Пётр Анатольевич Безруких
Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны
Иван вылез из БМП. Невдалеке, на западе, слышался грохот боя, ухала артиллерия и рвались бомбы. Бой шёл километрах в двадцати, а то и ближе.
– Слышишь? – спросил Алексей Ивана. – Мы сегодня в окружении запросто оказаться можем. Отсюда уезжать надо, но днём нельзя. Так что давай, весь день с ними занимайся, чтобы к вечеру они с тобой одним целым были. Нам сегодня четыре ствола могут очень сильно пригодиться. И танки осмотрите, всё проверьте, чтобы никаких поломок в дороге!
Недовольный Иван отправился выполнять приказ. А Лёша с Денисом пошли делать себе наблюдательный пункт. Обстановка была действительно хреновая. Немцы в любой момент могли оказаться прямо около них или у них в тылу. На опушке леса обнаружился небольшой холм, с которого отлично просматривались окрестности в сторону предполагаемого появления противника.
Залегли и начали осматривать местность в бинокли. Километрах в десяти от них низко летали самолёты. Их было штук двадцать, а может, и больше. К бабке-гадалке не нужно ходить, чтобы понять, что это немецкие самолёты и они бомбят какие-то части Красной армии.
– Мы можем сегодня очень хорошо влипнуть, – задумчиво проговорил Лёша.
– Надо продумать варианты, как выкручиваться, – ответил Денис.
– А что мы сейчас днём сделаем? Нам остаётся как мышкам в норке сидеть и ждать темноты. В темноте у нас хоть какое-то преимущество есть. А сейчас, если немцы нас заметят, они из нас отбивную сделают и на гриле зажарят.
– Очень хорошо, что мы эти три танка подобрали. Теперь у нас целая артиллерийская батарея есть. Это уже что-то! – продолжил мысль Денис. – А ты уверен, что они стрелять умеют? – поинтересовался Лёша. Денис замолчал и задумался.
– Может, им в экипажах командиров-наводчиков на следующую ночь заменить? – вдруг спросил Денис. – Как мы водителей заменили. Сейчас свистнуть наших ребят, наверняка троих найдём, кто наводчиками танков служил.
Эта идея казалась стоящей – и как она Лёше не пришла в голову ещё ночью? Конечно, наши ребята систему отлично знают и стрелять уж точно умеют.
– Ты, Денис, – голова! Так и сделаем, а танкисты до Проскурова в КамАЗах покатаются.
Грохот боя начал приближаться к ним. Вдалеке на дороге, которая проходила километрах в двух от них со стороны фронта в тыл, показались машины. Лёша навёл бинокль и увидел, что это ехали артиллеристы на трёх полуторках с пушками, прицепленными сзади. Видимо, это были остатки артиллерийской батареи, а может, и дивизиона. На нескольких ЗИС-5 ехали пехотинцы с винтовками, причём кузова были забиты полностью, и солдаты в них стояли. Дальше показалась пешая колонна в количестве около батальона. Среди пехотинцев находилось много раненых с повязками, которые шли, лежачих несли на носилках. За ними показались лошади, запряжённые в две пушки.
– Ну вот, Красная армия начала организованный отвод войск, – проговорил Денис.
– Теперь уже дезорганизованный! – воскликнул Алексей. – Посмотри в небо!
Они увидели, как низко из-за леса, откуда шла колонна, вылетели шесть самолётов. В том, что это немцы, сомнений не было. Самолёты атаковали колонну, расстреливая её из пушек и пулеметов и сбрасывая бомбы. Люди бросились врассыпную с дороги. Началась бойня, немецкие лётчики методично превращали колонну в фарш.
– Да, влипли мы с тобой, – пробурчал Денис. – Как ты думаешь, через сколько они тут будут?
– Ну ты же сам в немецкой армии служил, вспомни, как обычно делают. Если это был наш арьергард и больше там никого не осталось, то час-другой на зачистку, и через два часа будут тут. А если кто-то остался и ещё сопротивляться будет, то дольше. Лёша посмотрел на часы. Они показывали 12:07 7 июля 1941 года. Значит, к двум часам дня немецкие части могут оказаться уже тут. Хорошо, если просто двинутся дальше. А если решат зачистить местность? Тогда связистам останется только всё взорвать и сматываться с боем, если успеют.
