Роман Сергеевич Лагутин
Частицы. Книга 3. Запретный остров
Кровь в жилах Владимира начинала закипать. Оно и верно, кому понравится, когда на твой зов враг не обращает абсолютно никакого внимания. В пылу ярости разгоряченный мужчина пнул песок под ногами и уже в следующую секунду почувствовал в ноге резкую боль. Почти круглый, внушительного размера предмет, лежавший ранее перед его ногами, укатился в ближайшие кусты.
Он, скрепя зубами, все же удержал в мыслях, стремящуюся сорваться с его горячих уст, нецензурную брань. Чуток побаюкав ушибленную ногу, мужчина воззрился на песок под ногами. Ближайший к нему участок пляжа был усеян иссохшимися под знойным солнцем кокосами, когда-то давно упавшими с пальм и никем не востребованными. С некоторых из них уже давно слезла сгнившая кожура.
– А что… это не плохая мысль, – поймав себя на обнадеживающей идее, проговорил Владимир. – Такой орех нам пригодится.
Элизабет, не сдерживая удивления, прорисовавшегося на ее лице, любопытно уставилась на русского. Он уже поднял очищенный природой кокос с песка и заинтересованно рассматривал его. Затем взгляд мужчины направился на паука, угрожающего Моррисону.
«Наконец-то усвоил урок!» – подумала Элизабет.
В тот момент, когда монстр устал тупо стоять и играть с человеком в гляделки, и сделал первый незначительный шаг в сторону Моррисона, из его дрожащих рук безнадежно выпал кокосовый снаряд. Можно даже сказать, что Рой его сам отпустил. Ведь он знал не хуже самого паука, что подобное средство для удержания обороны, плохо сочетается со словом оружие.
Кокос Роя, напуганного до безумия, глухо упал на холодный песок. Синяя восьминогая тварь вновь шагнула к человеку. Монстр, неспешно приближаясь к Моррисону, то и дело шевелил своими мерзкими педипальпами. Рой перед лицом неотвратимой смерти расслабленно упал на колени. Пляжный песок смягчил падение. Паук совершил еще один шаг, и вот уже его противные придатки раздраженно вибрируют перед лицом Моррисона. Быстро попрощавшись с жизнью, Рой закрыл глаза и опустил голову.
Элизабет наблюдала за всем этим с трагическим выражением на лице. Она прикрыла ладошкой полураскрытый рот. Возможно, она хотела закричать, но звук не желал или, скорее всего, не мог вырваться наружу. А ее слезы, скатывающиеся по щекам из повлажневших глаз, блеснули хрустальной дифракцией от мелькнувшего мгновение назад за верхушками пальм лунного света.
В отличие от Роя, раздраженный Владимир покрепче схватился в обшелушенный кокос, недавно поднятый с песка. Он обхватил его ладонями так сильно, что наверняка раздавил бы его своими мощными ладонями, примыкающими к еще более мощным рукам, если бы вдруг не почувствовал в глубине души желание запустить этим самым кокосом в переднюю часть торса паука.
Владимир не привык отказывать себе в желаемом и уже через мгновение, размахнувшись, запустил кокос в монстра, деловито подергивающего своими подвижными придатками.
На удивление русскому (Владимир никогда не участвовал в сборной по волейболу или баскетболу), тропический плод угодил пауку точно по головогруди. Хаотичные подергивания педипальп монстра резко прекратились.
Кокос, издав треснувший звук, отскочил в ближайшие кусты. Моррисон приоткрыл один глаз, чтобы выяснить причину, по которой он все еще оставался жив, а заодно решил распознать источник загадочного кратковременного треска.
Изначально, кроме тупой паучьей физиономии, не выражающей никакой мимики, Рой больше ничего особенного перед собой не заметил. Но уже через секунду, вновь послышался трескучий звук, а потом возле Моррисона упал до боли знакомый, почти круглый предмет – диковинный плод кокосовой пальмы.
