Посвящается отечественной комикс-индустрии,
которая просто обязана выжить.
С Лёней Васьковым мы не виделись больше десяти лет – с момента выпуска из военного института. Правда, самому Леониду – или Лео, как прозвали его на курсе, – получить лейтенантские погоны так и не довелось.
В этом неугомонном, невротичном парне томилась душонка мелкого барыги, фарцы, но никак не военного переводчика. Пока мы с ребятами постигали азы различных иностранных языков, Лео ошпаренной кошкой суетился, перепродавая краденые мобильники, древние компьютеры и ноутбуки, к середине нулевых ставшие обязательным атрибутом общажной жизни курсантов. Любую мелочь, которая хотя бы теоретически могла нам пригодиться, Лео был готов достать. Не унимался он ни на минуту.
Не знаю, когда это началось, но точно могу сказать, чем закончилось: в конце четвертого курса институтский особист взял Васькова за жабры, и в течение недели Лёньку выдворили за КПП с волчьим билетом.
Тем не менее год спустя он приперся на наш выпускной. Перед выходом курса на плац по доброй традиции выпил шампанского с без пяти минут лейтенантами, а потом еще и водочки хряпнул на банкете. Через два дня все мы разъехались по огромной стране, а Васьков так и остался в Серпейске.
Шесть лет назад, завершив недолгую службу в военной разведке, я и сам вернулся в родной город. Получил лицензию частного детектива, принялся за розыск пропавших людей и утерянных предметов. Знал, что Лео околачивается неподалеку, но желанием встретиться с сокурсником не горел совершенно.
Мы не были друзьями в институтские годы, даже не приятельствовали. Покупать что-то из его сомнительного ассортимента мне тоже не доводилось. Тем не менее от общих знакомых я ловил кое-какие слухи касательно судьбы Васькова.
Своей торгашеской натуре Лео ничуть не изменил. Он всё так же юлой носился по Серпейску, скупая подешевле, сбагривая подороже. Разве что объем рынка более-менее увеличился.
Кажется, Лёня пытался работать со всеми подряд. Он поставлял уголовному розыску уцененные компьютеры, а списанный химический инструментарий – триаде; он наводнил город бракованными айфонами, а после – точками по их ремонту. За минувшее десятилетие Васьков перебрал неисчислимое множество инициатив и, по идее, должен был зажить припеваючи, но…
Все его потуги перечеркивал один существенный недостаток: Лёне катастрофически не везло. Любой из его стартапов тотчас обращался в прах. Снова и снова штурмовал он очередную высоту, чтобы вновь сорваться и рухнуть наземь. Лео был вечным игроком на скамье запасных, мечтавшим о Высшей лиге.
И вот на днях случилось непоправимое: Васьков раздобыл мой номер. И позвонил. И попросил о встрече. Понятия не имею, какой черт дернул меня согласиться. Возможно, роль сыграло специфичное чувство неловкости, которое испытываешь по отношению к тем, кто когда-то шел с тобой плечом к плечу, но по дороге свернул не туда.
Мне хотя бы удалось получить диплом военного переводчика. Жизнь Лёньки начала катиться под откос после его двадцатилетия.
Пересечься условились в «Хорстоне» – громадном бизнес-комплексе в самом сердце Серпейска. Два его тридцатиэтажных крыла напоминают нью-йоркский Всемирный торговый центр, и их наличие всегда вызывало у меня ироничную улыбку. Дело в том, что во многих версиях Таро на старшем аркане № 18 («Луна») изображены две башни, символизирующие разделение реального мира и мира грез. Я всегда находил довольно символичным, что подобного монстра возвели в городе, где, наверное, каждый четвертый житель не чурается причаститься к оккультным дисциплинам.
Я намеренно опоздал на двадцать минут, наивно полагая, что настолько же короче станет и наша встреча.
Лео ожидал меня в развлекательной зоне. Потягивая за столиком пивко, он присматривал за шестилетним сыном, резвившимся на игровых автоматах. Как и в прежние времена, модник Васьков отдавал должное внешнему виду. Он был одет в горчичного цвета водолазку и пижонский пиджак из коричневой кожи.
