Роман Владимирович Зацепин
Бастард четвёртого мира. Том 1. Случайный авантюрист
Глава 19
Пламя крохотной лампадки беспорядочно бросало пляшущие блики на кусок пергамента, почти готового превратиться из простого листа бумаги в свиток малого перехода. Атмосфера в комнате была настолько густой, что, казалось, даже огонь, прикованный к фитилю, чувствуя нарастающее с каждой секундой ожесточение, никак не мог успокоиться и тщетно стремился покинуть это душное место.
– Вот уж паскудное дельце, – раздражённо выругался Хорд. – Ничего не выходит!
Он ударил кулаком по столу, и из его груди вырвался заунывный стон отчаяния.
– Проклятый малец. Как он это делает?
Немного посидев без движения, лакан сконцентрировался, сложил ладони вместе и сделал несколько глубоких вдохов.
– Итак, попробуем ещё раз, – подбодрил себя чародей.
Миновал без малого день с момента, как Адалантель – младший ученик гетерии Висмутовых Столпов – передал плоды своего неординарного дара в руки старшего куратора Хорда. Строки с местом назначения, как и было предварительно наказано, остались пусты. Точность исполнения, вязь энергетических потоков, формы символов и совокупность прочих деталей одновременно восхищали, бесконечно злили и заставляли старшего куратора буквально изнемогать от зависти к таланту непоседливого мальчишки.
В очередной раз он терпел неудачу, пытаясь вплести конечную точку перемещения в свиток. Куратор хорошо знал принцип действия и порядок наложения чар, но магия переноса не давалась ему ни прежде, ни теперь. Дабы правильно задать координаты портальных врат требовалось нечто большее, чем простое ведение нужных заклинательных форм. Маг должен был воссоздать в собственном разуме, вплоть до мельчайших подробностей, не только место, выбранное для мгновенного перехода, но и вписать в окружение неповторимую чародейскую вязь смыслов так, чтобы символы формул пронизывали потоки праны тамошнего пространства и становились неотличимой частью естественного бытия. Для этого требовалось обладать определенным складом мышления. Каждый, кто имел способность управлять свойствами магии переноса, не просто взаимодействовал с её энергиями, в руках способного ворожея подобная сила не черпалась извне, а перерождалась каждый раз заново, имея самобытные черты и существуя лишь однажды. Другими словами, нельзя было сыскать двух полностью одинаковых свитков, даже если они принадлежали одной руке и вели в одно и то же место. И сейчас символы под горячими пальцами Хорда вытягивались безобразными кляксами, осыпались пылью, в конце концов бесследно исчезая со страниц пергамента.
– Ничего, ничего, – всё крепче сжимая скулы, запальчиво шипел лакан. – Вот только времени остаётся мало. Я не должен потерять доверие хозяина. Нужно во что бы то ни стало успеть.
Куратор поморщился при мысли о том, что уже грядущим утром к нему заявятся двое недотёп, мнящих себя прирожденными наёмниками, и станут требовать обещанное.
– Ох уж мне этот самодовольный человечишка, – бормотал под нос Хорд. – Кажется, так влюблён в самого себя, что ткни пальцем, и он тут же лопнет от распирающей его гордости. Тамиор… Тьфу! И имя под стать. Глупее не придумаешь. А его приятель броктар… Семифутовая гора мускулов и ума ни капли. Я-то уж точно знаю, – продолжал он придавать себе уверенности. – Ещё немного и всё получится. Я отправлю наших драгоценных героических выскочек прямиком в руки прекрасной и суровой госпожи. Уж она-то найдёт им достойное применение в качестве ручных говорящих кукол. Кворана будет мной довольна.
Лакан прищурился и стал тихонечко напевать, не оставляя попыток раз за разом методично вплетать непослушные чары.
– Кто верно служит хозяевам строгим, тот будет всегда невредим, из пепла богов и крови двуногих восстань, чтоб идти рядом с Ним… Ла-ла, ла-ла-ла.
Комнату озарила яркая вспышка зеленоватого света. Куратор отпрянул, и его глаза расширились от удивления. Помедлив и придя в себя, он довольно осклабился, быстро свернул пергамент в аккуратный свиток и сунул его в поясную суму.