– Эй ты – тупая скотина, – прозвучал голос Владимира. – Как тебе это нравится?! – Русский поднял с земли очередной кокосовый снаряд. – Молчишь, насекомое? А у нас в России есть одна очень поучительная поговорка на этот счет: «Молчание – знак согласия». Вот и получай еще, выродок восьминогий.
Владимир размахнулся и метко зарядил в монстра очередным кокосом. Элизабет не осталась равнодушной и быстро подхватила инициативу единомышленника. Девушка, проворно изогнувшись, подняла с песка свой снаряд и с той же завидной меткостью, что и Владимир, попала кокосом в головогрудь паука. По стечению обстоятельств ее бросок произвел на чудовище небывалый прежде эффект.
«Вряд ли ему больно, – подумал Рой, разглядывая монстра. – Скорее всего, это раздражение».
Паук яростно запищал, а затем, быстро задвигав восьмью ногами, повернулся к надоедливым оппонентам. От неожиданности очередной орех выпал из рук Владимира, а Элизабет застыла в полусогнутой позе. Ее руки зависли в нескольких сантиметрах от ближайшего к ней облупленного кокосового плода.
– Веселье закончилось! – с насмешливой интонацией подметил Владимир. – Только не делай резких движений, – сказал он Элизабет и принялся пятиться назад.
Девушка чутко последовала его примеру.
Паук сделал сейчас, то же самое, что обычно проделывал в подобной ситуации. Он начал совершать краткие шаги, относительно шагов своей добычи. Не исключено, что это было инстинктом. Ведь даже самые умные представители человеческого вида не всегда способны противостоять подсознательному наваждению: будь то сексуального или какого-либо другого характера.
Пока паук отдалялся от Роя, он тем временем, не издавая ни звука, как можно тише поднялся с колен на ноги. На песке, в том месте, куда он приземлился коленными чашечками, осталась пара вмятых углублений.
«Пусть лучше здесь останутся эти следы, свидетельствующие о моем пребывании, чем собственное разорванное на куски тело», – подумал Моррисон, глядя под ноги.
Членистоногое синее чудовище уже отдалилось на приличное расстояние, как и соратники Роя. А он не растерялся и, что было сил, рванулся к морю. Войдя в воду, он ощутил приятную прохладу, а потом кожа под пропитанной потом одеждой покрылась пупырчатыми мурашками.
Не придавая значения потенциальным опасностям, подстерегающим человека в морской пучине: внезапной судороге, акулам, медузам и прочей смертельно опасной дряне, Моррисон, загребая уставшими руками воду, как мог быстро поплыл к яхте Оливера.
Временами, сплевывая попадающую в рот и вызывающую тошнотворный позыв соленую воду, он старался не думать, что сейчас на берегу происходит с Владимиром, а главное, с Элизабет. В такой момент обычно всегда приходят в голову только самые плохие мысли, способные вывести из привычного равновесия даже самого психически устойчивого человека.
Рой просто говорил себе в мыслях, что с ними все в порядке и паук пока что не причинил им никакого вреда.
«Если я потороплюсь, то с ними точно ничего плохого не случится», – подумал Моррисон и, превозмогая боль в ноющих мышцах, удвоил скорость.
Глава 20
Для одного, солнечный свет – источник жизненной энергии,
для другого – вредоносная среда, жизнь в которой без пагубных
последствий не представляется возможной. Существо, которое
воспринимает этот свет негативно, должно обладать
определенной чувствительностью относительно времени суток,
а что, если в отчаянии, немыслимый зверь отказывается внимать
внутреннему голосу? Ждет ли его та погибель,
что свойственна человеческому пониманию?
«Рой Моррисон – последние
воспоминания»
Моторная яхта Оливера – прибрежная линия Дайменд клавс
– О, боже мой, как же я сильно устал, – прохрипел Моррисон, поднимаясь на палубу по кормовому трапу.
Свалившись с металлической лесенки на дощатую поверхность пола яхты, он прополз на карачках пару метров в направлении ее салона, в передней части которого, по предположению Роя, должен был находиться капитанский мостик с элементами управления.
