Полина Пожарская
Бег на вымирание

Половина счастья

Софья Петровна работала в парке развлечений. Можно сказать, что именно она дарила людям возможность хорошо отдохнуть и повеселиться.

Сидя на кассе с утра до самого вечера, она всю себя отдавала работе. Обслуживала посетителей чётко, быстро и без лишнего любопытства. А когда никого не было, отгадывала очередной кроссворд в журнале или в газете, которые читала в огромном количестве. И так день за днём, неделя за неделей, год за годом…

Особенно трудными были праздничные дни. Тогда наплыв людей был огромный: шли парами, семьями, компаниями и поодиночке. Их бывало так много, что бедная женщина еле успевала разменивать деньги.

И, естественно, иногда происходили поломки. Приходилось закрываться на ремонт и вешать табличку: «Туалет закрыт».

В такие дни посетители парка были не такими счастливыми, а лишь наполовину.

Великодушие

Лариска заваривала чай профессионально, как-никак десять лет в секретаршах проходила. Так же сноровисто она раскладывала еду по тарелочкам и нарезала бутерброды. Её подруга Ольга с выражением лёгкой зажратости на лице сидела на давеча купленной табуретке и от скуки играла тапочком на правой ноге. Энергично покачивала им на самом кончике пальцев, балансируя между снятием и одеванием. Иной раз упускала его и роняла на узорчатый кафель с неожиданным для этой вроде бы не крупной вещи шумом.

– «Послушай, Олька, что происходит? Я тебя не узнаю!» – Лариса с некоторой досадой порубила батон кекса на пластинки. Уж больно сильно она была огорчена: лучшая подруга «на старости лет» стала вытворять такое, что в голове не укладывается! Подобных глупостей она даже в очень бурной молодости не совершала. – «Как это понимать? Что ты, вообще, мать, вытворяешь? У тебя сын, здоровый лоб, скоро в университет поступать будет, а ты с ума сошла и в благотворительность ударилась, да? Это ж сколько сил, денег, нервов нужно потратить! И как только твой Пашка согласился- то? И всё ради чего, чтобы по местному каналу показали?» – Лариса от обиды, что нет больше понимания с полуслова, да и события из жизни Ольки узнаёт почти что последней, положила ей в чай побольше сахара: пусть растолстеет! Так ей и надо, нечего так поступать с почти что сестрой.

Только вчера вечером Лариса увидела повтор передачи с сюжетом про Олькину семью, под названием «Великодушие как пример». Оказывается, её подруга взяла под опеку девочку из детдома! Пятнадцатилетнюю! Нужно сказать, что корреспондентка, берущая интервью и у работников опеки, и у семьи новоиспечённых опекунов, тоже обратила на это внимание. Ведь почти взрослых детдомовцев берут в семью крайне редко, все предпочитают маленьких «ничейнышей»: чем меньше, тем легче выдать за своего. Конечно, исключения встречаются, но это люди из деревни, которым, понятное дело, нужны помощники по хозяйству. А тут городская обычная семья: мать – офисный работник, отец – прораб в строительной фирме, а сын – старшеклассник с хорошей успеваемостью и перспективами. Случай во всех смыслах положительный, поучительный и интересный. Настоящее великодушие честных простых людей. Аж за душу берёт!

Ольга сказала корреспондентке, что причина очень проста: во-первых, она всегда мечтала иметь много детей, во-вторых, взрослый ребёнок более самостоятельный и ответственный, не требует непрестанного участия в своей жизни, а в-третьих, что им очень жаль, что некоторые дети так и не находят никогда себе новую дружную и любящую семью. Такую несправедливость должны исправлять все, кто может.

