Рената Вотинова
Шаман: Тайны мертвого ковена
Женя остановил Харлей у кованных ворот. Стальные бутоны пионов расцветали на прутьях. Женя прошлепал по влажному гравию, застревающему меж зазубрин на подошве ботинок, к калитке и дернул ее. Она ему не поддалась. У Жени не было времени звать хозяев особняка. Они бы точно услышали даже тихий зов шамана, но, вместо этого, Женя начертил в воздухе вертикальную линию – руну Исток. Шпингалет с обратной стороны покрылся корочкой льда. Женя вновь нарисовал в воздухе вертикальную полоску, но в этот раз указательными пальцами обеих рук отвел от нее две диагональные линии книзу. Руна Чернобог. Руна разрушения. Лед затрещал и шпингалет рассыпался в прах.
Окна двухэтажного дома светились новогодней гирляндой, зазывая заблудших путников-мотыльков погреться у камина и насладиться сполна вампирским гостеприимством. Янтарный свет разгонял мрак на пути Жени, а от опрятных елей тянулись длинные тени. Цветы в круглых клумбах, о которых на протяжении всего лета бережно заботилась, буквально пылинки с лепестков пылинки сдувала хозяйка дома, завяли и, погибая, прильнули к рыхлой земле. На пороге особняка Женю встретил Александр.
– Где твой подопечный? – Без каких-либо прелюдий спросил Женя.
– Ни здравствуй, ни добрый вечер. Еще и замок взломал. Годы идут, а ты не меняешься, шаман. – Как бы то ни было, в чарующем голосе Александра не сквозил укор, не было и следа от надменности. Вампир, как всегда, придерживался минималистичного стиля одежды. Александр засунул руки в карманы черных хлопковых домашних штанов, под атласной рубашкой пряталась алебастровая кожа. Александр вопросительно повел тонкой бровью, едва прищурив пепельные глаза. – Какой из моих сыновей тебя интересует? Впрочем со мной остался только один из них.
– Дух-покровитель думает, что ты мне можешь помочь, но мне нужен Ваня. Он ведь у тебя в ковене с ведьмами шашни крутил, когда из-под твоего надзора сбежал?
– Грубо сказано, но зато правдиво. – Александр шагнул босыми ногами в сторону и жестом пригласил Женю пройти внутрь. – Да, Ваня жил во французском ковене Елены.
– На Московском тракте напали на детский дом. – Женя протер подошву об ореховый коврик с какой-то греческой надписью. Только Алина знала греческий, а зная ее характер, то там, скорее всего, написано что-то в стиле «вали к черту». – Всех детей изрезали безобразными сигилами. Никого в живых не оставили. – Женя решил умолчать об Уле. Он не сомневался в Авдеевых, но многие события научили Женю не доверяться полностью никому.
– Ты хочешь, чтобы я взглянул на эти сигилы? – Со второго этажа показалась пшеничная макушка Вани. Вампир перегнулся через перила из красного дерева, а сзади к нему подошла Алина – девушка, которую обратил Александр в середине шестидесятых годов прошлого века. – Принес фотографии?
– Иногда я забываю про ваш супер-чуткий слух, – пробурчал Женя в сторону Александра, а затем взглянул наверх, разведя руками в стороны. – Если ты не забыл, у меня нет телефона.
– Дядь, ты, вроде, меня на сто девяносто восемь лет моложе, а ведешь себя, как пенсионер. – Ваня спрыгнул со второго этажа и мягко приземлился на пол перед Женей. На высоких славянских скулах Вани разливался малиновый румянец. Женя оторвал вампира от ужина. – Зарисовать сможешь?
– Неа. Я не знаю, для чего предназначены те руны и сигилы, – вслух размышлял Женя. – И уж тем более не знаю, что будет, если их коснется шаманская магия.
