Рома Ньюман
Доктор Шифр

Лед и пламень. И, пожалуй, один из тех немногих браков, что стали примером в глазах Андрея.

Волошин опасался, что дядя Сергей его не признает. В конце концов, с учительницей он по понятным причинам виделся чаще, чем с ее мужем. А пятилетняя разлука и вовсе могла стереть из памяти мужчины очередного ученика его супруги. Страх оказаться неузнанным симпатичными ему людьми преследовал Андрея с самого детства.

Но всё обошлось, и дядя Сергей моментально вспомнил пропащего школяра. Одного взгляда в комнату ему хватило, чтобы на широком лице расплылась добродушная улыбка, а большие синие глаза начали излучать потоки дружелюбия.

– Аличка, ты снова вернулась к своим физическим экспериментам и создала нам второго сына?

– Он сам вывалился, из параллельного мира, – отозвалась Алина Спиридоновна.

Андрей поднялся с дивана и, стараясь идти по прямой, направился к дяде Сергею. Волошин улыбнулся и протянул руку, но давний знакомый проигнорировал приветственный жест. Вместо этого он заключил «второго сына» в крепкие объятия. На душе стало совсем хорошо. Любому из нас требуются люди, которых можно обнять.

– Ты изменился, – подметил дядя Сергей, чуть отстранившись. Кивнул на кофейный столик: – А вы, я смотрю, решили с тяжелой артиллерии вдарить?

Алина Спиридоновна пропустила вопрос мимо ушей, ткнула в сторону Андрея с таким видом, будто тот и впрямь был ей вторым сыном, застигнутым позади школы с сигареткой во рту.

– Сережа, ты видишь его? Нет, ты видишь? Он же похож на дырявую шхуну, гордо идущую ко дну!

Дядя Сергей посмотрел на Волошина немного по-другому, с точно таким же прищуром, как Алина Спиридоновна получасом ранее.

– Да уж. Вижу. – Тон, с которым он это произнес, предполагал загадочность и мистический подтекст.

– Видите что? – осторожно поинтересовался Андрей. – Как «сила сочится» из дырок в голове?

Дядя Сергей усмехнулся, повернулся к жене:

– Вы с ним об этом еще не разговаривали?

Алина Спиридоновна, порядком растекшаяся по дивану, закатила глаза, как отменная драматическая актриса.

– Ясненько, понял. Тогда обожди немного, дружочек. Пойду умоюсь с работы.

Мужчина похлопал Андрея по плечу и отправился в ванную. Волошин повернулся о чем-то спросить у учительницы, но та сработала на опережение, вновь ткнув пальцем:

– Сережа сейчас тебе всё растолкует. Он видит и знает куда больше, чем мы с тобой, вместе взятые. Его связь со всеми этими силами всегда была прочнее моей.

– Да, я немного наслышан об этом, – покивал Андрей.

В школьные годы до Волошина и впрямь доходили кое-какие слухи об удивительном даре дяди Сергея, а пару раз даже довелось проверить их на практике. Тогда муж Алины Спиридоновны еще служил прапорщиком в части связи под Серпейском, с учениками жены пересекался крайне редко. Но если встреча удавалась, то оттягивалась ребятня по полной. Для «Алинькиных деток» сил дядя Сергей никогда не жалел.

Обычно всё начиналось со звонкой постановки на место позвонков. Андрей прекрасно помнил те забавные мгновения: бывало, обхватит его дядя Сергей сзади под руки да как потянет кверху – весь позвоночный столб захрустит. А потом в теле становится легко-легко, будто неведомой внутренней реке только что расчистили русло. И так – любому желающему. Хотя находились и нежелающие. Ванька Спиваков, например, взаправду боялся, что его позвоночник разломится надвое…

После легкой мануальной разминки ребята по очереди садились на табуретку. Дядя Сергей вставал позади и совершал замысловатые пассы вокруг их голов. Периодически он взмахивал руками, будто сбрасывал на пол невидимую, неосязаемую, но, без сомнений, гнусную мерзость. Нехочуха Ваня и тут оставался в стороне, потому что «не верил в ненаучные методы», чем лишал себя возможности прочувствовать, насколько ясной и свежей становилась голова после такой практики.