А пятнадцатилетняя Леночка уже и не надеялась. Она попала в детский дом сравнительно недавно, её родителей лишили родительских прав, а остальные родственники от неё открестились: мол, куда им ещё и её, и так трудно (хотя, не со зла будет сказано, жили-поживали они все не хуже других). А девочке хотелось вырваться из порочного круга и стереть с себя невидимое клеймо «дочь алкашей», которое напрочь перечеркивало ей любое будущее, кроме подворотни. Ну, а ей так хотелось учиться, покупать красивые платья, гулять с подружками и ездить по выходным с семьёй в аквапарк! И вот, один шанс на миллион! Тётя Оля выбрала её! И Леночка была готова хоть по канату пройти над пропастью, только бы попасть в благополучную семью. Мир распахнул для неё свои крепко затворенные двери, ведь все девочки из благополучных семей имеют право на счастье и иногда даже на что-то большее, пусть даже когда-нибудь в будущем.

Ольга Игоревна хмыкнула и потянулась за куском любимой колбасы, она любила со специями.

– «Ларчик, ну ты и дура! Ты хоть представляешь, сколько я сил и времени на это всё угрохала? Что я – добрая дурочка или безнадёжно бездетная? Ты-то меня должна хорошо знать! Да мне сына родного много было, всё моё время сжирал, гадёныш. Второго-то я так и не завела. А ты тут с какими-то глупыми версиями про помутнение рассудка и впадание в благотворительную кому? Я нищим, не как ты, никогда рубля кровного не подала и не подам, мне и самой, на мой взгляд, хоть у перехода становись, денег не хватает вечно. А тут ещё и шубу в кредит новую только-только взяли. Так что эти щедроты от скудости ума не про меня. Кукиш!.. Это Пашка, как ты думает: ему всегда легко на жалость надавить, всегда детей да убогих жалко, то кота лишайного в дом принесёт, пожалеет, то займёт, кому не следует, до зарплаты. К сорока годам еле отучила, полжизни на это угрохала! Дал же Бог муженька…»

Лариска выглядела заинтересованной и уже что-то понимающей. Чай был вкусный, с лимончиком и бергамотом, а разговор – всё более и более захватывающим. Попахивало темами для сплетен.

– «Тогда, что ты придумала? Рассказывай скорее!»

– «Ой, да ничего особенного. Всё просто, как дважды два. Устала просто я по дому пахать, сил моих больше нет: еду приготовь, дом прибери, одежду постирай, носки по всем комнатам собери. Так ещё красивой быть хочется. Это ведь нам раньше достаточно было губы да глаза намазать, а теперь только одну укладку нужно делать час! Вот я и подумала: работницу нанимать дорого, а так ещё и деньги заплатят, будет дополнительный доход в семью. Это я для пробы дела взяла одну, а если всё пойдёт как по маслу, бизнес сделаю, когда сын в институт поступит, буду по несколько штук больших брать и пользоваться дивидендами».

Ольга действительно так думала, но это была только половина правды. А вторую половину знали только она да Леночка. Это было уже всё решено и подготовлено. Взаимовыгодное предложение, так сказать, на неплохих условиях для человека, у которого нет выбора. И хотя Леночка была девочка здоровая, работящая, симпатичная и достаточно умная, главным её качеством в данной ситуации оказалось сообразительность и понимание. И Леночка очень хорошо поняла Ольгу Игоревну, ведь хотя та и не была образцовой матерью своему Серёжику-Ёжику, но всегда обеспечивала ему всё необходимое, вплоть до нужных друзей и очень нужных этапов в жизни. И теперь пришёл ещё один этап, естественный. Парень, Сергей-то, уже большой вымахал, кровь играет, гормоны тоже. Мало ли к чему это может привести, мало ли что может произойти! Все эти ужасные вписки, о которых в скандальных телепередачах о подростках иногда показывают. Можно заразиться чем страшным, влипнуть в криминал или, вообще, пропасть! А тут всё тихо, по-домашнему, до института. А когда их Серёжа в Москве будет учиться, Леночку они в железнодорожный техникум отправят в соседний город. Говорят, там хорошо.

Интервью с Котлетой

– Здравствуйте! Рада с вами познакомиться. Меня зовут Маша.

– И я рада познакомиться! Я – Котлета.

Где-то на улице завыла сирена, мимо дома проехала «скорая помощь» или полиция.

– Вы готовы? Мы можем начинать?