– Впустишь меня в свою голову? – Искренне удивился Ваня, захлопав пушистыми ресницами. Не у всех вампиров открывались уникальные способности при перерождении. Только у Вани Женя встретил подобные умения, и недоумевал, почему именно он был таким особенным, хотя, по мнению Жени, Ваня – та еще заноза в заднице. Ни Александр, ни Алина ничем не отличались от обычных вурдалаков, быстро бегающих и сильных. Про жену Александра Женя ничего не знал, кроме того, что она родом из Польши и с безграничной любовью ухаживала за цветами в саду, когда приезжала летом, якобы не доверяя такое серьезное дело супругу. Женя никогда не интересовался, какая кошка между ними пробежала, раз в остальное время года они живут отдельно. Да и встречи в знойную пору Женя с ней не искал.
Ваня же читал мысли, проникал в чертоги разума человека и видел образы, всплывающие в чужом сознании. Самый, по мнению Жени, полезный и чересчур опасный навык. Ваня проворно взламывал мысли окружающих, несвязанных со сверхъестественной стороной мироздания или неосведомленных о вампирских дарах. При первой встрече Ваня попробовал провернуть такое с Женей, но чуть сам не остался полоумным. Шаманы знали, как защищаться от подобных атак на ментальном уровне.
– Ненадолго, – угрюмо произнес Женя. Его совсем не прельщало, что Ваня наконец-то добился своего: покопаться в «грязных» мыслишках шамана. – И только попробуй перейти за границы того, что я тебе открою. Иначе в этот раз я закончу дело до конца.
– Оу-оу, остынь, шаман. – Ваня растянул брусничные уста в ухмылке и глухо рассмеялся, хлопнув себя ладонью по лбу. – Не собираюсь я смотреть на то, о ком у тебя каждую ночь влажные сны, или выискивать под твоим черепом любимый сорт пива. Алина, свет мой, мне понадобится твой взгляд художника, – обратился к ней Ваня, взглянув мимолетно через плечо. Все это время девушка наблюдала за беседой сверху, вцепившись в дерево перил до побеления костяшек.
– Иду. – Алина горделиво вздернула смуглый подбородок и отпрянула от надежной опоры, заправив каштановую прядь волос за ухо. В отличие от названного брата, она, явно раздосадованная появлением шамана на пороге, предпочла по-человечески спуститься по лестнице. У Жени с вампиршей отношения сразу не заладились, и он не пытался выстроить мостик дружелюбия между ними. В целом, Жене было плевать с самой высокой колокольни. Только крепкая связь, обвившая Ваню и Алину лианой, иногда занимала Женю. Он не совсем понимал суть их взаимоотношений.
– Думаю, нам лучше пройти в гостиную. – Александр вышел вперед и поманил всех за собой. – Ваня, сегодня без шуток. Много детей погибло.
– Люди каждый день умирают. Нам-то что с этого, – безразлично кинула Алина, усаживаясь на софу, обтянутую коричневой кожей, которая скрипнула под ее весом. Александр уже было дело хотел поставить дочь на место, но Женя его опередил:
– Милочка, тебе бы язык прикусить и помочь следствию, потому что, если в Томск заявятся главы Ордена, то я не стану препятствовать вашей казни.
– Он прав. – Александр завалился в кресло, нахмурившись. Он уперся локтями в подлокотники и сложил руки в замок. За спиной вампира пламя лизало черные стенки камина с античной лепниной. – Нам нужно найти виновных как можно скорее. В противном случае, Ордену будет гораздо легче обезглавить нас, чем разбираться. Не только ведьмы прибегают к ритуальным убийства, но и вампиры тоже.
Алина надулась и выудила из-под толстой книги по вышиванию несколько чистых листов.
– Значит, мне не стоит списывать вас со счетов? – Мрачно пошутил Женя, на что Александр закатил глаза.
– Кончай языком чесать. – Ваня кивнул на место рядом с Алиной. Женя уловил намек и присел недалеко от нее, а Ваня тем временем обошел софу, остановившись позади. – Я буду передавать твои образы Алине, чтобы она зарисовала их на тот случай, если я не узнаю ни один из знаков. Ты готов?
– Валяй уже. – Женя вздрогнул от ледяного прикосновения Вани к загривку. Ничего вампир с нитями его души не сделает, ведь не то, чтобы оборвать, но и банально увидеть их Ваня попросту не способен. Однако нутро все равно неприятно скрутило.
– Ты защиту опускать собираешься или как? – Нетерпеливо спросил Ваня.
