Он прибыл в Будапешт среди ночи и, взяв такси, отправился к самому фешенебельному отелю. Огромного роста швейцар в ливрее с золочёными галунами, с удивлением почувствовал, как его руку будто сжало железными тисками, когда мужчина во фраке протянул ему нечто, оказавшееся купюрой крупного номинала.
– Меня никогда нет – для кого бы то ни было, – любезно сообщил о своих привычках новый постоялец. Ослепительно улыбаясь, он прошёл в шикарно обставленный вестибюль. Ноги его, обутые в лакированные ботинки, утопали в красном бархатном ковре, а коридорные, толкаясь, соперничали за право нести его багаж.
Портье, удостоившись столь же прибыльного рукопожатия, вызвал управляющего – дело казалось ему слишком серьёзным. Тот немедленно явился и, хрустя пальцами, в мгновение ока оценил ситуацию. Не колеблясь, предложил номер «люкс» – и мужчина охотно согласился.
– Вы надолго?
– Нет, просто нужно уладить одно дело. Скорее, даже не дело, а недоразумение, мелкая, досадная несуразность – вот что привело меня сюда. – Акцент, да и построение фраз показались управляющему необычными. Заподозрив появление особы королевской крови, он растянул рот в заискивающей улыбке и, пригладив зализанные, светлые волосы, раскрыл регистрационную книгу.
– Как изволите вас величать? – спросил он, призвав из глубин памяти всё, что читал о дворянах.
– Влад, – просто представился мужчина. Поправив белоснежную бабочку своего фрака, он стянул шёлковые перчатки и, упрятав их в цилиндр, сейчас поигрывал тростью с серебряным набалдашником. Управляющий вспотел – подобных людей он раньше видел лишь в кинофильмах. Краем глаза, однако, он успел заметить крупные бриллианты, вставленные в золотые запонки. Несомненно, новый постоялец был сказочно богат, а это качество служит извинениям любым причудам.
– А ваша фамилия, простите?.. – Управляющий вытянулся, растерянно разводя руками.
– Ах, фамилия… – Мужчина рассмеялся звонким, мелодичным смехом и тряхнул длинными, завитыми волосами. – Меня обычно называют Кызыклы, если это что-то вам говорит.
Судя по выражению лица управляющего, в голове у него зашевелились какие-то смутные подозрения, однако он тут же отбросил их и, заполнив все графы, предложил книгу на подпись. Мужчина, назвавшийся Владом, оставил широкий, затейливый росчерк. Помахивая на ходу тростью, он направился к лифту.
Неожиданный разворот и сказанные со скрытой угрозой слова едва не застали управляющего врасплох:
– И – да, самое главное!.. – Взоры их скрестились. – Меня никогда нет – ни для кого!
В своём номере мужчина, не тратя времени попусту, приступил к самому странному из занятий, что случалось видеть сотрудникам службы безопасности отеля. Наблюдая за Владом Кызыклы на экране подключённого к скрытой камере монитора, они с удивлением заметили, как постоялец начертил на полу круг и, вписав в него некий знак, стремительно выпрямился.
В тот же миг, когда с уст Кызыклы сорвалось короткое слово на неизвестном языке, свет в отеле погас, и изображение покинуло потухший монитор. Ругаясь на чём свет стоит, старший смены, Денеш Хорват, послал своего подчинённого выяснить, в чём дело. Как только энергоснабжение было восстановлено, оказалось, что Кызыклы не лгал. Его действительно не было в номере – ни для кого. Ветер трепал шторы сквозь распахнутое настежь окно, за которым горели огни ночного города.
…Таинственному исчезновению Влада, однако, предшествовал разговор с тем, кого он вызвал при помощи магии, считавшейся древней даже во времена, когда люди заложили Кадингирр, или Вавилон, первый из своих великих городов. Дух, явившийся на зов, способен был одним видом своим внушить ужас любому из смертных, но только не Владу. Виднейший сподвижник Зла, тот спокойно стоял, скрестив руки на груди, и обращался к колеблющемуся облику, устрашающему на вид.
