Р. Дж. Баркер
Зов костяных кораблей
10
То, что подарено, может быть легко потеряно
Темная лодка направлялась к Безопасной гавани от «Дитя приливов», с оснасткой как у торговца, а не флюк-лодки корабля флота. И, хотя Джорон избавился от своей одежды и шляпы офицера, он взял меч, который ему подарила Миас после того, как они освободили аракесиана. Он настолько привык к этому куску стали, доказавшему Удачливой Миас, на что он способен, и, хотя чувствовал, что сейчас он ему не нужен, Джорон взял клинок с собой. В особенности с учетом того, что Квелл была на борту.
У руля сидела его тень, Анзир, Фарис находилась в маленькой каюте на корме лодки, сортировала веревки, а Квелл – несчастная, недовольная и ожесточенная Квелл – бросала на Джорона мрачные взгляды со своего места, отрезая кусочки фрукта одной рукой. Кроме того, в команду входили Тарин и Восар, два морских стража, и, хотя они не были людьми моря, оба провели на борту «Дитя приливов» достаточно времени, чтобы уметь работать со снастями и крыльями и выполнять приказы. Квелл надела куртку мастера торговца из птичьей кожи – впрочем, она не пыталась его изображать перед Джороном и командой, как сделал бы любой мастер.
Вокруг расстилалось вечное серое море, его неумолчные волны покачивали маленькую лодку, крылья наполнял сильный ветер, небо оставалось голубым, как и было обещано.
Лишь Квелл продолжала бросать на всех злобные взгляды.
Джорон измерил тень солнца, чтобы определить место, где они находятся. Пока Эйлерин проверял их путь по карте, Квелл метала недовольные взгляды, Анзир налегала на руль, Фарис натягивала веревки. Квелл мрачнела.
«Ты меня ненавидишь, – думал Джорон. – Когда-то ты считала меня пустым местом, занявшим более высокое положение, и ненавидела меня за это».
Быть может, Миас отправила их вместе, рассчитывая, что Джорон отыщет способ найти с ней что-то общее, как ему удалось с ветрогоном и большей частью команды, но он знал, что этого не будет. Ненависть Квелл оставалась неизменной – она ненавидела офицеров, ненавидела, что ее отправили на черный корабль, но более всего ненавидела Джорона, и он знал причину. Почему он стал офицером и командовал ею? Сын рыбака, он даже не проходил подготовку в Великих Жилищах в Бернсхъюме, а она была родственницей Каханни, преступного лорда Бернсхъюма.
Но Джорон ничего не мог поделать с ее мыслями, поэтому на долгие часы погрузился в работу с веревками и узлами.
– Хранитель палубы. – Он обернулся и увидел Эйлерина, который оказался рядом с ним, и ветер хватал его за белые одеяния. – В течение ближайшего часа мы увидим Безопасную гавань. – Джорона вновь поразила неподвижность курсера, когда он стоял, спрятав руки в рукавах своего одеяния, несмотря на то что лодка продолжала раскачиваться.
– Благодарю, курсер, – сказал Джорон, – а сколько времени пройдет до того, как они нас увидят?
– Примерно половина этого времени. Все зависит от того, есть ли у них дозорный на башне, установленной в верхней точке острова, – ответил курсер.
Джорон кивнул, он и сам не понимал, почему захотел узнать ответ. Его губы зашевелились, будто сами собой, и он произнес эти слова, потому что считал, что офицер должен их произнести.
– Дым, – сказала Фарис, указывая на юг. – Складывается впечатление, что Безопасная гавань все еще горит, хранитель палубы.
– Да, – сказал он, поднося к глазам подзорную трубу.
Джорон ничего не видел, кроме жирной колонны дыма, медленно колебавшейся на ветру. Он аккуратно убрал подзорную трубу под куртку, заметив, что у него дрожит рука. Но вовсе не колонна дыма вызвала у него страх. Он понимал, что, если Безопасная гавань отправит корабль с ветрогоном на борту, они обречены. Ветер был добр к ним, когда они летели к своей цели, но чтобы вернуться на «Дитя приливов», им придется идти против ветра, а это означало, что постоянно придется менять галсы, затрачивая очень много усилий. И все время делать зигзаги, необходимые, чтобы двигаться в нужном направлении.
У корабля с ветрогоном таких проблем не возникнет, он легко их перехватит, и тогда его жизнь и всех остальных будет в руках Квелл. Джорон даже не сможет показать своего лица, ему придется прятаться в маленьком трюме или в каюте на корме. Вероятность того, что кто-то его узнает, была невелика, однако он сходил на берег в Бернсхъюме много раз, решал самые разные вопросы, связанные с ремонтом «Дитя приливов», и не мог исключать полностью, что кто-то его вспомнит, – получалось, будет лучше, если его никто не увидит.
