую на нее с искренним недоумением.
Софья перевела дух, приложила ладонь к груди, прислушалась к затихающему стуку сердца.
– За мной кто-то следил. Я слышала.
– Кто? Герцог?
– Я… – Она покачала головой. Нет, Стефан ни за что не опустился бы так низко, а вот ей определенно нужно взять себя в руки, чтобы не шарахаться от собственной тени. – Скорее всего, просто разыгралось воображение. И нервы шалят.
– Что ж тут удивительного. – Девушка заботливо обняла Софью за плечи и повела к дому. – Ваша матушка не имела никакого права вовлекать вас во все эти глупости.
– Ш-ш-ш. – Софья испуганно огляделась – сад был пуст. – Осторожнее.
Служанка фыркнула. Еще по пути в Англию Софье пришлось объяснить, что мать отправила ее на поиски некой спрятанной вещи. Больше она не сказала не потому, что не доверяла девушке, а потому что полагала справедливым принцип: чем меньше знаешь, тем лучше.
– Вы нашли то, что искали?
– Нет. – Софья наклонилась и сорвала розу с ближайшего куста. – Придется вернуться.
– Только не сегодня, – возразила служанка. – Вам надо отдохнуть, а еще лучше хорошенько выспаться. Больно уж вы бледная.
Стефан не стал закладывать карету, а, как обычно, предпочел пройти до Хиллсайда пешком. Разумеется, в путь, пусть и не далекий, он отправился не один. Титул герцога сам по себе обеспечивал некоторую защиту, но отчаявшийся грабитель может с одинаковой легкостью продырявить как простолюдина, так и дворянина. Кроме того, слуги пришли бы в ужас, если бы он отправился в ночь без сопровождающего. Они ожидали от него соответствующего положению поведения, и ему ничего не оставалось, как только подчиняться установленным задолго до него правилам, даже если и чувствовал, что суровый обычай начинает понемногу его душить.
Войдя в сад Хиллсайда, Стефан приказал двум грумам отправляться на кухню, где их накормят обедом, а сам, уже в одиночестве, продолжил путь по освещенной факелами тропинке. Сделав несколько шагов, он услышал неясный звук и тут же сунул руку в карман, где лежал заряженный пистолет.
Тень вынырнула из-за фонтана, но уже в следующее мгновение напряжение спало – прыгающий свет факела выхватил из темноты знакомое лицо.
– Эдмонд? Устроил засаду? – Стефан вынул руку из кармана.
Брат пожал плечами и вместо ответа скользнул взглядом по голубовато-серому сюртуку и новенькому черному жилету, отделанному золотой нитью. Стефан неловко переступил с ноги на ногу. Объяснять, зачем ему вдруг понадобилось наносить визит местному портному, не было ни малейшего желания.
– Хотел поговорить, пока мы не вошли. – По губам Эдмонда скользнула загадочная улыбка.
– Что-то случилось? – Стефан сдвинул брови. – С Брианной?
Эдмонд поднял руку:
– Не беспокойся. С ней все хорошо.
– Тогда о чем ты хотел со мной поговорить?
– Король прислал курьера. Требует моего присутствия при дворе.
– Проклятье. – Стефан покачал головой. После смерти отца Георг стал требовать слишком многого от своих верных подданных. – Что ему нужно на этот раз?
– Якобы желает обсудить кое-какие детали приближающейся коронации.
– А на самом деле?
– Полагаю, ему нужно, чтобы я убедил Каролину, что ее присутствие на церемонии нежелательно.
Что ж, этого можно было ожидать. После нелепого суда, на котором Георгу так и не удалось аннулировать брак с женой, он делал все возможное, чтобы унизить ее.
– А разве кроме тебя улаживать семейные дрязги некому? Возле него же постоянно увивается добрая дюжина лизоблюдов.
Эдмонд провел ладонью по густой шевелюре – верный признак, что он далеко не так спокоен, как могло показаться на первый взгляд.