***
Утро, следующее за двумя днями, полными безмятежного отдыха в гостевых палатах Висмутовых Столпов, началось рано. Пожалуй, даже слишком рано. Ночная тьма ещё сохраняла власть над спящим миром, когда Тамиор растолкал меня и сообщил о том, что идёт навестить нашего нового знакомого чародея и справиться о готовности портального заклинания. Белобородый не мог усидеть на одном месте без дела, а потому время, проведенное в гетерии под дланью тишины и покоя, окончательно выбило его из колеи. И теперь, когда наступила пора нам двигаться дальше, он с радостью вывалил на меня целый ворох совершенно непригодных для понимания только что проснувшегося разумного сведений.
На редкость бодрым и чуточку безумным тоном рыцарь рассказал практически обо всех делах, которыми планировал заняться незамедлительно. Заглянуть в конюшню и снарядить лошадей, наведаться к смотрителю местного лабаза и запастись провиантом, досконально обшарить ту часть гетерии, где днём и ночью трудятся алхимики, дабы набрать как можно больше эликсиров и снадобий про запас и прочее, прочее, прочее. Без сомнений, все эти приготовления ушлый вояка планировал осуществить, не потратив ни одной золотой монеты. А чтобы придать самому себе убежденности в положительном исходе мероприятия, несколько раз повторил, как сам верховный чародей Заризар обещал нам любую помощь, коли таковая потребуется… Обещал бесплатно!
Я с трудом разлепил глаза, делая вид, что совсем проснулся и внимательно слушаю утренние бредни соскучившегося по приятной суете друга. Когда дверь за рыцарем затворилась, я с облегчением вздохнул и вновь откинулся на кровати. Побыв ещё некоторое время в объятьях приятной дрёмы, я всё же встал и с усилием потоптался на месте, разминая ноги. Бедро уже практически не болело. Местные лекари знали толк в заживлении особо болезненных ран, а их хитроумные снадобья творили настоящие чудеса.
Потянувшись всем телом, я довольно крякнул и принялся облачаться в ставшую уже родной янтарную броню, ощущая себя целиком отдохнувшим и полным сил. Но не успел я закончить подгонку, как в комнату бешенным беловолосым ураганом снова влетел Тамиор. Впопыхах он нацепил на спину щит, приторочил копье и, возбуждённо бормоча о том, что всё уже готово к нашему отбытию, стал выпихивать меня наружу.
– Сюда! Гоните лошадей сюда! – строгим тоном скомандовал Хорд, координируя последние сборы, едва мы вышли во двор гетерии. – Немного дальше, чтобы они не пугались. Да не там, – раздражался лакан. – Тут откроется арка перехода. Бестолочи! Вы разве не знаете, что лошади пуще огня боятся ярких вспышек света?
Поодаль за хлипким деревянным столиком, как и при первой нашей встрече, сидел верховный маг Заризар и умиротворенно наблюдал за суетой, щуря под лучами восходящего дня глаза глубокого старца.
– Доброго, доброго утра. Весьма рад приветствовать благородных воинов, – осклабился старший куратор, приближаясь к нам скользящими, будто не касаясь земли, шагами. – Вы готовы?
– Ещё как готовы! – не сдерживая радости, гаркнул бородач.
– Отлично. Прошу вас, встаньте здесь. Сейчас я разверну для вас врата портала. Не трудитесь волноваться, – проговорил Хорд, заметив некоторое смятение на моем лице. – Уверяю, всё должно пройти как нельзя лучше.
– Должно? – переспросил я.
– Именно так. Всё договорено и подготовлено. Вот ваши лошади, перемётные сумки полны припасов.
– Сам собирал, – подмигнул Тамиор, дружески ткнув меня в бок локтем.
– Я перемещу вас прямо в эту точку…
Куратор развёл перед нами ладони и в воздухе застыл иллюзорный пергамент с изображением владений Зарии.
– …Прямо за первую сторожевую заставу Виридиса. Там вас встретят подобающим образом.
Последние слова прозвучали странно, неприятно, как-то фальшиво и заботливо одновременно, а глаза чародея хитро сузились. Я заметил перемену в поведении лакана и глянул в его сторону. Тот тут же прислужливо осклабился и продолжил говорить.