– А… сейчас. – От волнения Женя совсем позабыл про такую формальность. Будучи одиноким и нелюдимым человеком, Женя в совершенстве овладел искусством быть посторонним, о котором в годы его юности надрывно пел Егор Летов. Одним словом, Женя выстроил незримую стену между собой и другими, и впервые за долгое время разрушал ее, чтобы затем отстроить заново.
– Крепкая башня. Камень на камне. – Женя прикрыл глаза, погрузившись во мрак. – Но тебя я на грань запускаю.
Для Жени ощущение пространства вокруг ни капли не изменилось. Он, скорее, почувствовал себя полностью обнаженным, хотя даже не разулся, когда зашел. Женя впервые впустил кого-то в бурный поток своих мыслей и беспокоился, что Ване удастся пролезть дальше видений о резне в детском доме, и тогда перед вампиром откроется все нутро Жени, которое он тщательно скрывал от других.
– Хватит дрожать, как осиновый лист, – строго сказал ему Ваня. – Сосредоточься. Покажи мне, что видел.
Женя с трудом возродил в памяти кровавое месиво, а не детские тела. Обрывчатые картинки замелькали режущими вспышками перед взором Жени, передаваясь Ване. Неаккуратно вырезанные сигилы, оставшиеся омерзительными отпечатками на молочной коже, четко вырисовывались перед ним. «Скорее всего, резали ржавым ножом» – про себя известил он Ваню.
– Каббалистическая тетраграмма: круг, а в нем перевернутая звезда – знак Соломона – и дьявольский символ, – шепотом сорвалось с губ Вани. – «Совершенная завершенность», – продолжал вампир, когда Женя показал ему криво вырезанный круг и в середине точку. – Bindu. Цикл завершен и началась новая эпоха.
Алина записывала и зарисовывала все, что передавал ей Ваня.
– Анкх. Крест. Крест с петлей.
В ушных перепонках Жени набатом застучала паника, первородная тревога, страх перед львом. Ему не сразу удалось понять, что это чувствовал вовсе не сам Женя, а Ваня.
«– Пророчат верховной долгую жизнь, – жутко скрипнул неведомый зверь из глубин подсознания. – Иль будущее узреть желают?»
Женя предпринял попытку дернуться в сторону и разорвать контакт, но у него не вышло даже пальцем пошевелить!
– Тришул. Трезубец их царя.
Ваня не смог удержать себя в узде и внезапно слился всеми точками восприятия с Женей. Голова загудела, глаза зажгло. Трупный яд, что тек в венах Вани, начал разрушать их обоих.
– Творение. Поддержание. Разрушение.
Женя собрал всю волю в кулак. Он обратился в заточенную стрелу и всем своим существом направился прочь от вампира. Жене казалось, что их кожу расплавили, словно дешевую пластмассу, и они склеились воедино. Женя с невероятным усилием оторвал себя от Вани и свалился вперед, перевернув кофейный столик. Ваня тоже не устоял на ногах и упал на пол, забрызгав персиковый ковер склизкой и черной вампирской кровью. Ваня схватился за живот, согнувшись пополам, в попытке сдержать рвотные позывы. Так называемая «кровь» продолжала течь из носа. Алина, которая, судя по всему, ничего подобного не почувствовала, подскочила к брату и взяла его лицо в свои ладони. Окружающее пространство плыло перед Женей, его покачивало, словно он плыл на корабле, но у него все же получилось сфокусироваться на Алине, стирающей с лица Вани подолом сливового платья густую кровь, и пришел в себя.
Вонь разлагающегося трупа заполнила гостиную, что Александр со своим чутким нюхом не вынес и, отдернув плотные шторы, поторопился раскрыть окна нараспашку.
– Ты что-нибудь узнал? К какому ковену они принадлежат? – Хрипло вопросил Женя, поднимаясь на негнущихся ногах. Никаких сомнений в том, что действовали ведьмы или колдуны, не осталось.
Раздался хлопок, из-за которого Ваня с Женей невольно вздрогнули. Оказалось, что Александр откупорил новую бутылку виски с надписью на неизвестном Жене языке. Александр разлил темно-желтую жидкость в два стакана и протянул их Жене и Ване. Молодой вампир первый схватился за спасительный алкоголь, сделал большой глоток, прополоскал рот и выплюнул обратно. Женя не был таким расточительным, когда его угощали, и осушил стакан до дна.