Иногда по завершении магических пассов дядя Сергей узнавал кое-что и о жизни самих ребят. Любимцу девочек Мише он рассказывал, кто из одноклассниц всерьез положил на него глаз, а кто – так, из спортивного интереса. «Хорошая девочка через ряд за второй партой сидит. Ты бы присмотрелся к ней…»

Любителю качалки Феде говорил, что в тренировках тот делал верно, а каких снарядов стоит избегать. «Чего ты к этой штанге-то привязался? В вашем зале с нею и так никто приседать не умеет, а тебе колени беречь надо. Через шесть лет они тебе ой как пригодятся, когда по горам скакать начнешь…»

Андрею дядя Сергей ничего подобного не рассказывал. Хотя Волошин в те годы уже и девочками увлекался, и легкой атлетикой всерьез занимался. Магическим пассам вокруг головы чудотворец уделял много времени – значительно больше, чем с другими ребятами, но от прорицательских откровений либо воздерживался, либо отделывался общими наставлениями: «Не забывай про деда и мать», «Учи математику» – и всё в таком духе.

Стоит ли говорить, что подобным напутствиям Андрей совсем не обрадовался. Он тоже хотел знать наверняка, кому из одноклассниц нравился, каких спортивных результатов мог бы добиться. Но предсказания, столь важные, когда тебе шестнадцать, обходили его стороной.

Тайные пророчества с перспективой стать Избранным и спасти планету, о чем упорно грезил Волошин, казались уделом каких-то других парней…

Дядя Сергей вернулся из ванной, усиленно растирая мясистые ладони. Он всегда так делал, чтобы разогнать кровь и повысить чувствительность. В углу комнаты он взял табуретку, поставил в центр, жестом предложил сесть.

Андрей сел.

– Что ж с тобой такого экстремального произошло? Откуда царапины? – поинтересовался мужчина.

– Говорит, за Родину пострадал.

– Ясно. А где страдал: здесь – или там?

Андрей нахмурил брови, скрестил руки на груди. Ему очень хотелось открыться этим добрым, знакомым с детства людям, но чувство долга не позволяло с ходу вывалить подробности тайной деятельности в странах Центральноафриканского региона. Он ответил не сразу, тщательно подбирая слова:

– Там. На фугас нарвался.

Алина Спиридоновна приглушенно охнула, схватилась за лоб. Круглое лицо дяди Сергея посерело.

– Мы ехали по заминированной дороге. Прямо по курсу оказалась закладка. Мне повезло: дверь с моей стороны в то утро не закрывалась, так что меня выбросило из фургона. Другие пассажиры погибли, я же отделался контузией и гематомами. Зато после взрыва началось такое…

– И ведь за что наши мальчики гибнут… – вздохнула учительница, глядя в пустоту.

– Да, этого вполне достаточно, чтобы капсула в голове лопнула, – согласился дядя Сергей. Он поднял ладони над макушкой Андрея.

– Капсула? – переспросил Волошин.

– Внутри каждого из нас есть резервуар энергии. У одних он наполнен побольше, у других поменьше. Большинство ходят с ним всю жизнь, но боятся хоть раз что-то из него черпнуть. Иногда, очень редко, когда объем содержимого высок, а стрессовое воздействие сильно, резервуар может лопнуть, как тоненькая капсула.

– Вот так у него и случилась, – ткнула с дивана пальцем хмельная Алина Спиридоновна. – Теперь во все стороны разливается.

– Это я ему сейчас залатаю, но джинн-то вырвался из бутылки. Скажи-ка мне, дружочек, а какие странности произошли с тех пор, как…

– Лопнула капсула? – перебил Андрей.

– Именно.

– Кажется, я начал видеть человеческие болячки. Типа как ауры – всё в цвете.

– Любопытно. Много цветов видишь?

– Два: красный и зеленый. Но зато в куче оттенков!

– Хорошо, если в куче.

– Это пройдет?

– Вряд ли.

– Но вы сказали, что подлатаете…

– Я могу убрать половодье, упорядочить поток. Но саму реку уже не остановить.