– Всё в полной мере устроено и распределено, – повторился он. – Далее вас сопроводят и укажут дорогу к Пепельному хвосту. Остаётся только седлать коней и пройти через арку портала. Прошу, – маг торопливо вытянул из поясного мешка свиток и нараспев прочел заклинание: – Аперат-Орта-Этис-Ратак!
Воздух поплыл, будто от раскаленного горна. Закручиваясь в узлы, пространство перед нами текло и превращалось в некое зеркальное месиво, увлекаемое по спирали. Раздался глухой хлопок. Земля коротко дрогнула, и из слепящей вспышки возник овальный проход, в центре которого бушевал вихрь ломаных отражений.
– Смелее, – приглашающим жестом указал в сторону портала Хорд.
– Ну что, – проговорил Тамиор, бойко хлопнув меня меж лопаток, – опять навстречу приключениям, мой круторогий Варанта?
Не дожидаясь ответа, рыцарь вскочил на лошадь, шагом направился к воронке и вскоре пропал в её чреве. Я так же утвердился в седле и нерешительно заозирался по сторонам. Признаться, это был мой первый портальный переход, и ожидание неизведанного пугало меня больше, чем встреча с каким-нибудь кровожадным монстром. Уловив блуждающий взгляд, верховный маг Заризар одобрительно кивнул и указал пальцем куда-то в область моего брюха.
– Пригодится, – произнёс он одними губами, и его слова зазвучали прямо внутри головы.
А когда говор чародея стих, кулон, что я присвоил после битвы с чудовищем в катакомбах под Висмутовыми Столпами, и покоящийся в недрах поясного кошеля, отозвался лёгкой дрожью. В растерянности я не нашёлся, что ответить, повернулся, насупился и решительно рванул вперёд, проваливаясь в сверкающий вихрь.
Густая темнота, воцарившаяся вокруг, полностью ослепила мои неестественно округлившиеся глаза. Где-то вдалеке я отчётливо слышал многократное эхо собственного испуганного окрика, однако, голос шел откуда угодно, но только не от меня. Я попробовал пошевелиться и с ужасом обнаружил, что не чувствую ни рук, ни ног, ни даже шеи. Их попросту не было. Чёрный, густо замешанный на осколках битого стекла кисель стремительно поглощал тело, без остатка растворяя одеревеневшую плоть. Будто раздробленный на мириады крохотных частиц, но сохранивший ясность мысли, рассудок вдруг стал существовать отдельно от души, и теперь, таращась с разных сторон под многочисленными углами каждой возможной точки пространства, с интересом взирал на то, как неведомая сила увлекает остатки пустой оболочки ко дну какой-то чуждой непроницаемой массы. Стеклянная жижа принялась затвердевать, и я вновь услышал отзвук знакомого ропота. Отчаянный вопль становился всё громче, разрастаясь до боли в ушах, и наконец… Время лопнуло! Где-то далеко внизу разверзлась широкая брешь. Мрак сменился светом, и воронка портала выплюнула не принадлежащую ей сущность назад, в смертный мир.
Раздался оглушительный всплеск, и я ощутил, как тупая боль давит на грудь, растекаясь вдоль ушибленных ребер. Быстро поняв, что к мускулам вернулись чувства, а крепкий удар, который выбил из меня почти весь дух, оказался лишь падением в воду, я, фыркая точно промокший кот и отплёвываясь от приставучей тины, поднялся на ноги. К счастью, берег был близко, а глубина оказалась совсем небольшой. Возможно, человек среднего роста вымок бы по самую грудь, мне же голубая гладь едва доставала до брюха. Гул в голове постепенно стих, и округа быстро заполнилась перепевами птиц, шумом травы и стрекотом насекомых.
Впрочем, было и кое-что ещё. Нечто грубое, назойливое нещадно гремело прямо над ухом, плескаясь и изрыгая вполне недвусмысленные ругательства. Я повернулся. В трёх шагах от меня, лёжа на животе и беспорядочно бултыхая руками, с пучиной боролся Тамиор. Из последних сил он то и дело поднимал вверх растревоженную гримасу и, урвав ртом глоток воздуха, заново пропадал под толщей воды.
– Эй! – громко окликнул я приятеля, продвигаясь ему навстречу. – Смотри не потони. Отдать концы в битве с мелководьем… Х-м-м… Такая заслуга вполне может обернуться и позором для прославленного воителя.