– Ну что, Денис, иди поднимай всех по тревоге. Надо усилить охранение. И прихвати оптику покруче, я хочу посмотреть, что там на дороге осталось.
Денис вернулся минут через двадцать и притащил бинокль с очень сильным цифровым увеличением. К этому времени немецкие самолёты уже улетели, на дороге стало пусто и никакого движения. Вдалеке грохот боя тоже затих, установилась тишина. Значит, через два часа будут. Лёша стал рассматривать в сильный бинокль дорогу. На дороге и по обочинам лежали тела убитых. Ни малейшего движения не наблюдалось. Если там и остался кто живой, то сильно раненный. Но внимание Лёши привлекли две пушки. Ему показалось, что пушки остались целыми. Машины и расчёты, которые в них ехали, немцы изрешетили из пулемётов, а вот пушки? На вид они выглядели исправными, третья пушка явно была разбита и торчала стволом в небо.
– Ну-ка, Денис, глянь! – сказал Лёша и протянул ему бинокль. – Это пушки «эф-двадцать два-усв»? Две, по-моему, целы?
– Ну да! Это полковые 76-миллиметровые пушки. Похоже, что обе целы, – подтвердил Денис, глядя в бинокль.
– Слушай! Есть идея! Если ты скажешь, что я авантюрист, то лучше прибей меня сразу. У нас есть около часа. Что, если сгонять и вытащить эти две пушки сюда? Даже если там нет снарядов, у нас в танках полный боекомплект. А я точно помню, что у них боеприпасы одинаковые. Мы получим дополнительно два ствола, а это уже что-то. Как ты думаешь, стоит рискнуть?
Он знал, что Денис очень педантичен, мелочен и не склонен к риску. Их подбирали друг к другу психологи, и Дениса к нему поставили именно поэтому. Особенно рисковых вообще старались командирами не ставить. Но всё же Денис оказался в этом проекте, а значит, рисковать он умел. Денис не отвечал и смотрел в бинокль.
– Давай рискнём! Терять-то всё равно уже нечего. Немцы тут будут скоро, а мы, по крайней мере, выиграем какое-то время, пока они танки не подтянут или авиацию не пришлют. Наша артиллерия их минут на тридцать задержать сможет. Если врубить ещё одну станцию РЭБ на полную мощность, то у немцев вся радиосвязь на полсотни километров в округе пропадёт. Без связи они развернуться в боевой порядок быстро не сумеют, да и авиацию вызвать не смогут. Пока разберутся, мы успеем уехать. Давай я возьму разведчиков на «Тигре» и КамАЗ – быстренько сгоняем, – сказал Денис, повернувшись к нему.
– Может, только разведчиков отправим? – засомневался Лёша.
– Нет, со мной быстрее будет. Только прикройте нас! БМП сюда подгони.
– По полю не ездите, следы к нам останутся, только в обход по дороге. И ПЗРК с собой возьмите! – сказал вслед ему Лёша.
Он ещё раз всё внимательно осмотрел, но было спокойно – ни души. Лёша встал и пошёл в лагерь. Когда пришёл, Денис с разведчиками уже уехали. Нашёл Ивана, они завели БМП и вдвоём поехали к их импровизированному наблюдательному пункту. Там была лучшая позиция для наблюдения и стрельбы. Пришлось поворочаться в лесу, прямой дороги туда не было. Когда они подъехали, заняли позицию и набросили маскировочную сетку на БМП, он посмотрел в бинокль – ребята уже прибыли на место и возились с пушками.
– Всё, в машину, к бою! – скомандовал он Ивану.
Лёша смотрел на монитор компьютера, система сканировала всё пространство, но никого, кроме наших ребят, не видела.
«Что они там так долго возятся? – думал он. – Делов-то: зацепили пушки и повезли. Что они там делают? Господи, они раненых собирают!»
На мониторе он видел, как разведчики, уже прицепив пушки к машинам, быстро бегали по полю и по дороге подбирали тела и тащили их к КамАЗу.
«Сейчас и сами погибнут, и нас демаскируют! – нервничал Лёша. – Быстрее! Быстрее!»