– Ладно, а можно хотя бы сменить цветовую палитру?

Дядя Сергей громко рассмеялся.

– Ты что, думаешь, пришел в магазин за банкой краски?

– Просто не люблю красный. Зеленый люблю, а красный – терпеть не могу. Вы не знаете, почему именно такая комбинация выпала?

– Цветоконтрастная ось, – твердо заявила с дивана Алина Спиридоновна.

– Что? – переспросил Андрей.

Он повернулся к учительнице, но дядя Сергей мягко вернул голову в положение прямо.

– Не вертись, дружочек. Дай старику настроиться.

– Существует четыре уникальных цвета, – Алина Спиридоновна заговорила привычным и ей, и Андрею учительским тоном, – упомянутые красный и зеленый, а также синий и желтый. Они образуют две пары, в которых один цвет – теплый, второй – холодный. Как я поняла, такие комбинации спектров дают тебе доступ к информационным полям.

– Сейчас мы посмотрим, что там у него происходит, – тихо проговорил дядя Сергей и начал совершать над головой Андрея знакомые пассы.

Волошин же косил глаза на Алину Спиридоновну. Ему очень понравилась теория о цветах, тем более что она оказалась созвучна его собственным изысканиям в области колористики. Но учительница, кажется, не намеревалась продолжать урок, молча наблюдая за действиями мужа.

– В Африке, значит, побывал, – буркнул тот.

Андрей изогнулся на табурете.

– Как это вы…

– Сиди прямо, дружочек. И не переживай, никаких секретов ты не выбалтываешь. Тем более подрыв автомобиля – едва ли не единственная мысль, которая сейчас плавает на поверхности твоего разума.

Тут Алина Спиридоновна цыкнула языком, театрально спрятала лицо в ладонях.

– Господи, Сережа! Ну зачем ты мучаешь меня такими подробностями…

– Без паники, Аличка. Сама видишь: с нашим мальчиком всё обошлось.

– Я постоянно об этом думаю, – заговорил Андрей, – потому что именно после взрыва начал видеть… цвета. Находясь на реабилитации в госпитале, я насмотрелся на раненых бойцов – их конечности и больные органы светились и красным, и зеленым. Это… пугает.

Дядя Сергей отвечал, не прекращая своего занятия:

– Ты видишь не просто ауру, дружочек. Ты черпаешь информацию. Как я сейчас получаю ее из прикосновений к твоему биополю, так и ты – из проявлений цветового спектра. В твоем случае гармония теплого и холодного цветов становится проводником информации.

– Всё вокруг – волны, – присоединилась к объяснениям Алина Спиридоновна. – Кто знает, сколько еще их видов не открыто и не изучено? Цвет – это та же электромагнитная волна, которая несет информацию через наше зрение. Твое визуальное восприятие отличается от обычного. Видимо, сошлись качественные дефекты органов зрения, наследственности и психики.

– Я ненормальный?! – поспешно спросил Андрей.

– Просто отличный от других.

– Это эвфемизм.

– Это, – добавила в голос твердости Алина Спиридоновна, – особенности строения твоего зрительного центра и психики. Они есть у всех. Просто твои – более редки.

– Он переживает, что никогда не сможет ужиться среди нормальных людей, – с улыбкой произнес дядя Сергей.

– Не в этом дело. Просто я… не думал, что у меня есть проблемы со здоровьем.

– Это не проблемы со здоровьем, а особенность организма.

Андрей нахмурился. Всё равно формулировки учительницы не слишком пришлись по душе.

– Допустим. А как много информации я могу почерпнуть из своего… «цветовидения»?

– Вероятно, столько, сколько способна ухватить длина красно-зеленого спектра, – просто ответила Алина Спиридоновна.

Волошин призадумался. Он посчитал, что, видимо, красного и зеленого цветов – их спектров – достаточно лишь для получения информации о болезни человека. Значит, единственное, за что могла зацепиться «особенность» Андрея, – это страдания людей. Жизнеутверждающий вывод.

– А как много информации получаете вы? – слегка изогнувшись, спросил он.