– Нет у них ковенов. – Ваня облизал клыки, видимо, в попытке избавиться гнилого привкуса собственного тела. – Беспризорники. Я насчитал как минимум семь разных колдовских течений в метках. Один из этих ублюдков точно видел гримуар Елены.
– Тот самый? Из человеческой кожи? – Обеспокоенно уточнила Алина, возвращаясь к софе. Хоть что-то смогло выбить у нее почву из-под прекрасных туфелек.
– Ага, – коротко подтвердил Ваня ее догадки. – Женя, ты слышал тот утробный голос?
– Я думал, что у меня галлюцинации. – Женя отдал пустой стакан Александру и вернул столик на законное место. Для виду отряхнул с поверхности невидимую пыль, мол постарался. Глава вампирского семейства мимолетно усмехнулся на такой жест.
– Я был бы спокоен, если это действительно было так… – Задумчиво произнес Ваня и пробежался взглядом по полкам, заваленным разношерстными книгами, рядом с камином, словно выискивал что-то определенное. – Эта магия настолько черная, сильная и самодостаточная, что чуть не убила нас с тобой через одни только образы в твоей голове. Более того, у меня сложилось впечатление, что скверна, заключенная в сигилы, обладает собственным сознанием. Ты ведь помнишь, что этот голос нам сказал…
– То есть эти, как ты сказал, беспризорники хотят найти себе здесь верховную? – Женя прокашлялся в кулак. Клубок все больше спутывался. – Бредятина. Сибирский ковен давно распался. Их верховная покончила с собой тринадцать лет назад.
– К убийству могут быть причастны ведьмы и колдуны из ковена Лизы, – предположил Александр, болтая в руках бутылку виски. – Возможно, они хотят возродить ковен из пепла. Они ведь пытались это сделать первые пять лет после самоубийства Лизы. Искали ее дочь, которую она якобы спрятала ото всех. Потом сдались. Многие разъехались в другие города в поисках новых домов, но какая-та часть все же не позабыла свои корни.
– Никогда не понимал этих ведьм. – Женя устало пожал плечами с тяжелым вздохом. – Какая проблема в том, чтобы избрать новую верховную, а?
– В некоторых ковенах все завязано на крови, – принялся объяснять Ваня, уткнувшись подбородком в сжатую ладонь. – Бремя верховенства передается по наследству, если все члены проклятого семейства согласны с выбором. Предать ковенант, данный во время священного обряда, означает стать изгоем, возможно, на целое столетие.
– Вы хоть кого-то из уничтоженного ковена знаете? – Женя уже чертовски был вымотан сегодняшним днем, который, казалось, тянулся вечность. Ему поскорее хотелось приехать домой, залезть под горячий душ и смыть с себя все происходящее. Да сжечь испорченные джинсы. – Потому что я еще не встал на путь шамана, когда ведьмочка глотку себе перерезала.
– Ваня может покопаться в моей памяти и вытащить для Алины подопечных Лизы, – предложил Александр, опершись локтями на спинку кресла. – Свет наш, зарисуешь их портреты для шамана?
– Отец, я уже говорила, что художники не рисуют, а пишут, – притворно возмутилась Алина, закинув ногу на ногу под длинной испачканной кровью юбкой. – Конечно, напишу все, что мне покажет Ваня. Но нам понадобится какое-то время.
– Сколько? – Спросил Женя, поправляя ворот испорченного плаща и собираясь уже уходить.
– Жень, не обижайся на меня. – Ваня нервно провел кончиком языка по побледневшим губам. – Я потратил слишком много энергии. Мне необходимо дня два на восстановление. А дальше все будет зависеть от количества ведьм и колдунов в голове отца.
– Недели хватит?
– Вполне, – за Ваню ответил Александр. – Я примерно знаю, кто из них умер, а кто еще жив.
– Мне нужны точные, а не примерные данные, – бросил Женя, направляясь к выходу из гостиной, но Ваня остановил его своим окликом:
– Жень, погоди… детей нельзя хоронить. Точно не в земле. Лучше кремировать и запереть прах под печатями. Нельзя пускать столь мощную скверну в почву. Иначе чума нам покажется обычным гриппом по сравнению с тем, что грядет.