– И ни одного с хотя бы зачаточными навыками дипломата.
– Если Каролина что-то решит, никакие дипломатические хитрости уже не помогут.
– Да, жаль, конечно, что она не осталась за границей, – пробормотал Эдмонд. – И все-таки мне ее немного жаль. Брак мог бы быть меньшей трагедией, если бы муж и его ближайшее окружение не относились к ней с откровенным презрением.
И это тоже было правдой. Король не только не выказывал супруге должного почтения, но даже не старался скрыть отвращения к ней.
– Согласен, но теперь раны лечить поздно. Ради мести она пойдет на все, а тут у нее появляется возможность публично поставить Георга в неловкое положение.
Эдмонд тяжело вздохнул.
– Что ж, я должен, по крайней мере, попытаться.
– Когда отправляешься?
– Завтра утром.
Стефан удивленно посмотрел на брата.
– Брианна, конечно, мастерица на все руки, но разве она успеет приготовиться к такому путешествию?
Эдмонд повернулся к брату.
– Брианна останется в Суррее.
– Боже. Ты уже говорил с ней? Эдмонд коротко хохотнул, и эхо запрыгало по темным уголкам сада.
– Она, мягко говоря, не обрадовалась, но в конце концов согласилась, что путешествие в карете сейчас не для нее.
Объяснение брата отнюдь не рассеяло беспокойства Стефана.
– Я рад, что она проявила благоразумие, но неужели ты действительно считаешь, что ее можно оставить здесь с мисс Софьей?
– Мой бог, Стефан, ты же не думаешь, что эта женщина приехала сюда специально для того, чтобы навредить моей жене? – раздраженно воскликнул Эдмонд.
Стефан помнил, какое смятение чувств пережил в тот миг, когда вошел в библиотеку и увидел Софью. Подозрение, недоверие, злость и неодолимое желание – все сплелось воедино. Ее простодушная красота, словно вспыхнувшая под косыми лучами солнца, поразила его.
– Я не представляю, что привело ее сюда, и это меня беспокоит.
Эдмонд сложил руки на груди.
– В таком случае тебе будет приятно узнать, что Софья тоже озабочена состоянием Брианны.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она, похоже, считает, что из тебя получится неплохая дуэнья.
– Из меня?
– Мы решили, что Брианне и, разумеется, мисс Софье лучше перебраться в Мидоуленд до моего возвращения.
Стефан замер.
– Это мисс Софья предложила, чтобы они пока пожили в Мидоуленде?
– Да.
– Интересно.
– Заманчиво, не правда ли?
Заманчиво? При одной лишь мысли о том, что Софья будет рядом, его как будто пронзило огненное копье.
– Если она будет под одной со мной крышей, присматривать за ней не составит большого труда.
– Так ты хочешь только присматривать за ней? – с ухмылкой поинтересовался Эдмонд. – Или есть другие желания?
Стефан ответил брату простодушной улыбкой:
– Даже не понимаю, на что ты намекаешь.
– Я заметил, как ты смотришь на Софью.
– И как же?
– Как я смотрю на Брианну. Стефан покачал головой. Нет. Эдмонд увлечен своей супругой по-настоящему; его же чувства в отношении Софьи – взрывная комбинация недоверия и вожделения.
– Отрицать не стану, она – красавица.
– Хочешь затащить ее в постель? Он представил… Софья на простынях, посеребренное луной роскошное тело и аромат жасмина в воздухе.
– Моя постель и женщины, которые могут ее согреть, не предмет для обсуждения. Так что не рассчитывай.
Эдмонд усмехнулся.
– Приятно уже то, что ты отказался от идеи прожить жизнь монахом.
Стефан покачал головой. В Суррее было несколько милых вдовушек, которые весьма удивились бы, услышав такое заявление.
– Ну, не совсем монахом…
– Ах ты, хитрый лис. И кто же она?