Войдя в каюту и заперев за собой дверь, Рой почувствовал кратковременное успокоение. В салоне было тепло и уютно. Нащупав переключатель, Моррисон включил свет; обстановка в салоне оказалась весьма шикарной. Покой и уют, дружно шептали ему на ухо: присядь путник на диван, закрой глаза и расслабься. Моррисон откинул от себя навеянную убранством слабость и, припомнив, что его друзья находятся в страшной опасности, живо опомнился. На отдых никакого времени не оставалось.
– Когда все закончится, – успокоил он сам себя, глядя на просторное, покрытое белым пледом, мягкое ложе. – Я обязательно, как следует, здесь отдохну. А вот сейчас на это нет абсолютно никакого времени. – После таких слов, адресованных самому себе, наваждение в сознание Моррисона быстро отступило.
Оказавшись у штурвала с панелью управления, Моррисон быстро понял, что иметь желание управлять яхтой – гораздо проще, чем уметь это делать. Но выбирать не приходилось. Ему не к кому было обратиться с вопросами, пришлось все постигать самому на практике, без стеснения, пользуясь хорошо проверенным методом «научного тыка». Даже в такой напряженный момент, Рой поспешил воспользоваться некоторыми, с его точки зрения, полезными воспоминаниями и это ему хорошо удалось сделать. Он вспомнил Дэвида и общие уроки управления яхтой, которые он ему как-то преподал.
«На самом деле никогда не знаешь, какая именно информация пригодится тебе в определенный момент времени!» – подумал Моррисон и нашел на панели управления красную кнопку, с надписью под ней: «POWER».
После первого же нажатия послышался едва заметный урчащий звук исправно работающего двигателя. Теперь оставалось дело за малым: привести посудину в движение.
«Да что тут думать!» – Рой услышал в голове, когда-то сказанные Дэвидом слова. – Слегка давишь на рычаг, и яхта сама послушно следует указанному штурвалом маршруту. Но если дернуть резко, она рванется с места, как необъезженная кобыла».
– То, что надо! – прокомментировал Моррисон собственные воспоминания. – А теперь – полный вперед!
Он, что было сил, дернул за рычаг газа и с завидной ловкостью провернул штурвал вправо. Яхта нацелилась носом в сторону пляжа, на котором Владимир и Элизабет продолжали совершать бесчисленные попытки по спасению собственных жизней.
* * *
Паук загнал соратников Моррисона в ловушку, из которой не наблюдалось никакого выхода. Точнее, выход был: через смертоносные придатки синего паука. В этот момент он стоял прямо перед ними, а за спиной возвышался непроходимый кустарник. И как вообще они смогли угодить в эту ловушку. Ведь на первый взгляд все начиналось довольно таки неплохо.
Когда Моррисон отправился вплавь до яхты Оливера, в определенный момент времени Элизабет не выдержала психологического натиска паука и побежала. Владимир, увидев однозначную реакцию монстра, тоже не остался стоять на месте. Но долго в подобной манере их игра продолжаться не могла. Паук настиг их в тот момент, когда они оба совершали круг, чтобы побежать в обратную сторону. И сделали они это не совсем разумным образом: свернули в сторону джунглей, а нужно было в сторону моря.
Осуждать их за такой глупый проступок тоже нельзя, потому что в их поведении нет ничего странного. Кто из нас – людей, не совершал ошибок в эмоционально-стрессовой ситуации? Если таковой есть, пусть первый бросит в них словесный камень обвинения!
– Все, теперь нам точно конец! – парировал Владимир, взмахнув руками.
На паука этот жест, как и слова, не произвел особого впечатления. Он никак не отреагировал.
– Господь не допустит этого, – тихонько пробормотала Элизабет. Она стояла с закрытыми глазами и, шевеля губами, что-то шептала себе под нос. А ладони ее находились на уровне груди и были крепко приложены друг к другу.
– Что за бред? – удивился Владимир. Не страшась паука, он говорил, не понижая тона. – Откуда такая уверенность?
