Роберт Андреевич Оболенский
Цифровое Чистилище

– Да уж, ты как всегда прав, – сказал он в тишине комнаты и почувствовал, как глаза увлажнились от нахлынувших воспоминаний. Поправил широкий, кожаный ремень-напульсник под часами. Отер глаза и направился к кофеварке.

Засыпал свежий помол, долил воды и включил. Достал новый блокнот из рабочего стола, долго искал ручку. Не найдя, остановился на карандаше. Бросил взгляд в сторону кухни. Кофеварка пыхтела и бурлила как Багдад в начале века.

– Эй, Ренди! Будешь меня ждать? – Ответа не последовало. – Так и знал, эгоист ты чертов.

Взял поданный капитану бокал со столешницы и отлил половину в керамический домик Ренди.

– Ну, как тебе? Жестковата? Ну, парень, согласен, вода тут не очень, но переезжать я пока не планирую. Надеюсь, это не будет проблемой? – нагнулся, прислушался. – Оу, я тоже тебя люблю, малыш! Дай мне минутку, налью себе кружечку от нашей любимой ворчуньи Марпл и вернусь к тебе.

Красного цвета старушка продолжала пыхтеть, извергая в кофейник черный, как сажа, напиток.

– Ох, мисс Марпл! Вы прекрасны как юная дева, но так работать нельзя. Вы не думали о пенсии? – прислушался к пыхтению. – Ах да, прошу прощения, миссис. Кстати, как ваш супруг поживает? Понятно. Он всё еще варит чай? Ясно, – кивнул, – да, мне как обычно.

Подхватил кувшин с кофе, наполнил кружку и ссыпал сахара на глаз из стоящей рядом банки.

– Черный как ночь и сладкий как грех, – ухмыльнулся, размешал кофе ложкой. Сигаретный дым лез в глаза, и он затушил окурок в раковине. – Спасибо, – кивнул кофеварке, – да. И вам хорошего дня, миссис Марпл.

Проходя мимо плиты, бросил окурок в кастрюлю с зарождающейся в ней жизнью. Вернувшись к креслу, пододвинул кофейный столик ближе. Оставил на нем кружку и блокнот с карандашом.

– Ренди, помнишь те рожки с мясом, что мы оставили на плите две неделе назад? Да, согласен. Славные парни. Так вот, кажется, они уже открыли письменность и вовсю осваивают плесени строение. И не говори, сам в шоке! Кажется, только вчера взял их с полки в «Джаст Фуд», и тут бац! – он хлопнул себя по лбу, – они уже чуть ли не в космос планируют лететь. Эх, летит же время, – аккуратно опустился в кресло. – Ну что? Поработаем? – кивнул. – Согласен, также думаю.

Сунул руку под подушку и достал пухлый конверт из коричневого цвета бумаги. Провел пальцами по выведенной маркером заметке, надорвал край и вывалил содержимое на кофейный столик.

– Да, как и всегда. Основательно и по существу.

Снял защитную оплетку из тонкого поролона, разложил содержимое в четком порядке.

Диктофон «Лунар» в переиздании от «РэдКэп», серия «Легаси» от 2073 года.

Побитый жизнью блокнот формата А5 в оплетке из бычьей кожи. Медная кнопка на язычке, ручка в комплекте. Миниатюрная коробка с картами памяти, каждая оклеена малярным скотчем и пронумерована. Конверт. В адресной строке прописан адрес Питерса. Правее, почтовая марка. Перевернута и завалена влево.

«Что бы это могло значить?» – подумал он, повертел конверт в руке, а вслух сказал:

– Четыре предмета и семь записей. Плохой йосс⁷? – невольно сглотнул и постучал костяшками по столешнице. – Да, это надолго.

Вытряхнул содержимое малого конверта. Ключи от ячеек с логотипом «Хай Валл Пост» на бирках, наушники-затычки и карта памяти. Распутал проводные наушники, вставил карту в диктофон. Откинулся на спинку кресла и включил напольную лампу. Сидел в тишине какое-то время. Наконец выудил сигарету из пачки и нажал кнопку плей.

Шорох бумаги, торопливый шаг. Кто-то грузный опустился в кресло, послышался жалобный скрип обивки. Звук свинчивающейся крышки, гулкий звон стекла о стекло. Спикер выпил стакан залпом, спешно опустил его на стол так, будто хотел метнуть в стену, но в последний миг передумал.

