Роман Олегович Кузьма
Только в Будапеште…
Безумием веяло от этих слов, но разве всё происходящее не было безумием, воплотившейся фантазией сумасшедшего? Андраш старался не отвлекаться на мысль, что, возможно, речь идёт именно о его фантазиях. Он сосредоточился на пистолете, до которого оставалось совсем чуть-чуть. Схватив «глок», нужно действовать как можно быстрее: стремительно оттянуть затвор – и открыть огонь на поражение. Предохранителя нет, но первый выстрел потребует большего усилия, это Жолтан ему как-то рассказал.
И всё! Девятимиллиметровые пули наделают в этой мрази таких дырок, что ей не поможет ни один ветеринар.
Существо умолкло. Андраш, почувствовав, что его колени ослабли, едва устоял на ногах – и медленно поднял взгляд, уже зная, что увидит.
Глаза демона, словно вылезшего из преисподней, уставились прямо на него. Полыхая зелёным огнём, они, казалось, высасывали последние жизненные соки. Ему казалось, что так будет длиться вечность – или, по крайней мере, пока тварь не покончит с ним.
Однако в следующее мгновение всё переменилось. В их молчаливое противостояние вклинился третий.
Андраш слышал хлопанье крыльев, уловил поток воздуха – и, вслед за оборотнем, покосился вправо. Там стоял мужчина, словно взявшийся ниоткуда – элегантно одетый, с загадочной улыбкой, совсем как Джеймс Бонд. К улыбке этой, однако, совершенно не шли клыки, торчавшие из-под нижней губы. Андрашу показалось, что он где-то слышал об этом человеке – причём что-то исключительно плохое. Впрочем, по сравнению с уродливой тварью, только что убившей Жолтана, незваный гость казался гораздо более приятным.
– Князь Влад III, – представился он, вычурным жестом поправляя цветочек в петлице.
Чудище попятилось в тень, чтобы вернуться оттуда прежним Вильмошем, чудаковатым студентом, снимающим комнату у тёти Маргит.
– Ожидаемая мной встреча, ваше сиятельство. Всё же мне удалось моё первое превращение.
Князь рассмеялся недружелюбным, леденящим смехом.
– И последнее, если мне будет позволено высказать такое предположение. Дело как-то связано с совершенно другой работой, насколько мне известно?
Студент улыбнулся. Нервная улыбка эта показалась вполне человеческой, и Андраш, против своей воли, почувствовал симпатию к своему врагу.
– Властитель Ада неожиданно болтлив. Я так понял, он предложил размен – вам придётся взяться за мой подряд?..
– У меня есть альтернатива? – Влад развёл руками.
– Разумеется, нет. Более того, я заодно избавлю человечество и от вас.
– О, как смело, – промурлыкал Влад. – Как, позволите мне узнать?
Теперь смеялся уже Вильмош-Эрнест:
– Меня давно интересовала ваша история, князь – как вы пребывали в заключении у султана, как, освободившись, жестоко отомстили ему… Кстати, почему так много кольев, просунутых в задницы янычар? Что там такого случилось с вами в этой Порте?
Похоже, намёк попал в самую «десятку», Андраш сразу это заметил. Влад, не сказав ни слова, будто растворился во тьме. Вместо него в круг света вползло чудовище, по сравнению с которым первый оборотень казался милягой. Длинное змеиное туловище без конечностей обладало сложенными сейчас перепончатыми крыльями – Андрашу, едва превозмогавшему тошноту, они, однако, показались слишком маленькими, рудиментарными. Чешуя бледного цвета, ослепительно белая на брюхе, напоминала о глистах, в то время как длинные, как кинжалы, клыки сочились ядом.
– Так вот он каков, Золотой Дракон! – воскликнул Вильмош-Эрнест. – Говорят, вы неуязвимы для смертных, князь, но я в это не верю. Церковь долгое время потакала вам и разбаловала; однако решение пришло с другой стороны. Ведь султан отпустил вас под честное слово – и вы его нарушили!
Змей, уже поднявший свою голову на высоту второго этажа и угрожающе нависший над своим противником, замер.
– Вы клятвопреступник, князь, и по этому поводу есть фетва, составленная виднейшим из имамов. Вам не случалось слышать её текст?
Андраш услышал слова фетвы, очевидно, на турецком, и увидел, как змей чернеет буквально на глазах, словно обугливаясь под воздействием невидимого огня. Не став дожидаться окончания сцены, он побежал. Страх придал ему сил и погнал вперёд, по улицам ночного Кишпешта. Он бежал, не оглядываясь, пока в его правом боку не начались острые боли, а лёгкие, с каждым вдохом пронизываемые тысячами игл, не были готовы разорваться.
Он остановился и, согнувшись, положил ладони на колени; стоял, безуспешно пытаясь отдышаться. Его никто не преследовал.
«Глок» так и остался лежать на мостовой.