– Я в течение года ходила в церковь по воскресеньям. – Девушка опустила руки и, раскрыв глаза, пристально посмотрела в сторону моря.
На горизонте появилась крупная, быстро приближающаяся точка. Знакомый звук мотора возвещал о яхте Оливера. Элизабет, при всем своем желании, ни с каким другим звукам не могла бы его спутать.
«Да, это он», – в мыслях порадовалась она. А следующие слова произнесла вслух: – Это Моррисон.
* * *
Рой продолжал гнать яхту на всех парах. Пока что его мало волновало то, что берег уже совсем близко. Заметив вдалеке знакомое синее паучье свечение, он взял правее. Судно послушно отреагировало на незначительный поворот штурвала.
Яхта, словно ветер, неслась к берегу, в сторону соратников Роя. Не замечая их в далекой темноте, тем не менее, он знал, что товарищи там, и они в опасности, потому что паук перестает маячить перед глазами только тогда, когда загоняет жертву в угол.
– Я вас спасу, друзья, – чередуя моментами затишья, повторял Моррисон. – Я уже совсем рядом… рядом… рядом?..
И тут его слова и мысли резко оборвались. Все это время он старался не отводить взгляда от пляжа. Он видел его, но распознал грозящую опасность слишком поздно.
– Рядом с берегом! – прокричал он вслух сам себе. – Черт!..
Рой предпринял некоторые телодвижения, которые, по его мнению, могли помочь избежать столкновения с песчаной сушей. Он резко крутанул штурвал и отдернул рычаг «полный вперед» на «полный назад».
«Почти получилось», – подумал он, поднимаясь на ноги после жесткого столкновения.
Выглянув через лобовое стекло, он убедился, что до берега так и не доплыл, потому что застрял немного раньше. Кормовая часть яхты, судя по исправно работающему двигателю, все еще находилась на приличной глубине. Вот только, к сожалению, мощности мотора было недостаточно, чтобы стянуть качественно засевший нос яхты с прибрежного песка.
Выбежав на носовую палубу и перегнувшись через фальшборт, Рой навскидку определил глубину: «Примерно по пояс. – Затем устремил взгляд в сторону берега. – Должно быть метров десять, а может пятнадцать», – с сомнением подумал он.
До уха Моррисона донеслись громкие голоса соратников, а затем душераздирающий крик Элизабет.
– О, боже, нее-ет! – воскликнул Рой и посмотрел на то место, где в последний раз заметил, отдающее неоном, синее свечение паука.
Монстр находился там же, где и раньше. Теперь Рою удалось заметить и соратников. Но, то ужасное положение, в котором он их увидел, очень напугало его. Владимир лежал животом на песке, а прямо на нем, взгромоздившись, сидело ужасное восьминогое чудовище.
Храбрость Элизабет поразила Моррисона. Она не убежала, не оставила Владимира погибать под смертоносными придатками убийцы-паука. Девушка, выбиваясь из сил, держала русского за руку и пыталась вытянуть его из-под тела могучего монстра.
Внезапно Рой вспомнил про ружье Оливера, про которое рассказывала Элизабет. Он, запинаясь о собственные ноги, докатился до входа в каюту и, вбежав внутрь, стал разглядывать стены. Повсюду висели разнообразные картины и фотографии тематического морского характера, и лишь в одном месте взгляд Роя соприкоснулся с желаемым образом.
В деревянном лакированном параллелепипеде, за стеклянной витриной весело трехствольное ружье, больше похожее на дробовик. Да, бесспорно, это и был дробовик, но только – что необычно – с тремя стволами, расположенными по форме треугольника.
– Получается, что Элизабет ошиблась в собственных предположениях. Оно и к лучшему, что это дробовик, а не ружье: не нужно будет тратить много времени на частую перезарядку, – подумал Моррисон, разбивая стекло деревянного прямоугольного короба.
Взяв оружие в руки, он удивился, насколько оно оказалось легким.
«Наверное, какой-то особый сплав из легких, но прочных металлов, – смекнул Рой.