– Ты вызвал меня – и зачем? – Гром, неслышный другим, отдавался в ушах Влада. – Мне брошен вызов, господин, кто-то пытается овладеть Великим Заклятьем Превращения. Я хотел узнать, известно ли тебе об этом, и если так, то не навлёк ли я на себя твою немилость каким-либо неосторожным поступком или мыслью?
Демон расхохотался, и Влад задрожал от боли, пронизавшей его тело.
– Ты навлёк их своей осторожностью, Влад! Много времени прошло с тех пор, как ты последний раз нарушил своё уединение. Я же нашёл молодого адепта – покладистого, энергичного и способного.
– Мне придётся убить его, господин, – смиренным, но твёрдым голосом сообщил Влад.
Грубый смех стал ему ответом.
– Да пожалуйста! Убей его хоть сто раз, если пожелаешь – но помни, что его клятва станет твоим уделом. Тебе придётся довести дело, за которое он взялся сгоряча, не подумав, до конца.
Влад мрачно кивнул, словно услышав то, что давно предполагал.
– И какова же клятва, что выпадет мне?
Демон выдохнул пламя в его сторону, и Влад согнулся, словно в приступе боли.
– Ты забыл назвать меня господином! – Смягчившись, он вперил в мужчину лукавый взгляд. – Дело непростое, и за него взялся безумец, который едва ли достигнет успеха. Однако ты, с твоим опытом и мастерством…
– Понимаю, господин, – удручённо вздохнул Влад.
– Выбор за тобой! – злобно смеясь, дух исчез.
Пожав плечами, Влад легко вспрыгнул на подоконник и открыл окно. Внизу виднелась освещённая фонарями и фарами мелькающих автомобилей мостовая. Он, постояв секунду, словно в забытьи, закрыл глаза и шагнул вперёд.
Юноша, сам того не зная, бросивший вызов существу, оставившему о себе недобрую славу в веках, ждал наступления темноты. Великое Заклятье Превращения действовало, он это чувствовал, и усиливалось по мере приближения ночи. С восходом луны оно обретёт полную силу. С каждой минутой, по мере угасания солнца, изменения в костных и мышечных тканях, задевающие самую структуру клеток, ускорялись.
Как бы то ни было, заклятье сработает, хотя этот раз, возможно, останется единственным – Влад будет рьяно отстаивать свои привилегии, и в их столкновении выживет лишь один.
Вильмошем овладела необъяснимая меланхолия. Что есть жизнь? Живёт ли Влад по-настоящему? Можно ли будет считать жизнью его собственное существование, если физиология организма необратимо изменится? Как и во всех научных экспериментах, лишь эмпирический опыт мог дать определённый ответ.
Он горько рассмеялся. Время его прежнего бытия истекло, он имел тому достаточно знаков. Посланные силами столь могущественными, что противиться им было просто бессмысленно, они свидетельствовали: наступает момент перехода в иную форму – и, вероятно, превращение станет лишь промежуточной ступенью. Если он потерпит поражение сегодня вечером, дух его отправится в места, где подвергнется самым ужасающим из пыток, которые только можно себе представить. И длиться они будут вечно.
Утром перепуганная до полусмерти госпожа Антал сообщила ему, что видела кровь повсюду – на стенах, на полу, – куски внутренностей, хаотично разбросанные по комнате, привели её в состояние, близкое к ступору. Когда видение исчезло, прошло несколько часов, прежде чем она пришла в себя. И тогда Вильмош вновь услышал леденящий крик.
Прибежав на кухню, где хозяйка как раз пыталась разогреть еду, он увидел множество длинных, отталкивающего вида белёсых червей; длиной до двадцати сантиметров, они решительно атаковали парализованную страхом женщину. Гнилостный запах, принудивший его заткнуть ноздри, исходил из красной, в белых яблоках, кастрюли; находившиеся там вчерашние спагетти за ночь пережили чудовищную трансформацию.