– Эндрю, – вновь молчание, едва слышное сопение.

Старик прокашлялся и закурил. Неразборчивое бормотание и вновь тишина. Лишь далекий гул вентилятора нарушал вакуум первой минуты. Треск, скрип, первое слово.

– Эндрю, это письмо адресовано тебе и только, – кашель, дрожь голоса и заметная хрипота.

– Запомни две даты: 2075 и 2080 годы. Первая, это год смерти Нельсона Биглса. Вторая – день исчезновения Карла Регге. Первого ты знаешь, второго вряд ли. Даю подсказку, он разработал цифровую помощницу Найс для «РедКэп». Запомни это и отложи в сторону, пока не ознакомишься со всеми материалами.

Шелест бумаги, режущий слух звук клейкой ленты.

– Я не знаю, как придать большего веса своим словам. Разве что, – вздох, – скажу так. Написание истории второй половины XXI века привело меня к четкому осознанию, что наша страна неуклонно движется к катастрофе мирового масштаба, иначе выразиться я не могу. Повторюсь. Все материалы и этот блокнот, предназначены только тебе, Андрей. Кляйна напрямую не вмешивай, прошу. Да, я знаю, что ты не любишь свое прежнее имя, но я так говорю специально. Пойми, к материалу надо подойти серьезно. Он также неприятен и правдив для нашей страны, как и твое прошлое для тебя. Кажется, я несу чушь. – Вздох.

– Черт, мне кажется, за мной следят. И это не ОНБ, ФБР или ЦРУ. Я боюсь произнести это вслух. На следующей неделе у меня состоится важная встреча с парой детективов. Это очень важные инсайды. Там всё на свои места и встанет. – Вновь звук льющейся в бокал жидкости.

– Надеюсь, всё это лишь бред старика и у меня развивается слабоумие. А если нет?! В конверте всё пронумеровано, слушай по порядку. Даты и ссылки на бумаге. Копии всего на последней карте памяти.

Тишина и далекое бормотание, щелчок клавиши, запись остановилась.

Питерс затушил окурок и прикурил новую. Положил диктофон на стол.

– Найс.

Черная коробка ожила синим огоньком в глубине прихожей.

– Чем могу помочь, мистер Питерс?

– Включи «Моторхед».

– Какой альбом?

– На твой вкус.

Динамик щелкнул, блюзовые мотивы заполнили комнату: «Раз, два, три, четыре. Да, мы пришли из канавы, что на другой стороне дороги…»

Питерс стиснул зубами фильтр, бросил взгляд на часы.

 
6:40 РМ
 

Широко зевнул. Велел Найс выставить будильник на без двадцати девять. Отхлебнул кофе, мотнул головой. Стряхнул пепел на ковер и взялся за изучение содержимого блокнота в оплетке из бычьей кожи. А старина Лемми еще долго тянул свой заунывный блюз.

«Пэксон и Тобил», «Хефрон», последующее слияние. «Пайзер», скандал с вакциной в западной Африке. «Эко Кор» набирает обороты. Сноска красными чернилами: …поглощение «Гипперион Энерджи». «ФТ Системс», госконтракты, отсылка к Китайскому синдрому на полях. Война в Корее, смерть Джун Ира. Противостояние «Зион» и «Венус». Томас Дилан – имя президента подчеркнуто три раза.

«Сумятица какая-то», – подумал про себя Питерс. В верхнем углу страниц остались следы от степлера. Он отлистал на пять страниц вперед. Никаких зацепок, а последняя страница и вовсе перечеркнута наискось красным маркером. Ниже подпись: «Структурировать и разобрать в деталях. Добавить свежие наработки!»

– Да, одним кофе тут явно не обойтись!

Эндрю ушел на кухню, вернулся с кофейником.

Глаза скользили по ровному почерку Брукса. Даты, события, факты. Он выпил кофейник, заварил еще. Достал новую пачку «Каманчи»⁸ из блока. Тянул одну сигарету за другой и вновь возвращался к заметкам старика. Виски пухли, не поспевая за ходом мысли, а музыка сливалась в единый ритм и шла фоном.

– 8:40 РМ, – проинформировал бархатистый голос Найс с легкой хрипотцой. Он машинально кивнул, не отрываясь от дневника.

– Сэр?

– Да-да, – отмахнулся он, допивая холодный кофе.