Он нажал кнопку коммуникатора и, соединившись с Денисом, крикнул ему в трубку:
– Быстрее уезжай! Бросай всё к чёрту! И сам погибнешь, и людей погубишь!
– Я не брошу раненых тут умирать, – спокойно ответил ему Денис.
Они ещё минут двадцать собирали раненых. Потом быстро сели в машины и рванули. Лёша продолжал внимательно следить за монитором – электроника не показывала никакого движения, всё было чисто.
– Сиди тут и наблюдай! Если что заметишь, сразу свисти! – сказал он Ивану. – Сейчас к тебе всё твоё отделение пришлю. Займёте позицию. Немцы будут тут через полчаса. Огонь без команды не открывать.
Лёша побежал в лагерь, а по дороге думал, что сейчас прибьёт Дениса. Но по мере приближения к лагерю начал отходить. За что он его прибьёт? За то, что тот рисковал своей жизнью, чтобы спасти от верной смерти наших солдат? Но это война, и если солдат ценой своей жизни не будет спасать другого солдата, значит, такая армия обречена на поражение. Они смогут разгромить противника только если они одна армия, одно целое. Значит, Денис прав!
В лагерь Лёша пришёл уже совершенно спокойным. Нашёл ребят-мотострелков из отделения Чуракова и отправил к нему. Минут через десять подъехали Денис на КамАЗе и разведчики на «Тигре», обе машины буксировали по орудию. Денис выпрыгнул из кабины и подошёл к нему.
– Пушки целые? – спросил Лёша. – Снаряды были?
– Эти две целые. Накатники в порядке. Прицелы, панорамы и буссоли тоже. Семь снарядов нашли, забрали с собой. У третьей пушки взрывом разбита правая станина. С неё сняли прицел, взяли панораму и буссоль. Нашли двенадцать раненых, – устало ответил Денис.
– Ну что ж, выгружайте, – сказал Лёша.
Разведчики притащили большую палатку и начали на неё складывать раненых из кузова КамАЗа. Все раненые были тяжелым, некоторые стонали, некоторые молчали, трое без сознания.
– Ну и что мы теперь с ними будем делать? Нарушим приказ и вскроем наши медицинские аптечки? – спросил Лёша.
– А ты хочешь дать им умереть? – ответил вопросом на вопрос Денис.
– Занимайся этим сам. Я пошёл артиллерией и обороной заниматься. А ты разверни на всякий случай станцию РЭБ. Если начнётся бой, то врубим, – распорядился Лёша.
Он приказал взять из боекомплекта Т-34 по 20 снарядов с каждого танка. По пять бронебойных, остальные фугасные и шрапнель, и всё это загрузить в «Тигры». Перецепить пушку с КамАЗа на второй «Тигр» и быстро, пока не появились немцы, отогнать орудия на позицию, которую заняла БМП. Начал искать среди своих ребят уже не только наводчиков, а расчёты для двух орудий, ещё восемь человек. Нашёл необходимое количество людей. Решил, что на позицию нужно отправить один танк Т-34, а «Тигры» оттуда убрать. Тогда у него получится целая артиллерийская батарея, и прикрывать её будет отделение мотопехоты. Когда потребуется уходить, то мотострелки подцепят пушки к БМП и танку и смогут сами уехать под бронёй БМП. «Тигры» же боя не выдержат, их сразу уничтожит артиллерия противника. Схема более или менее вырисовалась, но времени у него уже не оставалось. Надо было срочно делать всё то, что он задумал.
Лёша побежал к командирскому танку, приказал его заводить и всем занять места, сам вскочил на броню, и они поехали. По дороге связался с Иваном и спросил, что у того происходит. Иван ответил, что пушки привезли, позицию оборудуют, а так всё тихо.
«Успеть бы ещё и танк хорошо поставить», – подумал Лёша.
Они колесили в лесу по следам БМП и наконец приехали на позицию. Лёша отправил «Тигры» назад в лагерь и стал искать удобное место для размещения танка. Быстро нашёл. Метрах в пятидесяти от БМП на краю леса рос молодой подлесок, а перед ним густые кусты. Хорошая позиция, танк со стороны фронта будет не видно. У БМП тоже оказалась отличная позиция: она спряталась за холмом, на котором они с Денисом вначале разместили наблюдательный пункт. Над вершиной холма торчала только хорошо замаскированная башня с орудием и пулемётом, прикрытая ещё и густой высокой травой.