Белобородый замер, поджал под себя колени и, с удивлением почувствовав под ногами дно, хмуро глянул на протянутую ему руку.
– Давай помогу, – хмыкнул я, не в силах сдержать улыбки.
Ухватившись за открытую ладонь, рыцарь рывком поднялся и молча зашагал к берегу. Выбравшись на сушу, бородач уселся на низенькой кочке и принялся стягивать с себя обмундирование, поочерёдно выливая мутную илистую жижу из кованых сапог.
– Ты чего так разволновался? – спросил я, присаживаясь поближе к другу.
– Это я-то чего разволновался? – возбужденно гаркнул Тамиор. – Мне не понятно, почему ты так спокоен.
С его густющей бороды стекали мутные капли, а кое-где проглядывали крохотные вензеля из ряски.
– А если бы нас в полной броне выкинуло прямо на середину этого дрянного озера? Боюсь, мы б сейчас вели приятные беседы с рыбой. В аккурат перед тем, как вся подводная братия собралась бы попировать нашими никчёмными тушками.
– Ну, так не выкинуло же, – успокаивающе пожал плечами я. – Всё обошлось. Слышал, бывает и хуже. К примеру, ноги в одном месте, а всё остальное неизвестно где. Ну, или наоборот. А мы с тобой целы. Солнышко греет, ветерок. А как прохладой пахнет… М-м-м… – я зажмурился от удовольствия. – Хоть бросай всё и принимайся рыбачить.
– Целые говоришь? – проскрипел Тамиор и стал осматривать себя со всех сторон.
Я последовал его примеру и обнаружил, что все, что было на мне, включая поясную сумку и оружие, при мне и осталось.
– Значит так, – начал перечислять белобородый, – щит на месте, копьё, кошель с монетами есть. Несколько походных эликсиров – один разбит. Ну, да не беда.
Здоровяк замолчал и пристально уставился на линию горизонта.
– А лошади наши где?
Я встрепенулся и поискал глазами, докуда доставал взгляд. Лошадей действительно нигде не было видно.
– Чресла хидны! Проклятье! Гнилые побеги Небытия! – выругался бородач и с силой шмякнул стальной наруч о землю. – Ведь так и знал, так и знал, что этим чародейным шарлатанам нельзя доверять. Не зря я с детства не люблю магов, ой, не зря. Чуть не угробились, лошадей потеряли, – продолжал причитать он. – Эх, надо было идти пешком. Сейчас бы всё при месте осталось.
Тамиор расстроено глянул из-под прилипших ко лбу волос. Я потупился, не зная, чем поддержать товарища. Ситуация действительно вырисовывалась неблагоприятная.
– Как мы теперь доберёмся до Пепельного хвоста на своих двоих? И потом, с лошадьми пропали все наши запасы. Весь провиант, питьё.
– Вон сколько воды, – попытался я пошутить, указывая на огромное озеро перед нами.
– Э-э-х…
Воин махнул на меня в ответ и, повалившись на спину, закинул локти под шею.
– Ладно, Тамиор, не унывай. Найдем решение, – утвердил я. – Ты порой так расчувствуешься, что с тобой и не сладить. Давай для начала определим, где мы, а там решим, что делать. Подсоби-ка мне.
Мы растянули пергамент чудом не пострадавшей карты поверх травы.
– Судя по всему, – бормотал рыцарь, медленно обводя пальцем линии, – мы возле восточных окраин, вблизи Феролдана. А озеро, должно быть, зовется Илистым Гротом. Получается, леса на том берегу и есть Виридис – рубеж толадийских земель. Нам не хватило всего чуть-чуть, – он почесал мокрую бороду. – Подойдём вплотную к границе тилов. Если верить карте, там самое узкое место водоема. Разведём огонь, обсушимся и двинемся дальше. Полагаю, возле большой воды найдётся какое-нибудь захудалое поселение, где можно будет одолжить лодку или коней. Благо хоть золото осталось при нас.
Хмыкнув, Тамиор взвесил в руке упитанный мешочек с монетами.
– Что скажешь, драконья голова?
– Скажу, что плана лучше у нас всё равно нет.
– Тогда вперёд.