– Сделаем так. Я приеду утром и заберу Брианну и мисс Софью, ладно? – Стефан ясно дал понять, что продолжения не будет.
Эдмонд огорченно вздохнул, но настаивать не стал.
– Так ты не против нашествия?
– Наоборот. – Стефан бросил взгляд на освещенное окно с изящным силуэтом стоящей у него женщины. – Буду ждать с нетерпением.
Жилые помещения в Мидоуленде вполне соответствовали общему уровню особняка, хотя и выглядели немного обшарпанными.
Оставшись одна, Софья прошла по маленькой, выполненной в пастельных тонах гостиной, провела ладонью по спинке софы из атласного дерева и направилась в спальню. Посередине, на персидском ковре, красовалась кровать под кремовым балдахином. Выкрашенный голубой краской потолок представлял небо с порхающими в нем крохотными ангелочками. У стены напротив окна, выходящего на декоративный пруд, стоял резной шкаф.
Пруд.
Значит, ее комнаты расположены рядом с комнатами герцогини. Софья облизала губы. Судьба улыбнулась ей еще раз.
Но особенно везучей она себя не чувствовала.
Прошлую ночь Софья почти не спала, ворочалась, думая о последствиях ее же собственного предложения перебраться на время в Мидоуленд. С одной стороны, она получала прекрасную возможность заняться поисками писем, с другой – отлично понимала, что может попасть в ловушку.
От других аристократов герцог Хантли отличался прежде всего умом. Впуская под свою крышу женщину, которой не доверяет, он определенно уже приготовил какой-то свой, дьявольский план.
Оставалось только надеяться, что ей удастся его перехитрить.
В комнате было жарко, но она поежилась. Потом решительно тряхнула головой, отогнала трусливые мысли и принялась за дело, начав со шкафа. Конечно, гостевая комната не самое подходящее место, чтобы прятать письма, но Софья не собиралась ничего оставлять на волю случая.
К тому же она не могла заняться комнатами герцогини, не убедившись, что за ней никто не наблюдает.
Не обнаружив в шкафу ничего, кроме одежды, которую несколько минут назад положила туда служанка, Софья перешла к трюмо и выдвинула ящики. В одном нашлось серебряное зеркало и щетка для волос, а также пара флаконов с духами. Она уже выдвинула нижний, когда знакомое покалывание у основания шеи подсказало, что за ней кто-то наблюдает.
Толчком задвинув ящик, Софья выпрямилась и повернулась – Стефан стоял, небрежно прислонясь к двери и сложив руки на груди.
Она видела герцога всего лишь час назад, но едва их взгляды встретились, как сердце уже привычно дрогнуло.
Его красота действовала на нее безотказно. Даже в простом сюртуке и потертых кожаных панталонах он выглядел так, что у любой женщины захватывало дух.
– Ваша светлость, – пробормотала она, не смея опустить глаза и убедиться, что ее белое муслиновое платье с черной отделкой на лифе и мелким жемчугом по подолу не помялось при переезде. Плохо было то, что правая рука уже невольно вскинулась к сложному узлу на макушке.
– Хотел убедиться, что вы разместились. Вас все устраивает?
– Вполне. Спасибо.
Его взгляд задержался на трюмо у нее за плечом.
– Вы, кажется, что-то искали. Если что-либо нужно, только скажите…
– Мне ничего не нужно, спасибо. Проверяла, все ли захватила служанка, – торопливо объяснила она.
– Понятно. – Лицо его сохранило бесстрастное выражение. – И что она, ничего не забыла?
– Вроде бы ничего.
– Если чего-то недостает, дайте знать, и я отправлю в Хиллсайд кого-нибудь из слуг.
– Вы очень добры.
Герцог улыбнулся:
– Хочу, чтобы вы чувствовали себя в Мидоуленде как дома.
Она попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. Боже, в этом доме, под этой крышей ее поджидает слишком много опасностей.
– Где Брианна?
– Прощается с Эдмондом.