Женя покинул дом Авдеевых, а в камине остались нетленные рисунки.
3 глава. Где ты этому научилась?!
Женя наступил на пятку правого ботинка, а затем и левого, стягивая их в тускло освещенной прихожей. Скоро лампочка перегорит, и придется бежать сломя голову за новой. Лучше бы, конечно, заранее ее купить, но подобные бытовые вещи Женя делал в последний момент. Отставив грязную обувь в сторону, чтобы самому утром не запнуться, Женя кинул мокрый плащ на советский комод с маленькими ручками в форме перевернутых ракушек. От Жени воняло серой со сладковатыми аммиачными нотками трупного яда и неповторимым ароматом мокрой псины. В надежде, что горячую воду не отключили из-за неуплаты, Женя направился вглубь квартиры, включая по пути свет в каждой комнате.
Заезжать в участок он не стал. Женя был уверен в том, что Слава с Лидкой позаботятся о девочке, а он сам слишком вымотан, чтобы хотя бы два слова связать в одном предложении: «Как дела?». Проникновение Вани в его сознание окончательно добило Женю. Он даже с духом-покровителем не станет ничего обсуждать, если тот вернется из пантеона. Душ и кровать – единственное, что волновало Женю.
А еще его беспокойную голову не покидала последняя фраза Вани. Детей нельзя хоронить.
– И что я должен с ними делать? – В пустоту спросил Женя, повернув кран на кухне. Прохладная водица тонкой струйкой наполняла стакан. – Не могу же я их оставить гнить в детском доме. На кремацию никто не выделит деньги.
По дороге домой Женя уже всякие варианты крутил с разных сторон. Можно было бы предложить губернатору кремировать детей и построить одну общую усыпальницу, чтобы Томск всегда помнил о воспитанниках детского дома «Мягкие облака». Но кто он такой, чтобы губернатор его слушал? Всего лишь майор. Жене, скорее, будет легче найти одну из ведьм уничтоженного ковена Лизы и попросить у нее наложить какие-нибудь защитные печати на каждый труп, дабы остановить скверну и спокойно предать усопших матушке-земле.
– Ага, – буркнул Женя, залпом выпив воду. Холод обжег мягкие стенки горла. – Пока Алина мне этих ведьм намалюет, детей уже похоронят.
– Каких ведьм?
На долю секунды Жене показалось, что с ним заговорил дух-покровитель, но голос был далеко не хриплым и не звенел в пространстве вокруг. Женя резко обернулся, вытянув из ножен на поясе кинжал, на зубьях которого запеклась его, шаманская, кровь. Он наставил оружие на…
Улю.
– Какого хрена… – Ругнулся Женя, почти моментально прикусив язык до едва ощутимого металлического привкуса. Разбрасываться грязными словечками при детях для Жени – табу. – Как ты здесь оказалась?!
– Через дверь. – Уля указала двумя пальцами, увешанными резиновыми разноцветными колечками, в сторону прихожей. – Не через окно же. Ты на пятом этаже живешь.
– Дверь была заперта. – Напрягся Женя. Неужели старческий маразм настиг его в двадцать девять лет, и он уже забывает такие банальные вещи, как повернуть ключ в замочной скважине?
– Я ее открыла, – выпалила Уля, скрестив руки на груди, и подалась вперед, словно теряла терпение, объясняя элементарные вещи детсадовцу. – Шепнула Apertum, зашла, потом закрыла. Ты, вроде, колдун, но соображалка вообще не работает.
– Все у меня работает. – Неожиданно обиженно насупился Женя, откладывая кинжал на заваленную специями, чайными коробками и пакетами с крупами столешницу. – И латынь я тоже знаю. Поэтому мне хорошо известно, что латинские слова не открывают замки перед обычными людьми.
– А я латынь и не знаю, – беззаботно произнесла Уля, запрыгнув на единственную во всей квартире табуретку. К гостям Женя не привык. – Инглиш кое-как выучила. Просто вычитала пару фразочек из одной книжки. Даже не знала, что это за язык. Думала его автор сам сочинил.