Здоровяк подобрал части брони, сгрёб остальные пожитки в охапку, и мы двинулись вдоль берега, наслаждаясь неспешным шагом и ласковым теплом погожего дня.
Прошло не меньше трех четвертей часа прежде, чем в животе предательски и громко заворочался голод. Мне так и не довелось позавтракать минувшим утром, и я уже искренне сожалел о том, что так легко поддался навязчивой идее моего товарища поскорее покинуть обитель магов.
– Это ты бурчишь? – спросил бородач, в очередной раз уловив утробные возгласы моего многострадального брюха.
– Ага.
– И сейчас ты? – настороженно прислушался Тамиор.
– А сейчас нет, – буркнул я. – Что же ты думаешь, если я голоден, то все звуки вокруг издаёт только мой несчастный желудок?
– Т-с-с.
Рыцарь остановился и прислонил указательный палец к губам.
– Слышишь? Вот сейчас.
– Нет, – отрезал я. – Мне слышно только то, что я очень голоден.
– Вот. И снова, – прошептал воин. – Там кто-то ревет.
Я затаил дыхание. От берега, из-за небольшой возвышенности, над кромкой которой виднелись раскидистые верхушки редких деревьев, доносились странные звуки.
– Бу-ру, бу-ру, бу-ру! А-а-р-г-х!
Бормотание походило на вполне человеческий голос, причём довольно тонкий, но настойчиво пытающийся изобразить присутствие дикого зверя. А судя по немалому усердию, с коим повторялся ор, зверя крайне опасного. Мы ускорили шаг и спустя несколько минут перевалили через пик холма. К основанию одного из зеленеющих стволов, растущего к кромке воды ближе прочих, был привязан высокий худощавый тил. Его принадлежность к эльфийской расе выдавали длинные заострённые уши… Даже слишком длинные… Даже для тила. Бедолага сосредоточенно всматривался в зеркальную гладь озера и ревел так, будто воображал себя, по меньшей мере, пещерным медведем. Завидев нас, он помотал головой, вытянул вперёд шею, ещё раз тряхнул собранными в конский хвост длиннющими волосами, и расплылся в радостной улыбке.
– Э-э-й! Вы там! Э-э-й! Вы двое! – точно не веря своим глазам, закричал он. – Тьфу, ну как же вас? Благородные путники!
– Благородные путники вполне сойдёт, – ответил Тамиор, когда мы подобрались ближе.
– Хвала всем богам, – фальцетом выдохнул тил. – На мою великую удачу – а эта дамочка, нужно сказать, никогда мне не изменяет – в такой глуши оказался хоть кто-то. Да что я такое несу? Не просто кто-то, а могучие благородные мужи. Не иначе на подвиги спешите? – повел бровями он.
– Допустим, – сухо бросил рыцарь.
– Вот и прекрасно! Так пусть же эти подвиги начнутся со спасения несчастной жертвы зловеще нелепых обстоятельств, – будто глашатай на площади объявил незнакомец. – О-о-х…
Эльф смолк и картинно смутился, заметив наши удивленные взгляды, направленные исключительно на его нижнюю половину – длинноухий был абсолютно голым, а всё его худое бледное тело покрывала плотная сеть красных пятен, оставленных укусами лесной мошкары.
– Прошу вас, – тепло, однако с достоинством в тоне продолжил он, – не обращайте внимания на мой весьма импозантный вид. Понимаете ли, я оказался невольником крайне противоречивых свершений.
– Кто ты? – перебил Тамиор.
– Я? Я пьянствующий… Э-э-м… Тьфу ты! Постоянно путаю это слово… Странствующий… Да, странствующий поэт.
Гордо подняв голову, выговорил тил и, пытаясь сохранить непоколебимость состроенной гримасы, глянул куда-то высоко в даль.
– Так вот, раз мы уже знакомы, – не получив ожидаемой реакции, продолжал он, – позвольте приступить к повествованию моей трагической и душераздирающей истории. Как я уже и сказал, мне довелось оказаться в весьма затруднительном положении. Хотя каждый из вас зряч, и вы сами можете прийти к подобному выводу. Однако детали никогда не помешают. Дело в том, что я имел честь радовать достойнейшую публику своими неординарными творениями в самом сердце Восточного Миндонара. Попросту говоря, я выступал на площади со стихами и…
– Так ты, стало быть, бард, – вновь перебив незнакомца, гоготнул белобородый.
