Раиса Кучко
По рельсам времени
Утены. Встреча с отцом. Новая жизнь
Наконец доехали до места, но нас опять никто не встретил. Мама оставила нас на вокзале, а сама пошла, искать воинскую часть. Возле нас, детей, появились какие-то мужчины с телегой и стали предлагать на русском языке отвести нас к отцу, и мы стали грузиться. Все наши вещи умещались в один чемодан и сумку. Тут внезапно подъехал уазик, вышел отец, и эти «добрые дяди» моментально исчезли. Отец погрузил нас в машину и повёз в город. А в это время мама, на грузовой машине, ехала нам навстречу. Так произошла наша встреча с отцом.
Отец привёз нас к себе домой. Он жил в центре города, в двухэтажном большом доме, на первом этаже. Там были три комнаты и большая кухня, на окнах – ставни, и они закрывались изнутри. Электрический свет был только днём, ночами горели свечки. Квартира была очень чистой, с мебелью. Всё это подготовила для нас хозяйка этого дома, литовка. Она занимала маленькую квартиру на 1-ом этаже. С ней проживали её старая больная мать и дочь, наша ровесница, Ирена. Раньше эта женщина прислуживала в этом доме богатой литовской семье, которая бежала вместе с немцами. В доме было много квартир, и жили в них разные люди.
Возвращаюсь к нашему приезду. Помню, хороший обед из солдатской кухни, его нам принес ординарец отца, его звали Иван Патока, молодой еще паренек, лет 19-ти. Он плохо слышал, так как был контужен во время военной операции по захвату в лесу бандитского убежища. О его подвиге писала газета, и он очень этим гордился. Газету он нам часто читал. Помню начало статьи: «Красноармеец Патока заметил в кустах двух бандитов…» Это было так часто, что мы стали его дразнить, выучив всю статью на зубок. Он хватал ремень и носился за нами вокруг стола. Было смешно и больно, когда ему удавалась кого-нибудь из нас поймать. В день нашего приезда Иван принёс еще, кроме обеда, большой таз вишни. Мы, дети, никогда раньше не видели таких ягод. Там, где мы жили, такие ягоды не росли. Это был незабываемый праздник. Отец смотрел на нас и не узнавал. Все мы были худыми, грязными и больными. У Гали болели зубы, Виктор был весь покрыт чирьями и не мог ходить, а мама была такой худой и замученной, что казалась, что её мог унести ветер. Отец открыл свой походный чемоданчик и достал два подарка – красивое детское платьице для Раи и книгу «Русские народные сказки». Рая подросла, и платье ей было мало, и мы смеялись над её усилием натянуть на себя это платье. Мы были в этот день самыми счастливыми в мире и считали, что всё плохое уже позади. Но начались будни, и увиденные события в дальнейшем трудно описать словами.
Вначале нас нужно было как-то приодеть, и мама, вместе с Иваном, на второй день сходила на склад американской помощи. Отец приказал ей взять там только самое необходимое, так как было много нуждающихся людей. Мама взяла зимнее пальто себе и мне, и кое-какую обувь для всех нас. Моему братику не нашлось ничего. Мы начали жизнь с нуля. Мама пошла на рынок с Иваном и была поражена обилием продуктов на возах. Война прошла стороной и пощадила этот край. На них смотрели со всех сторон настороженно, и на попытку чего-либо купить, тут же отворачивались. В дальнейшем мама стала ходить на базар с нашей хозяйкой. Отец приказал маме нас одних никуда не пускать, так как это было не безопасно. Ночами мы слышали стрельбу в городе, и нам было страшно. Когда вечерело, мы закрывали обязательно ставни на засов. Были случаи, когда в окна бросали гранаты. Иван жил с нами и ночевал на кухне. Для него там стояла кровать. Отец приходил поздно, а иногда его не бывало сутками. В городе часто хоронили убитых солдат и офицеров, говорили, что их убили бандиты. Когда их хоронили, то мы, дети, шли вместе со всеми на кладбище их хоронить. Хотя нам не разрешали далеко уходить от дома, но мы, привыкнув к свободе, не понимали и не принимали всерьез ту опасность, которая витала вокруг. Однажды, не спросясь, мы с нашей новой подругой Иреной отправились в лес. Когда мы набрали ягод и уже собрались возвращаться, увидели вооруженных автоматами людей – это были бандиты. Мы стояли от них далеко, между нами была поляна, и молчали. Потом один из бандитов что-то крикнул, и эта девочка к ним подошла. Они долго с ней говорили о чём-то, потом они ушли. О чём она с ними говорила, мы так и не узнали. Возможно, один из бандитов её знал, как оказалась позже, её отец был тоже в банде. Так мы избежали смерти или ещё чего похуже. Когда об этом узнал отец, он был в гневе. Буквально несколько месяцев назад были похищены дети у одного офицера. За их освобождение бандиты потребовали выпустить своих главарей. Им отказали, и детей бандиты расстреляли. Город Утена был небольшим, с деревянными тротуарами, по которым ходили женщины в клумпах и ими сильно стучали. Было много монахинь и большой католический храм. Нам было всё интересно, и мы с Иреной и её мамой тоже ходили в храм – посмотреть. Раньше такого мы не видели.