Управиться со склизкими, воняющими существами стоило немалых трудов. Наконец, когда последний из червей был раздавлен и прекратил шевелиться, Вильмош смог передохнуть. Спровадив несчастную хозяйку в спальню, где та, судя по звукам, предалась молитве, чередующейся с приступами плача, он попытался осмыслить ситуацию.
Влад выдавливал его из конуры, в которую он забился, и одновременно демонстрировал свою мощь. Несомненно, та была велика, раз позволяла не только наслать на тётю Маргит видения, но и придать им жизненную силу. Следующий шаг его соперника будет ещё более опасным.
Кроме очевидной опасности, исходящей от Влада, Вильмош обязан был выполнить первую часть обязательства, взятого перед тем, кто куда страшнее даже десяти валашских господарей, вместе взятых.
На лбу у него выступила испарина. Чтобы всё хорошенько обдумать, он опустился на табуретку с чёрными стальными ножками; подобно конечностям гигантского паука, те осторожно выглядывали из-под сиденья, покрытого плетёной верёвочной подкладкой.
Мозг его напряжённо работал. Всё ещё может обернуться большим успехом, если только одно его предположение, весьма смелое и ничем, кроме догадок, не подкреплённое, окажется точным. Велика ли вероятность подобного?
Он невесело улыбнулся. Вся его затея – сплошной жест отчаяния, обречённая на поражение попытка противостоять заведомо превосходящим силам. Чем больше он трепыхается, тем глубже засасывает его тёмная трясина.
Наверняка, тётя Маргит уже сообщила в полицию его паспортные данные – или, самое позднее, сделает это на днях. Если дойдёт до более-менее пристальной проверки документов, всплывёт факт вклейки фотографии поверх подлинной. Полиции не составит большого труда выяснить его подлинное имя, ведь он происходит из соседнего района, где его многие знают.
Откровенно говоря, и в Кишпеште у него имелись заочные знакомые, и именно жгучая ненависть к одному из них и послужила причиной всех этих странных и загадочных поступков последних месяцев. От некоторых из них у него самого возникала затяжная дрожь, а волосы шевелились на голове.
Молодой человек, уже почти распрощавшийся с чужим ему именем Вильмоша Ковача, ещё раз посмотрел на тускнеющее солнце. Оранжевый шар, почти утонувший за ломаным каменно-кирпичным рельефом спального района, посылал прощальные, едва тёплые лучи. Скоро наступит ночь, и всё изменится.
Он ощутил непривычный прилив сил. Нет, не совсем сил – с другой стороны, накатила слабость и сонливость, как во время болезни, и мысли двигались заторможенно, с трудом. Одновременно что-то, сидящее где-то глубоко внутри, становилось всё сильнее. И оно управляло телом, будто против его воли, с поразительной лёгкостью, придавая движениям силу и точность, о которых он и не подозревал.
Оживало животное, тёмное начало, отброшенное человеком в доисторические времена, когда он стал на путь, ведущий к цивилизации. Сейчас же, разбуженное от длительной дрёмы, оно приобретало поразительные силу и размер; те многократно увеличивались колдовским путём и в будущем сулили лишь трагедии и смерть.
Впрочем, как всегда случается, он мог сказать, что ему не оставили выбора.
Покачав головой, квартирант посмотрел на часы. До встречи с Эржбет, наконец-то согласившейся на свидание, оставалось менее получаса. Эржбет…при мысли об этой девушке его мысли оживились, а дух воспрянул. Она была так похожа на ту, которой уже нет…
Он встал и начал нервно прохаживаться по кухне. То, что предстояло совершить, вселяло в его сердце ужас. И всё-таки, глядя Эржбет в глаза и представляя на её месте ту, другую, он не мог отвернуть с выбранного пути.
В конечном счёте, подумал парень с горьким цинизмом, наибольшее зло ему предстоит совершить по отношению к самому себе.
Тот, кто называл себя студентом Вильмошем, ещё раз осмотрелся по сторонам и, надев шапку и куртку, вышел. Он знал наверняка, что никогда не вернётся за остальными вещами.