– Но-но, – уязвленно воскликнул длинноухий. – Мы только встретились, а вы уже спешите меня оскорбить, невзирая на то, что я приятный и интереснейший во всех смыслах собеседник. Увольте. Я ни в коем случае не бард. Что барды? Сплошные горлопаны да горлодёры в бесконечном круге своего утлого бытия, перенимающие друг у друга песни да баллады, а после распевающие все эти нелепые серые стишки на потеху подвыпившей раздобревшей публике. Н-е-е-т, не в коей мере, – с легким отвращением протянул он. – Я же поэт. Первоисточник, если хотите. Я не заимствую, я создаю. Творю настоящее, прошлое и грядущее, увековечивая события искрой чудесного дара в тверди бытия.
– И-и-и? – Тамиор помедлил, подбирая слова. – Что же ты создаёшь?
– А вот послушайте, – взбодрился нагой сочинитель. – К примеру…
«Жил один безрукий тил. Не гулял и не кутил.
Скромно проводил досуг. Потому, что мало рук».
В воздухе повисло молчание.
– К-х-е-х. Х-е-х-е-х, – сквозь зубы крякнул рыцарь и зашёлся от истерического гогота, хватаясь за живот обеими руками. – Ф-у-у-х, – немного успокоившись, вытер он пот со лба. – Здорово.
– Вам действительно понравилось? – ещё более приободрился поэт. – Тогда вот следующее:
«Старый эльф из Феролдана влез в окно к прекрасной даме.
Был не в силах он терпеть, хотел просто посмотреть».
– Или вот:
«Мяснику Миларанелю в голову пришла идея –
Не платить за сапоги, а отрезать две ноги».
Белобородый вновь залился громким смехом. Я же лишь улыбнулся, недоуменно поглядывая на стихоплета – красота услышанной поэзии казалась мне достаточно сомнительной.
– Разумеется, я безумно польщен тем, что вам так нравятся эти коротенькие невинные творения. Я и сам, сказать по правде, их обожаю. Меж прочего, беда всё же не преминула заглянуть на мой скромный праздник рифмы, – вдруг перескочив на притворный поникший тон, застонал эльф. – Поначалу всё шло просто прекрасно. Моё чудесное выступление победным эхом гремело над разгулом центральной площади и имело поистине несказанный успех. А публика… Публика была исключительно великолепной. Конечно, немногие разделяли предложенную радость нетрадиционного стихосложения, однако фонтан красноречивых чувств бил из каждого присутствующего. Так же неоспорим факт, что в тот самый момент я находился буквально на пике признания, – поэт сделал паузу и слезливо сглотнул. – Жаль только, смысл моих стихов приняли не все. И вот я здесь, перед вами, во всю натуральную величину.
– Так ты, эльф, – начал, отсмеявшись, Тамиор, – рассказывал стихи о эльфах на главной площади Миндонара – столицы эльфов, самим эльфам, и стихи эти вовсе не освещали достоинства остроухих, а совсем наоборот? Я верно уловил мысль?
– Да, без единой ошибки, – подтвердил рифмач. – В отличие от большинства представителей моего порой не в меру горделивого народа, я никогда не имел обид на хохмы, что вскрывают тот или иной недостаток. Напротив, считаю данный вид истины как нельзя лучше подчёркивающим чудачества всякой разумной расы. Ведь, если присмотреться, подобные откровения прославляют не сами изъяны и уж тем более не подразумевают издевку, а лишь ставят изюминки отличительных черт в первые ряды. К сожалению, жители восточной столицы не разделили моих взглядов и вот…
Эльф скорчил тоскливую гримасу и тут же недовольно нахмурился.
– И вот не лень им было проделывать такой долгий путь, чтобы доставить меня сюда? Видимо решили, что столь необычное наказание научит меня уму-разуму, – возмутился поэт. – Причём осознав сущую комичность происходящего, я даже пытался извиниться. Звучало это примерно так, – он устремил горестный взгляд вдаль и стал цитировать:
«Прошу, отриньте злое недопониманье.
Нужна лишь капля состраданья, чтоб утолить мою печаль.
Я поступил прескверно и мне жаль».