– Да, давайте уже начнём.

Графинчик был уже почти пуст. Лимонад, холодный и освежающий, шёл сегодня на «ура». В комнате пахло иланг-илангом и чем-то из выпечки, но нигде не было видно сдобных изделий. Их, наверное, уже съели, а запах остался витать.

Наверное, это была детская комната: розовые стены, мягкие игрушки, кружева. На стенах «пин-ап» – картинки под стеклом и в рамочках. Пушистые пуфы по периметру комнаты, мягкий ковёр.

– Скажите, какое время года у вас самое любимое? Какой цвет? Какой запах?

– Больше всего я люблю лето, но все сезоны по-своему хороши: мороженое там, Новый год, яркая листва, цветы… Про цвет ответить ещё проще – розовый, все девчонки любят розовый цвет. Ну, а запах… что-то цветочное, сладкое.

– У вас есть любимое блюдо?

– Конечно! Оливье. Куда же без него? – Котлета смеётся.

– Ну, а парень у вас есть, так называемый «бой-френд»?

Котлета смущается, жмётся, но всё-таки отвечает:

– Есть один мальчик… Но больше я ничего не скажу!

– Хорошо. Тогда давайте о великом. Кто из классиков русской литературы вам ближе всего?

– Ну-у-у-ууу (тянет время и корчит рожицу), я считаю, что мне ближе всего Цветаева, даже в школе она и Маяк (имеет ввиду Владимира Маяковского) ближе всего к нам, понятнее (имеет ввиду молодёжь). Мы с ней похожи (это снова про Цветаеву).

Живо цепляюсь за слова и заинтересованно выдаю:

– И чем же вы похожи? Я, простите, не вижу…

– Ах, это! Творчеством, конечно. Мы обе – голос своего поколения.

– Ах, если так… И последний вопрос: почему Котлета?

Котлета встаёт с розового пуфа, с трудом передвигаясь на немыслимых чёрных лаковых лабутенах, и на минуту задумывается. В розовом кожаном комбинезоне, тощая, как зубочистка, с крупными, словно приделанными от другого человека ступнями и кистями, она походит скорее на инопланетянку, чем на Котлету, пусть даже диетическую. Фиолетовые волосы довершают образ, искусственные локоны продуманно обрамляют лицо-маску сорокалетней избалованной женщины.

По-детски надув губки, она наконец-то выдаёт:

– Это, конечно, секрет, но для вас я готова открыть даже его, – сделав короткую паузу для подчёркивания важности момента, Котлета говорит томным голосом, – Я в детстве однажды подавилась котлетой, еле откачали. Вот!

Я, отойдя от непроизвольного шока, говорю:

– Это была рубрика «Наедине со звездой», с Машей Брюкиной. И сегодня мы были в гостях у популярнейшей певицы и блогера – Котлеты! – И оператор с облегчением выключил камеру.

Первая любовь

Ян торопился как мог. Летний лагерь для детей младшего школьного возраста был весёлым, шумным и неповторимым.

А Ян Врош был румянощёким, ясноглазым, добрым шестилетним мальчиком, только-только вступившим в школьную жизнь. Первоклассник. Троечник. Не то, чтобы он был хулиганом или лодырем, просто у Яна были свои интересы, а родители не придавали большого значения оценкам в школе, говорили: главное, чтобы здоровым и счастливым был, а там как-нибудь определимся. Под своими интересами подразумевался кружок робототехники, в который он однажды зашёл к двоюродному брату и так там и остался. Ян был самым юным участником и его считали чем-то вроде талисмана: когда он рядом – всё делалось быстрее и задорнее, атмосфера была семейной.

Ян сначала не хотел в летний школьный лагерь, но соседи оформили туда своего сына Толика, одноклассника Яна, и родители настояли на том, чтобы и он хотя бы попробовал туда ходить. А роботы никуда за это время не убегут. Яну пришлось покориться столь логичным выводам. Да и ему самому было любопытно провести время не под маминым присмотром или одному дома и во дворе (и пусть места хватало, да и игрушек было много, но мама всегда в телефоне…), но хотелось гулять, а родители строго-настрого запретили ему выходить со двора, когда их нет дома (а дома их не было каждый день, потому что они работали).