Дядя Сергей прекратил описывать дуги над макушкой гостя. Теперь он просто держал ладони у его висков.

– Зависит от длительности контакта. Если времени достаточно, можно копнуть первые детские воспоминания. При идеальных условиях – уйти в родовую память.

– Здорово!

– Ты тоже можешь значительно больше, чем просто видеть чужие болячки.

– Даже так?

– Даже так.

Андрей ненадолго замолк. Перспектива до конца дней лицезреть яркие и красочные страдания окружающих совсем не вдохновляла его. Но что если это лишь верхушка айсберга и он обладает более практичными талантами?

– На что еще я способен?

– Ты в силах воздействовать на видимое излучение, меняя психофизическое состояние другого человека. Просто пока не научился. Но обязательно обучишься.

Андрей почувствовал, как подскочило сердцебиение, а на физиономии растянулась довольная улыбка. Похоже, рано он поставил на себе крест.

– Дядя Сергей, а вы… вы видите будущее? Мое будущее?

– Фрагментарно. Человеческий мозг неспособен усваивать такие объемы информации одномоментно. Однако в общих чертах твоя жизнь мне видна.

– И когда восемь лет назад сканировали мой мозг – уже тогда знали, что капсула лопнет?

Дядя Сергей ответил после небольшой заминки:

– Да, знал.

Волошин фыркнул.

– И промолчали.

– Тогда рассказывать тебе такое было нельзя.

Андрей ощущал, что, пока вращаются ладони дяди Сергея, ему становится всё легче и легче думать, проще формулировать мысли. Словно бывший прапорщик собирал разбросанные по полу кусочки лего и складывал их в одну коробку.

– Что значит «нельзя»? – не унимался Волошин.

– У тебя же шило в жопе, – усмехнулась Алина Спиридоновна. – Расскажи мы тогда всю правду, ты бы пустился во все тяжкие: в оккультную ересь, эксперименты с сознанием, запрещенные вещества. Для неокрепшего подросткового ума такие знания могут стать ловушкой. Большинство из тех, кто открывает сверхспособности в юном возрасте, отправляются либо в «желтый дом», либо на два метра под землю.

– К тому же, – добавил дядя Сергей, – как ни крути, ты всё равно всё узнал. Только подошел более подготовленным к этому знанию.

Андрей вздохнул. Он понимал, что в словах дюпрасса имеется рациональное зерно. Но в детстве-то он считал, что ему ничего не рассказывали оттого, что рассказывать было нечего! Мнил себя посредственным, как хмурое небо над болотом.

– Но сейчас вы можете рассказать, что конкретно видите?

– Только если тебе позволено узнать такую информацию.

– Позволено кем?

– Высшими силами, которые выстраивают наши пути.

– Хотите сказать, всё прописано наперед? Выбора нет?

– Смотря для кого. Твой жизненный путь – это четкая прямая линия. Монорельс из точки А в точку Б.

Андрею вновь стало немножко обидно. Слова о монорельсе и всего двух остановках на маршруте едва ли не повергли его в экзистенциальное уныние.

Будто уловив ход мыслей гостя, дядя Сергей мимолетно улыбнулся и поспешил добавить:

– Но ты не переживай. На этом пути будет множество приключений. И испытаний.

– А чем всё закончится? Вы видите финал моей истории?

Кажется, вопрос о конце жизни, прозвучавший из уст совсем еще мальчишки, удивил бывалого экстрасенса.

– Ты выйдешь за рамки и ограничения, но пока еще рано думать о конце. По дороге из точки А в точку Б предстоит много работы.

– Я спасу чью-нибудь жизнь?

– Ты спасешь множество жизней.

Такая сентенция уже пришлась Андрею по душе. Он мечтал о масштабах, о подвигах во имя человечества и, кажется, был готов отдать жизнь за безопасность своего народа, а потому от слов экстрасенса расцвел, как одуванчик по весне.

– Я буду спасать по долгу службы?

– Служить тебе осталось всего ничего, – как бы между прочим заявил дядя Сергей. Теперь он держал ладони возле затылка Волошина.

– То есть? Меня что, уволят?