– Понятно. Может быть, мне тоже попрощаться с ним.
Стефан рассмеялся, и у нее по спине побежали мурашки.
– Сомневаюсь, что они так уж обрадуются вашему присутствию.
Она закусила губу.
– О… я не подумала…
– Хмм. – Он вдруг поднял руку и провел пальцем по ее щеке. – Интересно, этот румянец настоящий? Вы и впрямь такая простодушная, какой кажетесь?
Софья отстранилась и сделала пару шагов назад, пока не наткнулась на спинку кровати. От одного лишь прикосновения внутри у нее как будто закружился смерч.
– Ваша светлость…
Не говоря ни слова, герцог подошел к ней так близко, что она даже сквозь платье ощутила идущий от него жар.
– Меня зовут Стефан. – Он нависал над ней, и его взгляд обжигал ее губы. – Скажите.
Дай пощечину, шептал голосок в голове. Осади наглеца. Ты совершишь огромную ошибку, если позволишь ему найти твою слабость и подскажешь, в чем его сила.
Но как услышать голос рассудка, когда тело тает от приятного голоса, а сердце отбивает сумасшедший ритм? Разве можно думать о чем-то, когда все затмевает резкий мужской запах?
– Стефан, – выдохнула она.
Он наклонился к пульсирующей у основания шеи тонкой голубой жилке, коснулся ее губами.
– Еще раз. Она задрожала.
– Стефан.
– Чудесно. – Его рука скользнула по талии. – Вы чудесны.
Чувствуя, что вот-вот упадет, Софья ухватилась за отвороты его камзола.
– Почему вы так себя ведете? – Голос сломался на середине фразы.
Его пальцы неспешно прошлись по краю лифа, оставляя за собой цепочку горячих следов, рассылая по всему телу тысячи тревожных сигналов.
– Потому что я должен знать.
– Знать что? Его рот проложил тропинку вверх по шее.
– Такая ли гладкая у вас кожа, какой я ее представлял. – Он уткнулся во впадинку за ухом. – Пахнут ли ваши волосы жасмином. – Губы двинулись дальше и ниже, по щеке, к уголку рта. – Такие ли сладкие у вас губы, какими они кажутся.
– Вы не можете…
Он перебил ее самым дерзким, самым бесстыдным образом – впился в ее губы обжигающим поцелуем.
Дыхание застряло где-то в горле, и сердце позабыло о своих обязанностях. Губы раскрылись, как раскрываются ворота побежденного города. Ее целовали многие, а некоторые даже демонстрировали присутствие каких-то навыков. Но никогда еще столь простая ласка не прожигала ее насквозь, не сносила все выставленные преграды с такой легкостью.
Губы пахли виски, как будто он хлебнул перед тем, как войти в ее комнату, а язык, ворвавшись в ее рот, исполнял там некий эротический танец. Голова уже кружилась, дурманящий мужской запах пьянил, а проворные пальцы по-хозяйски тискали грудь.
Ее трясло, а губы охотно подчинялись его губам, не желая противиться навязываемому им ритму. Именно этого она и хотела с того самого момента, когда впервые увидела герцога Хантли.
Где-то в глубине ее естества распускался бутон наслаждения, и его лепестки рассылали волны удовольствия по всем направлениям, во все, самые далекие точки.
Все утро она готовила себя к противостоянию, к отражению неизбежного штурма. Все утро она расхаживала по комнате, убеждая себя, что ее не может тянуть к герцогу, что никаких причин для этого нет, что она все придумала. Все утро она напоминала себе, что не может и не должна позволять ничего такого, что отвлекало бы от главной цели.
И вот она уже тает в его объятьях, не успев как следует разложить вещи.
Упершись обеими руками в его грудь, Софья отвернула лицо от обжигающих поцелуев.
– Нет… нет… это слишком…
– Что?
– Слишком опасно.
Он слегка отстранился и посмотрел на нее потемневшими от желания глазами.
– Боитесь?