Он собрался было передернуть затвор, но остановился. Ему в голову пришла верная мысль о том, что, скорее всего, оружие не заряжено.
– Значит, надо поискать патроны, – произнеся вслух, сам себе подметил Моррисон. – Черт… как же быстро бежит время! – Он вознамерился раскиснуть, словно подгнивший овощ, но, вовремя взяв себя в руки, отрешился от этого опасного для жизни желания. – Я должен спасти своих друзей… даже ценой собственной жизни.
После произнесенных слов, его взгляд пал на тумбочку, стоявшую перед ногами. Она находилась под теперь разбитой витриной для дробовика, и взор Роя не случайно коснулся ее дверной ручки. Мужчина не стал тратить время на банальности и с силой пнул по деревянной дверце незамысловатой тумбочки. Она тут же открылась. Заглянув внутрь, Рой увидел ремень с патронами. Поспешно схватив находку, он пристегнул его к трехствольному дробовику и поспешил на палубу.
Мгновение спустя, оказавшись на носовой палубе, Рой посмотрел на волнующий его участок пляжа. За время его отсутствия, деморализующая картина успела слегка измениться. Элизабет все так же продолжала вытягивать Владимира из-под ужасной твари. А вот паук затеял неладное. Он вскинул один из своих передних заостренных на концах придатков и намеревался пронзить им хрупкое тело несчастной девушки, нежелающей оставлять товарища на стопроцентную погибель. Она и не подозревала, что уже через секунду может погибнуть сама.
– Элизабет!.. – Заорал Моррисон как резанный и выстрелил тройной залп в воздух.
Он не стал стрелять в направлении паука, так как понимал, что точно ранит, а может даже и убьет своих товарищей.
Выстрелы оказались весьма результативными и своевременными. Паук с молниеносной скоростью спрыгнул с Владимира и, вскочив на верхушку ближайшей пальмы, исчез в труднопроходимых зарослях тропического леса.
Элизабет, рыдая одновременно от страха и от радости, которую даровал им Моррисон, помогла Владимиру подняться на ноги. Мужчина быстренько ощупал себя на предмет ранения. К счастью, никаких признаков посторонней боли не оказалось. Лишь только гудящие от изнеможения ноги и ноющие от усталости мышцы рук напоминали ему, что он все еще жив.
Девушка, страшась возрождения временно исчезнувшей опасности, устремилась к яхте, столь грубо пришвартовавшейся к берегу. Она, словно преданный союзник, обняв Владимира за пояс и положив его тяжелую руку на свои хрупкие плечи, помогала ему шагать прихрамывающими ногами. Он не был ранен пауком, но уже устал так сильно, что не мог самостоятельно передвигаться. Мужчина, кряхтя и морщась от ноющей боли, в душе горячо благодарил господа за то, что эта девушка тоже оказалась на этом ужасном острове. В противном случае Владимир бы уже погиб.
* * *
– Я что, не по-русски объяснял? – первым делом спросил Моррисона Владимир, как только оказался на кормовой палубе яхты. Подобное выражение русского носило шаблонный характер. – Я же тебе тогда четко и ясно прокричал, чтобы ты бежал в воду.
– Вот именно, что по-русски. А я бы тебя понял, Владимир, если бы ты не по-русски, а по-английски орал, – раздраженно отрезал Рой.
Владимир закатил глаза вверх и попытался припомнить, как все было на самом деле. «Действительно, – подумал он, почесывая указательным пальцем подбородок. – Наверное, от страха родная речь прорезалась!»
– Мне никак не удается услышать звук работающего двигателя, – взволнованно произнесла Элизабет. – Он что, сломался, да?
– Нет, – поспешно ответил Рой, рассматривая заросли, в которых исчез паук после прозвучавшего выстрела. – Я его сам недавно выключил. Яхта села носом на мель, а мощности двигателей не хватает, чтобы стянуть нос с песка.
– Час от часу не легче, – пробормотал Владимир и попытался самостоятельно подняться на ноги. Сделать это ему не удалось.