– Не уволят, но военная служба прекратится сама собой, естественным образом. В какой-то момент ты поймешь, что пора сделать шаг в сторону, в нужном направлении. И займешься другими вещами.

– Какими другими? Я – офицер военной разведки и всегда мечтал только об этом. Мне неинтересны другие вещи.

– Всё произойдет плавно, без рывков. Твое истинное призвание откроется тебе, а обстоятельства сложатся сами собой.

– Я не верю в это!

– Неважно, Андрейка, – сказала Алина Спиридоновна. – То, что должно произойти, – произойдет. Вне зависимости от того, веришь ты в это или нет.

– И что, я никак не могу повлиять на свою судьбу?

– А зачем? Если ты начнешь развивать свой дар, то в дальнейшем поможешь огромному числу попавших в беду людей. Разве не об этом ты мечтал с детства? Служба в разведке не предоставит таких возможностей.

Андрей поник, глубоко задумавшись. Алина Спиридоновна внимательно следила за его реакцией.

– Почему ты расстроился? – спросил из-за спины дядя Сергей.

– Не знаю. Я хотел построить военную карьеру, стать генералом.

– Ты хотел? – с нажимом уточнила Алина Спиридоновна. – Или твой отец хотел этого для твоего брата?

Андрей поднял голову и взглянул на женщину. Она смотрела так твердо, будто протрезвела в считаные минуты. Но и в темно-карих глазах Волошина сосредоточились решительность и сила, помноженные на непреклонный максимализм молодого человека.

– Я хотел. Служба в армии – это мое решение.

– Похвально, – мягко прокомментировал дядя Сергей. – Но ты учти: крайне редко то, чего мы желаем, – есть то, в чем мы действительно нуждаемся. Ты считаешь, что твоя жизнь неразрывно связана со службой в разведке, – и я горжусь тобой, дружочек. Но существует иной путь, истинный. На нем ты сумеешь помочь гораздо большему числу людей.

– С чего вы взяли, что тот путь, который увидели вы, – единственно верный?!

– Потому что лишь он прописан высшим разумом в твоем биополе.

Андрей хмыкнул, покачал головой. Уверения в безальтернативности сценария жизни выводили молодого человека из себя.

– В чем же будет выражаться эта помощь?

– Сначала ты научишься исцелять. Совсем скоро у тебя откроется умение избавлять людей от недугов через контакт с их аурой. Знания станут тебе доступны уже в нынешнем году, и ты сразу поймешь, как применять их на практике. Интуитивно.

– А высший разум не может вложить в меня знания сразу всех стилей кунг-фу?

Дядя Сергей пропустил хохму мимо ушей.

– Затем, когда умения окрепнут, тебя ждет столкновение с силами зла.

– Вот это уже интересней.

– Однако это совсем не то Зло, о котором ты подумал, – покачала головой Алина Спиридоновна. Теперь она сидела с прямой спиной, а ее черные глаза смотрели на Андрея, будто пытались загипнотизировать. Женщина говорила с той пугающей интонацией, с которой принято рассказывать страшилки у костра. – Истинное зло не пытается поработить миллиарды людей. Не стремится вывести на орбиту спутник со смертоносным лучом. Истинное зло куда приземленней – и оттого гораздо, гораздо опасней. Оно живет в темных закоулках человеческих душ. Питается нашими страстями, нашей завистью и малодушием. Это зло лишает стариков последних средств, выставляет младенцев на мороз, приколачивает бездомных котят к дереву. Истинное зло уродливо, стихийно и совершенно беспощадно. Для борьбы с ним тебе понадобятся не только твои способности, но и внутренней свет, из которого они происходят. Без этого света, без добра в душе ты угодишь в ловушку. Станешь жертвой собственных амбиций, отдашься пороку – а в это время десятки людей, оказавшихся без твоей помощи, начнут погибать.

Андрей едва выдержал взгляд учительницы. От ее слов, от интонации молодому человеку стало не по себе. Он вдруг осознал: женщина совершенно не шутит.

– Вы так говорите, словно существует риск заблудиться на моем хваленом, прописанном «высшим разумом» пути.