С нашей последней встречи сокурсник слегка раздобрел в боках и изрядно поредел в шевелюре. Меж бровей у него навеки пропечаталась глубокая вертикальная морщина, а на меня несостоявшийся офицер смотрел с прищуром жуликоватого оценщика.
С первых минут разговора я осознал, что изменился Лёня исключительно внешне. Он по-прежнему оставался дерганым, изредка заикающимся невротиком. После недолгих приветствий Лео полюбопытствовал, как это я к нашим годам еще не обзавелся брюшком солидности, и предложил угоститься пивом. Я заказал стакан сока.
– В общем, я к тебе п-по делу, братан, – хитро глядя мне в глаза, сказал Лео.
– Излагай, – не шибко охотно отозвался я.
– Ты же частный детектив, да? Я читал про тебя в газете, про «гретельскую бойню» год назад. Ты спас кучу подростков – сильный поступок.
– Просто работа.
– Ну да… Короче, суть в чем – слыхал про новый т-торговый центр «Трикси»?
– Который в районе вокзала?
– Ага. Через три дня у них открытие.
– Поздравляю.
– Народу будет – тьма!
– Потрясающе.
– Директором там – очень крутой человечек. Очень.
Я молча кивнул.
– Есть маза с ним задружиться, – подмигнул Васьков. – Упускать такой шанс я не хочу!
– Так в чем проблема? – пожал плечами я. – Вперед, тигр.
Лео хмыкнул, отхлебнул пивка.
– Проблема в том, что человечек он – очень серьезный.
– Да, ты уже говорил.
– На кривой козе не подъедешь. Для дружбы с ним нужны либо б-бабки большие, либо услуги, каких никто другой не предоставит.
– Резонно, – поддакивал я.
Васьков развел руками.
– Бабла в моих кармашках не особо водится, как ты понимаешь.
– Ба-бах! – с шумом налетел на Лёню энергичный пацан.
Характером юный Тимоха походил на отца: такой же избыточный и болезненно инициативный.
– Я победил, пап! Уложил каждую ползучую тварь и поставил игровой рекорд. Дай еще денег, а?
Тут мальчуган заметил меня и, не растерявшись, протянул маленькую пятерню:
– Привет, я Тим.
– Здравствуй, Тим, – улыбнулся я, пожимая ладошку.
– А тебя как зовут?
– Молодец, сынок, весь в папу, – рассеянно заверил Леонид и потрепал густую шевелюру сына. – Держи еще денежку. Нам с дядей потрещать надо.
Лео сунул Тимофею пять сотен, и тот вновь окунулся в прелести виртуального геноцида.
– Такой он шустрила! – хмыкнул Лёня, с любовью глядя на Тимоху. Вернулся к беседе: – Бабок нету. Но есть толковая идейка, и вот тут мне понадобится твоя помощь.
Я напрягся.
– Короче, состыковался я с К-Кругловым…
– Кто такой Круглов?
– Директор «Трикси». Он же, как я понял, и владелец. Встретился с ним и как бы между делом дал понять, что неплохо бы накануне открытия проверить систему безопасности центра. Датчики там покрутить, камеры протереть – мало ли… – Лео вновь хлебнул пива. – Я сказал, что, дескать, есть у меня на примете человечек один, из бывших спецслужбистов, а нынче – герой Серпейска! Лютый спец по охранным системам! Круглов, конечно, сперва заартачился, но как только я напомнил ему про «гретельскую бойню» – сразу ушки навострил!
– Я понял тебя, Лёнь, – пришлось перебить мне. – Прости, не мой профиль. Я специализируюсь на розыске пропавших.
– Но ведь в охранных системах разбираешься?!
Я вздохнул и нехотя согласился:
– Разбираюсь.
Это была правда. Мне доводилось возиться с техническими средствами охраны еще во времена службы в Главном разведывательном управлении.
– Вот и отлично! Ты придешь, п-поводишь лицом, ткнешь пальцем на недостатки, насыплешь непонятных технических терминов – и отскочишь.
Я протестующе поднял руку.