– Чем-то помочь? – осведомилась девушка, глядя на русского.
– Нет, спасибо. Мне ничего не надо. Я всего лишь хотел поменять положение: задница затекла, – приврал он, не желая показывать собственной слабости.
Рой прекрасно понимал, что долго так продолжаться не может. Да, пусть они сейчас все были на яхте, но рано или поздно паук вновь захочет попытаться вступить с ними в физический контакт. К сожалению, патроны для дробовика, запасы пищи и воды на судне были не бесконечными. А когда все припасы закончатся, им уже не спастись.
– Так что нам теперь делать? – разведя руки в стороны, спросила Элизабет. Ее взгляд застыл на лице глубоко задумавшегося Роя.
– Может, для начала поесть! – воодушевленно предложил Владимир, кряхтя, переваливаясь на другой бок.
– Я сейчас схожу в каюту и сделаю нам всем бутерброды, – посмотрев на русского, сказала она. Затем ее взор вновь устремился на Моррисона. Она догадывалась, что он о чем-то знает и вот-вот скажет им об этом.
Моррисон уставился на замученных пауком соратников – людей, которые в свете минувших событий смогли не растерять остатки здравомыслия. Люди – не самые жалостливые создания из всех существ, но всегда откликнуться на просьбу о помощи даже в том случае, когда она обретает вид безмолвной тишины.
– Есть один вариант, – наконец проговорил Рой. – К сожалению, это единственный способ и если он окажется недейственным…
– Что это за способ? – спросила Элизабет, сверля его взглядом.
– Нам нужно дождаться вечернего прилива, а затем включить задний ход на полную мощность.
– Отличная мысль, Рой, – искренне похвалил Моррисона Владимир. – Надеюсь, паук еще не сошел с ума, и не станет нас беспокоить в течение дня! Скорей бы рассвет…
Элизабет, как и обещала, ушла в каюту, чтобы приготовить себе и соратникам что-нибудь поесть. Рой, вооруженный трехствольным дробовиком, стоял на носовой палубе и следил за потенциально опасным периметром. Владимир, постанывая от ноющей боли в мышцах, как и прежде, пребывал на кормовой палубе.
Русский неоднократно задавал себе вопрос: почему я устал гораздо сильнее, чем эти двое. Он всегда получал от своего подсознания один и тот же ответ: роскошная жизнь сделала тебя мягкотелым. Вдобавок ко всему прочему, его мощное телосложение оказывало большую нагрузку на тело. Он был сильным – накаченным мужчиной, но недостаточно выносливым, как, например, Рой.
– А она молодец, – внезапно проговорил Владимир.
Моррисон сразу догадался, что речь идет об Элизабет – девушке, которую он так любит.
«Это была любовь с первого взгляда», – подумал Рой.
– Она души в тебе не чает, – вновь произнес Владимир и каким-то чудесным образом сумел подняться на ноги и подойти к Рою.
Взгляды мужчин встретились.
Моррисон сумел распознать на лице русского добродушное выражение лица.
Поиграв с Роем какое-то время в гляделки, Владимир произнес:
– Я видел, как она на тебя смотрит. Тебе бесконечно повезло, парень. Таких женщин, как она, одна на миллион. Если мы выберемся живыми с этого проклятого острова, вас ждет долгая счастливая жизнь. Надеюсь, вы позовете меня стать крестником вашего первенца?!
Моррисон смущенно заулыбался. С того момента, как Рой встретился с Владимиром, он впервые наблюдал такого расчетливого человека с другой стороны. Казалось, что русского отныне не интересует бесконечная прибыль. Складывалось неподдельное впечатление, словно бы все его интересы мгновенно изменились.
Спустя еще пять минут, из каюты появилась Элизабет, а в руках у нее был приятный и долгожданный сюрприз в виде тостов с сыром и копченой колбасой. Продукты питания лежали на большом блюде, которое она несла в одной руке. Подобное умение – признак продолжительного периода работы на должности официантки. В другой руке, девушка несла упаковку с полулитровыми бутылочками минеральной воды.
