Rimma Snou
Грешный шепот дождя
– Что ты предпочитаешь на ужин? – спрашивает Шатанов, отодвигая мне стул и усаживая к столу, невесомо касаясь плеча.
– Даже… не знаю, сколько это стоит…
– Я спросил не об этом. Какая еда тебе нравится? Мясо, морепродукты?
– Давай угадаем? – предлагает Богдан, усаживаясь рядом. – Держу пари, что морских гадов она не ест, а вот сыр любит, верно?
– Да, – смущаюсь.
– Что-то типа бри? И мягкое мясо? Не стейки! Угадал? – черные тлеющие угли смеются добродушно, придавая мужественному лицу особенный шарм.
– Маренга из каштанового меда с фуа-гра и бри, запеченный кролик с зеленью и вино. Думаю, гранатовое полусладкое Rimon. – тихо говорит Шатанов, словно читая мысли Богдана и мои собственные, озорно поглядывая на нас. – Я заказал. Не мучай девушку.
– Не могу удержаться, чтобы не спросить. – прикусывая от нетерпения губу, собираюсь задать вопрос.
– Мы пригласили тебя. – выпаливает Богдан, расслабленно откидываясь на спинку стула. – Что-то еще?
– Н-нет, просто непривычно. – поёживаюсь от ощущения всепоглощающего восторга и страха одновременно. – И… зачем Вы меня пригласили? Мне не верится, что мои рисунки хороши. А Дмитрий… он мне отчет по практике может не подписать.
– Ты серьезно? Дмитрий… – огорченно протягивает Богдан.
Его отрывает входящий вызов, и он, извиняясь кивком, выходит из-за стола.
– Эля, пригласили тебя действительно мы оба. Эта история о деловой встрече… ты просто нравишься. Так честнее?
– Д-да, – киваю, – Но почему? Я же… совсем не Вашего круга. И одета…
– Плевать, веришь? Я могу скупить тебе шмоток на две квартиры, но это не сделает тебя другим человеком. Точнее, способно сделать хуже. – он пронзительно смотрит на меня, накрывая мою руку своей ладонью.
Приятно и тепло. Уже не так страшно, чувствуя, как что-то совершенно новое, удивительное и волнующее поднимается во мне от этого прикосновения. Никогда не боялась, когда до меня дотрагивались, но его горячая ладонь словно вскрывает скрытый поток энергии, спящий, обнажая нервные окончания и вынуждая воспринимать окружающее острее.
– Почему я? – нахожу в себе силы все же спросить, задать самый главный свой вопрос.
Неожиданно Шатанов встает, увлекая меня за руку к себе. Мы оказываемся у панорамного окна от пола до потолка, замирая перед шикарным видом вечерней столицы. Множество огоньков в домах, внизу, какие-то из них двигаются, мигают, переливаясь, следуя своей цели и траектории.
– Посмотри вниз, что ты видишь? – большие ладони ложатся на мои плечи, и сейчас не хочется ничего другого, только их, горячие и сильные, способные закрыть, уберечь от всего мира. Плавные и успокаивающие импульсы пробегают по телу, заставляя трепетать мое девичье естество.
– Дома, машины, город? – оборачиваюсь, видя, как пробежала морщинка сожаления поперек лба и застыла на переносице, между густых бровей.
– Огромный город. А сколько тебе лет? – все также невозмутимо говорит.
– Двадцать и скоро даже двадцать один. – не узнаю свой голос, звучащий неожиданно низко.
– И за все это время ты не встретила даже в своих родных человека, близкого тебе по духу. С кем бы тебе хотелось быть всегда, и днем, и ночью, и возвращаться к нему, чтобы ни случилось. Гореть им, дышать и жить.
Ничего более волшебного на чистом русском я не слышала ранее, поэтому замираю, наслаждаясь моментом. Так верно подмечено… А откуда он знает о моих родных?
– Это ответ на твой вопрос. Встречный – почему мы? Твое сердце колотится от нас, а глаза полыхают страстью. Настоящей, потому что врать и играть ты не умеешь. Знаешь, какова цена настоящему? – он замирает. – Оно бесценно. Чем ты старше, тем большую цену готова отдать за это, вот только встретить, уловить хоть мимолетно удается не каждому.
Его губы касаются моей макушки, согревая. Ладони чуть сжимают плечи, напоминая о своей нежной силе. Разворачиваюсь в его объятиях, уставляясь в подбородок, но лицо тут же наклоняется ко мне и губы прижимаются к моим, пробуя их на вкус. Робкое касание, перерыв, вдох, снова… Язык нежно пробегает по нижней губе, заставляя задохнуться от неожиданного желания большего…
– Осколки твоих звезд нежные на вкус… – протягивает хрипловато, грубым шепотом, но этот полушепот для меня изысканная мелодия.
Требую, прошу ее повториться, и мужчина целует крепче, жадно захватывая мои губы, заставляя впустить его в рот целиком, подчиниться ему, отдать все пространство для вдоха. Судорожно хватаю воздух носом, не отстраняясь, опуская свои ладони на его грудь. Твердая и горячая под тонкой сорочкой, как раскаленный камень. Он захватывает мое лицо ладонями, подчиняя меня вновь и вновь, но неожиданно отпускает, оставляя пьяную от сумасшедшего поцелуя, едва стоящую на ногах.
– Нам лучше присесть, – коротко и хрипло говорит, возвращая меня в плетеное кресло.
– Извини…те, – смущаясь, бормочу.
– За что? Ты ждала этого, а я хотел. Разве нет? – бокал в его руке дрогнул, и он сделал большой глоток, не сводя с меня требовательного взгляда.
– Да… – признаюсь впервые себе, будто каюсь в неимоверном грехе.
– А я все видел… – посмеиваясь за стол усаживается Богдан, устремляя на меня горящие глаза.
Они плавно и грубо скользят по моим губам, и я сжимаюсь в комок от произошедшего. Мало того, что я умудрилась целоваться с мужчиной на людях, так еще и при директоре!
– И предпочел послать своего собеседника подальше, но даже так – не успел. Первый поцелуй сорвал настырный Рустам. – посмеиваясь, выдает Богдан.
– Меньше будешь болтать по телефону, распрекрасный Богдан! – подначивает его Шатанов.
Мне немного легче от глотка вина, и теперь я с интересом наблюдаю за мужчинами, один из которых оказался таким грешным на вкус, что вынуждена свести бедра, сидя на стуле. Каким будет на вкус Богдан? Беспринципная и дерзкая пигалица, которую я усиленно придерживала все свои сознательные годы, кажется, рвется наружу. Мне интересно с ними. Вкусно. Эмоции настолько изящны и притягательны, что стоя у обрыва с автоматом у макушки, я выбираю – прыгнуть!