Ему ничего не оставалось, как поверить, что Квелл их не предаст, – а с другой стороны, какие у нее причины хранить верность? Она представляла собой кипящий котел ненависти ко всем окружающим – за исключением своей маленькой группы и Динила.
Но Миас это знала.
Должна была знать.
Ветер нес крылофлюк вперед, и Джорон позволил себе немного отвлечься. Маленькое суденышко так сильно походило на лодку, которой владел его отец, что ему следовало дать ей имя. Но не в честь той лодки, что могло отвадить удачу. Может быть, попросить Фарис его придумать; у нее талант на подобные вещи.
– Хей, хранитель палубы, земля уже должна появиться, – сказал Эйлерин, и Джорон кивнул.
– Тебе лучше спрятаться, курсер, – сказал Джорон, – курсер на борту сразу покажет, что мы богатые торговцы, а нам лучше не привлекать внимания.
Джорон взобрался вверх по короткой мачте, которая опасно раскачивалась, в отличие от мощных мачт «Дитя приливов», поднес подзорную трубу к глазам, горизонт прыгнул к нему и задрожал, пока Джорон не нашел более удобного места, уловил ритм движения моря и сумел сфокусировать трубу на Безопасной гавани.
Бедная Безопасная гавань. Там больше не осталось улиц, домов, вариска или земли, круглых зданий, где располагались правители острова. Все было уничтожено или осталось недостроенным, за исключением самого первого и большого здания. Джорон много где побывал, но Безопасная гавань стала первым местом, где он после смерти отца впервые почувствовал, что у него есть дом. Миас посылала его на берег, чтобы он выполнял поручения, для которых нужен офицер, и его визиты привели к тому, что он полюбил остров. Город до сих пор тлел, и это было ужасно, ведь прошло уже немало времени с тех пор, как его захватили.
«Интересно, – подумал он, – сознательно ли так сделано – возможно, они полили все вокруг слюной старухи, и тогда остров будет тлеть очень долго, а вся жизнь на земле и под землей будет уничтожена». Джорон видел двигавшихся людей – что-то еще он рассмотреть не смог с такого большого расстояния, – они казались невероятно маленькими, но Джорон решил, что это не дети палубы, ведь у тех особая походка, их тела привыкли к корабельной качке, но эти люди ходили иначе. Они носили бочки, и он разглядел двух человек, которые опрокинули бочку и вылили содержимое на землю, а потом мужчину – он определенно был офицером; тот поднес к земле пылающий факел, и еще один участок земли охватил огонь.
– Они делают все, чтобы остров было невозможно использовать снова. – Джорон обнаружил, что произнес эти слова вслух.
Джорон замолчал, сказав себе, что он здесь совсем с другой целью. Ему не следовало оценивать тяжелое положение тех, кто все еще оставался на острове, или уничтожение города и страдать из-за его потери. Они примчались сюда, выяснить число врагов и их позиции, чтобы супруга корабля придумала план. Он направил подзорную трубу на гавань.
Костяные корабли – четырехреберный у причала и пара двухреберных. Один уже выходил в море, женщины и мужчины лазали по такелажу, крылья хлопали и наполнялись ветром, который дул так, что стал виден широко раскрытый глаз, нарисованный на одном из них. За кораблем Джорон увидел крылофлюки, похожие на его лодку, два из которых готовились следовать за костяным кораблем. Он быстро сосчитал все, что имелось в гавани, в том числе тех, кто выходил из бухты. Три костяных корабля, восемь крылофлюков. Довольно серьезная сила, более значительная, чем требовалось для удержания Безопасной гавани.
Джорон в последний раз быстро окинул все взглядом, отметил, что башни, стоявшие на концах пирса, сожжены, вероятно, защитниками острова, когда они поняли, что проиграли, заметил, что Безопасную гавань продолжают защищать корабли в гавани, дуга острова прикрывала их, как юбка, длинные каменные пирсы были готовы проломить корпуса неуклюжих кораблей. Затем он спрятал подзорную трубу в куртку и спустился вниз.
– Фарис! – крикнул Джорон. – Они нас увидели. Мы поворачиваем, нам нужно выжать максимальную скорость.
– Мы сможем убежать от них, хранитель палубы? – спросил Восар.