А тут с разрешения вожатой можно было ходить по территории школы и покупать разные вредности вроде шипучек в соседнем магазине: и одному, и вдвоём с Толиком. И вроде бы все прелести вот такой летнелагерной жизни были распробованы и оценены, как случилось непредсказуемое: Ян влюбился.

Любовь была удивительной. Он с нетерпением ждал каждой новой встречи, каждый раз открывая для себя что-то неизведанное. Это был целый новый мир чувств. Любовь на всю жизнь – знал Ян. Первая любовь, о которой не догадывался никто: ни друзья, ни вожатая, ни даже Толик, чья раскладушка во время дневного сна стояла всегда рядом с его. Даже лучшему, самому близкому другу он ничего не рассказал: хотел сохранить это чудо в тайне.

Каждый день на завтрак, полдник и обед они ходили в столовую. Вот туда и торопился Ян. Сегодня он упал и поранил колено, в результате чего его отправили в медпункт, а потом сказали «если сможешь – приходи в столовую на обед». Ян сказал, что обязательно придёт, ведь он не мог поступить иначе.

И с перевязанной ногой, почти не хромая и не морщась от боли, он дошёл до отдельно стоящего здания, где располагалась школьная столовая, и поспешил в обеденный зал. Толик сидел за столом у окна и, как истинный друг, охранял место для Яна. Все уже ели. Ян махнул товарищу рукой, мол, я в порядке, и пошёл к Оленьке (она, как обычно, раздавала тарелки с едой).

Молодая двадцатилетняя девушка с задорным кучерявым каре всегда очень мило улыбалась. Она нравилась всем и казалось, что и ей нравятся абсолютно все, а в особенности – это жаркое, такое солнечное лето. Её звали Оленькой. Красивое имя для красивой девушки… Оленька увидела Яна, когда он только появился в дверях, и заправила непослушные волосы под косынку, призывно помахала рукой.

На немного слабых ногах, но не от травмы, а от волнения, Ян пошёл к стойке, за которой находилась Оленька. Он очень волновался: ладошки вспотели, в животе слегка сосало где-то внутри, искусно намекая, что пора кушать, а не дурью маяться. Он подошёл к стойке. Оленька улыбнулась широко-широко:

– Где поранился? Всё в порядке? Может, пусть родители домой заберут?

Ян и думать не хотел, чтобы раньше положенного времени вернуться домой, тем более и любовь… его любовь вон как близко, только руку протяни.

– Да нет, со мной всё хорошо. Я только чуть-чуть колено оцарапал. Уже и хожу нормально, даже не хромаю. – И для убедительности прошёл туда-сюда от Оленьки до ближайшего столика и обратно.

Девушка кивнула с пониманием.

– Молодец! Держи поднос. Донесёшь сам?

– Угу! – И аккуратно, неспешно ступая, чтобы случайно не дёрнуться от боли в ноге и не уронить тарелки, пошёл к Толику. На подносе было первое, второе и третье. Толик участливо помог составить тарелки на стол и сбегал – отнёс пустой поднос. Переглянувшись, сели есть.

Ян пододвинул к себе поближе тарелку с супом и начал есть. Сегодня это был свекольник. Ааааааах! Вот она, его первая любовь! Его любовь к супам и борщам навсегда! Всё-таки хорошо, что он стал ходить в летний лагерь. Ведь дома совсем никогда не готовили суп, потому что всегда некогда.

Папина дочка

Маленькие детские ножки, обутые в розовые резиновые сапожки на утеплителе, весело вышагивали рядом с мамиными строгими туфлями цвета графит. Ребёнка вели на занятия танцами в Дом культуры и творчества.