Время шло.
Они сытно поели и вдоволь напились чистой прохладной воды.
Небо постепенно начинало озаряться первыми лучами утреннего солнца. Небесное светило словно бы переваливалось через горизонт и тянуло к людям свои теплые руки, чтобы поприветствовать их и поздравить с тем, что они все еще живы.
Сейчас они были не просто живыми, но и чувствовали себя таковыми. На переваривание съеденной пищи требовалось много энергии и поэтому, как только солнце полностью вышло из-за линии горизонта, все они, получая удовольствие от долгожданного отдыха, быстро заснули.
* * *
Синий восьминогий монстр сидел в засаде и сожалел о том, что не прикончил двух из троицы, когда была такая возможность. Он получал психологическое удовлетворение от происходящего в тот момент события и по этой причине тянул время. В следующий раз он не допустит подобного послабления со своей стороны.
Плотные листья кустов и деревьев шуршали над его стекловидным телом. Он прятался в самом темном месте, которое смог отыскать ближе к побережью. Таящийся здесь полумрак сохранялся плотной растительностью. Заросли хоть и препятствовали попаданию большего количества солнечного света, все же это не могло полноценно защитить паука от смертоносного ультрафиолета.
Он не был подвержен кристаллизации от искусственного света, в отличие от своих почивших собратьев, но солнечный свет, как и положено, оказывал на него пагубное воздействие. Если он попадет под прямые солнечные лучи, тут же начнет, медленно но верно, превращаться в хрустальное изваяние.
Ощущая острое покалывание во всем теле, паук имел страстное желание вернутся в пещеру. Не в ту, что была уничтожена людьми. Он хотел возвратиться туда, где впервые появился в этом чуждом ему мире.
«Я вернусь туда только тогда, когда закончу свою миссию мести», – такими словами можно было бы интерпретировать мысли паука.
Как только покончит с людьми, монстр планировал удалиться в пещеру и, погрузившись в летаргический сон, прибывать там долгие годы, до тех пор, пока внутренняя боль, которую он сейчас ощущал всеми своими фибрами души, не сотрется с его памяти. Он будет ждать столетия, если понадобится – тысячелетия.
Когда-нибудь, спустя много лет, возможно, человечество уже не будет существовать на земле, а может, просто деградирует, он создаст новую паукообразную популяцию своей колонии. Она будет больше, сильнее и умнее. Их вид станет непобедимым и завоюет Землю.
* * *
Когда солнце разместилось в зените, стало невыносимо жарко и дальнейшее пребывание на палубе яхты сделалось невозможным. Троица сонных путников укрылась от жары в тени просторной каюты. Ее светлые тона оказывали на сознание приятные впечатления.
Рой, заприметив приглянувшийся ему ранее диван, незамедлительно взгромоздился на его мягкую поверхность. А затем, свернувшись калачиком, растворился в сновидениях. Элизабет с Владимиром тоже нашли себе не дурные места для отдыха.
Все они спали долго и видели приятные сны, которые порой омрачались страшными воспоминаниями минувших событий.
Снова и снова путникам виделся синий паук, звонко постукивающий передними придатками по каменистой поверхности вулканической пещеры.
Увидев во сне неприятные четкие воспоминания, Рой перевернулся на другой бок, в надежде переключить сознание на что-то приятное. Ему это удалось. Картинки в его призрачных грезах стали более красочными и жизнерадостными. И все бы хорошо, вот только вся эта радость не продолжалась долго. Вскоре перед глазами вновь промелькнуло синее неоновое создание, знаменующее переход от приятного сна к страшным воспоминаниям.
Когда во сне паук снова исчез из поля зрения, вот тут Моррисон, наконец, почувствовал облегчение. Его веки перестали импульсивно вздрагивать. Бок, на котором он лежал уже долгое время, неприятно побаливал, но Рой не спешил менять свое горизонтальное положение, боясь отогнать приятный сон.