– Только если ветер переменится… – Он посмотрел в сторону каюты, где в тени спрятался Эйлерин, и увидел, как медленно колышется капюшон курсера, качавшего головой. – Но это маловероятно. Нам остается надеяться, что они не станут максимально напрягать своего ветрогона и не догонят нас до наступления ночи. Тогда мы сможем потушить тусклосветы и сбежать под покровом темноты.
– А если все пойдет по-другому, хранитель палубы? – спросила Фарис.
– В таком случае нам останется рассчитывать на то, что язык Квелл окажется достаточно быстрым, – сказала Квелл, которая сидела на носу лодки, прищурив ледяные голубые глаза, – слишком ярко светил Глаз Скирит, отражавшийся от воды миллионами ярких сполохов.
Она отрезала еще кусочек сушеного фрукта и положила в рот.
И тут началась настоящая работа. Крылья были зарифлены, веревки туго натянуты, маленький крыло-флюк развернулся и помчался по неспокойному морю, но его скорость являлась иллюзией, ведь ему приходилось двигаться вперед зигзагами, и это получалось мучительно медленно. Им приходилось постоянно менять положение парусов и работать рулевым веслом. Джорон выкрикивал приказы.
– Крен! – Лодка начала поворот, палуба опасно наклонилась.
– Берегите головы, приближается гик. – Ветер подхватил крыло, и подвижная часть рангоута вместе с гиком стала перемещаться над палубой, готовая в любой момент ударить зазевавшегося дитя палубы.
В те моменты, когда он не тянул веревки или не наклонялся в сторону, чтобы не дать лодке перевернуться, Джорон вытаскивал подзорную трубу и изучал горизонт.
Сначала море оставалось чистым, лишь над Безопасной гаванью поднимался дым.
Зигзагообразное движение вперед продолжалось, все руки тянули веревки.
И они повернули лодку.
– Крен! Берегите головы!
Когда Джорон снова достал подзорную трубу, он увидел точку на горизонте – ничто для тех, кто не смотрел внимательно. Возможно, морская птица. Но Джорон искал именно такие точки и сразу понял, что видит верхушку мачты костяного корабля, на которой сидел наблюдатель, Джорон не сомневался, что не ошибся. Обе руки на веревках.
– Крен! Берегите головы!
Точка увеличилась, и уже не требовалась подзорная труба, чтобы ее увидеть. Белая вспышка над серой водой. Все крылья из вариска, даже боковые, подняты для максимальной скорости. Красивое зрелище, но Джорону оно не казалось привлекательным – ведь он знал, что корабль несется за ними.
Обе руки на веревках.
И они повернули лодку.
– Крен! Берегите головы!
В подзорную трубу он уже видел команду, метавшуюся по такелажу, проверявшую веревки. Они натягивали их в тех случаях, когда требовалось, или отпускали, если возникала необходимость. Супруга корабля стояла на носу и наблюдала. Чуть дальше приготовились к стрельбе две команды дуголуков. За ними на палубе замер курсер, а перед главной мачтой устроился ветрогон, который, опустив голову, призывал нужный им ветер.
Обе руки на веревках.
И они повернули лодку.
– Крен! Берегите головы!
Появилось ли в его словах отчаяние? Была ли тревога в грязных пальцах, когда они затягивали узлы? Возникло ли отчаяние в темных глазах Анзир, когда она налегала на рулевое весло? Нет, во всяком случае, он не заметил. Если у команды такое же настроение, как у него, если их сердца трепетали в груди, они этого не показывали.
Значит, и он не покажет.
Или Джорон лишь надеялся, что все именно так.
Все руки на веревках.
И они повернули лодку.
– Крен! Берегите головы!
Никакого спасения, никаких шансов не остается. Костяной корабль сокращал расстояние с ними, не особенно напрягаясь; крылья легко принимали ветер, а супруга корабля явно пришла к выводу, что неспешное преследование позволит им догнать жертву до наступления темноты. Джорон знал, что она права, – вот если бы Старуха послала туман над морем, но Старуха редко слушает отчаявшихся детей палубы, в противном случае она потерпела бы поражение, ведь в мире не существует более опасного места, чем море.
Усталые руки на веревках.
И они повернули лодку.
– Крен! Берегите головы!
– Останавливаемся! – сказал Джорон. – Нам от них не убежать.
Он смотрел на приближавшийся корабль, который становился все больше, клюв черепа аракесиана на носу, пустые глазницы направлены на них. Эта голова была намного меньше черепа кейшана, который защищал «Дитя приливов», – тот станет основой для целого корабля, а теперь вернулись и другие аракесианы. Все, что им удалось сделать, все их жертвы и ужас – все оказалось напрасно. Война никогда не закончится.
