Пётр Анатольевич Безруких
Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны
***
Каково же было удивление Степана Аркадьевича, когда ровно через неделю на пороге его кабинета нарисовались аспирант Новицкий и старший научный сотрудник Колосов с глазами размером с блюдце. Из взволнованного рассказа последнего черных понял, что расчёты Новицкого совершенно верны, и поправка, введённая им в математику Виттена, работала идеально. Математики проверяли всё несколько раз с использованием самых лучших программ – и в конце на самых мощных компьютерах. Результат всегда получался один – никакой ошибки у Новицкого не было.
Степана Аркадьевича бросило сначала в жар, а потом в холод, на лбу выступила испарина, а сердце собралось выскочить из груди. В воздухе, который он хватал полным ртом, ощущался запах Нобелевской премии, а точнее запах свежеотпечатанных стодолларовых купюр, из которых она состоит. Единственное, о чём он пожалел, так это о том, каким же он был дураком, отдав этот вопрос математикам. Теперь об этом знает куча людей, по крайней мере вся кафедра математики. Отделаться от соавторства Лямина и Колосова будет невозможно, а это значит, что премию придётся делить.
Но Степан Аркадьевич был всё же настоящим учёным и в вопросе отлично разбирался. Он знал, что сама по себе поправка к математике Виттена ещё ничего не значит. Она просто открывает возможность практического применения теории, которая до этого являлась лишь экзотическим украшением теоретической физики и представляла интерес только для узкого круга учёных. Из-за неё ломали копья физики-теоретики, но практического применения она не имела, так как проверить, верна ли она, было невозможно. Но теперь эта возможность появилась, и если создать необходимое оборудование и провести эксперимент, а эксперимент удастся, это будет настоящее открытие. В этом случае авторам точно гарантирована Нобелевская премия. Так вот, ко второму этапу работы он ни одного математика на пушечный выстрел не подпустит. Да и вообще теперь никого к этой работе не подпустит.
Когда страсти немного улеглись, а дым американской валюты развеялся, Степан Аркадьевич перешёл к делу, попытавшись восстановить контроль над ситуацией. Он пообещал написать статью в соавторстве с профессором Ляминым и старшим научным сотрудником Колосовым и направить её в самые рейтинговые научные журналы мира. Но для себя решил, что эту статью пока положит под сукно и вытащит её только тогда, когда проведёт эксперимент, ну или будет полностью готов к его проведению. Чтобы, не дай бог, никто не только в их институте, а и во всём мире не перехватил инициативу. Иначе он в очередной раз останется с носом, как практически всегда бывало в его жизни. Обещание удовлетворило Колосова, и тот ушёл, окрылённый надеждой, что индекс цитируемости его работ в ближайшие пару месяцев побьёт все мировые рекорды.
Далее Степан Аркадьевич дал задание Новицкому сделать все расчёты по эксперименту и начал приглашать к себе в кабинет сотрудников отдела по одному и давать каждому задание на отдельный этап работ. Таким образом он исключал возможность плагиата со стороны коллег, потому что общую картину по физике знали только он и Новицкий.
После того как через пару месяцев на рабочем столе у Степана Аркадьевича образовалась здоровенная кипа отчётов, расчётов, проектов и прочих бумаг, он всё это прочитал и свёл воедино. В результате вырисовалась с одной стороны очень перспективная, а с другой – практически нереализуемая картина.
Во-первых, создание установки вылетало в совершенно баснословную для российской науки сумму – по приблизительным подсчётам примерно в миллиард долларов США. И это ещё не всё. Оборудование нужно было заказывать по всему миру, так как российская промышленность такого просто не делала, да и сделать бы не смогла. Во-вторых, когда Стас Новицкий просчитал необходимую мощность для эксперимента, она возросла от первоначальной, правда, не катастрофически, но значимо. Им требовалась мощность одной атомной электростанции и плюс ещё немножко из единой энергосистемы страны. Стало понятно, что этого никто учёным так просто не даст.
Ставшая уже такой отчётливой и ясной картинка, на которой Степан Аркадьевич Черных выступает в Стокгольме на церемонии вручения Нобелевской премии по физике, померкла и начала медленно таять, стремясь вообще улетучиться. Картинку требовалось срочно спасать, и он напряг все свои мощные, тренированные годами научной работы извилины, чтобы найти приемлемое решение. Решение просилось только одно: искать спонсора. И не какого-то там захудалого российского олигарха, а приличного магната, зубастую акулу капитализма. Проблема заключалась только в том, где её найти. Мест, где водятся такие хищники, Черных не знал. Были, правда, ещё опасения, что такая акула может случайно проглотить и его самого, даже не подавившись. Но с другой стороны, зачем ей это делать? Без его мозгов вся затея теряет всякий смысл.