– Так, погоди. Никому врать я не собираюсь.
– Тебе и не придется, брат! Если недостатков не будет – так и скажешь! Главное – убедить Круглова, что он получил консультацию от настоящего профессионала.
Размеренными глотками я выпил половину стакана, попутно обдумывая очередную инициативу неуемного приятеля.
– А тебе с этого какая выгода?
Лео приложил ладонь к груди.
– Я зарекомендую себя как человек с полезными связями, умеющий разрулить любую задачу.
Я хмыкнул.
– Это того стоит?
Лёня нахмурился – казалось, вертикальная морщина вот-вот врежется в череп, – и кивнул с очень серьезным видом.
– Хочу окопаться при Круглове, брат. За ним – реальная сила. Знаешь, как «Трикси» строился?
Я покачал головой.
– Три года назад мэр Харыбин заморозил стройку. Т-типа, нарушения условий эксплуатации, хотя и бабе лесной понятно, что его не удовлетворил размер отката. Круглов этот вопрос продавить долго не мог. А в феврале процесс возобновился, и вот, пожалуйста: сентябрь – а уже открытие! Что это, если не могучая волосатая рука с кучей ресурсов?
– Ты надеешься, и для тебя там кормушка найдется?
– Именно! Если покажу, что могу пригодиться, Круглов, может быть, и к другим делам подключать начнет – посерьезней.
– Но, может быть, и не начнет.
– Может, – согласился Лео. – Но об этом я стараюсь не думать.
Васьков понуро опустил голову, воззрившись на дно бокала. Возникло тягостное молчание, в течение которого пришлось слушать восторженный детский ор и звуки пальбы в игровых автоматах.
– Совсем у меня всё расклеилось, братан, – тихо, не поднимая головы, молвил сокурсничек. – С Викой полгода уже не живем. Развод не оформляем просто потому, что некогда: она на двух работах пашет, я вот тоже чего-то пытаюсь намутить… Сына вон раз в неделю вижу. – Он горестно вздохнул. – Я не виню ее, знаешь… Ей нужен нормальный, надежный мужик. А я что – ни постоянной работы, ни постоянного дохода. Один туман вокруг… – Он оторвался от бокала и посмотрел на меня с улыбкой человека, которому нечего терять. – Братан, у меня ничего не осталось. Эта тема с Кругловым – мой последний шанс. Если и тут не выгорит, я… я… ай, на хрен! – Он махнул рукой и продолжил пить пиво.
Мне стало тошно. Никогда особенно не любил встречи с сокурсниками, а эту и вовсе пора было сворачивать. Лео поднял на меня хмельные глаза. В них читались усталость и грусть.
– Выручи меня, а? Дело-то п-плевое! Мы же братство, боевое! По старой памяти, а?!
– Лёнь…
Я отвернулся, машинально почесывая бровь. Просьба Васькова казалась странной, а отказ в помощи – неудобным.
– Брат, если тебя напрягает потраченное время, так я всё оплачу, слышишь?! Дай только крылья расправить – я тебя озолочу!
– Пошел ты со своими деньгами, – огрызнулся я.
Васьков посмотрел на сына с непередаваемой тоской.
– Т-ты глянь на него… Такой наивный, беспечный. Лишь бы в игрушки играть, а я ему даже долбаную радиоуправляемую машинку купить не могу! – Лео остервенело влил в себя остатки пива.
Мне же в голову закралось подозрение, что, возможно, неспроста Васьков предложил встретиться в момент их с сыном совместного времяпрепровождения. Ребенок, ради которого он якобы хочет изменить свою жизнь, – мощный рычаг давления на совестливого человека. И если так, то хитрющий торгаш не прогадал.
– Ладно, хрен с ним, – вздохнул я. – Где и когда надо встретиться с Кругловым?
Лео тут же обернулся ко мне всем телом. Его заматеревшая физиономия осветилась лучами надежды, а вот глазки так и продолжали скрываться за жуликоватым прищуром.
– Ты выручишь меня, братан?!
– Когда и где?
– Завтра, в семь вечера! У него, в «Трикси». Но ты заезжай за мной раньше, часов в шесть, – надо еще обсудить, как вести себя будем!