Одну пушку ребята поставили между танком и БМП, там находилась неглубокая яма, в которую её и определили. У пушки со стороны фронта виднелись ствол и верхняя часть щитка. На неё набросили маскировочную сетку и обложили ветками. Другую пушку поставили с обратной стороны БМП, но там позиция оказалась хуже. Место было совершенно ровное, и поэтому пушку пришлось откатить глубже в лес, чтобы её закрывали деревья. Но они же и мешали наводке в горизонтальном направлении. Из-за этого у пушки получился очень узкий сектор обстрела.
Основное направление стрельбы батареи Лёша определил в то место на дороге, где немцы расстреляли нашу колонну, справедливо решив, что противник начнёт прочёсывать территорию именно оттуда и, следовательно, это и будет направлением вероятной атаки. Установил пушки по буссоли 52—02, точно отметив координаты всех четырёх орудий на электронной карте компьютера. Поворот башен БМП и танка позволял контролировать большой сектор обстрела на случай, если немцы начнут атаку не оттуда, откуда он их ждал. Ещё раз всё осмотрел и остался доволен занятой позицией, тем более, менять что-то было уже поздно. Противник мог появиться с минуты на минуту.
Подошли ребята-связисты, которых он рекрутировал в орудийные расчёты, и заняли места у орудий по боевому распорядку. Они приехали на КамАЗе с боеприпасами к пушке БМП, пулемётам и гранатомётам. Машину оставили в сотне метров в лесу, чтобы на ней потом уехать, дальше она с прицепом проехать бы не смогла. В ребятах он был уверен как в себе, все они отслужили год артиллеристами в разных армиях, а потом ещё изучали советскую артиллерию, знали технику наизусть и умели отлично стрелять. Правда, вести огонь из этих пушек по танкам было крайне неудобно из-за особенностей конструкции вертикальной наводки. Для облегчения работы расчётов к стволам пушек прикрепили лазерные прицелы с видеокамерами. Теперь у вторых номеров прямо на очки выводилась голограмма пушечной панорамы, и они могли быстро наводить орудие на движущуюся мишень по горизонтали.
Ребята-пехотинцы заняли позиции на флангах их импровизированной батареи с двумя «Корнетами»20 и двумя пулемётами «Корд». Воздушное прикрытие осуществляла БМП своей скорострельной автоматической пушкой и пулемётом. Теперь к бою они были готовы.
Иван ещё раз проверил систему управления боем. Командирской системой являлся вычислительный компьютер БМП, который раздавал цели на танк, наводчиков орудий и пехотинцев с гранатомётами и пулемётами. Ребята повесили несколько видеокамер c лазерными дальномерами на деревьях вдоль позиции, чтобы создать панорамную картину на компьютере и улучшить точность определения расстояния до целей.
Лёша связался с Денисом и сказал, чтобы тот готовил лагерь к эвакуации и, если начнётся бой, включил станцию РЭБ, а сам с колонной уходил на восток под прикрытием двух танков. Они задержат немцев, сколько смогут, а потом заберут станцию РЭБ и будут догонять колонну.
Наступило томительное ожидание. Они сидели в БМП вместе с Иваном и смотрели на монитор. Прошло ещё около часа, и вот на мониторе замигали красные точки, двигавшиеся по дороге. Алексей по связи объявил всем на позиции:
– К бою! Стрельба прямой наводкой по целеуказанию компьютера! Без команды огонь не открывать!
Сам выпрыгнул из БМП и, взяв цифровой бинокль с лазерным дальномером, направил его на дорогу. По дороге ехала немецкая колонна мотопехоты. Впереди пять трехколёсных мотоциклов BMW R75 с пулемётами, за ними два бронетранспортёра Sd. Kfz.250/9, потом десять грузовиков Einheitsdiesel с солдатами, а затем опять бронетранспортёры Sd. Kfz.251/1. У него зазудело жахнуть сейчас по колонне шрапнелью, но Лёша взял себя в руки. Если они проедут мимо, то и пусть едут. Вот если развернутся в боевой порядок, тогда придётся принимать бой, но у него уже не будет выхода. Колонна как раз подъехала к месту расстрела наших солдат, не останавливаясь миновала его и продолжила движение дальше по дороге.