Динамики резко увеличили мощность звучания. Песня эхом гуляла по пустой гостиной: «Одни парни, как вода. Другие, как вино. Но, я люблю вкус чистого стрихнина».

– Черт, да угомонись ты! Бесовское создание! – попытался он перекричать льющуюся из динамиков музыку.

Мелодия в ту же секунду стихла, в ушах звенело.

– Ох, ну и леди! Девятый вал!

– Я вас совсем не понимаю.

– И ты не первая!

Помял лицо руками и отложил блокнот. Горло саднило от второй пачки за вечер. Он потряс кружку пытаясь поймать последнюю каплю языком. Она приземлилась на щеку.

– Сообщение от Гауляйтера⁹, – информировала Найс, Эндрю невольно улыбнулся. А про себя подумал: «Нет, всё же переименовать его надо, а то когда-нибудь узнает, обидится».

– Что пишет?

– Будет через десять минут.

– Хм, в кои-то веки вовремя.

– Отправить сообщение?

– Напиши: «Я выхожу».

Сделал глубокий вдох, руки заметно потряхивало. Обвел взглядом квартиру, медленно выдохнул. Собрал материалы, убрал всё в конверт.

– Да, вот такие дела, приятель. Вновь печаль, вновь расставание, – хлопнул себя ладонью по бедру. – Ну, что?! Погнали, девоньки, – поднялся, бросил серьезный взгляд на Ренди, – ты за старшего.

Убрал конверт в дорожную сумку, туда же отправил блок сигарет и бутылку скотча. Пару рубашек, три майки и упаковку белых носков.

У двери остановился, бросил дорожный мешок у тумбы, накинул куртку. Присел на дорожку и собрался с мыслями, окидывая студию взглядом. Вдруг резко вскочил, словно хозяйка, вспомнившая об оставленном на плите молоке. Добежал до рабочего стола, достал выключенный пейслайн. Убрал в карман и, еще раз убедившись, что всё на месте, поспешил на встречу с Кляйном.

Выйдя на улицу, огляделся. Подошел к автомату со свежей прессой и купил утренний номер «Готэм Пост». На первой странице красовалось фото мертвого мужчины. Руки неряшливо раскинуты, женщина с прикрытым ладонью лицом на заднем фоне. Раскрыв газету, он бегло пробежался по тексту:

«Главный редактор „Нью-Йорк Дейли“ был найден мертвым… на тротуаре… возле здания редакции… причина смерти… падение с семьдесят четвертого этажа… Ведется расследование».

Свернув газету, покачал головой. Сунул сверток под мышку и поспешил к бару за углом.

Глава 3 У Дженис

Вечер вторника собрал у Дженис немногих, лишь тройку постоянников, молодую парочку, что больше жалась друг к дружке, чем пила, да старика Хуана, который ходил в заведение как на работу и всегда занимал столик у входа. Эндрю ответил кивком на приветствие старожила и направился к сидящему в конце барной стойки Кляйну. Они обменялись рукопожатиями, он сел справа.

– Не изменяешь старым привычкам?

– Сам знаешь, я к электронным версиям холоден, – положил газету на стойку, развернул к себе широким краем.

– Есть такая испанская шутка.

– Есть такая русская песня, – перебил его Питерс и сложил газету вдвое.

– Ну-ка!

– «Мы своих не меняем привычек, вдалеке от родимых домов», – достал из заднего кармана первую записку Брукса, вложил в газету и придвинул к Кляйну. – Ознакомься!

– Это всё?

– В рюкзаке моем сало и спички. И Тургенева восемь томов, – не замечая вопроса, ответил Питерс. Нарочито медленно снял дорожный мешок и поставил в ноги.

– Тургенев, думаю, интересное чтиво, – поправив волосы, отметил Кляйн.

– Еще какое, уж поверь!

– Но мне достанется лишь синопсис?

– Не моя воля, – сухо бросил Эндрю и отвлекся на подоспевшего бармена.

– О, какие люди! – на помятом лице играла улыбка. – Что пить будете?

– Мне как обычно, – ехидно ответил Эндрю.

– Ах, как обычно! – картинно скрестил руки бармен и посмотрел на старика Хуана на другом конце стойки, обвел пальцем двоих и крикнул: – Им как обычно! Охрана, выкиньте их к чертовой матери отсюда!

Старик расплылся в улыбке, обнажив щербатые зубы, и поднял свой бокал в приветствие.