– Но запомни: никакой лжи! Если у комплекса с охранкой все шито-крыто, я так и скажу!
Лео подался вперед, хлопнул меня по плечу.
– Спасибо тебе, брат! Т-ты реально человечище!
К нам вновь подлетел Тимофей.
– Пап, всё – денежки кончились.
– Так иногда бывает, сынок, – наклонился к чаду Васьков. – Но нам всё равно уже пора. Маме и так не понравится, что мы… ты опаздываешь к ужину. – И со своей фирменной непосредственностью обратился ко мне: – Не подвезешь нас? А то я вот пива выпил – как за руль-то теперь?
– Да-да, поехали, – безразлично махнул рукой я.
Отчего-то теперь многое виделось безразличным.
Супруга Леонида проживала в тихом спальном райончике на периферии города. Когда мы втроем подъехали к серой пятиэтажке, мне сразу стало понятно, что ожидавшая возле подъезда брюнетка в домашних тапках с недобрым взглядом – это она и есть.
– Твоя? – уточнил я, кивнув на генерирующую зло женщину.
– Мгм, – стоически промычал Лео.
– Кажется, мама недовольна, – подметил с заднего сиденья малыш Тимофей.
– Мгм. Сейчас н-начнется.
Я остановился возле подъезда. Вика опустила доселе скрещенные руки и стала похожа на буяна из бара, нарывающегося на неприятности. Приближалась буря.
Васьков выбрался из моей трехдверки, откинул сиденье, выпуская сына. Я благоразумно решил остаться в «вольво». Говорят, самая безопасная марка машин…
– Пока, – махнул мне рукой пацан.
– Счастливо, малой.
Вика пошла на сближение. До взрыва оставались считанные мгновенья.
– Ты бы еще утром… – успел расслышать я, а потом Леонид захлопнул дверцу и до меня доносились лишь обрывки фраз.
Я прибавил громкости на магнитоле, усиливая вокал Криса Корнелла, и без того звучно исполнявшего «Ты знаешь, как меня зовут». Его голос окончательно поглотил эхо семейной сцены, невольным свидетелем которой я стал.
Малой был в срочном порядке отправлен в квартиру. Его батя остался получать нагоняй в особо яростной форме. Вика размахивала руками очень выразительно. Благодаря густым черным волосам, энергичным темно-карим глазам и ураганной жестикуляции она походила на главу матриархальной испанской семьи. Лео, устало повесив нос, покорно кивал и изредка соглашался.
Экзекуция длилась около минуты, и свидетелем ее стал весь двор, уже начавший было погружаться в дрему позднего вечера.
Решив, что с моего сокурсника достаточно, Вика очень резко развернулась и скрылась в подъезде. Лёня остался стоять, побитым псом глядя на закрывшуюся металлическую дверь. Я вылез из «вольво», подошел к парню, которого не видел больше десяти лет, но в чьих жизненных неурядицах уже успел искупаться.
– Ты как, приятель? – спросил я.
– К-как же эта стерва меня в-выбешивает! – Он щелкнул пальцами. – П-прям вот так!
Трясущимися руками товарищ достал из кармана пачку курева, зажигалку. Сунул сигарету в зубы фильтром вперед.
– Другой стороной, – тихонько подсказал я.
Лео забавно скосил глаза вниз, чертыхнулся, перевернул сигарету, закурил.
– Как же она меня бесит! – после глубокой затяжки повторил Васьков. Дым угрожающе вырвался из ноздрей. – Почему… почему она т-так на меня влияет?!
– Значит, не всё еще потеряно, – ободряюще заметил я. – Коли не любили бы друг друга, она бы тебя не дергала, а ты бы не вспыхивал.
– Хех, ну ты как скажешь… Да я мечтаю придушить эту т-тварь! Выдавить из нее злобную душонку!
Я покосился по сторонам. Несколько жителей дома откровенно таращились на нас из окон. Мне всё меньше улыбалось оказаться затянутым в Лёнино болото жизни.
– Ладно, мужик, прыгай в тачку. Подкину до дома.