С замершим сердцем Джорон помогал спускать крылья, а потом сбрасывать за борт стоп-камни, затем он повернулся к Квелл и заставил себя с ней заговорить.
– Я останусь в каюте, пока ты беседуешь с супругой корабля. Мой арбалет будет направлен на тебя, Квелл, – сказал Джорон, – и, если у меня возникнет подозрение, что ты намерена нас предать, ты умрешь первой, ты поняла?
Квелл смотрела на него прищурившись, словно от него исходил слишком яркий свет.
– Да, супруг корабля, – сказала она, и на ее губах появилась усмешка.
– Я хранитель палубы, – поправил Джорон.
– Вот как, – ответила Квелл. – Что ж, так тому и быть, я забыла, такое со мной бывает. Я часто вспоминаю счастливые дни, когда ты был супругом корабля.
Следует отдать должное Джорону, он не покраснел и не потерял самообладание, когда она попыталась напомнить ему о времени, когда он был лишь жалким подобием человека.
– Не забудь, что я сказал, Квелл. – Он показал ей маленький арбалет. – Постарайся вытащить нас из этой истории, сделай все, что потребуется.
– Все? – Она улыбнулась ему неприятной улыбкой.
– Да.
– Тогда даю тебе слово, – заявила она. – А я никогда не нарушаю свое слово.
Ее обещание прозвучало как угроза, и Джорон отвернулся, прежде чем она успела сказать еще что-нибудь оскорбительное для хранителя палубы. Однако Квелл промолчала, только рассмеялась, и он ушел в маленькую каюту, где сел так, что меч терся о его ногу, словно хотел ее разрезать, а рукоять маленького арбалета согревала руку. Джорон почувствовал, что находившийся у него за спиной курсер на него смотрит, но не знал, что сказать.
Костяной корабль довольно скоро их нагнал, его тень упала на крыло-флюк, закрыв собой тепло Глаза Скирит, отчего по телу Джорона прошла дрожь.
– Мастер флюк-лодки, – раздался крик. – Я Барнт Амстил, супруг корабля «Зуб кейшана».
– Я Квелл, супруга корабля, – прокричала в ответ Квелл, сворачивая веревку, – мастер этой лодки, сломайте ваши луки наудачу, хорошо?
Джорон наблюдал в дверную щель, над прицелом арбалета, но если Квелл и собиралась их предать, то вида она не подавала. Она не подала никакого сигнала супругу корабля «Зуб кейшана» и продолжала сворачивать веревку, словно ей не было никакого дела до происходящего.
– Вы приближались к городу, а потом повернули обратно. Именем Тиртендарн Джилбрин, что послужило причиной?
– Я слышала в таверне Бернсхъюма, что можно хорошо заработать, если проплыть немного дальше, под защитой доброй птицы, а я всегда была любительницей путешествий. – Она рассмеялась. – Очень люблю путешествовать.
– Однако ты повернула обратно, отказавшись от заработка, – сказал супруг корабля.
– Я увидела в подзорную трубу, что там остался только пепел, а пепел – не самый лучший товар для торговли, – ответила Квелл.
На некоторое время воцарилось молчание, и Джорон пожалел, что не может видеть Барнта. В поле его зрения были лишь белые кости борта костяного корабля.
– Безопасная гавань – это город предателей, – медленно заговорил супруг корабля. – Из чего следует, что я могу конфисковать все, что у вас есть. Твою лодку и груз. Я заберу их, а ты отправишься в Безопасную гавань как предательница, и там с тобой разберутся.
Джорон содрогнулся. Он не думал, что Квелл их предала, а если это и случилось, он ничего не заметил. Нет, просто они столкнулись с обычным поведением офицера флота, каким он представлял их прежде, – женщины и мужчины, которые готовы забрать все у менее удачливых, не слишком заботясь о том, справедливо они поступают или нет.
– О супруг корабля, – рассмеялась Квелл. – Мастер торговец, я веду линию Девы со всеми другими торговцами, и всем это известно. Вам нет никакой нужды…
– Целься! – раздался крик, и Джорон представил, как большие дуголуки корабля разворачиваются, чтобы стрелять по крыло-флюку – так наверняка все и происходило.
– Один момент, супруг корабля, – сказала Квелл, и теперь ее голос стал предельно серьезным. – Один момент, прежде чем ты отправишь меня к Старухе, тебе ведь он ничего не будет стоить?
– У тебя один момент, – последовал ответ.
– Эйлерин! – закричала Квелл.