«Похоже, они не собираются ничего прочёсывать, – подумал Алексей. – Если так, то нам повезло!»
Немецкая колонна проехала без остановки. Он решил, что это был механизированный мотопехотный или егерский полк. С противоположной стороны леса охранение доложило, что колонна поехала дальше на восток. Значит, скоро поедут или танки, или опять мотопехота. Лёша не знал, какая это дивизия, механизированная или танковая. Однако минут через двадцать по дороге поехали танки. Он стал их считать, но это было трудно, всю дорогу заволокло пылью. Насчитал около 160 танков, то есть полностью укомплектованный танковый полк двухбатальонного состава. Всё стало ясно: мимо них проходила танковая дивизия вермахта, совершенно свеженькая, не потрёпанная боями, полной комплектации. Лёша лежал и молил бога, чтобы дивизия проехала мимо и никто их не заметил.
Следом поехал артиллерийский полк, который должен был проехать не останавливаясь. Это Лёша точно знал, а боялся ещё одного мотопехотного полка. Что, если немцам придёт в голову мысль прочесать свои тылы? Это будет очень плохо, ничто ему тогда не поможет. Танковый полк ушёл на восток совсем недалеко. Если начнётся бой, и немцы развернут хотя бы один танковый батальон назад, им даже отступать будет некуда, останется только погибнуть тут или от немцев, или вызвав на себя авиацию, если успеют.
Сердце колотилось, прямо выскакивало из груди, во рту всё пересохло. Он достал флягу, открыл крышку и опрокинул в себя. Рот обожгло, как огнём, – во фляге оказался коньяк. Лёша понял, что вчера перепутал фляги с водой и коньяком. У него с собой была фляга с коньяком, которую он снова залил после того, как они с Денисом выпили её. Сейчас он хлебнул полфляги и через десять минут опьянеет. И как он будет командовать боем?.. Да чёрт с ним, какая разница, каким умирать – пьяным или трезвым!
Он снова припал к биноклю, вдали показалась немецкая мотопехота. Ну, вот он, последний, дальше поедет больничка, интенданты и прочая шушера. Напряжение нарастало.
«Спешатся, не спешатся?» – гадал Лёша.
Время как будто остановилось, немецкие машины медленно ползли по дороге. Вот они подъехали к месту утреннего расстрела колонны, миновали его и неспешно двинулись дальше. Всё дальше и дальше на восток.
«Фу, пронесло!» – выдохнул он и откинулся на спину.
Тыловые части немецкой дивизии ехали ещё минут сорок. Но Лёша уже успокоился, алкоголь ударил в голову, наступила какая-то отрешённость. Немецкая танковая дивизия проехала, а он ещё долго лежал и наблюдал за дорогой. Какое-то время никого не было, а потом потянулись колонны автомобилей снабжения с боеприпасами, продовольствием и прочей ерундой. Лёша посмотрел на часы: они показывали около семи часов вечера. Встал, заглянул в БМП и сказал Ивану, чтобы тот продолжал наблюдение, а сам пошёл в лагерь. Срочно требовалось хоть что-то поесть, он был пьян, а сейчас нужна была светлая голова. Придя в лагерь, тут же увидел Дениса, тот суетился около радиостанции, развернув её на всякий случай. Когда Лёша к нему подошёл, Денис спросил:
– Что с тобой, тебя так шатает?
– Честно? Коньяка с перепугу по ошибке хлебнул на голодный желудок. Пожрать надо, – ответил Лёша.
– Ну пошли поедим, я тоже хочу.
Они подошли к КамАЗу, в котором везли сухой паёк, достали и начали есть.
– Ну вот, Денис, мы теперь в оперативном окружении. Что предлагаешь делать?
– Попробуем ночью пробиться на юг к Проскурову. Если его ещё не сдали немцам. Как стемнеет, попытаемся выйти на связь со штабом, может, что-нибудь подскажут. По крайней мере оперативную обстановку прояснят.