– Мой дом здесь! – выкрикнул Лёня, но тут же поник. – Только я пока живу не тут…
– Вот и поехали туда, где ты пока живешь.
Я подтолкнул Лео к авто, сам сел за руль. Он опустил окно, продолжая дымить как паровоз и клясть жену на чем свет стоит.
– Сорок минут! Мы задержались всего на сорок минут, а эта к-кобра закатила такую истерику, как будто я вернул сына год спустя! Моего сына, между прочим. Унизила меня перед соседями… моими соседями! Хотя плевал я на них! – Он высунул голову в окно и заорал на весь двор: – Эй! Плевать я на вас хотел, черти!
Я ухватил Лео за локоть, рывком вернул на место.
– Хватит, приятель. Не унижайся еще сильней.
Мы выкатили со двора.
– Эта дрянь даже не разрешает мне видеться с сыном по-человечески…
– Куда везти-то? – спросил я.
Лео пребывал в глубочайшей прострации, таращась в одну точку.
– Эй, отомри! – я стукнул сокурсника по плечу.
– А… – встрепенулся тот. – Чего-то я заморочился…
– Есть немного. Везти куда?
– На Корнягу.
Я с сомнением покосился на сокурсника. Корняга – улица Корнейкова – была по-настоящему гнусным местечком, где обитали сомнительные личности. Не худший район Серпейска, но точно не из тех, где хотелось бы бродить теплыми летними вечерами. Жилье там сдавалось за гроши, поэтому если вдруг кто-то начинал жить на Корнейкова, то это, как правило, означало, что человек совершил нырок на социальное дно.
Дорога заняла минут пятнадцать, и к ее завершению Лёня сделал вывод, что жену он все-таки любит.
– Истеричка она, конечно, – спокойно, философски вздыхал Васьков, откинувшись на сиденье. – Но не могу уже без нее. Т-тоскую.
– Дом какой? – равнодушно спросил я.
Семейную трагедию четы Васьковых я воспринимал сквозь призму профессии. За шесть лет работы частным детективом мне довелось перелопатить ворох семейных трагедий, и вовлекайся я эмоционально в каждую из них – давно бы выгорел и отправился искать ответы на дне бутылки. Или в буддийский монастырь.
Мы свернули к ветхому двухэтажному дому, остановились возле третьего подъезда. Лео тяжело и печально вздохнул, повернулся ко мне.
– Спасибо, братан. Не думал, что откликнешься. На одного тебя надежда. – Он вдруг схватил меня за руку и начал ее трясти. – Спасибо!
– Завтра в шесть? – уточнил я.
– Да! Приезжай к шести – обсудим детали.
Он вылез из машины и, как неприкаянный призрак, поплыл к подъезду. На ступенях обернулся, махнул рукой. Я кивнул в ответ, опустил окна с обеих сторон и помчал домой, на ходу выветривая убийственный запах кислого пива и дешевых сигарет.
По пути я решил заскочить в контору: вспомнил, что уже с месяц не могу забрать оттуда кое-какие шмотки на стирку. Дороги к тому часу опустели, я быстро добрался до автобусной остановки, в мансарде которой размещалось частное детективное агентство «Следопыт». Арендуемой площади хватило для обустройства тесной приемной и небольшого кабинета с двумя узенькими оконцами, но я не жаловался. А если учесть, что других сотрудников в «Следопыте» не числилось, можно сказать, что не жаловался никто.
Оставшуюся часть мансарды, спрятавшись от меня за тонкой стеной, занимала букмекерская контора с сомнительной репутацией.
Я заметил посылку под дверью, только когда случайно задел ее ногой, поднявшись на второй этаж. Это оказался серебристый упаковочный пакет – судя по всему, с каким-то буклетом внутри. Нечто похожее мне уже приходило неделю назад.
Щелкнув замком, я зашел в приемную, где теснились два стула, ключом открыл еще одну дверь и переместился в рабочий кабинет. Зажег свет и закинул пакет на компьютерный стол. Мне нравилась моя маленькая берлога. Скошенная крыша с окошками-бойницами создавали уникальный антураж, как если бы я был детективом со стилем. Большой шкаф с выдвижными ящиками намекал на непомерную загруженность сыскной работы, а стеклянный столик с парой креслиц давал понять, что я готов беседовать с клиентурой и в менее официальной обстановке.