– И что это за книжка такая? – Женя уперся копчиком в острый угол столешницы. Вся абсурдность происходящего разрезала упругую ткань батута, на котором ему приходилось весь день бешено скакать, и он болезненно приземлился на бетонную площадь реальности, что был просто не способен облечь всю степень возмущения и непонимания в словесную форму.
– «Колдуем вместе», – пролепетала Уля и сняла с тонкого запястья зеленую резинку, завязав в высокий хвост розовые кудри. Девчонка никак не вписывалась в унылую обстановку квартиры Жени. Яркое пятно на сером холсте художника. – Второй том. Первого не было, а так бы и его стащила из магазина… А ты что, неделю не мылся? От тебя несет, как от навозной кучи.
Мозг Жени едва ли поспевал за речью тараторки-взломщицы.
– Где ты этому научилась?! – Женя хрипло с нервным надломом хохотнул. Похоже, этот бесконечно тянущийся, как прожеванная жвачка, день решил его не добить, а прихлопнуть словно комара. – Я и подумать не мог, что в таких глупых книгах присутствует хоть крупица полезной информации.
– Ничего не глупые книжки, раз работает, – хмыкнула Уля, сердито нахмурившись. – А тебя мой «комплимент» ни капельки не смутил?
Шпилька не сработала. Черти еще хуже облаивали Женю, а он и без Ули прекрасно чуял великолепный «парфюм», оставленный минувшими событиями.
– Все, с меня хватит. Я тебя отвезу туда, где ты должна быть, – в участок. – Женя отпрянул от столешницы и аккуратно схватил Улю под локоть, поднимая с табуретки. – Не знаю, как ты сбежала от моих товарищей, но они, уверен, тебя ищут с мигалками по всему Томску. Не стоит нарушать покой мирных граждан.
– Никто меня не ищет! – Уля вцепилась пальцами одной руки в дверной косяк и потянула Женю на кухню, а он тащил ее к выходу. – Я заставила твоих друзей забыть меня! Я не буду при тебе читать это заклинание, потому что я не хочу, чтобы ты меня забывал!
– Что ты сделала? – Опешив, Женя ослабил хватку. Уля воспользовалась мимолетным замешательством и вырвалась, забившись в дальний уголок кухни у холодильника. Она открыла нижнюю часть – морозилку – и прикрылась по пояс белой с желтыми пятнами дверцей.
– Прошептала короткое заклинание из книжки, когда заика тащил меня к машине, – тихо молвила Уля и пристыженно опустила взгляд. – Я не верила, что оно сработает. Я вообще ту книгу украла, чтобы погадать с подружками на Рождество, но потом прочитала в ней много интересного. Твои друзья остановились, и тот заика спросил у меня, кто я такая. Я пообещала ему, что больше не буду рисовать граффити на остановке.
– То есть соврала?
– Называй это, как хочешь. Но женщина сказала, что меня надо отпустить, мол есть дела поважнее. Вот так я убежала.
– Значит, ты – ведьма? – Женя уже сам догадался, что Уля была не просто сироткой из детского дома «Мягкие облака». Если бы смертная девочка-подросток зачитала заклинание из второсортной книжонки, то произошло бы ровным счетом ничего. Не слова придают заклинаниям и заговорам силу, а мощь, что заключена в читающем, и смысл, который он вкладывает своей волей. Но Женя желал убедиться в том, насколько Уля была осведомлена о своем даре.
– Нет, конечно! – Воскликнула Уля и захлопнула холодильник. – Точнее… я не знаю. Но ты ведь умеешь колдовать и защитишь меня.
– С чего ты вообще взяла, что я колдун?
– Предположила. – Поджала губы Уля, переминаясь с ноги на ногу. – В «Колдуем вместе» много написано про кровавые ритуалы, в которых надо резать ладонь. А ты пришел сразу после того, как эти ушли…
– Кто «эти»? – Женя сделал шаг вперед, но сразу же остановился, потому что Уля испуганно вжалась в угол еще сильнее. – Я не причиню тебе вред. Я – последний, кого тебе стоит бояться, хорошо?