– Зло – это не кинжал, разящий наповал, – покачала головой Алина Спиридоновна. – Зло – это сеть, опутывающая пороками и не позволяющая двигаться дальше.

– Как же мне противостоять такому злу?

– Главное – уяснить важную вещь, – вклинился в разговор дядя Сергей, – не у тебя появился дар, а ты родился для него. Нам не принадлежит ни одно из наших умений. Если высший разум кому-то открывает уникальные способности – значит, это требуется для баланса в окружающем мире.

Андрей вновь задумался над словами старшего товарища. Сегодня знакомые с детства люди проявили себя с иной стороны – пугающей и обнадеживающей одновременно.

– И когда мне ждать… перемен в профессиональной деятельности?

– Всё разрешится в течение последующих полутора лет. Но не забивай голову раньше времени: тебе всё равно подскажут, как быть дальше.

Дядя Сергей вновь задержал ладони в нескольких сантиметрах от висков Андрея. Боковым зрением Волошин видел, как подрагивают короткие толстые пальцы. Манипуляции над чужим биополем давались мужчине с заметным трудом. Андрей понял, что скоро их практика закончится, а он так и не успел узнать о своем будущем. Волошин принялся хаотично перебирать вопросы, которые можно было бы задать провидцу, и неожиданно для себя выпалил:

– А вы не увидели мою будущую жену?! Какая она? Когда мы встретимся, будем ли счастливы в браке? – Сделав паузу, он смущенно добавил: – Я бы хотел, чтобы у меня была одна жена. На всю жизнь.

Дядя Сергей улыбнулся – Волошин это почувствовал.

– Она постоянно в движении, – только и ответил экстрасенс. – И много говорит не по-русски.

Секунду спустя экстрасенс будто бы снял с головы Андрея невидимый и неосязаемый купол, бросил его на пол – и так три раза подряд. Практика завершилась долгим и шумным выдохом изнуренного тяжелой работой человека.

Обернувшись, Андрей увидел, насколько вымотался старший товарищ. На широком лбу проступила испарина, прямая спина заметно просела, а упитанные щеки втянулись, словно мужчина только что пробежал полумарафон.

– Ох, а года-то сказываются… Еще лет пять назад залатал бы тебя – и не заметил.

– Сережа, ты как себя чувствуешь? – с беспокойством в голосе спросила Алина Спиридоновна. – Давление скакнуло?

– Я в порядке, Аличка, в порядке.

Он наклонился к столику, плеснул виски в рюмку жены, опрокинул и задорно подмигнул Андрею:

– Мы ж люди военные, крепкие.

Волошин поднялся с табурета и, обхватив мужчину за плечи, мягко, но решительно подтолкнул к дивану. Дядя Сергей сопротивляться не стал, опустился рядом с женой. Выглядел бывший прапорщик порядком измотанным. Дав ему перевести дух, Андрей спросил:

– Ну так что теперь? Мне ходить с ментально заштопанной головой и ждать, когда рванет повторно?

Дядя Сергей ответил, слабо улыбнувшись:

– Больше уже ничего не рванет. Я умерил стихийность. Теперь ты сможешь активировать дар «цветовидения» по желанию. Но надо понимать: эта штука отныне навсегда с тобой.

– И ты должен ее обуздать, – добавила Алина Спиридоновна.

Последующие минут десять они проговорили о несущественном. Андрей видел, как тяжело дяде Сергею далась незапланированная практика, сколько сил из него вытянула. Пора уходить. Да и сам он чувствовал, что мозг перегружен информацией и переживаниями.

Уже в прихожей, обняв на прощанье и учительницу, и ее супруга, Андрей спросил:

– Есть еще что-то существенное, что вы могли бы мне рассказать?

Дядя Сергей улыбнулся доброй улыбкой человека, который знает намного больше, чем кажется.

– При огромном желании я бы мог расписать почти всю твою жизнь, до последнего вздоха. Но тогда тебе попросту неинтересно будет жить.

Домой Волошин брел в сильнейшем смятении. С одной стороны, только что ему прямым текстом сообщили, что мечты о генеральских лампасах не стоят и выеденного яйца. Фантазии, которыми он жил последние лет шесть-семь, оказались заблуждением, замком из песка. Или из говна и палок, добавил про себя Андрей.