– А что за кара? – поинтересовался я. – Провисеть тут несколько дней пока тебя не сожрут комары?
– Если бы. В здешних водах вроде как обитает озёрное чудище. Вот ему на съедение меня и оставили. Но я вишу тут уже со вчерашнего восхода и никого, кроме вас двоих не встретил. Говорят, такой страшной казнью не пользовались уже несколько сотен лет. Но ради меня… – вздохнул рифмач. – Интересно, как смерть в пасти кровожадного монстра может вразумить кого-либо?
– Понятно. И как же зовут несчастного поэта?
– И то верно, – встрепенулся тил, озадаченно приподнимая брови. – Прошу простить мне нелепое замешательство. Мы столько времени проболтали… И где же мои манеры? Виноват, виноват и виноват ещё сотню раз. Меня зовут Давинти. Друзья кличут просто: Дави или Дав.
– Полагаю, какой-нибудь Давинти Великолепный? – встрял в разговор Тамиор и снова расхохотался.
– О, что вы? До этого звания мне ещё далеко. Знаете, как говорятся у тилов? «Чтобы стать мастером в любом деле, необходимо посвятить делу не менее века». В моей же практике набирается пока только жалких восемьдесят три годка. А если ты не мастер, то как ты можешь быть великолепным? Никак. Вот когда вы зададите мне тот же вопрос лет эдак через двадцать, то, надеюсь, эпитет «великолепный» станет вполне применим.
– Ох, и повеселил же ты нас, Давинти. Давненько так не смеялся, – проговорил бородач, терпеливо дождавшись окончания витиеватой тирады. – Ладно, давай освободим тебя. Это твои одежды там?
Здоровяк ткнул пальцем в аккуратный свёрток в трёх шагах от дерева.
– Несомненно, – ответил поэт, вдруг ёрзая и всем своим видом выражая нетерпение избавиться от плетеных оков.
– Ну тогда крепче обопрись ногами, Дави, я перережу верёвки.
– Стой! – мгновенно переменившись в лице, запротестовал длинноухий. – Для начала ответьте мне, добрые господа воины, мы разве достаточно хорошо узнали друг друга? Может, мы старинные товарищи или даже, не побоюсь этого слова, закрузья?
– Кто? – пробасили мы в один голос, не поняв заковыристого словечка.
– Закрузья – закадычные друзья в одно слово, – торопливо пояснил эльф. – Ну да сейчас не об этом. Прошу называть меня полным именем. Да-вин-ти. И только так.
Сказав так и деловито поджав тонкие губы, рифмач принял настолько горделивый вид, что будь у него развязаны руки, он бы наверняка выпятил грудь и упёрся ладонями в бока.
– А вот когда мы действительно подружимся, а это непременно вскоре произойдёт, – добавил он, – тогда вам станет даровано доброе право величать меня более доверительными прозвищами.
– Ну, как скажешь. Комарью-то всё одно кого жрать, Дави или Давинти, – безразлично буркнул Тамиор. – Так что, если не хочешь висеть тут и дальше, прикуси язык и встань крепче.
Белобородый достал из-за пояса нож, нарочито крепко одернул эльфа за путы сзади и уверенным движением вспорол узел, стягивающий тонкие запястья. Молодое лицо поэта слегка исказилось от боли, он коротко ойкнул и повалился на бок, лишь попытавшись опереться на затёкшие ноги.
– Премного благодарен, достойнейшие из достойных, – забормотал он, уткнувшись щекой в прохладную мягкую траву и потирая онемевшие пальцы. – Просто очетлично.
– Оче… Что? – мы вновь вопросительно уставились на стихоплета.
– Ох, и непонятливые же достались мне компаньоны на этот раз, – возмутился тот. – Очетлично – значит очень отлично, только произносится одним словом. Ведь если сказать просто «отлично», то это не будет отображать всей фееричности испытываемых ощущений. А говорить «очень отлично» слишком долго, в то время как ваш покорный слуга терпеть не может длинных определений. Предпочитаю создавать новые, емкие, замечательные слова.
– По-моему, ты только и делаешь, что говоришь длиннющими и не всегда понятными фразами, – заметил я. – Разве не так? Добавь туда пару лишних слов и разницы заметно не будет.