По улицам только-только прошёлся весенний дождик, наскоро умыв засорившиеся за осень и зиму тротуары. Трава нагло выглядывала из-под каждой кочки, на ветвях набухали любимчики поэтов и художников – первые цветы. Дождевые черви каким-то непонятным образом попавшие на асфальт рисковали быть раздавленными, но в большинстве своём из-за брезгливости рода человеческого выживали, будучи откинутыми в сторону жёстким пинком. Все и всё радовалось жизни и весне.

Хозяйка розовых сапожек с изображением сказочной принцессы на их тыльной стороне спросила, специально пробегая по луже, пока её мать отвлеклась на своё отражение в витрине магазина.

– Мамочка, ты купишь мне то пышное платье на день рождения? Я ведь пригласила подруг, они принесут мне подарки, а я их за это накормлю тортом!

– Серьёзные графитовые туфли приостановились на секундочку и пошли дальше в прежнем темпе. Мать стала объяснять дочке:

– Солнышко моё, Леночка, мама, скорее всего сейчас, не сможет купить тебе в подарок то платье… Оно стоит достаточно дорого, а те резиновые сапожки, что сейчас на тебе, вот-вот станут тебе малы, так что нужно в первую очередь купить новую обувь. А платье мы потом как-нибудь… Вместе с бабушкой его купим, но только после дня рождения.

Ножки в розовом перестали радостно скакать и через силу поплелись дальше за туфлями.

– Но мой день рождения послезавтра! Я всем девочкам сказала, что мне купят то самое платье! Мама, это нечестно! Мне оно нужно сейчас, а не потом!

Так и дошли ребёнок и мать до своего пункта назначения, совершенно далёкие от решения этого вопроса.

Вернувшись домой после занятий в кружке маленькие ножки первым делом сняли резиновые розовые сапожки и пошли в свою комнату. Девочка плакала.

За дверью, в прихожей, начали тихим шёпотом спорить мать ребёнка и бабушка.

– Я ей сказала, что купим новую обувь, а потом только платье. По-другому сейчас у нас не получается. Она уже должна понимать, что мы живём небогато, как-никак восемь лет уже девке через день исполнится, торт и другие угощения уже вылились в кругленькую сумму.

– Света, ты неправа! Пока можем – мы должны её баловать, а то вдруг она станет такой же, как её отец… – здесь голос бабушки опасливо скатился до шёпота. – Если она не будет в детстве получать того, что хочет, то не начнёт ли она… – фраза не была закончена. Мать девочки быстро перебила:

– Она с ним никогда не общалась! Она не станет нарушать закон и, вообще, от него в ней ничего и нет! Ты и сама знаешь, Коля в своё время просто связался с дурной компанией.

– Хорошо, хорошо, – успокоила разошедшуюся дочь старушка. – Тогда что же нам делать? Она так его сильно хочет…

– Детские ножки спустились с кровати и быстро-быстро побежали в прихожую. Мать и бабушка опешили от внезапности. Ребёнок деловито вытер слёзы с соплями рукой и быстро обул розовые резиновые сапожки на голые ноги.

– Вот, смотрите! Они мне совсем не маленькие! Я в них ещё долго могу ходить!

Бабушка уступчиво присела на корточки, прощупала детский носок и с удивлением вскинула взгляд на стоящую рядом дочь.

– Света, здесь и вправду ещё много места. Вполне достаточно до конца года. С чего это ты решила новые покупать?

Мать застыла в недоумении: буквально на днях она проверяла и точно помнит, что места в обуви было впритык, и вскоре обувь должна была начать жать. Неужели забегалась, заработалась и ошиблась? Немой вопрос повис в воздухе.

День рождения был самым счастливым днём в году. Девочка в новом платье танцевала в окружении приглашённых подруг. Ей подарили много всего, о чём только может мечтать маленькая принцесса. Бабушка и мама в тихом согласии и взаимопонимании общались между собой, сидя чуть в стороне, счастливые.

– В группе нашего ДК вчера объявление увидела. Резиновые сапожки, точь-в-точь как у нашей малышки, кто-то украл. Нужно сказать Леночке, чтобы лучше за своими вещами смотрела, а то мало ли что…

– Только смотри, держи её подальше от таких историй. Пока мы за ней присматриваем и хорошо воспитываем, она не станет такой же воровитой, как её отец. Упаси Боже дать ей дружить с детьми из неблагополучных семей!