– Кажется мне, что всё пошло не так. Видимо, мы своим появлением изменили ход событий в этом мире, и не в пользу Красной армии. Когда составляли маршрут, его же на компьютере делали. Там вся информация с этой войны внесена. Тут немцев ещё неделю после нашего проезда не должно было быть. Откуда они взялись?
– Может, ты и прав, Лёша. Это ведь ты у нас учёный – кандидат технических наук, а я простой инженер, – ответил Денис.
– Ты знаешь, на этой войне всех одинаково убивают – и кандидатов, и инженеров, и колхозников. Как там, кстати, раненые?
– Двое умерли. Остальных перевязали, наркотиками и антибиотиками накололи и противошоковые пакеты подложили. Спят вроде бы. Там один лётчик есть, сильно обгоревший. Откуда он у них взялся, неизвестно. Но, скорее всего, он в самолёте горел, выпрыгнул над линией фронта, они его подобрали и везли в тыл, так его ещё раз уже с самолёта. Умрёт, наверное. Жалко его очень, совсем мальчик, я даже не знаю, ему восемнадцать-то есть или нет.
– Пойдём, покажешь!
Раненых снова положили в КамАЗ, потому что готовились экстренно уезжать. Лёша с Денисом поднялись на борт. Раненые лежали на полу поперёк кузова. С ними сидел один связист и давал им воды, поправлял повязки, иногда делал уколы наркотиков и антибиотиков. Подо всеми лежали противошоковые двухлитровые мешки с физраствором или кровезаменителями.
В кузове было довольно темно. Лёша прошёл до конца и посмотрел на всех раненых. Они были очень тяжёлыми, кто без сознания, а кто спал после укола обезболивающего. Лётчика увидел сразу, тот лежал третьим от заднего борта. Совсем детское лицо – он ещё ни разу в жизни не брился, удивительно красивый, темноволосый, веснушчатый парнишка. У него были обожжены руки, ноги и живот, пуля пробила лёгкое. Губы сухие, растрескавшиеся, а в уголках рта выступала розоватая пена. Забинтованный парнишка лежал без одежды, справа на груди под бинтами растеклось большое красное пятно. Видимо, одежду сняли или срезали санитары и перебинтовали раненого, а документы положили под бинты на груди. Так и поняли, что он лётчик.
Лёша склонился над парнем и вытащил документы из-под бинтов. Они были в крови. Открыл слипшуюся обложку и прочитал: «…младший лейтенант Черепанов Василий Ильич, дата рождения 01.08.1923 г…». Парню действительно ещё не исполнилось восемнадцати лет. Рядом с документами лежала небольшая фотография, тоже вся в крови. На фотографии – красивая молоденькая светловолосая девчонка в простом ситцевом платьице, а на обратной стороне надпись: «Любашка 20.05.1940 г.».
«Наверное, любимая девушка, на сестру не похожа», – подумал Алексей.
Парнишка открыл глаза, голубые-голубые, в них было столько боли, что у Лёши даже холодок по спине пробежал.
– Тебе сильно плохо, Вася? – спросил он и нежно погладил его по голове.
Василий слегка кивнул и моргнул.
– Флягу с водой дай! – попросил Лёша связиста.
Связист протянул ему флягу. Лёша отвернул крышку и начал поить парня. Тот пил жадно, пока не выпил почти половину.
– Терпи, Вася! – сказал он ему. – Продержись этот день и ночь! Завтра утром будем в Проскурове, там сразу в госпиталь. Тебе надо выжить, выжить ради твоей Любы!
Вася так же, еле заметно, кивнул. Лёша положил документы Василия обратно под бинты.
– Кольни ему ещё обезболивающее! – сказал он связисту. – Да, пои всех постоянно! Не жди, когда попросят, они говорить не могут.
Он спрыгнул с КамАЗа и сказал Денису:
– Мы их так не довезём. Они все умрут по дороге. Их растрясёт. Делайте гамаки и крепите к бортам, а снизу привязывайте к полу, чтобы не болтались. Всё, темнеет, я пошёл и попробую связаться со штабом.