– Да, мы тоже скучали по тебе, Чак, – качая головой, ответил Кляйн и придвинул газету ближе.

– Давно вас не было видно.

– Работа.

– Да, без нее никак, – протянул Чак.

– А где ваш старший компаньон?

– Он умер, – сухо ответил Эндрю.

– Без дураков?

– Да какой там! – шмыгнул носом, Кляйн.

– Черт, классный был мужик! – достал три рюмки и наполнил.

– Нам бы пива, – замялся Кляйн.

– Будет и пиво, а это за мой счет, – вздохнув, отмахнулся Чак.

Осушил стопку и ушел к крану за светлым. Двое выпили, дождались бокалов с холодным «Бадди».

– Сегодня ко мне приходила полиция, – начал Питерс.

– Из девятнадцатого?

– Не знаю, но аж целый капитан.

– Ясно.

– К тебе тоже захаживал?

– Было дело.

– Мысли, суждения? – спросил Питерс, поглядывая на ровные ряды бутылок на баре.

– Пока рано что-то говорить. Надо прощупать почву, – Кляйн поставил бокал, снял очки.

– Думай что хочешь, но в альтруизм я не верю, – допил бокал Питерс и дал знак Чаку повторить.

– И какая у тебя версия? – спросил Кляйн.

– Я думаю, наш капитан дал маху.

– Эндрю, сколько раз говорить, больше фактов!

– Он же про инициалы тебе говорил?

– Не без этого.

– Вот, тут он и просчитался, – Кляйн тяжело вздохнул, сделал большой глоток.

– Да-да, я тебя понял, – кашлянул в кулак Эндрю. – Так вот, в прошлом месяце старик заходил ко мне.

– Резал статью?

– Да, – глоток, – потом выпили, смотрели один старый фильм.

– Так, – напрягся Кляйн.

– Да, погоди!

– Как это связано, Ди?

– Тише-тише, – Эндрю пытался вспомнить название, судорожно отбивая костяшками ритм.

– Кто хоть играл?

– Китон, – наморщил лоб, – нет! Ну, старый актер, он еще в фильме про поросенка снимался.

– Издеваешься?

– Точно, Бэйб! – Эндрю щелкнул пальцами и вскинул указательный. – А мы, смотрели «Секреты Лос-Анджелеса», точно!

– Так, ты меня запутал, – поморщился Кляйн и помял виски кончиками пальцев.

– В общем, там один из героев выводит на чистоту продажного копа. Говоря ему перед смертью что-то из серии – «Обо всём знает цезарь».

Повисло молчание, Кляйн допил бокал и склонил голову набок, подобно сове. Эндрю дал знак Чаку.

– Понимаю, звучит дико, но не делай такое лицо.

– Просто продолжай.

– Так вот, как по мне, Меллоуз причастен к смерти Брукса и, как и в фильме, Брукс сказал ему инициалы и фамилию, – Эндрю помял в руке пачку сигарет, – перед смертью.

– Больше сути.

– Чтобы когда нас будут опрашивать, мы всё поняли. Как-то так, – Эндрю отхлебнул холодного «Бадди».

– Очень мудрено. Но что-то в этом может и есть, – закусил дужку очков Кляйн. – Мне надо подумать.

– Что делал Брукс, когда мы его в последний раз видели? – не унимался Питерс.

– Мы пили больше чем нужно.

– И?!

– Он зачитывал твою статью?

– Русскую классику.

– Как скажешь, – отмахнулся Кляйн, скривился в ухмылке и покачал головой.

– Вот и я о том же, Хантер!

– Что, Хантер?

– Инициалы О. Х.

– И?!

– Оуэл Хантер. Совиный Охотник!

– Твою мать! – Кляйн полез в свой пейслайн, искать подтверждение перевода.

– Вот-вот, перевари! – Эндрю хлопнул по стойке ладонью.

Кляйн заметно посапывал, отстукивая по виртуальной клавиатуре.

– Что думаешь?

– Громоздкая версия, – откликнулся Кляйн.

– Да, как поступь гиппопотама.

– Хотя, – поднял палец Кляйн, – что-то в этом есть. Старик любил загадки, – он вернул очки на место, – вспомнить хотя бы все эти Кей, Ди и Большого Би.

– Вот, об этом я и говорю, – отхлебнул пива Эндрю. – После нашего совместного просмотра «Люди в черном» все эти прозвища и начались, – потянулся к дорожному мешку.