Вечное лето

Стрекозы, словно летние феи, то резко, то плавно танцевали в закатном небе. На деревенскую речку уже спустилась прохлада, и даже самые заядлые купальщики отжали свои плавки и разошлись по домам. Вода текла долгой, тёмной, широкой атласной лентой. Звёзды всё ещё не торопились показываться, поэтому загоревшиеся редкие уличные фонари на старых, слегка прогнивших деревянных столбах смотрелись тепло и уютно. Ветра всё ещё не было.

Юная особа по имени Маша, которая приехала из Новгорода в гости к тётке, впервые за всё время пребывания здесь чувствовала себя одиноко. Ей не спалось, да и рано было – всего девять часов вечера.

Тётя Юля и дядя Гриша смотрели в зале телевизор, кинокомедию. Они звали племянницу присоединиться к их кинопросмотру, тем более, что шла какая-то нашумевшая французская комедия, а французы, как известно, умеют шутить в кино.

Но Маша отказалась: её настроение совсем не располагало к смеху. До отъезда оставалось всего три дня, а Семён только вчера признался ей в том, о чём лучше вообще молчать или забыть. Но забыть, в отличие от молчать, не получалось. Поэтому, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок, Мария решительно включила настольную лампу у себя в комнате и, достав из-под матраса личный дневник, стала его перелистывать.

Записи велись практически от начала её приезда сюда: мама ещё дома подарила ей милую общую тетрадь с единорогами на обложке и, вложив в руку дочери нежно розовую ручку-фламинго, сказала:

– В свои шестнадцать лет я вела дневник. Записывала в него мысли, чувства, самые яркие моменты жизни. Очень помогает всё обдумать и принять правильные решения. Когда будешь у тёти – тоже попробуй так сделать. Порой полезно отключить интернет и просто пожить пару недель без связи с внешним миром. – поучала тогда она.

А уезжала Мария не просто так – в семье назревал скандал – родители видели её в будущем медиком, а сама девочка страстно хотела пойти учиться на актрису. Не то, чтобы Маша любила или умела хорошо представляться или разыгрывать людей, а просто ей хотелось, чтобы её любили миллионы, ну, а голоса, чтобы стать певицей, у неё не было. Значит, актриса.

О да, конечно, родители и другие ближайшие родственники в разной степени любили девочку и даже с завидной регулярностью показывали это ей и всем окружающим, но для избалованной, амбициозный, фальшиво-скромной, но доброй девушки этого было мало. Как капля в море. Наверное, как иногда сейчас говорят про таких людей, Маша была энергетические вампиром. Для активной жизни ей требовалось большое количество посторонней энергии и внимания. Мать осознала это слишком поздно, чтобы что-то исправить в воспитании, а отец всё своё время по-прежнему проводил на работе. Они говорили: «позаботиться о семье и более устройчивом будущем, стать врачом или юристом мы тебе всегда поможем, а вот актрисой быть совсем не надёжно, лицедейство – скользкая дорожка». Мария же упорствовала в своём желании рисковать. Так и сложилось это не самое простое положение в их маленькой семье между войной и миром. И, чтобы вопрос не стал ребром со всеми вытекающими отсюда последствиями, упрямому ребёнку дали время подумать, поехав отдохнуть к родне в деревню на природу.

Приехала Маша к тётке на полтора месяца. Сестра отца тётя Юля была значительно его младше и только недавно вышла замуж, по этой же причине детей у неё ещё не было. Молодой активной женщине было не в тягость присмотреть за племяшкой, тем более она была очень рада увидеть её в жизни: до этого лета она Марию видела только на фотографиях и по видеосвязи.

Ладили они хорошо: Маша была послушной, а тётя Юля – не упёртой. Дядю Гришу характеризовал здоровый пофигизм: можно всё, что не угрожает жизни и здоровью, а если это ещё и на пользу семье, то он всегда поможет и поддержит как физической силой, так и материально или советом.

