Роман Александрович Чернявский
Желчь
Постояв еще пару минут, мы ушли.
– Сейчас в районе одиннадцати, и с минуты на минуту начнется самое пекло, я предлагаю его проспать, – сказал я. Баако лишь кивнул, и мы отправились к спальным местам.
И правда, у меня получилось задремать. Проспал я где-то часов пять и проспал бы еще больше, если бы что-то резко не кольнуло меня в правую икру. От испуга я вскрикнул и подскочил.
Бак спросил:
– Что, кошмар?
– Угу, – промычал я и начал осматривать все вокруг себя. Я подумал, что это скорпион или змея, но ничего не нашел, наверно, просто показалось.
– Пойду принесу поесть.
– Угу, давааай, – ответил я, зевнув.
Бак полез в наш самодельный холодильник и достал два обеда эконом-класса. И как они уцелели?
Мы приступили к ужину.
– Я слышал, что все имена у вас что-то значат. Что значит – Баако?
Оторвавшись на секунду от еды и улыбнувшись, он ответил: – Рожденный первым.
– Можно называть тебя Бак?
– Можно, – он опять улыбнулся, – меня так и называли, пока я учился.
– Хорошо. Знаешь что, Бак?
– М?
– Я запишу все, что тут с нами происходит, а как выберемся отсюда, попробую опубликовать. А? Как тебе идея?
– Неплохо. А название какое будет?
– Не задумывался еще, может «Неделя в пустыне»? А хотя нет, знаешь рассказ Джека Лондона «Белое безмолвие», вот наша история будет называться «Желтое безмолвие», – сказал я и провел рукой перед собой по воздуху, как будто буквы тянулись вслед за движением руки.
Бак улыбнулся, а я задумался… Как же такие ситуации сближают людей! Сейчас Бак был мне самым близким другом и потерять его в этой пустыне означало – через пару часов потеряться вместе с ним в объятиях смерти.
– Нуу… вроде неплохо, но я бы еще подумал над названием, – Бак на секунду замолчал. – Если б ты, Леша, знал, как меня уже тошнит от этой пустыни.
– Понимаю, у меня точно такое же чувство.
И правда, атмосфера тут была тошнотворная, помимо сотни трупов, что лежали за нашими спинами, на голову постоянно давил песок. Песок, кроме него здесь не было ничего, желтый, он вызывал только рвотный рефлекс.
Весь вечер моя нога чесалась в том месте, где мне приснилось, что меня кто-то укусил, но никакого следа от укуса там не было. «Странно», – подумал я. Еще чуть посидев, я взял в руки блокнот и начал писать, пока мой новый друг разжигал костер из кресел и одежды в надежде, что его кто-то увидит.
С удивлением, как легко мне далось записать все свои мысли, я отложил блокнот в сторону и тут же почувствовал дикую слабость, которая сковала мое тело, даже не слабость, а истощение.
– Просто сложный день выдался, ничего страшного, – сказал я сам себе и лег спать.
Заснул я моментально в отличие от прошлой ночи.
День третий.
Бак проснулся первым и пошел за водой. Раскопав последние 2 литра воды, он взял одну бутылку, отпил половину и зарыл ее обратно. Солнце еще не успело нагреть воздух вокруг, поэтому было время осмотреть остатки самолета и чемоданы в поисках воды или еды.
Бак копался в чемоданах уже около часа, но Леша все никак не вставал, тогда он решил проверить, все ли с ним в порядке.
Он лежал на боку, и Бак аккуратно отодвинул плед с его лица. Леша бездыханно лежал с легкой улыбкой на лице. Он умер.
Слезы. Слезы покатились по щекам последнего выжившего на этом рейсе. Сев рядом с ним, он просто обхватил голову руками, не понимая, что теперь делать дальше.
Чуть посидев, он решил перевернуть тело на спину. Взявшись рукой за плечо, он медленно потянул тело на себя, как вдруг из-под него в районе ног быстро, перебирая маленькими ножками, выползли два небольших скорпиона и зарылись в песок. От испуга он моментально дернул руку на себя.
У Бака даже не было сил оттащить тело своего нового друга к остальной сотне, поэтому он просто взял блокнот, который лежал рядом, и направился к своему спальнику. Он сел, открыл блокнот и начал водить красными глазами по ровно написанным строчкам.
– У него, правда, были неплохие задатки, но что теперь, пустыня его сожрала, как сожрет и меня, это неизбежно. Уже прошло три дня, а за нами никто так и не приехал.