1-го сентября сестры пошли в русскую школу, учеников было мало, и учителей не хватало. У Раи учительницей была молодая девушка, которая пережила все ужасы немецкого концлагеря и чудом выжила, она была психически не совсем здорова, сказывалось пережитое. Ей предложили преподавать в начальном классе. Часто за малейшую провинность она хватала ученика за волосы и била его головой о парту. Моя сестра запомнила этот ужас на всю жизнь. Школьный год был наполнен всякими событиями. Галя и Рая участвовали в самодеятельности в драматическом кружке, и их вскоре приняли в пионеры, они этим очень гордились.
Ещё хочется написать об одном страшном событии, которое произошло однажды ночью в нашей квартире. Ночью нас всех разбудил сильный скрежет, исходящий с угла пола под кроватью. Скрежет сопровождался сильным писком. Мы все бросились бежать в мамину спальню. Отца дома не было, ординарец крепко спал на кухне. Мама проснулась и тоже очень испугалась. Но настоящий ужас нас охватил, когда из угла стали выскакивать одна за другой огромные крысы. Они с визгом выскакивали из дыры, так как другие крысы кусали их сзади. Света в комнате не было, и в этой кромешной тьме метались по комнате десятки крыс, ища провизию. Мы забились все в угол кровати и звали Ивана, но он плохо слышал от контузии. Решили, что кому- то нужно сходить за спичками, но все отказывались и уговорили Раю. Она побежала на кухню и принесла спички. Мы зажгли лампу и уже при свете смотрели на этих ужасных крыс. Потом закричал Иван. Ему крыса стала грызть мозоль на ноге и укусила. Он со сна вначале ничего не понял и прибежал к нам. Потом они с мамой, вооружившись палками и тряпками, стали ловить крыс и бросать в огромную клетку для птиц, которую нашли на кухне. Наловили полную клетку, одна из крыс была белой. Иван утром унёс эту клетку и уничтожил вместе с крысами, но и после этого некоторые из них жили у нас в доме, и Иван на них успешно охотился.
Мои школьные годы. Через тернии к звёздам
Меня осенью для продолжения учебы отправили в Курск к бабушке и тете Мане. В Курск меня вез солдат. Маршрут: Утены – Вильнюс – Москва – Курск. До Москвы добрались вполне благополучно, кушали на вокзале в специальном зале для солдат по талону. Чтобы перебраться с Белорусского на Курский вокзал, нам пришлось спуститься в метро. На Курском вокзале мы сели снова в поезд. В вагоне ехало много демобилизованных военных, шум, гам, слабый свет, и было очень страшно. Помню, ко мне подходит какой-то военный и спрашивает:
«Сколько, девочка, тебе лет?» Другой говорит: «Моей сестричке столько же, но она гораздо больше ростом и толще!» – достаёт из вещевого мешка и даёт мне плитку …шоколада, по тем временам это была сказочная роскошь.
На большой станции поезд стоял долго, я сижу тихо как мышь, вдруг подходит другой военный и даёт мне несколько яблок и молча уходит. В Курск мы приехали ночью, вместо вокзала какая-то будка, темень, мой сопровождающий решил ночью отправиться на поиски моей бабушки. Идём по разбитому городу, темень, никого на улицах, куда идти он не знает. Вдруг из какого-то дома появился человек в нижнем белье (вероятно, вышел по нужде), солдат к нему, чтобы узнать, куда нам идти. Этот человек напугался и рванул назад. Пошли дальше, услышали плач ребёнка в доме, постучали в окно, нам объяснили, как идти дальше. Идём: холодно, страшно. Наконец увидели двух женщин – милиционеров, они поругали нас, что ходим ночью и объяснили, куда нужно идти. И вот наконец-то нужный дом. Стучим – бабушка и тётя Маня вначале сильно перепугались, но потом обрадовались. Солдат сдал меня в целости и сохранности, отправился в район к своим родным. Поскольку я опоздала в школу на 1,5 месяца, была очень тощей, то на семейном совете решили меня снова определить в 5-ый класс. Мне было очень жаль, но меня смогли убедить, т.к. боялись за моё здоровье. Бабушка и тётя Маня относились ко мне очень хорошо, купили нужные вещи, хорошо кормили. Бабушка была очень строгой, вероятно, это не плохо, зато тётя Маня очень доброй. Мои родители за мое питание денег не платили, так решила тётя Маня, она работала старшей медсестрой в госпитале. Мы все жили на её зарплату.