Сердце колотилось, колени дрожали, но она знала, что страх тут ни при чем.
– Нет… хотя и следовало бы… Щеки ее горели, глаза затуманились.
– Вас ждет в России любовник? Она напряглась – какой грубый вопрос.
– Конечно нет.
– Поверьте, вы вовсе не шокировали бы меня признанием. Вы – воплощение соблазна, устоять перед которым способны немногие мужчины.
– Только потому, что моя мать… Стефан нахмурился, и она не договорила.
– К вашей матери это не имеет никакого отношения.
Софья выскользнула из объятий и, прижав руку к животу, где творилось что-то непонятное, настороженно посмотрела на герцога.
– Пожалуйста, ваша светлость, служанка вот-вот вернется.
– Называйте меня Стефаном, – напомнил он.
– Хорошо. – Она раздраженно выдохнула: – Стефан.
Сдержанно поклонившись, герцог повернулся к двери, и Софья вдруг поняла, что упускает отличный шанс.
– Ваше… – Он обернулся, и она, наткнувшись на суровый взгляд, торопливо исправилась: – Стефан…
– Да?
– Надеюсь, вы не будете возражать, если я осмотрю ваш чудесный дом?
Невинная просьба, вполне естественный интерес, но его что-то насторожило. Что? В какой-то момент герцог напомнил ей… кого?.. Заметившего добычу хищника?
– С удовольствием составлю вам компанию перед обедом.
– Спасибо, но… – Она прокашлялась. – Мне не хотелось бы отвлекать вас от дел. Если вы не против, я справлюсь сама.
Он медленно склонил голову в знак согласия:
– Как пожелаете.
Дверь за ним наконец закрылась. Софья без сил опустилась на край кровати и закрыла лицо руками. Ее все еще трясло, как будто тело, не получив желаемого, затаптывало разгоревшийся пожар.
– Матушка, во что вы меня втянули? – прошептала она, качая головой.
Выйдя в коридор, Стефан остановился. Желание еще гудело в крови, разносившей его, как ветер разносит лесной пожар.
Проклятье.
Он зашел к ней нарочно, рассчитывая застать врасплох. Не бог весть какой хитроумный план, но задумка удалась. Она выдвигала ящики трюмо и явно что-то в них искала. Что-то спрятанное – по крайней мере, так она считала – в Мидоуленде.
Но что? Ответа у него не было.
А уже через пару секунд все мысли вылетели из головы.
Софья стояла у кровати, окруженная ароматом жасмина, и он, словно отведав приворотного зелья, забыл обо всем на свете.
Если бы она не оттолкнула его, он овладел бы ею прямо там, в комнате, на той кровати под балдахином.
Надо было так и сделать. Дать волю страсти. Выплеснуть все то, что ревело, бушевало и требовало выхода.
– Сэр. – Знакомый голос дворецкого произвел такой же эффект, как если бы его бросили в замерзающее озеро.
Волна вожделения схлынула – хотя Стефан и не сомневался, что она вернется и не уйдет, пока он не подомнет под себя эту русскую гордячку, – и ему даже удалось натянуть непроницаемую маску собранности и деловитости.
– Да, Гудсон? Что у вас?
– Может быть, и ничего, сэр, но я подумал, что вам стоит знать.
– Что?
– Бенджамин поймал двух разбойников в роще к югу от дома.
– Браконьеры? – нахмурился герцог.
Гудсон развел руками.
– Они утверждают, что остановились в ближайшей деревне и просто любовались окрестностями.
– Вооружены?
– Да, сэр. По словам Бенджамина, говорили с каким-то странным акцентом. – Дворецкий выдержал многозначительную паузу. – Определенно не французским.
Стефан сжал кулаки. Иностранцы. Уж не связаны ли как-то с Софьей?
Нужно выяснить. А сделать это можно только одним способом.
– Пусть Бенджамин сходит в деревню и разыщет там этих чужаков. Хотелось бы знать, где они остановились.