Многое из этого, конечно, было мишурой, пылью в глаза, неправдой. Мой телефон не разрывался от звонков просящих о помощи. Подъем заказов действительно имел место после событий треклятой «гретельской бойни» год назад, да и то благодаря стараниям городских СМИ. В целом я не утруждал себя потогонным ритмом работы, изредка помогая страждущим, а сам себе казался скорее фрилансером, чем профессионалом, решившим посвятить жизнь одному ремеслу.
Почему так? Ну, во-первых, не больно уж часто кто-то пропадает в компактном Серпейске, а розыск, как я уже говорил Лёньке, всегда оставался основным видом моей деятельности. Временами в «Следопыт» обращались люди из других городов – даже москвичи, бывало, заглядывали. Но визиты последних вряд ли можно было считать приятной тенденцией.
Во-вторых, в своей работе я прибегал, скажем так, к не совсем типичным методам, кои ставили меня в один ряд не с детективами по найму, а, скорее, с теми, кто по линиям на ладонях обещает рассказать историю жизни.
У меня есть способность, которую сам я именую биологическим локатором. Это что-то вроде очень сильной интуиции – только в десятки раз мощнее. Биологический локатор – или сокращенно биолок – имеет несколько аспектов применения, однако в повседневности я задействую наиболее выраженный и развитый из них – психопеленгацию.
С помощью биолока я способен определить местоположение любого живого существа или предмета. Достаточно иметь под рукой фотографию для визуализации объекта поиска и карту местности, хотя в некоторых случаях можно обойтись и без снимка.
Этим фактом объяснялась и моя специализация в качестве частного детектива: розыск пропавших без вести. Сбежавший муж, дальние родственники, от которых остался лишь пожелтевший снимок, заблудший в лесу ребенок – биолок позволял определить их координаты с точностью до метра, и никогда еще, начиная с первого моего подросткового опыта в экстрасенсорике, не давал осечек.
Произошло это, когда мне было лет четырнадцать. Стояло теплое лето, мчались вожделенные каникулы. Мы с Вовкой Матюшиным слонялись по Серпейску без особых цели и надобности, постреливая друг в друга из трубок с напальчниками – грозного оружия ребятни из девяностых.
И тут случилась неприятность: Вовка свою игрушку где-то потерял. Обидно до жути: там же всё было особенное – и сама трубка, и напальчник (в те годы вообще всё казалось особенным). Вовка, ясное дело, расстроился. Я же остался непрошибаемо спокойным, ибо совершенно точно знал, где валяется оружие друга, – на стройке первого в Серпейске торгового центра, по плитам которого мы скакали получасом ранее.
Разумеется, мое «паучье чутье» казалось Вовке слабым аргументом, однако мы все-таки вернулись и, к обоюдному изумлению, нашли трубку именно в том разломе, где я ее и пеленговал. Так опция розыска стала наиболее прокачанной из сравнительно небольшого спектра возможностей биологического локатора, часто используемой, и не требовала от меня предварительной настройки, вхождения в трансовое состояние и прочей эзотерической ритуалистики.
Поисковый режим запускался сразу же, по щелчку пальцев, будь я хоть даже до неприличности пьян. А вот с иными аспектами сверхъестественной силы дела обстояли сложнее – в первую очередь по причине того, что мне элементарно лень заниматься их «дрессировкой». Время от времени биолок, например, позволял предугадывать любое человеческое действие до того, как оно осознанно самим оппонентом, что давало неоспоримое преимущество в рукопашных схватках.
Но вот незадача: для корректного функционирования дара предвидения требуется либо длительная медитативная практика, либо избыток жизненной силы вследствие правильного питания и здорового сна – то есть некие сопутствующие факторы, за соблюдением коих мне опять же лень следить.