Но даже если допустить, что ему удастся поймать в свои сети такого хищника, что он ему предложит? Финансировать физический эксперимент для того, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию, тот не будет. Акулы не играют в игры разума. Они если и вкладывают деньги, то хотят получить взамен что-то очень материальное и полезное для себя и своего бизнеса. Нобелевская премия такую акулу капитализма вообще не интересует, у него супруга такую сумму каждый день во время утренней прогулки тратит, а во время вечерней в два раза большую. Слава финансовому магнату тоже не нужна. Те из них, кто хочет славы, и так не сходят с обложек самых крутых глянцевых журналов. Их знают в лицо все, от папуасов Новой Гвинеи до американских сенаторов, и страшно им завидуют.
Есть среди них и те, кто, наоборот, не любит публичность. Информацию о них не раздобыть из сейфов ЦРУ ни за какие деньги. Нет, он сможет получить деньги на этот эксперимент только в одном случае: если чётко и понятно объяснит, что в результате его успешного завершения можно получить физически ощутимое благо. И оно должно быть настолько заманчивым, чтобы затмить собой потерю денег в случае неудачи.
Черных вызвал к себе Стаса и поручил тщательно проработать этот вопрос. Тот ушёл из кабинета в задумчивости. Одно дело – наука, а другое – практическое применение. С этим у учёных всегда были большие проблемы.
Стаса Степан Аркадьевич решил не торопить. Успокоившись, понял, что быстро тут ничего не решится, и стал продумывать варианты выхода на спонсора. Это представлялось самой сложной частью задачи. Действовать через сообщество учёных казалось крайне опасным, могли перехватить идею и присвоить себе все лавры. Поэтому решил действовать через бизнесменов. Среди тех, с кем он начинал заниматься бизнесом, были несколько человек, кто всё же сумел выбиться в люди, но уже позже и без него. Однако приятельские отношения с ними и контакты у черных остались, и он начал действовать.
Первым делом нашёл своего приятеля Андрея Воротникова, вместе с которым они занимались бизнесом ещё в его первом предприятии. В отличие от Черных, Воротникову всё же удалось выбиться в люди, и хотя акулой капитализма тот не стал, но в этакую средних размеров щуку превратился. Сначала сумел создать свой бизнес по импорту компьютерной техники из-за границы, а затем хитро извернуться так, чтобы его не съели рыбы покрупнее. Конечно, сохранить независимость не смог, но сумел объединиться с другими примерно своего уровня бизнесами и вошёл в ассоциацию, где был соучредителем и вице-президентом по внешнеэкономической деятельности. Андрей отлично знал английский и всё время пропадал за границей, ведя переговоры с крупными корпорациями о поставках в Россию.
Связей среди западного делового сообщества Воротников за последние годы накопил предостаточно, и оказался именно тем человеком, который Степану Аркадьевичу нужен. Степан Аркадьевич договорился о встрече, не раскрывая тему, а предложив просто так посидеть в баре, попить пива и вспомнить былые времена. Андрей, несмотря на занятость и плотный график поездок, согласился. Они встретились в субботу вечером в пивбаре недалеко от дома, где жил Воротников.
Оба обрадовались встрече, пили пиво и вспоминали, как вместе работали. Уже в конце разговора Степан Аркадьевич поднял вопрос, ради которого эту встречу и организовал. Андрей, как профессиональный бизнесмен, за эту идею ухватился, сразу намекнув на приличный откат за посредничество, и, получив согласие, обещал тему проработать. Правда, тут же заострил внимание на том, о чём Степан Аркадьевич и так знал, и начал уже реализовывать: это материальное воплощение идеи, которое и явилось предметом сделки. Черных сказал Андрею, что конкретика появится в ближайшие пару недель и её можно будет предоставить. На том и расстались, договорившись быть на связи.
Примерно через неделю после этой встречи в его кабинете появился Стас с черновиками своих идей по практическому использованию открытия. Степан Аркадьевич долго слушал доводы Новицкого, изучал его выкладки и расчёты и пробовал всё это состыковать и как-то оформить в целостную картину. Получалось, что если они смогут выдуть пузырь из браны, то им удастся попасть в любой параллельный мир, находиться там и делать всё что угодно как у себя дома. В какой из параллельных миров они попадут, зависело от координат двенадцатимерного пространства, в которое будут выдувать пузырь из стенок браны.