Раз детей у тёти с дядей ещё не было – Маша завела знакомство с соседскими ребятами. К сожалению, на её улице ровесников не оказалось, но нашлась бойкая и жизнерадостная Олька, которой осенью должно было исполниться пятнадцать лет. Сдружились девочки моментально. От совместных вылазок то на пасеку, то на речку в соседнее село, то в поле за подсолнухами и огромными букетами полевых цветов и трав у Маши в дневнике остались рисунки, фотографии, обёртки от сладостей и высушенные цветы и веточки. В углу одной из страниц был и позор – след от пальца в меду. Конечно, страничка из-за этого пахла очень вкусно, но про опрятность пришлось забыть.

Мария с улыбкой перевернула ещё несколько страниц, пока не наткнулась на моментальный снимок. На нём – она и её ровесник, улыбчивый блондин Семён. Её новый друг и первая настоящая любовь. Почему настоящая – Маша ответить вряд ли смогла бы, а если бы и пришлось, то вышло бы примерно так: «потому что он первый, кого я поцеловала», «потому, что с ним мне весело, даже когда он не шутит», «потому, что я часто о нём думаю», «я не знаю почему, но это так». В общем, ничего научного и логичного, никакой конкретики, заслуживающей называться надёжной.

В конце концов девочка взяла снимок и, аккуратно погладив яркое изображение, положила его на место, продолжая пристально рассматривать, вспоминая их первую встречу.

Помнится, её подружка Олька съела что-то не то и весь день просидела на деревянном коне – в уличном туалете. Поэтому Мария сама пошла в запланированный ранее поход на окраину деревни. Ей не терпелось увидеть недавно расцветшие цветы василька, мака, ромашки. Там после давно заброшенных и полуразрушенных свинарников начиналось целое неизведанное море трав и цветов. И говорили, что в утренние часы, когда равнодушно солнце юга ещё не начало жарить и варить землю, можно было насладиться тонкими материями – неповторимым ароматами и пейзажем, достойным картины. А если повезёт, думала Маша, то я увижу лису или зайца, а может, семью ежей.

Городской жительнице не удалось встретить диких животных, но кое-какое неожиданное знакомство всё-таки свалилось ей на голову, причём в прямом смысле слова. Семён спускался с крыши одного из зданий, оступился и полетел вниз, туда, где как раз остановилась, разинув рот, девушка. Ни он, ни она друг друга не заметили и были несколько напуганы при столкновении.

Первую минуту стояла неловкая шоковая тишина, а потом мальчик сказал:

– Извини, я тебя не видел. Ты не ушиблась? Меня, кстати, Семёном зовут.

Маша пришла в себя и, отряхнувшись, натянуто улыбнулась, потому что её учили на курсах этикета, на которые её с шести лет настойчиво водила мать, что лицо следует держать в любой ситуации, а тем более в панике.

– Ничего страшного, я в порядке. Меня Машей зовут… – она ещё раз осмотрела парня: симпатичный, высокий, с ясным взглядом. Про наличие такого селянина её подруга обязательно бы уже давно рассказала, а если нет, то…

– Я не видела тебя раньше?..

– Ах, это, – он отчего-то смутился, – я в гостях в соседнем посёлке. Вышел на пробежку с утра по привычке и, кажется, заблудился. Полез посмотреть, куда теперь идти. – объяснил он всё сразу.

После признания последовал неловкий смех и ещё более неловкая тишина.

Они подружились. Семён стал часто приходить к разрушенный свинарникам, в основном по утрам. Познакомился он и с Олькой, но так, мимоходом, только потому, что она приходилась близкой подругой Маше. Из всего было видно, что именно Мария ему интересна. Одно только во всём этом смущало – у Семёна не было телефона или компьютера. Сперва девочки предполагали, что он из очень бедной семьи, потом – что он сирота из детдома, потом – что из-за своей веры или какого заболевания не может пользоваться благами цивилизации. На первые два варианта указывали и другие детали: старая, но чистая одежда, которая никогда не менялась на другую, отсутствие общих знакомых и приглашения в гости к себе и факт, что местные часто брали шефство над сиротами из-за пособий и выплат. И, потерявшись в своих догадках, так и не выяснив правды, Маша и Ольга спросили напрямую. Сам мальчик был смущен и раздосадован, но объяснил это просто: родители сослали в глушь, чтобы оторвать от чрезмерной увлечённости гаджетами.