Эндрю нащупал конверт, вытащил один из ключей от ячеек в «Хай Валл».

– Мне надо тебе что-то сказать, – поманил к себе жестом Кляйна.

Выждав момент, он крепко обнял друга.

– Какого черта, Ди?!

Вложил ключ в задний карман брюк, с силой шлепнул ладонью по заднице.

– Это на память, сладкий!

Эндрю поймал на себе взгляд Хуана. Старик поднял большой палец вверх, расплылся в улыбке и замотал головой, смеясь в голос. Он успел чмокнуть Кляйна в щеку, прежде чем тот резко отстранился.

– Твою мать, ты как ребенок! – друг огляделся по сторонам, вытер щеку платком. Закончив, аккуратно сложил треугольником и убрал в нагрудный карман.

– Да ладно, – улыбнулся Питерс, – тут все свои.

– Пошел ты, – сухо ответил Кляйн, но на лице играла улыбка.

Проверил карман и поменялся в лице.

– Что это?

– Так, на память, – отмахнулся Питерс.

– Я серьезно.

– Новогодняя открытка, – Эндрю поймал на себе изучающий взгляд. – Да, до рождества еще далеко, так что не торопись раскрывать подарки.

– Окей! – Кляйн выдохнул, – что-то еще?

– Нет, пока лишь это и синопсис.

Три стопки ударились о стойку.

– Развлекаетесь парни? – забасил Чак.

– Проехали, – потирая виски, ответил Кляйн.

– Понимаю, всё в первый раз бывает, крепись, – потер щетину, – но если честно, видок у вас, как у двух бутлегеров перед делом. Что задумали, ищейки? – спросил Чак, вытирая руки о полотенце.

– Да вот, советую Джо посмотреть один фильм, – ответил Эндрю.

– Что-то новенькое? – прищурив глаз Чак разлил скотч по стопкам.

– Нет, очень старенькое.

– Не томи, Питерс, – улыбнулся Кляйн.

– «В укромном месте», версия 1950 года.

– Боже, ну и древность! – отмахнулся Чак, – любите вы морочиться.

– Профессия обязывает, – нашелся Питерс и сделал вид, что принюхивается, – мы же ищейки.

Трое зашлись смехом.

– Да, такие вот дела, – повел руками Питерс.

– И за это надо выпить! – сказал Чак и подвинул стопки.

– За твой счет, всегда, пожалуйста, – скривился Кляйн.

– А этому парню палец в рот не клади.

– Да брось, Чак. Я заплачу.

– Не, всё нормально, Ди, – поднял стопку Чак.

– Сам-то профессию менять не думал? – спросил Кляйн.

– Я!?

– Ну, не мы же, – улыбнулся Эндрю.

– Как вам сказать, порой думаю, но…

– Но? – отреагировали двое синхронно.

– Но я бармен. Как и отец мой, как и брат. Даже как дядя, что умер от цирроза, – осклабился он в ширину рта. – Так что, у меня наследственная предрасположенность к этой профессии.

Трое выпили. Колокольчик над дверью дернулся, короткий звонок и в бар вкатилась веселая компания. Молодые парни, девушки и поток свежего воздуха.

– Всё, парни, бывайте! – козырнул им Чак, уходя в сторону шумной компании. Подойдя, выдал фирменное: «Что сегодня пьем!?»

Они проводили его взглядом. Питерс выудил сигарету из пачки.

– Это всё очень серьезно, Джозеф.

– Понимаю, – сдержанно ответил Кляйн, не отрывая взгляда от шумной компании.

– Фильм посмотри, а я поеду, – подкручивая сигарету, бросил Эндрю.

– Погоди!

– Эпизод в почтовом отделении, – соскочил со стула и собрал вещи.

– Я не об этом.

– Что?

– Как сам-то?

– Нормально, – Эндрю закинул мешок на плечо. – Съезжу в Кливленд, тачку заберу, – стряхнул пепел в полупустой бокал, – не надо так смотреть, видел бы ты ее! – мечтательно закатил глаза. – «Буханка» с неестественно расширенной базой. Наслаждение в чистом виде, а не машина!

– Я не об этом, – друг достал из внутреннего кармана портсигар, закурил.

– Всё путем!