Джорон почувствовал, что курсер у него за спиной напрягся, услышав свое имя. Он повернулся, но остался сидеть на месте.
– Эйлерин! – снова прокричала Квелл. – Иди сюда!
– Иди, – сказал Джорон.
Курсер не двигался.
– Я знаю, что ты ее боишься, – сказал Джорон как можно мягче, – большинство на борту так к ней относятся. Но нам всем сейчас грозит смертельная опасность, а супруга корабля сказала, что мы должны ей верить. Если у нее есть план спасения и требуешься ты, мы должны рискнуть.
– Я…
– Так бы хотела Миас, и это мой приказ. – Стал ли его голос излишне резким?
Курсер сидел совершенно неподвижно, потом коротко поклонился и встал, чтобы присоединиться к Квелл на палубе.
– Курсер, – сказал супруг корабля Амстил.
– Да, – ответила Квелл.
– У немногих торговцев есть курсеры.
– Да, не все могут их себе позволить, – добавила Квелл.
– Но почему меня это должно интересовать? Если не считать того, что твой груз может оказаться ценным? – спросил Амстил.
– На то есть множество причин, супруг корабля, – ответила Квелл. – Во-первых, убийство курсера не во время битвы приносит невезение, как и ветрогона; даже в сражении, об этом стоит подумать дважды. Во-вторых, как я уже сказала, у меня есть курсер, потому что я могу его себе позволить. В Бернсхъюме осталась моя семья и торговцы, которые знают о дороге кейшанов, по которой я летаю. И можешь не сомневаться, если я не вернусь, они, как и мои друзья, это узнают, и та великая семья, из которой ты происходишь, лишится ряда преимуществ в торговле.
– Ты мне угрожаешь, торговец? – осведомился Амстил.
Квелл рассмеялась и покачала головой.
– Только глупцы угрожают супругу корабля флота. Я мастер торговец, поэтому предлагаю тебе сделку, супруг корабля.
– И в чем она будет состоять? – Голос супруга корабля оставался холодным и равнодушным.
– Один момент, супруг корабля, – сказала Квелл.
Затем повернулась, оставив Эйлерина смущенно стоять на палубе, и вошла в каюту, где сидел Джорон.
– Отдай мне свой необычный меч, Твайнер, – сказала Квелл голосом хриплым, как погода дальнего севера.
Он почувствовал, как все лицо у него онемело.
– Мне подарила его Миас, – сказал он.
Глаза Квелл сверкнули, их затопил прилив злобы.
– Да, значит, это качественное оружие, – сказала Квелл. – Такой человек, как супруг корабля, сразу его оценит. И ему наверняка понравится необычный рисунок.
– У нас есть монеты, – негромко, но твердо ответил Джорон. – Миас дала нам вполне достаточно для подобной ситуации.
Квелл наклонилась вперед, и Джорон ощутил запах ее влажной одежды и неприятный аромат сладкого сока фрукта, который она так любила жевать.
– Амстил из старой и богатой семьи, деньги его не интересуют. Новизна, вот что поймает его на крючок, – заявила Квелл.
– Попробуй сначала монеты, – сказал Джорон.
– Если ты хочешь поспорить, – с усмешкой сказала Квелл, – я готова продолжать целый день, и тогда супругу корабля это надоест, он прикажет стрелять из луков или спустится к нам на палубу.
Джорон понимал, что у него нет выхода, и начал отстегивать пояс.
– Я этого не забуду, Квелл, – пообещал Джорон. – Ты так поступаешь, чтобы меня унизить. – И он вложил меч в ножнах в ее руку.
– Я бы никогда так не поступила, супруг корабля, – сказала она и вышла из каюты.
– У меня есть клинок, супруг корабля, – сказала она, – и он очень хорош. – И Квелл швырнула его на палубу «Зуба кейшана».
Джорон услышал, как Амстил его поймал и вытащил клинок из ножен. Вне всякого сомнения, он его изучал.
– Да, превосходное оружие. – Последовала пауза. – Полагаю, торговец, необходимость расстаться с такой ценной вещью станет для тебя уроком. Никогда не возвращайся сюда, ты меня слышала?
– У меня нет никакого желания сюда возвращаться, супруг корабля, – сказала Квелл.
Затем супруг корабля отдал приказ, и команда стала спускать крылья, чтобы позволить «Зубу кейшана» развернуться и двигаться обратно против ветра.
Джорон представил, какие бы чувства он испытал, если бы положил руки на тонкую шею Квелл и сжимал их до тех пор, пока она не перестанет дышать.