Лёша подошёл к рации, связь была, ответил зайцев. Алексей ему подробно доложил всё, что произошло в течение дня. Зайцев заволновался и попросил оставаться на связи, пока он доложит по инстанции. Лёша ждал минут десять.
В эфире опять появился Зайцев и сказал, что связался с Генеральным штабом и у них никакой информации о том, что в этом районе прорвалась немецкая танковая дивизия, нет. Лёша спросил Зайцева, что теперь ему-то делать. Тот посоветовал ехать по маршруту. Лёша поинтересовался, не в курсе ли тот, Проскуров ещё наш и штаб Юго-Западного фронта ещё там – или они приедут утром к немцам в гости. Зайцев опять взял паузу и минут через десять подтвердил, что штаб фронта в Проскурове. Лёша попрощался и выключил связь.
– Ну, что говорят? – спросил подошедший Денис.
– Про эту немецкую дивизию, которую мы с тобой сегодня видели, в Генштабе вообще ничего не знают. Они думают, что она ещё в Германии, а мимо нас её миражи ездят. Ещё говорят, что штаб фронта, по их данным, пока в Проскурове. Правда, я уже никому не верю. Получается, что спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Ладно, давай собираться и надо ехать, а то уже темнеет.
Лёша связался с Иваном и отдал приказ – незаметно сниматься с позиции и возвращаться в лагерь, оставив группу наблюдения из трех человек и КамАЗ с ними. Примерно через полчаса в лагерь приехали БМП и танк Т-34 с прицепленными к ним пушками, а также с мотострелками и связистами на броне. К Лёше с Денисом подошёл командир танкового взвода лейтенант Тихонов, который просидел полдня в танке у прицела на позиции, и спросил:
– Товарищ капитан, разрешите обратиться!
– Обращайтесь, лейтенант, – ответил Лёша.
– А почему мы не атаковали немцев? Ведь у нас была отличная позиция и мы могли их остановить!
– А потому, лейтенант, что у меня есть приказ верховного командования доставить колонну с секретной аппаратурой в штаб Юго-Западного фронта в целости и сохранности, и я этот приказ неукоснительно выполняю. Если бы мы ввязались в бой с намного превосходящими нас силами противника, это была бы страшная глупость с нашей стороны. Да, мы бы нанесли противнику ущерб, но немцы разгромили бы нашу колонну, и фронт не получил бы так необходимого ему радиоэлектронного оборудования. Приказ бы не был выполнен.
– Но ведь немцы прорвались к нам в тыл! – не унимался лейтенант.
– Это не наша с тобой проблема, лейтенант. Это проблема нашего Генерального штаба, куда я уже об этом доложил. Это они должны оперативно найти силы и средства в нужном количестве, чтобы остановить эту немецкую дивизию и разгромить её. Для этого они и существуют на народные деньги, это их прямая обязанность, и если они с ней не справляются, значит, их надо гнать оттуда в шею. А пытаться остановить танковую дивизию одной артиллерийской батареей, причем даже без полного боекомплекта, – это глупость, граничащая с идиотизмом. Поэтому если бы немцы сами нас обнаружили и навязали нам бой, то моей задачей было бы не остановить немцев, а прикрыть быстрый отход колонны.
– Но ведь в уставе написано, что противник должен быть смело и стремительно атакован всюду, где он будет обнаружен. Пока враг не сложил оружия и не сдался, он будет беспощадно уничтожаться. Мы должны были уничтожить врага любыми доступными средствами, – продолжал настаивать танкист.
– В уставе, лейтенант, написано и другое. Там сказано, что победа достигается решительным превосходством над противником на главном направлении. У нас такого превосходства не было, а значит, вступление в бой было бессмысленно и глупо. Погибнув сами и потеряв ценное оборудование, мы бы ни на шаг не приблизились к победе над врагом, а наоборот, от неё отдалились. Головой нужно думать, лейтенант, и воевать с умом, а не бросаться под гусеницы немецких танков. Так немцев не победишь, а только солдат погубишь. Ещё вопросы есть?
– Никак нет, товарищ капитан! – ответил танкист и пошёл к своему танку, весь задумчивый.