В кабинете было свежо и прохладно. Я закрыл фрамугу и плюхнулся в кресло. Ноги гудели, глаза смыкались – уже хотелось лечь спать. Нужно было просто забрать приготовленные вещи и отправиться домой, но всегда можно выкроить еще одну минутку на промедление.
Я вскрыл пакет и вывалил содержимое на стол. Это оказался комикс. На обложке был изображен человек в маске и спецназовском камуфляже, держащий в руке большой пистолет. Черно-белая надпись гласила: «СЛЕДОПЫТ. Вып. № 2».
Хм, любопытное совпадение. Если, конечно, таковым можно считать комикс «Следопыт», подкинутый под двери агентства «Следопыт».
Я быстро пролистал журнал. Это был чистой воды самиздат: черно-белый формат, очень специфичный – «авторский» – рисунок, минимум бабблов с репликами. История умещалась на двадцати четырех страницах.
Я зажег настольную лампу, вернулся в начало журнала, принялся за более внимательное чтение. И на пятой странице меня словно током шарахнуло. Сонливость улетучилась в мгновение ока, а сердце заколотилось, как у Штирлица на грани провала. Рука сама метнулась к ящикам стола. Я выдвигал их один за другим, совершенно не помня, в который запихнул посылку, точно так же подкинутую под дверь ровно неделю назад. Разумеется, серебристый пакет отыскался в последнем из трех. Я нервозно выхватил его, ощутимо стукнувшись предплечьем о столешницу, вскрыл, перевернул.
Под свет лампы упал еще один комикс. «СЛЕДОПЫТ. Вып. № 1». На обложке первого номера раскинулся красивый, безлюдный город в ночи. Чувствуя, как на лбу проступает испарина, я уселся поудобнее и залпом прочел оба номера.
Перевернув последнюю страницу комикса, я откинулся в кресле, изо всех сил сдерживая подступающую панику. Ощущение было таким, будто я от души потроллил кого-то в Интернете, а он взял да и вычислил меня по IP.
Некто просто-напросто переложил события моей жизни в формат небезынтересного, надо признать, супергеройского комикса. В случае с первым выпуском сложностей для этого не было никаких, поскольку за основу автор взял так называемую «гретельскую бойню». В прошлом году эта тема активно муссировалась в городской прессе, а я сам на пару месяцев превратился в узнаваемое лицо. Писано-переписано о разборке в стенах школы «Гретель» было столько, что кропотливому читателю не составит труда восстановить картину произошедшего.
Ровно год назад кучка сектантов, одержимых идеей призыва в наш мир демонического создания, и в самом деле согнала в одно место двенадцать подростков. Каждый из детей был учеником частной школы, а готовить к предстоящему их начали задолго до ритуала. Колориту добавлял тот факт, что все члены сектантской группы обладали различными сверхспособностями.
Разумеется, создатель комикса «Следопыт» изменил некоторые имена и названия. Так, в его устах я из частного сыщика превратился в таролога-нумеролога-хренолога, а «Гретель» – в «Гензель» (боже, как оригинально). Сару в реальности звали Саярой, а Койот и Медведь имели вполне себе обыкновенные, человеческие имена.
Многие предшествующие схватке события – опущены, важные действующие лица – вычеркнуты из повествования. Что, в общем-то, закономерно, учитывая необходимость втиснуть историю в двадцатичетырехстраничный формат.
Да и сама «бойня» в комиксе не выглядит бойней. На деле всё было грязнее, жестче и кровавей. Такое не стоит рисовать на панельках журнала даже с рейтингом «18+». Если Следопыт из комикса разбирался с врагами невообразимо легко, даже играючи, то я в обозначенной передряге чуть не двинул кони. Врачи, впоследствии корпевшие над моей израненной тушкой, сильно удивлялись, как я вообще остался жив.
И – да, никакой воронки, разумеется, в реальности не существовало.
Второй выпуск вызывал куда больше вопросов. В отличие от первого, преисполненного наивной патетики и оптимизма в духе Золотого Века комиксов, он оказался более краток нарративно, демонстрировал исключительное умение художника работать с батальными сценами на целый разворот и при этом был не лишен метафоричности.