Отправили меня обратно домой в июне 1946 года с другим, присланным за мной солдатом. Он почему-то вёз меня от Москвы до Минска товарным поездом. Вот там-то от страха я заревела: в теплушке кругом одни военные, дым от сигарет, шум и гам и темнота. Минск был весь в развалинах, вместо вокзала – какой-то сарайчик. Через несколько часов поехали нормальным поездом до Вильнюса и далее в Утену.
Лаздияй. Опаленные войной будни. 1946 г.
Вскоре отца перевели, и мы переехали в Лаздияй. Дом, где мы жили, окружал забор, вокруг которого ходил охранник с ружьем. Там располагалось ещё большое двухэтажное здание милиции и отдел НКВД, где был начальником наш отец. Так как в русской школе города были только три начальных класса, то меня и Галю отвезли в Каунас, в интернат для детей военных. Было голодно. Привезти нам дополнительные продукты родители не могли, так как без охраны ехать по дорогам было опасно. В интернате я проучилась два года (6 и 7 классы), а Галя – один. Она сильно заболела, у нее началась дистрофия, она ничего не ела и даже перестала ходить. Больше в Каунас её не отправляли. Когда учебный год закончился, за нами прислали грузовую машину, но нас не взяли, так как машина пришла уже переполненная людьми, которые ехали из Каунаса в Лаздияй. Там было много всяких людей, некоторые ехали в гости, другие работать, много было всякого народа из разных мест, было много отставных военных. В дальнейшем мы поняли, какая судьба у нас могла быть. Машину на полпути остановили бандиты, и всех, кто в ней находился, расстреляли. Банды нападали на город постоянно, и об этом может рассказать сестра Рая.
Итак, в Каунасе, уже без Гали, я проучилась ещё год. Воспитатели и учителя в школе были хорошими, конфликтов не было, но тоска по родителям постоянно сопровождала меня. Там я тяжело заболела ангиной, получила осложнение на сердце и как-то на лыжне потеряла сознание. После этого случая меня освободили от занятий физкультурой.
Часть 2
Воспоминания младшей дочери Раисы.
Лаздияй. 1946-1947 г.
Мы ждали приезда сестер и радовались тому, что скоро их увидим. Потом пришёл отец и сказал маме, что они не приедут, а потом пришла в наш двор машина, полная убитых людей. Их доставали из машины одного за другим и укладывали прямо у забора. Весь кузов машины был в крови, так как людей добивали в кузове. У многих вместо головы было месиво, и трудно было их опознать. Во дворе собралось множество народа, стоял такой плач, что я помню всё, что было, по сей день. Особенно мне было жаль одного мальчика, сына простого милиционера, он учился со мной в одном классе. У них была большая семья – пятеро детей. Так вот, его отец оказался в числе убитых. Родственники убитых искали своих, и многие долго не могли их опознать, так они были изуродованы. Я помню, там лежали сразу трое – отец и двое взрослых сыновей. Они прошли всю войну, дошли до Берлина, а тут сложили голову.
Я помню еще такой момент этого события. В подвале НКВД сидели пойманные бандиты, они радовались тому, что произошло. Тогда родственники убитых бросились, оттолкнув охрану, в подвал, и, наверно, всё бы плохо кончилось для бандитов. Но мой отец преградил толпе дорогу и сказал громко: «Мы не бандиты, суд будет их судить, и они ответят за всё!». Толпа молча разошлась, послушалась. Отец был очень смелым человеком и честным, и все, с кем ему приходилась работать и жить, относились к нему с большим уважением. Это был страшный день и для нашей семьи. Мы не знали, где находятся мои сестрички. Но потом пришла для нас радостная весть – они едут другой машиной и скоро будут. Так мы жили, как на войне: то ночная стрельба, то пропажа людей, то выезд отца на захват банды. Однажды бандиты хотели захватить наш город. Это было в 2 часа ночи. Отец только пришёл с работы и ужинал, когда началась стрельба. Мы все проснулись от сильного грохота, пули свистели над головами через разбитые стёкла. Отец приказал нам лечь на пол, а сам бросился к своим, в здание НКВД. Мама вцепилась в него и не отпускала, мы плакали, но отец убежал. Мы пролежали на полу всю ночь, и только утром пришёл отец и рассказал, что произошло. Бандиты получили сведения, что армейских подразделений в данный момент в городе нет, и решили захватить город. Они захватили школу, убили нескольких человек, и со школы, она была на пригорке, стали обстреливать город. Они знали, что в подвале сидели бандиты, их главари, и надеялись их освободить. Но их планам не удалось сбыться.