Гудсон кивнул и, поворачиваясь, мельком взглянул на дверь.
– Что с мисс Софьей?
– Ею я займусь сам. Слуга неодобрительно нахмурился:
– Как пожелаете, сэр.
Глава 5
Прошло два дня. Софья и Брианна неспешно прогуливались по парку.
Покойная герцогиня имела все основания гордиться этим чудесным воплощением ее идей.
Главный проход был вымощен светло-розовым камнем. Расположенные по обе стороны от него фонтаны украшали статуи сирен. В конце дорожки располагался окруженный мраморными скамьями пруд, в центре которого возвышалась большая позолоченная статуя Аполлона в компании изрыгающих воду львов.
Дорожки поменьше вели к цветочным клумбам, обсаженным аккуратно подстриженными кустами, а за прудом находился симпатичный грот, позволявший полюбоваться окружающим пейзажем.
Послеполуденное солнце пригревало, и Софья с удовольствием ощущала, как расслабляются напрягшиеся члены.
Последние дни оказались, мягко говоря, нелегкими.
Она, конечно, понимала, что Стефану приходится содержать немалый штат прислуги, но и представить не могла, что ее окажется так много. Горничные, камеристки, пажи, лакеи, экономка, дворецкий… Куда бы ни направилась Софья, ей нигде не удавалось остаться в одиночестве.
И даже посреди ночи, когда она предприняла попытку пробраться в спальню герцогини, в коридоре вдруг появился одетый по полной форме слуга, единственная обязанность которого заключалась, похоже, в том, чтобы приглядывать за свечами.
Наверное, с таким же успехом она могла бы попытаться украсть драгоценности короны.
В довершение всего ей приходилось проводить немало времени в обществе герцога.
Держался он неизменно вежливо и даже любезно. Да и как иначе, если рядом постоянно находилась Брианна? Но она непрестанно ощущала на себе его тяжелый взгляд, в котором недоверие смешивалось с откровенным вожделением.
Запутавшись в мыслях, Софья не заметила, как остановилась, и вздрогнула, когда Брианна коснулась ее руки.
– И как?
Повернув голову, она увидела, что спутница, вероятно объяснив ее задумчивость впечатлением от красот местного ландшафта, выжидающе на нее смотрит.
– Чудесно, как вы и обещали, – сказала Софья, радуясь возможности отвлечься от беспокойных дум. – Так напоминает дом…
Брианна улыбнулась. Волосы ее под солнцем вспыхнули веселым пламенем. Будь Софья завистлива, она, наверное, возненавидела бы эту изящную, миловидную женщину со слегка раскосыми зелеными глазами и идеальными чертами тонкого лица. Даже в простеньком утреннем платье из французского шелка она, казалось, лучилась мягкой женственной красотой. Софья, выглядевшая мило в полосатом розовом платье с атласными цветочками по кайме, понимала, что особенная, драматическая привлекательность Брианны – это редкий дар природы и она сама им обделена.
Чуждая, к счастью, зависти, она легко позволила себе подпасть под безыскусное очарование Брианны.
– Да, герцогиня требовала, чтобы этот парк напоминал ей о том, который она знала еще девочкой в Петербурге. Она всей душой любила Мидоуленд, но никогда не забывала Россию. Несомненно, именно поэтому Эдмонд по достижении совершеннолетия и предложил свои услуги вашему императору.
– Нынешний герцог симпатий брата к России, кажется, не разделяет, – заметила Софья.
– Вы правы, – легко согласилась Брианна. – Стефан – истый англичанин. На первом месте для него интересы поместья и короны. На нем лежит большая ответственность за людей, которые от него зависят.
– Я заметила, – сухо сказала Софья, думая о заполнявших дом неприветливых слугах.
– Стефан – прекрасный герцог. Такой же, каким был его отец.
Подозревая, что Брианна знает и видит намного больше, чем может показаться со стороны, Софья остановилась у ближайшего розового куста.