– Хорошо, – Кляйн отставил бокал, поправил очки, – допустим, я верю, – положил руку на плечо Эндрю, – но, спрошу еще раз. Сам как?

– Не знаю, – Эндрю пустил дым в пол, – судьба подарила мне букет остро отточенных карандашей, но любовью тут и не пахнет.

– Надо было жениться не на работе, и результат был бы иной, – помедлил Кляйн. – Заходил в книжный на углу тридцать восьмой и девятой авеню?

Эндрю отхлебнул из бокала и замер глядя на содержимое. Пепел осел на дне и едва заметно кружился. Прям как черные хлопья снега в документалке о взрыве грязной бомбы¹⁰ в Берлине пятьдесят пятого.

– Что? – толкнул его в плечо Кляйн. – Да, я тоже смотрел «Вам письмо».

– Дебра заставила? – он оторвал взгляд от бокала.

– Не то чтобы я сильно сопротивлялся. Плюс, ты ее знаешь.

– Да, – покачивая головой, улыбнулся Питерс, – как у вас?

– Потихоньку.

– Ну, пусть всё так и будет, – он хлопнул Кляйна по плечу, – вызови мне такси со своего аккаунта, – сказал и допил бокал.

– Куда сейчас едем?

– Ты домой, а я в Кливленд, – ответил Эндрю и покрутил сигарету в пальцах. – Не смотри так!

– Ясно, опять вопросы архитектуры¹¹? – вызывая такси, ухмыльнулся Кляйн.

– Да, что-то в багровых тонах.

Они оставили по счету под одной из стопок, вышли на улицу.

– Будет через пару минут, – сказал Кляйн и поежился. Ветер гнал золоченые листья по тротуару, осень пришла раньше срока.

– Супер!

– Эндрю…

– Да?

– Вы всё еще общаетесь?

– Не знал, что устройство чужих жизней это твое хобби.

– Я серьезно, хреново выглядишь.

– Ладно тебе, – Эндрю выдержал взгляд, отвернулся, – она приезжала. Мы переспали, всё! – подкурил очередную. – Вновь лучшие друзья.

– Как мы с тобой? – Кляйн достал портсигар.

– Нет, более близкие.

– А те, что так любят друг друга, что стараются не встречаться?

– В точку!

Кляйн прикрыл сигарету руками, повертелся и наконец, прикурил.

– Это было странно.

– Эй, Ди. Я не настаиваю.

– Нет, всё нормально. С тобой я могу поделиться, – Питерс пустил дым носом. – Как у вас с Деб в постели?

Кляйн мельком взглянул на него и отвел глаза, смутившись.

– Понял, – улыбаясь, сказал Питерс глядя на друга.

– А у вас не так?

– Раньше было так. Но после третьего восстановления всё даже и не знаю как.

– Не совсем тебя понял.

– Да, что тут непонятного? Вроде и страсть, и влечение, но только снаружи, – Эндрю сбил щелчком тлеющий кончик сигареты, запустил бычком в дорожный слив.

– А внутри пустота?

– Да.

– У меня тоже так было, – он поймал на себе взгляд Эндрю, – нет, не с Деб.

Питерс горько ухмыльнулся.

– Ты тоже найдешь своего человека, – поправляя очки, сказал Кляйн.

– Наверное.

Подъехало такси. Пейслайн Кляйна настойчиво продублировал прибытие звуковым сигналом.

– Мне пора.

– Ди, – придержал его Кляйн.

– Да?

– Ты найдешь ее.

– Сперва дело.

– Звони!

– Да.

– И на маминых помощников¹² не налегай.

– Всё-то ты знаешь, – Эндрю сел на заднее сиденье, – мне это только для работы нужно.

– Ага, как кокаин врачам начала ХХ века.

– Да, брось! Кстати, о книжном. Что там?

– Тот, в кого ты можешь превратиться, – помедлил Кляйн, переступая с ноги на ногу. – Одинокий старик, так что притормози.

– Всё будет добре, брат¹³. Во мраке и тьме, мы лишь ивы на пути. Гнемся, мнемся и не сдаемся.

– Это еще откуда?

– Это великий поэт Эндрю Питерс, – погрозил пальцем, – классик XXI века, стыдно не знать!

– Ой, да пошел ты, – захлопнул дверь такси Кляйн и улыбнулся. Поправил волосы, помахал рукой на прощание.

Машина тронулась, свернула за поворот, и фигура друга скрылась из виду.