Когда полиция наутро обнаружила тело Жолтана Эркеля, рядом лежал заряженный пистолет, у которого по непонятной причине отсутствовал затвор. Знающие люди в департаменте практически сразу же заподозрили убийство с целью ограбления, так как Эркель, по слухам, пользовался пистолетом с золотой отделкой. Ещё через два дня поступило заявление от Маргит Антал об исчезновении квартировавшего у неё студента Вильмоша Ковача. Проверка паспортных данных выявила факт кражи документов у настоящего Вильмоша Ковача, который никогда не учился в университете, а паспорт потерял во время посещения матча национальной сборной по футболу.
Отпечатки пальцев, обнаруженные на вещах пропавшего «студента», соответствовали отпечаткам на теле убитого и на его пистолете. Розыскные мероприятия не дали результата; также остался без ответа вопрос, как именно было осуществлено убийство. Наиболее правдоподобная версия, выдвинутая криминалистами, предполагала факт применения убийцей некоего ломика с остро отточенным концом – или даже самодельной ромфеи7. Однако версия эта противоречила результатам вскрытия, указывавшим на то, что покойного исполосовало когтями некое дикое животное, медведь или лев. Череп был явно раскушен клыками крупного хищника; правда, сделанный по результатам экспертизы гипсовый слепок не соответствовал ни одному из видов, известных современной науке.
Наконец, появление рядом с трупом бесформенных, убийственно-вонючих останков с перепончатыми крыльями так и не удалось объяснить.
Эпилог
Андраш Каллош в одиночестве сидел на кухне, рассматривая этикетку на бутылке крепкой сорокаградусной палинки. Надпись утверждала, что напиток прошёл двойную дистилляцию. Судя по невысокой стоимости, это было ложью.
С сигаретами дело обстояло ничуть не лучше; распечатав блок контрабандного “L&M”, которым удалось разжиться у одного русина8, Андраш закурил. Оттого, что он курит сигареты, которые остальным обходятся по полтысячи форинтов за пачку, ему стало легче.
Он посмотрел на оконное стекло, ища там своё отражение. Полупрозрачное лицо двадцатисемилетнего мадьяра угрюмо уставилось на Андраша из оконной рамы, бледная патина покрывала его коротко остриженную голову. «Всё-таки со стороны это, наверное, выглядит, странным, – подумал Андраш, – в таком возрасте быть наполовину седым».
Осознав, что уже почти стемнело, Андраш подошёл к окну и задёрнул шторы; пальцы его пошли мелкой дрожью, как всегда, когда он вспоминал о трагической смерти Жолтана. Он не верил в версию полиции, утверждавшей, что Жолтана загрызла крупная взбесившаяся собака, вроде дога или мастиффа, а пистолет подобрал какой-то подонок; он не верил и в то, что пистолет подобрали сами полицейские. Он был там и отлично видел, как всё произошло. И он так никому и не рассказал о том, что произошло на площади Кароя Коша.
Эржбет никогда не оправилась от пережитого потрясения: она «села на иглу» и через пару лет умерла от передозировки. Андраш, который с тех пор стал заикаться, вскоре обнаружил, что панически боится темноты и уже не может выйти на улицу вечером – ноги, словно жили собственной жизнью, сами несли его обратно.
Он решил выпить, чтобы унять дрожь в руках. Зажав дымящуюся сигарету в зубах, отвернул крышку и налил полную рюмку, которую тут же нетерпеливо опрокинул. От обжигающей горло палинки на глазах выступили слёзы.
Андраш сделал солидную затяжку и сел за стол. Каждый раз, когда он вспоминал о Жолтане или когда наступала темнота, перед мысленным взором его вновь возникало видение двух глаз, пылающих фосфоресцирующим огнём. Подобно ацетиленовым горелкам, они вспыхивали каждый раз, когда Андрашу случалось оказаться в темноте или в сумерках. Глаза твари, к которой вот-вот присоединится другая…
За минувшие с тех пор долгие годы ни одного вечера не прошло без того, чтобы он не вспомнил историю, навсегда изменившую его жизнь. Золотой пистолет был так близко…
На глаза вновь навернулись слёзы, и Андраш налил себе ещё одну рюмку. Уже почти плача, он выпил содержимое одним глотком. Вздрогнув всем телом, он почувствовал себя лучше и затянулся. Ему захотелось выпить ещё.
Схватив бутылку, он вдруг, почти неожиданно для самого себя, начал жадно пить из горла. Только когда ему полегчало, Андраш успокоился. Он ощутил, что стало гораздо теплее, а показатель настроения стремительно идёт вверх. Глядя на расплывающуюся надпись на этикетке, он поднёс бутылку ближе, чтобы прочесть её, и понял, что уже пьян.
Тут Андрашу вспомнилась фраза, которую он сам частенько повторял, и которая сейчас повергла его в отчаяние, заставив вновь увидеть пылающие бледно-зелёным огнём глаза. Они принадлежали существу, склонившемуся над телом Жолтана.
– Т-т-т-только в Бу-бу-бу-д-да-пеште!..
Сказав так, он зарыдал.