Что это за миры, куда можно попасть? Эти миры являются альтернативными нашему, то есть отпочковываются от него каждое мгновение, а наш мир разделяется на два: мир, в котором какое-либо событие произошло, и мир, в котором это событие не происходило. В первые мгновения оба мира почти одинаковы, они различаются только на одно событие, но в дальнейшем в другом мире начинают происходить уже иные события, которые не происходят в нашем мире, и наоборот.
Со временем различие миров нарастает. Значит, если они попадут в мир, который отпочковался от нашего мира секунду назад, то практически не увидят никаких изменений, различия будут минимальны. Но если они попадут в мир, который отпочковался от нашего мира во времена Юлия Цезаря и там на дворе тоже начало XXI века, то они могут увидеть в нём всё что угодно – другие страны, другие народы и даже другую цивилизацию.
Где находятся эти миры? Да прямо тут, вокруг нас. Они отделены от нашего мира бранами. Брана – это такой физический объект, который можно представить как очень тонкую энергетическую перегородку, имеющую колоссальную энергию. Структура бран двенадцатимерна, и поэтому в нашем трёхмерном пространстве они не являются плоскими. Представить их поверхность человеческому разуму невозможно. Она описывается только математически, и то с помощью многостраничного набора уравнений.
Все эти миры присутствуют вокруг нас и разделяются сложной системой бран. Иногда в системе происходят мощные энергетические флуктуации. Их причин никто не знает. Но они могут приводить к сдвигу бран, и тогда возникают аномальные явления. В некоторых местах планеты бесследно пропадают корабли и самолёты. Или появляются неизвестные объекты и существа, случаются необъяснимые явления. Это происходит по следующей причине: когда сдвигается брана, мы оказываемся в другом мире, видим происходящие там события и участвуем в них. Когда брана возвращается на место, всё исчезает.
Как же тогда соотносится время в этих мирах? В каждом трёхмерном мире время течёт со своей скоростью только вперёд. Но в двенадцатимерной системе время – лишь один из параметров сетки координат. Можно выбрать любую точку времени на оси и попасть в то время, которое выбрано. В нашем мире, где будет находиться устье пузыря браны, оно окажется привязанным к оси нашего времени. Поэтому оно будет двигаться по оси только вперёд всего несколько минут, после чего пузырь сдуется и брана вернётся в начальное состояние, прихватив с собой всю материю нашего мира и ту материю из чужого мира, которая окажется связанной с нашей материей физически.
В параллельном же мире пузырь будет растягиваться от точки входа до установленной нами точки выхода на оси его времени, а в теории – хоть до бесконечности. Если изменить координаты времени в параллельном мире и установить их в виде отрезка, то тогда при достижении конечной точки отрезка пузырь прекратит раздуваться и тут же схлопнется. Это означает, что в нашем мире устье пузыря будет существовать минуты, а в мире, куда выдули сам пузырь, он может существовать годы, десятилетия, столетия – и, теоретически, бесконечность.
Всё это открывало просто фантастические коммерческие перспективы проекта. Можно было попасть в параллельный мир, отпочковавшийся от нашего, например, пять тысяч лет назад. зная расположение золотых приисков и рудников, выбрать из них всё золото, упаковав в наши контейнеры, и перетащить в наш мир. Проблема заключалась только в том, что масса и объём того, что можно было протащить в параллельный мир и вернуть обратно, например технику для добычи или старателей, являлись строго ограниченными. Но в нашем мире эта операция занимала минуты, а в другом мире старатели могли трудиться лет двадцать, пока не добудут нужное количество.
Степан Аркадьевич отправил Новицкого писать коммерческое предложение на конкретных примерах, чтобы потенциальный инвестор понимал, куда он вкладывается и чем рискует. На его взгляд, предложение казалось заманчивым. Вкладываешь чуть более полутора миллиардов долларов, а потом шуруешь по всем параллельным мирам и вытаскиваешь из каждого по нескольку тысяч тонн золота. Получались хорошие дивиденды на первоначальный капитал. Правда, он подозревал, что даже при успешной реализации проекта такой фокус со временем приведёт к сильным финансовым потрясениям в нашем мире. Но ему-то какое до этого дело. Ему нужна была слава учёного и приличные деньги, чтобы обеспечить себе и супруге беззаботную старость, а дочери и внучке – обеспеченную жизнь.