Произошел в тот день и случай, по которому можно судить о наивности многих людей, приезжающих в эти сложные времена в Литву. Многие думали, что война закончилась, и уже нечего бояться. Так вот, к молодому милиционеру накануне приехала молодая жена с Российской глубинки. Молодожены сняли комнату у местной хозяйки. Милиционер был на дежурстве в ту ночь, когда вломились к нему в дом бандиты. Бандит стал угрожать хозяйке и ударил её. Тут выскочила из комнаты квартирантка и начала на русском языке угрожать и требовать, чтобы они немедленно убирались вон, а то она расскажет мужу о них, так как он у неё милиционер. Бандит вначале опешил от такой наглости, а потом ударил её по голове рукояткой пистолета. Она упала без сознания, и это спасло ей жизнь. Крови от разбитой головы было так много, что бандиты решили, что она мертва.
Ещё произошли важные события в городе – отменили карточки на продукты, и открылся кинотеатр в городе. У меня появились подруги – Наконечная Галя, Лариса, Каля, и мы все были влюблены в одного мальчика из нашего класса, все вели дневники, записывали всё, что с нами происходило. Мы любили играть в войну, читали различные книги о подвигах героев и мечтали тоже стать на них похожими. Происходило так много интересного с нами, что можно написать большую приключенческую книгу. Еще мне хотелось написать об одном пареньке по имени Володя. Он был из семьи местных староверов. Его родителей убили немцы, он жил один и работал переводчиком у моего отца. Ему было 17 лет. Моему отцу выпала судьба воевать с бандитами, которые остались на территории Литвы после окончания войны. Туда входил всякий сброд, который остался после разгрома фашистов: полицаи, запачканные кровью убитых граждан, и различные по национальности преступники. Некоторые по сей день называют их лесными братьями, борющимися за свободу Литвы, на самом деле это были настоящие убийцы. Они не жалели даже своих литовцев и каждый день убивали их с большой жестокостью. Володя постоянно приходил к нам обедать, и мама его очень жалела. Отец даже хотел его взять с собой в г. Рокишкис, когда получил назначение на новое место службы. Но так как нужно было оформить кое-какие документы на его перевод, то Володя остался. Потом отец узнал, что он исчез и только через полгода его нашли в лесу со следами страшных пыток, о которых невозможно говорить. Отец сильно переживал и винил себя за то, что не взял его с собой. Сейчас меня удивляет, почему бандиты не взяли никого из нас в заложники? Ведь мы без всякой опаски ходили по этому городку везде. Как-то к отцу с проверкой приехало высокое начальство и у нас обедало. Мама стала плакать и сказала, что опасается за детей. Генерал пообещал перевести отца в более спокойное место, свое обещание он вскоре выполнил, и мы переехали в Рокишкис.
Опять для моей сестры Эммы не было школы, и нужно было что-то делать. На лето к нам приехали гости из Ленинграда – тетя Люба, дядя Леня и двоюродные сестры Галя и Наташа. Они согласились взять Эмму в Ленинград (это был 1948-1949 годы). Потом отца перевели в Вильнюс. За время её учебы вне дома она была 5 раз: Иркутск, Курск, Каунас – 2 года, Ленинград и 5 лет в Москве. После окончания школы она поступила учиться в Академию имени Тимирязева в Москве, без экзаменов, так как школу окончила с золотой медалью. В каждом периоде её жизни было много интересного, порой очень трудного. Вдали от дома жить всегда тяжелей, и мы её очень жалели.
Рокишкис
Рокишкис – маленький провинциальный городок. Дома маленькие, деревянные, одноэтажные. Мостовая в центре города была выложена брусчаткой, был даже кинотеатр, где показывали трофейные и наши фильмы раз в неделю, иногда даже приезжали артисты. На окраине города стояло большое двухэтажное здание – молодёжный клуб. Вокруг здания располагался большой красивый парк, рядом озеро. Там проходили разные праздничные мероприятия, и даже выборы. По выходным – танцы.