– Какая прелесть. А вы хорошо знали покойного герцога?
– Да. – Брианна со вздохом опустилась на скамейку. – Когда герцог с герцогиней умерли, я была в Лондоне, но еще в детстве проводила здесь много времени. Мои родители… скажем так, для семейной жизни они предназначены не были, а уж для выполнения родительских обязанностей тем более. Утешение и радость я находила только в Мидоуленде, где меня всегда принимали благожелательно и тепло, как свою. – Она оглянулась на особняк. – Этот дом был местом радости и любви.
Софья кивнула. Она и сама ощущала то счастье, которое как будто впитали старинные камни Мидоуленда и которое только ждало подходящего момента, чтобы снова наполнить здешний воздух.
– Вы предполагали тогда, что выйдете замуж за Эдмонда?
– Боже мой, конечно нет. – Брианна звонко рассмеялась. – Эдмонд пугал меня. Мне гораздо ближе был Стефан.
Странно, но Софья ощутила острый укол ревности. Разумеется, она понимала, что Брианна всем сердцем предана лорду Саммервилю, но видела и то, что Стефан занимал и занимает в ее душе особое место.
– Понимаю.
– Он был мне как брат, – продолжала Брианна с какой-то особенной, как показалось Софье, теплотой. – Теперь он мой настоящий брат. Я очень этому рада.
Софья погладила бархатистый лепесток.
– Я, разумеется, не так хорошо знакома с братьями, но должна признаться, что герцог… – она помолчала, подыскивая подходящее слово, – пугает меня больше, чем ваш муж.
– Вы очень проницательны.
Повернувшись, Софья наткнулась на удивленный взгляд Брианны.
– Почему вы это сказали?
– Многие видят спокойные манеры Стефана, его неприятие глупости света, но не замечают за внешним спокойствием и самообладанием огромного ума и железной воли. – Брианна помолчала, потом добавила: – Я бы не хотела перейти ему дорогу.
Софья невольно поежилась.
– Я тоже.
– Но при всем этом Стефан – человек необычайно преданный и готов на все, чтобы защитить тех, кого любит.
Софья снова отвернулась к розовому кусту. Этот человек, герцог Хантли, будоражил ее воображение, волновал и беспокоил, а интерес к нему разгорался все сильнее.
– Удивительно, что он еще не женат.
– Не забывайте, что Стефан и Эдмонд воспитывались в особенной семье, что их родители искренне и глубоко любили друг друга. Такие же отношения они хотят видеть и в своих семьях.
Софья едва сдержала вздох разочарования. Как же глупо. Разумеется, такой джентльмен, как Стефан, выберет в супруги женщину, которую сможет любить безоговорочно, безусловно. Женщину, наделенную в равной степени красотой, благородством и очарованием. Женщину твердых моральных устоев, которой сможет доверять всегда и в любых обстоятельствах.
Она поспешила отогнать опасные мысли. Следующая герцогиня Хантли не ее забота.
– Эдмонд уж наверняка нашел то, что искал, – пробормотала она.
– Да. У Стефана с этим может быть не так просто, – усмехнулась Брианна. – Конечно, и у нас с Эдмондом были трудности, но ведь Стефан так поглощен своими обязанностями. Думаю, в глубине души он боится, что так или иначе подведет отца. Смешно, конечно, но…
– Но он чувствует бремя ответственности? – закончила за нее Софья.
– Да, слишком остро. Стефан просто не дает себе возможности познакомиться с женщиной, которая смогла бы завоевать его сердце. Я даже беспокоюсь за него.
Софья пожала плечами:
– Он еще молод.
– И необыкновенно хорош собой, – добавила Брианна. Как будто Софье требовалось это напоминание. Как будто она могла забыть неодолимую силу его притягательности. – Какая несправедливость, что двум мужчинам досталось столько красоты. В их присутствии я чувствую себя такой… простушкой.
– Прекрасно вас понимаю, – хмыкнула Софья.