В нем рассказывалось о схватке супергероя с толпой генно-модифицированных бойцов. Нечто похожее мне довелось пережить в действительности. Случилось это буквально через неделю после «гретельской бойни». Вот только воин был в единственном экземпляре. Его создатель – антагонист Следопыта из комиксов – лишь планировал обзавестись личной армией суперменов. Мне удалось остановить его прежде, чем план оказался реализован.
И здесь всплывает одна деталь, побудившая меня слегка занервничать. Данное противостояние, в отличие от разборки с сектантами, не упоминалось нигде. Оно было не менее кровавым, повлекло за собой людские жертвы, но известно лишь трем людям – двое из которых к настоящему времени отправились развлекать Аида.
Возникает вопрос: откуда тогда автор комикса, пес его дери, обо всем этом разузнал? Кстати, кто там создатель «Следопыта»?
Я вернулся к обложкам журнала. И сценаристом, и художником значился человек под псевдонимом Блип. Имечко ни о чем мне не говорило, никаких ассоциаций не вызывало. Судя по выходным данным, оба выпуска были отпечатаны в городской типографии Серпейска. В уголке упаковочного пакета красовался оттиск печати «Гикмена» – небольшого магазинчика комиксов, в который я и сам захаживал время от времени.
В голове моментально выстроилась простейшая логическая цепочка: некто Блип вдохновился подвигом оперативника детективного агентства «Следопыт», сваял комикс по мотивам, распечатал сто экземпляров в типографии города и начал распространять через местный комикс-шоп.
Всё хорошо, мне вполне льстит роль творческого вдохновителя, вот только откуда он нарыл материал для выпуска № 2? И почему оба журнала отсылались лично мне? Ведь я вполне мог расценить подобный жест и как «Спасибо за вашу службу!», и как «Я знаю, что вы сделали прошлой осенью!»
К уважаемому мсье Блипу возникло несколько каверзных вопросов, и я воспылал желанием задать их ему лично.
Я освободил стол от канцелярского мусора, из верхнего ящика достал детализированную карту города, развернул на всю столешницу. Серпейск двухмерной проекцией, поделенной на квадраты, раскинулся в свете настольной лампы. Я возложил правую ладонь на верхний левый край, левую – на комикс и принялся сканировать город, неспешно продвигаясь с запада на восток, постепенно смещаясь всё ниже и ниже.
Округ раскрылся передо мной богатой палитрой эмоциональных красок. Я был там – в каждом закоулке, в герметичном мире каждого здания. Любой из районов обладал своей уникальной аурой, динамикой: замкнутый в себе «Шанхай», сонный и мистический Старый город, кипучий Центр…
Ощутимо переживая смену ментальных спектров, я выискивал человека, чью творческую работу прижимал к столу ладонью. Любое творчество – это алхимия, это акт максимального насыщения результата трудов личностной энергетикой. Созданный посредством усилий артефакт становится ментальной нитью, ведущей к его создателю.
Удача улыбнулась не то чтобы скоро: поисковая ладонь уже опустилась за «экватор» карты, но тотчас же замерла, как только нервного узла солнечного сплетения коснулась мягкая лапка экстрасенсорного восприятия. Я поднял руку – посмотреть, куда завел меня биологический локатор.
Засерпье, район частных угодий под Старым городом, к востоку от Городского парка. Сектор насчитывал более полусотни жилых домов, с десяток перекрестков, и именно там обитал таинственный господин Блип. Если усилить интенсивность биолока, мне не составит труда запеленговать комиксиста вплоть до комнаты, в которой тот находится.
Я вновь положил ладонь на карту, ментально опускаясь в двухмерный мир, как вдруг сигнал исчез!
Отдернув руку, словно бумага раскалилась, я в удивлении уставился на карту. Осечка! Пробел. Мертвая зона. Такое случилось впервые. Повторно взяв след Блипа, я почувствовал его в Засерпье, но дальше начиналась пустота. Поисковый сигнал биологического локатора словно устремлялся в бесконечное ничто, рассеивался в вакууме космоса. С подобным явлением я столкнулся впервые за почти двадцатилетнюю практику экстрасенсорики.