– Не хорошо. – Качнула Уля розовой головой. – Может, я ошиблась, и ты с ними за одно? Я не хотела никого злить, понимаешь! Я просто использовала интересные заклинания из «Колдуем вместе». Если ты тоже колдун, то попробуй им, пожалуйста, объяснить. Я больше так не буду, честно-честно.
«Ясно, она совершенно не знает, насколько ярок ее дар» – промелькнуло быстрой вспышкой в жужжащей голове Жени. Только сильная ведьма способна творить магию, не прикладывая никаких усилий, а тем более используя бредовый словесный набор из такой книжки, как «Колдуем вместе». А у нее ведь еще и несколько томов!
– Уля, – он успокаивающе обратился к ней. – Я ни за кого. Сам по себе. Скажи, кто за тобой приходил? Можешь описать их?
– Ну… – Уля замялась, хотя ее острые плечи под толстовкой расслабленно опустились. – Было семь женщин и один мужчина. Я не смогла разглядеть их всех. Первым зашел мужчина, но лица у него нет! Голый череп, вместо головы!
Женя не стал ее перебивать или поднимать на смех. Скорее всего, на том колдуне был шлем или маска. А возможно, во главе ведьм каким-то образом встал черт или колдун, наводящий морок. Столько догадок, которые в состоянии стресса Уля не может подтвердить или опровергнуть.
– Помню женщину, – дрожащим голосом продолжила Уля, а в уголках ее кристальных глаз скопились жемчужинки слез. – Я спряталась в кладовку с мячами и лыжами всякими. Она зашла туда, вся вымазанная в крови. Встала напротив меня и наклонилась, но словно не увидела меня. Она смотрела как будто сквозь меня, принюхивалась, а потом убежала. Она убила моих друзей, но не тронула меня. Хотя это я виновата.
Уля всхлипнула и потерла кулачком правый глаз, пытаясь прогнать слезы. Женя проглотил дальнейшие вопросы о том, как выглядела та женщина, что на ней было надето. Он был бы последней мразью, если бы наседал на девчонку дальше. Женя приблизился к ней тяжелой поступью и одной рукой загреб в медвежьи объятия. Он не умел подбадривать и поддерживать детей, особенно живых. Уля дрожащими руками обняла Женю за талию и уткнулась лицом чуть ниже груди, заревев навзрыд. Жалобный скулеж отражался от убогих стен с отклеивающимися обоями.
– Почему они наказали моих друзей? На их месте должна была быть я.
– Тише, – прошептал Женя, поглаживая Улю по хрупкой спине. – Сейчас ты в безопасности.
***
Дух-покровитель вернулся тихим грохотом ложек и вилок под утро, когда Уля, накрывшись тонким одеялом, уже сладко сопела на обшарпанном диване, а Женя после горячего душа дремал на полу, прижавшись щекой к подлокотнику. Чернота пустых снов была пронизана тревогой. Мерзкое чувство прошивало толстой иглой с продетой металлической нитью мышцы под кожей.
– Шаманы в пантеоне узнали все символы, – зазвенел вновь посудой дух-покровитель. Женя открыл глаза и, подавившись слюной, из сидячего положения свалился на деревянные половицы. – Но не углядели в них никакой логики. Бессвязный набор меток и сигилов. Старейшины попытались отследить след скверны. Обычно черная магия тянется за ее сотворившим кислым шлейфом, но эти маги, судя по всему, хорошо осознавали, что за ними могут выйти на охоту, и виртуозно замели следы.
Женя хранил молчания, поднимаясь с насиженного места, и сладко потянулся, подавив зевок. Стрелка на настенных часах подсказала, что дух-покровитель поднял его почти в пять утра. Непослушные кудри все еще были чуть влажные, когда Женя провел по ним пальцами израненной ладони. Уля неразборчиво лепетала во сне, зарывшись с головой под одеяло. Жене не понадобилось проверять, проснулась девчонка или нет – все и так было понятно. Женя прошлепал босыми ногами на кухню, чтобы не будить Улю разговорами и разбить пару яиц на завтрак.
– Что это за девочка?
– Выжившая из детского дома, – ответил тихо Женя, открывая холодильник. На верхней полке отыскал пять яиц в целлофановом пакетике, а в выдвижном прозрачном ящике завалялось две сосиски. Негусто, но хотя бы что-то.