Внезапный толчок пробуди его ото сна. Он с трудом вскочил на ноги, по пути раскрывая слипшиеся веки. Рой облегченно вздохнул, когда увидел, что его соратники уже проснулись, а опасности, в лице восьминогого монстра, нигде поблизости не наблюдается.
– Сдается мне, начинается прилив, – прокомментировал Владимир очередной толчок судна.
Моррисон покачнулся, и чуть было не упал. К своему счастью, он сумел вовремя ухватиться пальцами за спинку мягкого ложа, на котором в лежачем положении провел немало времени.
– Неужели уже вечер? – потирая заспанные глаза, спросил он.
– Да, – ответила Элизабет. – Я недавно выходила на палубу, чтобы осмотреться… Уже тогда солнце начинало садиться.
Услышав это, Рой резко мотнул головой в сторону иллюминатора, а затем поспешно схватил дробовик и быстрыми шагами направился к выходу из каюты. Его соратники тут же повскакивали со своих мест и устремились за ним. Им было любопытно, чего такого интересного им готовят ближайшие несколько минут.
На последнем дыхании
«Вот и настал момент истины!» – подумал Моррисон, перегнувшись через фальшборт. В данный момент песчаного дна уже не было видно, а значит, появилась потенциальная возможность стянуть с мели нос яхты, так крепко засевший в прибрежный песок.
Он с тревожным видом посмотрел на красноватый закат, после, его озабоченный взгляд устремился в пляжные заросли. Появление паука пока что не наблюдалось.
– Владимир, иди в ходовую рубку и заводи двигатель, а я буду показывать тебе знаки, благодаря которым ты поймешь, что следует делать в определенный момент времени.
– Может быть, лучше будет, если я пойду? – проговорила Элизабет.
Владимир остановился на полушаге в направлении каюты.
Рой взглянул на девушку и произнес:
– Нет, Элизабет! Мне спокойнее, когда ты рядом. Останься, пожалуйста, здесь. Ок?
– Ну, хорошо! как скажешь…
Владимир исчез в брюхе судна, а через несколько секунд в ходовой рубке включился свет. За стеклом появилась мощная фигура русского. Он сразу же встал у штурвала и завел двигатель. Как и прежде, исправный мотор яхты заурчал мирно и спокойно.
«Хотя бы техника не подводит!» – в сердцах порадовался Моррисон.
Мимолетно взглянув на Элизабет, он понял, что девушка смотрит за берегом. Его это весьма обнадежило, так как самостоятельно Рой не мог уследить сразу за всем, что происходит вокруг.
Рой подал Владимиру жест рукой. Русский незамедлительно врубил задний ход на полную мощность. Урчание мотора сменилось диким ревом. Кормовая часть яхты закивала в разные стороны.
– Элизабет, присядь и схватись за что-нибудь, а то ненароком вывалишься за борт.
Девушка не решилась ослушаться. То, как начало бросать яхту в разные стороны, ее сильно напугало.
Мужчина, выглянув через фальшборт, негативно оценил неутешительные результаты.
– Чертов идиот! – рявкнул Моррисон сам на себя и вновь посмотрел на красное солнце.
Элизабет вжалась во внешнюю обшивку каюты и боялась пошевелиться. Поднялась на ноги она только тогда, когда рев мотора перешел на легкие обороты урчащего двигателя.
Владимир выглянул через ветровое стекло – своеобразный модифицированный иллюминатор.
– Я правильно понял: ничего не получается?
– Прямо в точку, – подметил Моррисон. – И воды больше не прибавится.
Солнце тем временем уже превратилось в большой красный шар, в нижней части отрезанный черной линией горизонта.
– Вот, сволочь! – выругался Владимир, глядя в направлении берега.
Уже само подозрение, что эти слова были сказаны им не впустую, раздосадовали Моррисона. А когда он воочию увидел приближающегося паука, ноги его почти подкосились. Рой сделал вид, будто бы оступился, а затем выпрямился во весь рост.
– Думаю, нашего дорогого друга обеспокоил тот факт, что мы пытаемся уплыть не попрощавшись, – попыталась пошутить Элизабет.