В Рокишкисе мы поселились в деревянном доме на две семьи. В нашей половине были три комнаты, большая кухня и веранда. Раньше здесь жила еврейская семья зубного врача. Рассказывали, что до войны в городе жило много евреев, и ещё до их прихода немцев местные националисты их зверски убили и закопали в лесу на окраине города. Я видела это место. Недалеко от этого места, в лесу, было ещё одно кладбище, там были только кресты, и на некоторых из них висели немецкие каски, кругом были вырытые, заросшие травой окопы и обгоревшие пеньки от деревьев. Я была там только один раз с друзьями по школе. Это было страшное место.
Возвращаюсь к нашему дому. Итак, вторую половину дома занимала молодая семья офицера. Он был родом из Ленинграда и до войны учился в художественном институте. Он любил рисовать маслом пейзажи, и я впервые, благодаря ему, соприкоснулась с возможностью созерцать процесс создания картин на холсте и стекле. Он часто рисовал пейзажи, и я, купив акварельные краски, тоже стала пробовать рисовать. В Рокишкисе были две русские школы: одна начальная, другая – семилетка. Была литовская школа – десятилетка Я пошла вначале в 4-й класс, а потом в пятый класс уже в другой школе. В Рокишкисе проживала целая диаспора староверов, предки которых поселились здесь очень давно, после раскола православной церкви ещё при первых Романовых. Жили они обособленно, сохраняли свою веру и традиции. У них была своя церковь и кладбище. С немцами они не сотрудничали, и, когда началась война, многие эвакуировались к родне в Россию, а потом вернулись. Много детей староверов училось в русской школе, и мы с ними дружили. Важным событием этих лет был сильный пожар, город загорелся сразу с двух сторон. Сгорело много домов в городе, мы все вещи вынесли из дома, закопали в огороде и ждали. Но все обошлось. Говорили, что город подожгли бандиты. Днем они прятались у родственников на хуторах, а ночью убивали и грабили людей, которые работали, как они считали, на новую власть. Однажды отец привёз с хутора маленькую девочку, которая случайно осталась жива. Вся семья девочки была убита только за то, что один из родственников работал в городе, в советском учреждении. Её мать прикрыла корытом, и это её спасло. Потом эту девочку забрали родственники. Разные события проходили в городе, которые запомнились. Я помню, как проходил обмен денег в городе. Когда мама узнала, что будет обмен денег, было поздно. В магазинах было уже пусто. Мама купила мне куклу и пару платков – и всё. Вся зарплата отца пропала. Он всё знал о реформе, но считал, что это секретная информация. Обмен проводился сбербанком, меняли только небольшие суммы и всего один день. Уже на второй день у сберкасс лежали мешки, полные денег, и мы с ними потом играли. Хорошо запомнилось радостное событие в нашей жизни – Новогодняя елка. Шел 1948 год, и отец решил устроить нам праздник. Он летал на самолете «Кукурузнике» в командировку в Москву, мама тоже напросилась с ним поехать, и они привезли нам разные елочные игрушки, свечи, цветную бумагу, конфеты и грецкие орехи. Из бумаги мы сами сделали разные украшения для елки. Елку отец привёз из леса огромную, она была до потолка и заняла половину комнаты. Мы её украсили игрушками, конфетами, грецкими орехами, а на верхушку прикрепили огромную звезду. Она была просто чудо как хороша. На елку мы пригласили наших школьных друзей. Родители напекли разных булочек и пирожков, и мы веселились и пили чай. Сюрприз нас ждал ещё один – это катание на санях по заснеженному городу. Неожиданно тройка белоснежных лошадей, запряжённых в сани, подкатила к нашему дому, и вся детвора с криком и восторгом погрузилась в сказку. Незабываемый праздник, устроенный нам нашим отцом, запомнился на всю жизнь.
Мы, дети, всегда гордились своим отцом и уважали за честность и смелость в поступках и делах. На фото, сделанном неизвестным фотографом в 1947 году, у отца на парадном кители приколоты три ордена и три медали. Он был награжден медалью за № 130709 «За боевые заслуги» Президиумом Верховного Совета от 18 января 1944 года. Эта редкая медаль, ей награждались военнослужащие пограничной службы, которые содействовали успеху боевых действий в тылу и на фронте. Отец служил с осени 1944 года в дивизионной военной разведке и принимал участие в освобождении Польши и Западной Украины от немцев и бандеровцев. Был награжден орденом «Красной Звезды» № 2131327, орденом «Боевого Красного Знамени», орденом «Знака Почета», медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941-1945». Отец боролся с бандами бандеровцев на Украине и часто вспоминал потом, как под г. Ровно тяжело был ранен командующий 1-м Украинским фронтом генерал Николай Федорович Ватутин в марте 1944 года, попав в засаду, которую устроили бандеровцы.