Подростковый роман закрутился как тополиный пух на ветру. Были в нём и подкинутые в сумку наивные письма, и полевые цветы в окно, и неловкие объятия, и неумелые поцелуи. Но самым захватывающим для них двоих оказались долгие разговоры на различные темы. К радости Маши Семён оказался ещё более старомодного воспитания, чем она: книги читал, в основном, те, что входят в списки мировой классики, а телевизор совсем не смотрел. У него не было напускной наглости и гипертрофированного самомнения, каких-либо явных комплексов. Парень был прост и чист как белый лист бумаги. Возможно, из-за этих всех качеств и свойств характера плюс приятной внешности он и понравился Маше. Внешность, как известно, всегда играла ключевую роль, привлекая внимание к другим чертам человека, побуждая узнать лучше красавца или красавицу.

И всё бы шло у Маши с Сёмой хорошо, да открылась правда. Случайно. Совершенно неожиданно, как обухом по голове. Горькая, резкая, небывалая.

Девочка закрыла свой дневник и легла на кровать, уставившись в потолок невидящим взглядом. Она вспоминала тот самый день.

Это был вторник, третье число. Ночью неожиданно прошёл дождик, и Маша размышляла над тем, придёт ли на их место, как договорились вчера, Семён. Решив, что он наверняка придёт, она отправилась на встречу, захватив на всякий случай зонт-трость. Парень, действительно, пришёл. Он, как обычно, сидел на подоконнике и смотрел на умытую степь. Видно было, что шёл по траве: до колена штаны были мокрые и грязные, на подошве кроссовок прилипла комками размокшая земля. Выглядел Семён обыденно, слегка равнодушно и меланхолично.

Увидев Машу – обрадовался и спрыгнул с окна

– Как хорошо, что ты пришла. Пошли скорее, я тебе покажу кое-что интересное! – и, взяв её за руку, потащил в сторону дальнего холма, который невесть откуда взялся в этом плоском царстве.

Запачкавшись ещё сильнее и промочив ноги, ребята всё-таки добрались до места назначения без особых происшествий. Ступая всё медленнее и осторожнее Семён сказал Маше, отпуская её ладонь.

– Я несколько раз видел здесь зайцев, наверняка под одним из кустов есть нора или две. Давай найдём и посмотрим? Ты как-то говорила, что это может быть интересно.

Девушка обрадовалась и разволновалась, что её парень помнит даже такие незначительные замечания, даже не задумываясь о том, что у себя в голове уже поместила его на образовавшееся место своей пары.

– Да, давай! Только осторожно, чтобы не повредить им, вдруг там и зайчата есть?

Как оказалось, действительно есть. Зайчата высыпали небольшими подросшими серыми комочками, словно горох, и быстро разбежались по близлежащим зарослям высоких трав и кустов. Из-за этого Маша и Семён сперва подумали, что это они так напугали дикую живность, но потом увидели истинную причину такого происшествия. Невдалеке лиса убивала зайчиху. Худая и какая-то блеклая, хищница подмяла косого под себя и с упоением впилась в его бок, ещё не добравшись до жизненно важных органов. Серый боролся, пытался вырваться и ударить врага задней лапой, но это никак не получалось осуществить. Маша закричала и, не особо вдумываясь что делает, со всей дури врезала зонтиком по спине лисе. Та взвизгнула, от неожиданности выпустила свою жертву и бросилась на обидчицу. Избежать беды – быть покусанной девушке помог Семён: он успел шагнуть вперёд и заслонил её собой. Хищница схватила парня за лодыжку, от чего-то взвизгнула и убежала куда-то вправо, туда же, куда ранее метнулась раненная зайчиха.