Через пару недель позвонил Воротников и сказал, что нащупал пару каналов, куда можно закинуть предложение. Оно должно быть оформлено на английском языке, конкретное по содержанию, но без лишних подробностей. Степан Аркадьевич попросил Стаса организовать качественный перевод и, когда тот был готов, позвонил Андрею и договорился с ним о встрече. Встретились днём у метро. Черных передал папку с документами Воротникову, и они договорились, что, как только будут какие-то результаты, Андрей ему позвонит. Воротников собирался уезжать через два дня в Лондон по своим коммерческим делам и обещал закинуть предложение по своим каналам, которые, по его словам, проявили к нему интерес.
***
В дверь кабинета постучали.
– Войдите! – сказал Степан Аркадьевич, не отрываясь от работы.
В кабинет вошли двое мужчин в верхней одежде, и один из них, тот, что постарше, спросил:
– Черных Степан Аркадьевич?
Степан Аркадьевич оторвался от работы, поднял очки на лоб и посмотрел на посетителей.
– Да, это я. А с кем имею честь разговаривать?
– Я – полковник Федеральной службы безопасности России Сергей Дмитриевич Морозов, а это мой коллега майор Николай Борисович Седых.
Не дожидаясь приглашения, они прошли в кабинет и сели к Степану Аркадьевичу лицом, показав издали служебные удостоверения.
У него ноги стали ватными, сильно засосало под ложечкой, и мороз пробежал по спине. Но он, собравшись с духом, спросил:
– Чем обязан, товарищи?
– Государственными секретами приторговываем, Степан Аркадьевич? – язвительно спросил Морозов.
– Не понимаю, о чём вы говорите.
Морозов открыл папку, которую держал в руках, и, достав оттуда документ, протянул его Степану Аркадьевичу, проговорив при этом:
– Вот об этом.
Степан Аркадьевич взял документ и просмотрел. Это был один из двух экземпляров коммерческого предложения для иностранного инвестора, которые он отдал Воротникову. Степан Аркадьевич усмехнулся и ответил:
– В чём же тут государственный секрет? Это всего лишь попытка найти финансирование для проверки научной гипотезы.
– Ну это вы будете сначала следователю, а потом в суде рассказывать. Где все документы по проекту?
– У меня, – упавшим голосом ответил Степан Аркадьевич.
– Вот постановление на обыск в вашем кабинете и решение суда о проведении обыска в вашей квартире. А вот постановление на изъятие всех документов. Можете ознакомиться, – произнес Морозов и, достав из своей папки три документа, вручил их Степану Аркадьевичу.
Тот взял бумажки трясущимися руками и положил на стол. Надел очки и попробовал прочитать, но буквы прыгали перед глазами и ничего не получалось. В голове крутилась мысль, что его просто подставили. Кто-то специально пошёл в ФСБ и отдал им коммерческое предложение. Спецслужбам никакого дела не было до науки, тем более до теоретической физики. Научные институты пачками продавали свои изобретения за границу без всяких последствий. Ученые стаями уезжали в США и Европу со своими открытиями. Их там публиковали, они становились знаменитыми и даже лауреатами Нобелевских премий. Неужели Воротников? Но зачем ему это надо? У него был свой шкурный, чисто коммерческий интерес. Если бы сделка состоялась, то он получил бы свой откат и умыл ручки. Скорее всего, он кому-то не тому сунул это предложение.
– Ну что? Ознакомились, Степан Аркадьевич?
– Да, – ответил он дрожащим голосом.
– В общем, так, Степан Аркадьевич. Мы хотим предложить вам лучший для вас вариант. Вы соглашаетесь сотрудничать со следствием. Передаёте следствию все без исключения документы. Помогаете разобраться в сути научного открытия. Добровольно отказываетесь от авторства. Подписываете обязательство о неразглашении. Тогда, возможно, следствие либо прекратит это дело, либо вы будете выступать по нему в качестве свидетеля. Подумайте, а мы подождём.
Так вот оно в чём дело! Значит, открытием заинтересовались политики. Как же он не подумал-то сразу. Какое, к чёрту, золото! Это примитивно. С помощью открытия можно трансформировать другие миры, менять политические системы, изменять там ход истории. Ценности оттуда тоже можно таскать, но это уже в качестве приза. Очевидно, что его коммерческое предложение попало на глаза кому-то очень умному, но связанному с политикой. И этот кто-то сразу оценил возможности. Надо было сразу выходить на политиков: те умеют приватизировать всё, научные открытия не являются исключением… Но хоть бы немного заплатили, а так он остался ни с чем! Хорошо будет, если ещё и не посадят.
– Хорошо. Я согласен на ваши условия, – удручённо произнес Степан Аркадьевич.