– Почему она здесь, а не в участке или в другом детском доме? Ты ее украл?!
– Я не занимаюсь воровством маленьких девочек! – Шепотом возмутился Женя, захлопнув холодильник и уложив продукты на стол. – Она вскрыла замок с помощью заклинания из одного слова и проникла в квартиру, а потом я ее уже выгнать не смог. Уперлась рогом, мол не пойду – и все тут.
Женя не стал признаваться, что, в первую очередь, ему банально стало жаль Улю. Женя не имел привычку возиться с кем-либо, поэтому ни с кем не знакомился с тех пор, как его инициировали в шаманы. Если, конечно, работа не обязывала. Чем больше возишься с кем-то, особенно с ребенком, тем более высока вероятность того, что привяжешься. А привязанность с образом жизни Жени вела к весьма плачевным последствиям.
Обычно он помогал, а потом исчезал.
Так планировал сделать и в этот раз.
– Что в детском доме забыла ведьма? И кто ее обучал?
– Вообще-то, ты здесь дух-покровитель, а не я. Я думал, ты должен все знать. – Женя откупорил новую бутылочку подсолнечного масла и вылил на чугунную сковороду, которая ему тоже, кажется, досталась от бабушки. Покрутил вентиль на газовом баллоне и взял из верхнего шкафчика без дверки коробок спичек. Проворно чиркнул наконечником из красного фосфора, и под сковородой моментально загорелось синее пламя. – Никто ее не обучал. Возможно, родители умерли, и попала в детский дом. Может, они не успели ей передать знания о ее даре или же вообще ничего об этом не знали. Была какая-та бабка-колдовка пять поколений назад, а сила пробилась только в девчонке. Уля вычитала латинские словечки из тупой книжки и начала ими разбрасываться направо и налево.
– Быть может, девчушка привлекла этим самым внимание и навлекла беду на детский дом?
– Дело однозначно в ней. – Масло призывно зашипело, и Женя принялся разбивать белоснежную скорлупу яиц, выливая их склизкие внутренности на раскаленную поверхность. – Я показал Ване то, что видел. Когда он проник в мое сознание, скверна заговорила с нами, даже чуть не прикончила.
– И что она вам поведала?
– Что-то о поиске верховной и про будущее. Авдеевы считают, что эти твари пытаются найти якобы потерянную дочь Лизы.
– Той ведьмы, что убила себя?
– Ага, – Женя подтвердил догадки духа-покровителя и разрезал упаковку на каждой сосиске, выкладывая их дугой в виде улыбок. Вроде как, дети подобную чепуху любят на завтрак. Женя в кино видел. – Ваня с Алиной зарисуют портреты тех, кто состоял в ковене Лизы, и мы проверим каждого из них. Если хоть кто-то из них окажется причастным к зверской резне, то суд уже будет вершиться не человеческий.
– А ты не думаешь, что Авдеевы правы? Что если бывшие союзники Лизы ищут ее дочь, а эта девочка – та, кого они так отчаянно разыскивают?
– Чепуха, – отмахнулся Женя, хотя такие мыслишки его самого посещали. – Сомневаюсь, что такая могущественная верховная стала бы прятать своего ребенка в детском доме. Она бы нашла место куда более надежное.
– Если не хочешь, чтобы твою драгоценность нашли, спрячь у всех на виду, – дух-покровитель уже в который раз взялся за поучительные речи, которые поперек горла Жене стояли. – А что может быть дороже родного дитя?
Женя пожал плечами. Ответа на подобный вопрос у него в кармане не нашлось. У Жени ничего ценнее мотоцикла, варгана, плаща и кинжала не имелось. Да, все это измерялось в материальном эквиваленте, но большее он себе позволить не мог.
– С кем ты разговариваешь? – Уля высунулась из гостиной, которая одновременно служила и спальней. Ее бледные веки опухли от слез, глаза превратились в две щелочки с мерцающими каменьями внутри. Кудрявые локоны безобразно розового цвета спутались меж собой и напоминали ветви-проволочки, сплетенные вороной в мартовское гнездо.