Впереди ждала совершенно новая сфера деятельности, сути которой он пока не представлял. А еще были и борьба со злом, и выход за собственные пределы. Перечисленное казалось несомненным бредом, с трудом укладывающимся в цепкий, но прагматичный ум шифровальщика.

Однако он улыбался. Слова дяди Сергея, даже идущие вразрез с планами Волошина на жизнь, подарили молодому человеку то, чего не хватает многим, – возможность с интересом ждать завтрашний день.

Глава 2

НЕВЫНОСИМАЯ СКОРОСТЬ БЫТИЯ

Как и сказал дядя Сергей, перемены в жизни Андрея наступали стремительно, неотвратимо, но как будто сами собой.

После встречи с экстрасенсом он спокойно догулял отпуск и вернулся на службу, где в первые же дни ему присвоили звание старшего лейтенанта. Затем Волошина захлестнула рутина, и спустя неделю о предсказаниях он почти не вспоминал: все мысли были заняты шифрами и туманными перспективами в карьере.

Теперь, когда Андрей и впрямь оказался скомпрометированным (от африканской резидентуры все-таки пришло подтверждение причастности Джерома к стану боевиков), одна из ветвей служебного роста закрылась для него навсегда.

В первый же день в коридорах Управления он повстречал Петровича: в строгой военной форме подполковник смотрелся непривычно, забавно, даже дико. Растянутая футболка и бриджи выглядели на нем более аутентично.

На контакт с молодым подопечным старший офицер пошел легко, но при личных разговорах держался уныло. Андрей списал это на вероятное чувство вины, которым Петрович мог терзаться. Всё же именно по его приказу Волошин отправился в «сварку». Возможно, не прими его начальник решения оказать посильную помощь конкурирующему ведомству, никакого похищения и не случилось бы, Андрей не заработал бы контузию, а весь их заезд оттрубил бы полную вахту. С другой стороны, без этого неприятного случая резидентура могла и не прознать, что один из представителей африканской стороны доносил противнику. Перспектива подобного неведения могла иметь печальные последствия в будущем.

Как бы то ни было, зла на старшего товарища Волошин не держал. При некоторой кажущейся легкомысленности подполковник оставался матерым профессионалом, а профессионализм Андрей уважал. Петрович был из той категории людей, кто легко мог задержаться на службе дольше положенного и сделать больше необходимого.

Правда, у его трудолюбия и преданности делу была и обратная сторона, едва не стоившая Петровичу жизни: все болячки и недомогания он предпочитал переносить на ногах, ни разу не держа в руках такой документ, как больничный лист. Волошин не сомневался, что даже к сорока годам медицинская карта его начальника едва ли могла похвастать толщиной.

И вот по осени, в самом начале сентября, Петровича стал одолевать кашель – неприятный, сухой и очень частый. Дохал подполковник постоянно, когда бы Андрей его ни встретил, а учитывая, что работали они в соседних кабинетах, пересекались коллеги частенько.

В течение недели едва ли не каждый сотрудник шифровального отдела посоветовал Петровичу обратиться к врачу. Ситуация усугублялась и тем, что на вторую неделю к кашлю прибавилась высокая температура. Петрович стал походить на чадящую кастрюлю, которая вот-вот жахнет на сильном огне.

Волошин к тому моменту крайне редко прибегал к «цветовидению». Манипуляции дяди Сергея возымели эффект – Андрей навострился отключать свою уникальную способность усилием воли. Конечно, это не далось ему с одной попытки. Первую неделю «подсвеченные» продолжали окружать его буквально везде, и всё, что удавалось парню, – это слегка приглушить красное или зеленое свечение. Однако спустя несколько дней, полных усилий над собой, Андрей нащупал и прокачал тот внутренний «мышц», что управлял работой дара. Он отыскал заветный переключатель «ВКЛ.\ВЫКЛ.» и обрубил «цветовидение», предпочтя смотреть на самих людей, а не на их болячки.