– Может быть, – задумчиво кивнула Брианна.
Софья напряглась. Похоже, ее спутница слишком хорошо представляла, каково приходится той, на кого обратил свое внимание герцог Хантли.
Решительно расправив плечи, она напомнила себе, что приехала в Англию с определенной целью, а не для того, чтобы предаваться мечтам о Стефане.
– Вы хорошо знали герцогиню? – как бы между прочим поинтересовалась Софья.
– Герцогиня всегда была очень добра ко мне.
– Как и к моей матери. Они были большими подругами. Уехав из России в Англию, она поначалу чувствовала себя очень одинокой, и они долго переписывались. – Софья искоса взглянула на Брианну. – Вам не попадались их письма?
– Письма? Нет, не припоминаю. – Брианна нахмурилась. – Подождите… О, конечно.
– Да?
– Помню, я как-то спросила Эдмонда, почему они со Стефаном так не любили своего кузена Говарда Саммервиля. – Она состроила гримасу. – Говард жил недалеко отсюда, мы иногда встречались, и я знала, что он зануда и ябеда, но они просто на дух его не переносили. Мне казалось, что это уже чересчур.
Софья вымученно улыбнулась, не понимая, какое отношение имеет Говард Саммервиль к письмам ее матери.
– И что сказал Эдмонд?
– Сказал, что Говард постоянно клянчил у них деньги и что несколько раз они ловили его на том, что он крал вещи из Мидоуленда, чтобы продавать их в Лондоне.
– Мой бог! Какой ужас.
– Обычно он крал какие-то небольшие предметы, табакерки или статуэтки, но однажды Стефан застал кузена в комнате герцогини, где тот рассовывал по карманам старые письма.
– Письма? – Софья так сжала цветок, что розовые лепестки посыпались на дорожку. Неужели Говард Саммервиль прочитал письма? Если так, то не он ли шантажировал ее мать? – Вы уверены?
– По крайней мере, так сказал Эдмонд. А что?
– Странно, что кому-то понадобились старые письма.
– Говарду здорово за них досталось, – рассмеялась Брианна. – Стефан разбил ему нос и сломал три ребра. Эдмонд едва оттащил брата.
Софья замерла.
– Понятно.
– Я не хочу сказать, что Стефан склонен к насилию, но память о родителях очень ему дорога.
Страх, не отпускавший ее несколько последних дней, точно стальным кольцом сжал сердце.
Конечно, Стефан не поднял бы на нее руку, если бы узнал, что она ищет. В конце концов, он джентльмен и воспитан в соответствующем духе. Но он возненавидел бы ее.
И имел бы на то полное право.
– Его можно понять, – прошептала она.
– Кузена Стефан так и не простил, – продолжала Брианна, не замечая, какое впечатление произвел ее рассказ на Софью.
Итак, письма хранились в спальне герцогини. Но какие письма? Те ли, которые она искала?
Софья вздрогнула – из-за куста вдруг выскочил и запрыгал перед ней огромный пес.
Она испуганно вскрикнула, а Брианна рассмеялась:
– Не бойтесь. Пак никого не обижает. Верно, дружок?
– Пак? Его зовут Пак?
– Вообще-то Пак Второй, – ответил знакомый голос, и Софья повернулась. Из-за фонтана вышел Стефан.
– Вы сегодня рано вернулись. – Брианна поднялась со скамейки и с улыбкой шагнула навстречу деверю. – Мы ждали вас только к обеду.
– Трудно заниматься очисткой сточных канав, когда под твоей крышей гостят две такие красавицы, – усмехнулся герцог, не отводя глаз от одной из них.
– Он имеет в виду вас, Софья, – рассмеялась Брианна. – Стефан столько раз забывал о своих обещаниях заглянуть на чай в Хиллсайд, что я уже перестала обижаться.
– Если я не приходил, то только из-за вашего ревнивца-мужа. С ним даже ваш бисквит в рот не лезет.