Выехали они примерно через час, около десяти. Лёша передал всем водителям, чтобы двигались как можно быстрее. Проехали всего около сорока километров, когда разведчики остановили колонну. В лесу у дороги обнаружили неизвестную военную часть и пошли на разведку. Лёша приказал развернуть бронетанковую группу к бою, всем связистам, кроме водителей, спешиться и занять позиции. Опять минуты ожидания и напряжения. Кто это? Заблудившиеся наши или немцы уже перерезали дорогу? Сейчас вся надежда была на профессионализм разведчиков.
К нему подошёл Денис и сказал:
– Похоже, мы тут хорошо вляпались. Я такого бардака нигде, где служил, не видел. Ни связи, ни управления, никто ничего не знает. Вермахт тут, как на прогулке, часа два пострелял, а потом купайся, загорай, только баб знойных нет, одни колхозницы.
– Хватит их критиковать. Они общество всеобщего счастья строили, а на них напали. Вот мы им связь и везём.
– Что-то я этого счастья, Лёша, ни в Германии, ни в Италии, ни в Штатах, да и тут нигде не видел. Оно вообще бывает?
– Всем – и немцам, и итальянцам, и американцам, и русским сказали, что бывает. Только надо остальных замочить, и тогда будет вам всеобщее вечное счастье для оставшихся.
На связь вышли разведчики и сообщили, что это остатки противотанкового дивизиона стрелковой дивизии. Десять 45-миллиметровых пушек на полуторках без связи и без бензина, боезапас по 20 снарядов на пушку, есть раненые в машинах. Не знают, где противник, а где наши части. Замаскировались в лесу у дороги сегодня утром, отправили разведку, разведка не вернулась.
– Ждите нас, сейчас мы с Денисом подойдём, – распорядился Лёша. – Ну что, Денис, пошли загонять очередных заблудших овец в стадо.
Их встретил начальник штаба артиллерийского дивизиона старший лейтенант Авдеев, командир был тяжело ранен и лежал в машине. Этот хотя бы всё сделал правильно – машины с пушками в лес загнал, замаскировал, выставил боевое охранение и даже организовал разведку, только разведгруппа пропала.
– Значит, так, старший лейтенант, – сказал ему Лёша, когда представился. – У меня есть связь напрямую с Генштабом, но от этого не легче. Обстановку на этом участке фронта не знает никто. Я знаю точно только одно, что мы с тобой находимся в оперативном окружении. Вчера днём в сорока километрах севернее немцы прорвали фронт, если он, конечно, там был, и мимо меня на восток проследовала немецкая танковая дивизия. Она сейчас находится минимум километрах в сорока у нас в тылу. Как мне сообщили в Генштабе, штаб Юго-Западного фронта до сих пор ещё расположен в Проскурове, куда моя колонна и движется. Вы поступаете в моё распоряжение, и мы едем в Проскуров. Бензина у меня для твоих полуторок нет. Есть только солярка для танков и моих машин. Поэтому я подцеплю твои полуторки вместе с пушками к моим машинам, и мы двинемся. Вопросы есть?
– Нет, товарищ капитан, – ответил Авдеев.
– Это ещё не всё. Раз противник у нас в тылу, то в любой момент мы можем нарваться на немцев, и придётся отбиваться. У меня в колонне четыре танка и две полковые пушки. Так как ты артиллерист, эти два орудия передаются тебе в распоряжение. Там боекомплект 67 снарядов. У тебя сколько снарядов осталось?
– По двадцать снарядов на пушку.
– Ну, минут на пятнадцать повеселиться хватит. Так вот, чтобы мы веселились с тобой результативно, особенно ночью, а не по воробьям стреляли, ты сейчас мне соберёшь всех десятерых наводчиков сюда. Пока мы твоё хозяйство будем из леса на дорогу вытаскивать и цеплять к моим машинам, мои ребята тебе и наводчикам навесят приборы и быстро объяснят, как ими пользоваться. Вопросы – что это такое, откуда это и как работает – не принимаются, времени нет. У тебя и у наводчиков будет прямая связь с нами, вы будете ночью видеть, как днём, где свои, а где противник. Каждому из вас приборы будут подсказывать – какую цель выбрать, какое расстояние до цели, её скорость, упреждение и какие углы наводки выставлять. Всё понятно?