После того, как он заметил, что Петрович всё усердней пытается выплюнуть легкие, Андрей понял, что Судьба не позволит ему отсиживаться в окопах. Улучив момент, когда старший товарищ останется один в кабинете, Андрей зашел к нему под рабочим предлогом, попутно активировав «цветовидение».

Открывшееся взору зрелище заставило Волошина глубоко пожалеть о том, что он не взглянул на начальника раньше, и проклясть себя за малодушие, побудившее отключить уникальную способность почти на две недели.

Первое, о чем подумал Андрей, глядя на подполковника, – как вообще Петрович до сих пор умудряется дышать? Легкие казались окутанными столь плотной завесой бордового тумана, что кислород едва в них просачивался. Воспалительный процесс, поразивший дыхательные пути, перешел в крайне опасную стадию. Это было заметно и по самому Петровичу – красному, как его легкие, и сгорбленному от удушливого кашля.

Сканируя товарища, Андрей подметил, что на вдохе бордовый туман просачивается в бронхи, вязкими щупальцами обволакивает трахею и гортань, заставляя подполковника в буквальном смысле задыхаться. Всё было очень серьезно.

– Тебе чего… – крякнул Петрович из-за стола, – б… бегунок…

Грузное тело начало содрогаться в очередном приступе кашля.

Глядя на него, Андрей вдруг испытал незнакомую доселе уверенность: я могу помочь. Это было сродни Просветлению: случайная, казалось бы, мысль, озарившая светом и теплом всё сознание. Волошин понял, что знает, как помочь больному человеку. Где-то на задворках памяти вспыхнули слова дяди Сергея: «Ты в силах воздействовать на видимое излучение, меняя психофизическое состояние другого человека. Просто пока не научился. Но обязательно обучишься».

Похоже, время пришло. Здесь и сейчас Андрей может открыть истинную природу своего дара: сама Судьба подкинула возможность для этого.

– Ты чего… чего тара… щишься? – Петрович снова закашлял.

Андрей закрыл входную дверь на замок. Он собирался провернуть то, чего доселе не делал: исцелить другого человека. Первый такой опыт лучше постигать без посторонних глаз.

Он обошел стол Петровича, встал у того за спиной. Два бордовых облака, обволакивавших легкие старшего офицера, слегка выпирали за границы тела. Волошин смотрел на них, не в силах отвести взгляд. Что это за дымообразная субстанция? Может ли она причинить вред самому Андрею?

Он не знал ответов на свои вопросы, но теперь совершенно точно понимал, что нужно делать, – знание давалось интуитивно, будто всегда было с ним.

– Не двигайся, – сказал он.

Петрович попытался возразить, но это лишь спровоцировало очередной приступ.

– Просто не двигайся. Поверь мне. Сейчас станет легче.

Волошин положил ладони товарищу на лопатки. Кисти утопли в бордовом тумане, но никаких физических ощущений старший лейтенант не испытал: странная субстанция оказалась абсолютно неосязаемой. Однако на психическом уровне что-то все-таки произошло – стремительно и весьма, весьма ощутимо.

Андрей находился уже не в кабинете. Он переместился в глухое пространство, со всех сторон затопленное бордовым туманом. Здесь не существовало ни звуков, ни запахов, ни привычных физических законов – шифровальщик буквально стоял посреди пустоты. От клубящихся бордовых стен исходили волны тоски, безнадеги и непереносимой слабости.

Волошину даже показалась, что его собственные уверенность и оптимизм потихоньку тают в царстве скорби.

Внутри окружающего пространства не было никаких иных предметов, кроме одного. Огромное, в человеческий рост колесо, напоминавшее вертикально поднятый барабан из «Поля чудес», материализовалось в нескольких метрах от оторопевшего парня. По центру оно имело выпуклую конусообразную рукоять с красной засечкой. В фильмах про взломщиков герои вращали такие рукоятки, припав ухом к дверце сейфа.

Окончательное сходство с огромным кодовым замком колесу придали двенадцать символов, один за другим возникшие по периметру колеса. Образовавшийся круг заставил Андрея вспомнить о тех самых числовых кругах, которые много лет назад он формировал в своем воображении из бомбардировавших его по ночам цифр.