– Вот именно! А я просто обожаю, когда разница непременно имеется, – вскинулся эльф.
Ещё раз выразив лицом крайнее несогласие со сказанным, он поднялся на ноги, неуверенной походкой протопал к матерчатому кульку, поднял сверток и бережно прижал его к впалому брюху.
– А теперь позвольте мне уединиться вон за теми зарослями и облачиться в простые, однако восхитительно гармонирующие с моим не менее утонченным вкусом одежды.
– Да мы уже всё видели. Не обязательно уединяться, – гоготнул Тамиор.
– Ошибаетесь, мои неискушенные манерами спутники. Очень даже обязательно. Прежде я находился на волосок от гибели, в пасти неведомого водяного монстра, и обстоятельства вынуждали меня предстать перед спасителями, то есть вами, полностью разоблаченным. Теперь же вновь обретенная свобода диктует необходимость поддерживать былой престиж. Так что я удалюсь, дабы вновь обрести его.
Давинти было направился к ближайшему кустарнику, но вдруг остолбенел и задрожал всем телом. Его и без того бледная физиономия приняла практически белый цвет, скулы набухли, а янтарные глаза вперились в уходящую к горизонту озерную гладь.
– О нет! Он всё же пришёл за мной! – испуганным петухом заверещал эльф, бросил одежду наземь, выудил из вороха потрёпанные штаны и стал торопливо напяливать их на тощие ноги.
Почувствовав внезапную перемену, мы с рыцарем проследили взгляд нашего нового чудаковатого знакомого и обернулись к воде. Там, на огромной скорости рассекая толщу озерной глади, будто форштевень боевого фрегата, к нам приближалось нечто.
Громадная голова, торчащая из пучины лишь наполовину и покрытая, точно кольчугой, отливающей на солнце тёмно-зелёной чешуёй, с двумя выпуклыми блюдцами абсолютно чёрных глаз, двигалась прямо к берегу. Тройная складка жабр вместо носа ритмично вздымалась, выпуская наружу целое облако водяной пыли и издавая еле уловимый гудящий звук.
– Э-а-м… Благородные воители, – раздался уже откуда-то издалека голос Давинти, – смею порекомендовать вам последовать моему примеру.
Я крутанул шеей и обнаружил, что странствующего поэта и дух простыл. А единственное, что от него осталось – растрепанное шмотье и тонкий испуганный говор.
– Позвольте уберечь вас от смелого, но, к сожалению, никому не нужного в данный момент безрассудства, и всё же настоять на том, чтобы вы оба тоже спрятались. К примеру, в-о-о-н за той парой дубков, – не унимался причитать тил.
Из-за ближайшего, пожалуй, самого узкого на берегу ствола, высунулось длинное эльфийское ухо, а за ним и рука, тычущая на север. Поэт, разумеется, не обладал крупными габаритами в плечах и талии, но умудриться полностью исчезнуть за столь тонким деревцем можно было, разве что натурально вытянувшись в струну.
– Ну же! – нервным шепотом выпалил Давинти. – Если вы вдруг принадлежите к числу персон неосведомлённых, то я возьму на себя труд просветить ваши беззаботные умы, господа, – настаивал он, подергивая пальцем, точно дорожным указателем. – К речным монстрам следует относиться с обширным недоверием и осторожностью. Этот вид существ обладает крайне беспринципным характером и вспыльчивой натурой. Впрочем, с недоверием стоит относиться к любым чудищам, но в данный момент я хочу сказать, что этому чучелу может быть вполне безразлично, кем лакомиться, мной или вами.
Пока пьянствующий, то есть странствующий поэт разглагольствовал, не затыкаясь ни на секунду, я одёрнул Тамиора, заворожено наблюдавшего за приближающимся существом. После нескольких тычков в ребра рыцарь все же очнулся, и мы заторопились укрыться за деревьями. Смекнув, что сейчас, когда берег опустел, его болтовня привлекает наибольшее внимание, эльф резко притих и вжался в чахлое укрытие. Теперь тишину нарушали лишь редкие перепевы птиц и гул, издаваемый плавучим громилой. Немного выждав и стараясь не поднимать даже малейшего шороха, я высунулся из-под густой листвы, дабы рассмотреть, с чем нам предстоит иметь дело.