Глава 2. ОПЕРАЦИЯ «ВАРЯГИ»
На небольшой округлой площадке посреди большого поля стояли шесть человек. Вдали виднелась опушка леса, недалеко от неё – строение, напоминающее электроподстанцию. Отовсюду к нему тянулись провода пары десятков высоковольтных линий электропередач. Кроме шестерых людей в центре площадки вокруг не было ни души. Все стоявшие на площадке были одеты в настоящие космические скафандры белого цвета с ранцем за спиной и тонированным стеклом шлема. Только на костюмах отсутствовали опознавательные знаки страны, какие бывают у всех космонавтов, которых показывают по телевизору, – либо российский триколор, либо звездно-полосатый флаг на рукаве.
У четверых из шести на груди висели автоматы. Рядом с группой на площадке стояли металлические ящики с каким-то оборудованием. Казалось, что эти шестеро собрались лететь в космос, стоят на космодроме с багажом и ждут прибытия транспортного звездолёта.
– Что чувствуешь, Сергей Леонидович? – спросил один из них другого по внутренней связи.
– Мурашки по коже бегают. И дикий, леденящий душу ужас вперемешку со страшным любопытством чувствую. Думаю, что это же испытывают все приговорённые к смерти, взойдя на эшафот и положа голову на плаху. Разница между ними и нами лишь в том, что они знают, что произойдёт с ними через несколько минут, а мы этого не знаем.
– Всегда есть первопроходцы, как мы с вами, которые жертвуют всем, чтобы проложить путь человечеству в будущее. Без них люди жили бы ещё в каменном веке.
Свет вокруг шестерых начал меркнуть, и окружающее пространство начало заволакивать густым туманом. Вскоре свет совершенно исчез, они оказались в полной темноте. Пропала гравитация, как будто они внезапно очутились в невесомости. Начались сильное головокружение и тошнота. Так продолжалось пару минут. Потом вновь появилась гравитация, стало медленно светлеть, и туман рассеялся.
В глаза, несмотря на тонировку стекол скафандров, ударило ослепительно яркое солнце. Группа стояла посреди песчаной долины, которая простиралась до самого горизонта. Это была пустыня – один ровный песок и больше ничего. Сергей Леонидович повернулся влево и замер, громко вскрикнув:
– О боже! Смотрите, что от нас слева!
Все повернулись. Примерно в полукилометре от них стояла огромная пирамида. Она величественно возвышалась над долиной и ярко сияла в лучах солнца. Её стороны были идеально гладкими и отделанными белоснежным камнем, а самый кончик верхушки сверкал чистым золотом. Вдалеке за пирамидой текла широкая река. От реки к пирамиде был прорыт ровный канал, который заканчивался недалеко от её подножия каменной пристанью с храмом за ней. По реке плыли несколько лодок под парусами. людей поблизости не наблюдалось.
– Это же пирамида Хеопса! Она только что построена! Двух других ещё нет! Боже мой! Мы в древнем Египте в период царствования четвёртой династии, в долине Гизы! Это примерно две тысячи пятьсот пятидесятый год до нашей эры! – орал в экстазе Сергей Леонидович.
Он пытался отсоединить и снять с себя шлем скафандра, пока другие участники группы, повернувшись к пирамиде, заворожённо смотрели на неё. Наконец освободившись от шлема и бросив его себе под ноги, он кинулся к ящикам с аппаратурой. Открыв ящик, вытащил оттуда фотоаппарат с большим объективом и начал фотографировать сначала пирамиду, потом храм, пристань и реку с плывущими по ней лодками.
– Это же невероятное открытие! У пирамиды вершина действительно была из чистого золота! Нил очень близко протекал от долины, и от него был прорыт канал! Эти фотографии станут настоящей сенсацией! – как ребёнок радовался Сергей Леонидович.
– Зря вы так радуетесь. Сдаётся мне, что эти фотографии не увидит никто, кроме организаторов проекта. Да и о том, что мы сейчас видим, никто не узнает.
– Почему?!!
– Потому что этим проектом занимаются спецслужбы, а не учёные. Если вы помните, мы подписали кучу разных бумаг о неразглашении государственной тайны. Это не научный проект, а военный. Там, где наукой начинают заниматься спецслужбы, заканчивается вся наука и начинается война.
– Всё, уходим отсюда, – сказал один из их спутников, вооружённых автоматами, и нажал очень большую кнопку на приборе, который держал в руке.
Свет вокруг них начал тускнеть, и всё заволокло густым туманом.
