Полина Люро
Анжей
К тому же меня безумно раздражало, что все молоденькие горничные не спускали с заезжего гостя влюблённых глаз, и тот довольно улыбался им в ответ, в то время как на первую красавицу нашего уезда презренный негодяй почти не обращал внимания.
Расстроенно бросившись на кровать, выбрала одну из подушек, нарисовав пальцем на её атласной поверхности воображаемые глаза, нос и губы столичного франта, собираясь от души устроить им взбучку. Но вместо этого зачем-то прижалась щекой к прохладному шёлку, представив, какими на вкус могут быть эти вечно смеющиеся, так раздражающие вишнёвые губы. Свой первый поцелуй я сгоряча подарила Тиму, и, честно говоря, была очень разочарована…
От непристойных мечтаний фантазёрку оторвала вошедшая в комнату горничная Марыся. Она с таким остервенением начала протирала пыль на книжной полке, что я заподозрила неладное.
– Что случилось, Мыся? Неужели кто-то посмел тебя обидеть?
Вместо ответа она тяжело вздохнула, тряхнув толстой косой:
– Пусть только попробуют… Не нравится мне он, этот приезжий господин…
Я даже подскочила на кровати:
– А почему?
Марыся закусила губу, и взгляд у неё стал непривычно задумчивый:
– Что-то с ним не так. Подозрительный тип ― так и зыркает по сторонам, словно ищет что-то…
Никогда ещё за все десять лет её службы в нашем доме я не слышала от любимой горничной ничего подобного и потому, не раздумывая, посветила верную подружку в свой план. Выслушав, Мыся довольно хмыкнула, пообещав в «нужный момент» привести молодого господина, чтобы тот проучил заезжего паршивца…
Вечером вернулась мама, и снова пришлось долго сидеть за накрытым к ужину столом, выслушивая скучную светскую болтовню, казалось, доставлявшую удовольствие только моей изголодавшейся по столице родительнице и светившемуся от очарования Анжею. Мы же с Лемом откровенно зевали, считая минуты, чтобы поскорее сбежать «на волю».
Освободившись от «домашнего плена», втроём отправились гулять к реке, и я снова «многозначительно» молчала, пожирая «намеченную жертву» любопытным взглядом, что в конце концов заставило Анжея о чём-то задуматься, и, перестав подшучивать надо мной, уйти в глухую оборону. Что ж, похоже, я его достаточно напугала, но предпринять что-то большее так и не успела ― вскоре Лем буквально за руку утащил «маленькую сестричку» в дом, выразительно пожелав «доброй ночи».
Разволновавшись, потому что все «хитрые планы», кажется, летели местной дворняжке под хвост, я так и не смогла уснуть. Но, не привыкшая быстро сдаваться, решила испытать удачу и, переодевшись в своё лучшее платье, выскользнула из комнаты. Путь авантюристки лежал к флигелю, в котором остановился Анжей, и свет в его окошке ещё горел…
Я неуклюже топталась на небольшом крыльце, кусая губы и отчаянно пытаясь придумать «приличный» предлог, позволявший юной девушке среди ночи постучаться в дверь молодого человека, и, разумеется, не находила. Потому что его просто не существовало ― как ни крути, меня ждал позор… К тому же, сообщница Марыся куда-то запропастилась, даже не придя помочь госпоже с вечерним туалетом, что было на неё совсем не похоже.
Раздосадованная, почти смирившись с поражением, я растерянно шагнула вниз ― и, кто бы сомневался, нога неудачницы тут же подвернулась, уронив стонущую «хозяйку» подметать шёлковыми оборками платья далеко не идеально чистые ступеньки. Слёзы сами навернулись на глаза, но сначала неясные тени, внезапно промелькнувшие в свете садового фонаря, а затем и скрип ворот, сопровождаемый знакомым ворчанием вернувшегося из поездки отца, ненадолго отвлекли «бедняжку» от неминуемых страданий.
А дальше события развивались слишком стремительно. Дверь позади распахнулась, и Анжей буквально вылетел из неё, чуть не столкнув меня на землю. Он явно не ожидал подобной встречи, и впервые за сегодняшний день Ханна, наследница славного рода Завадских, увидела столичного зазнайку совершенно другим ― бледным, растерянным и… страшно сказать ― несчастным. Его безупречно белая рубашка, как и светлые кудрявые волосы, были в беспорядке, один из рукавов ― разорван, а края манжеты обагрены чем-то подозрительно красным…
– Да чем он занимался в своей комнате? Неужели с кем-то сцепился… ― развить эту мысль я не успела, потому что новый приятель Лема, схватив меня за плечи, резко поднял и, тряхнув словно куклу, прошипел прямо в лицо:
– Какого чёрта ты здесь делаешь? Почему не послушалась брата? Вот же зараза, это всё осложняет…
Не знаю, что больше всего потрясало в той ситуации ― то, что этот ещё совсем недавно такой любезный красавчик сейчас разговаривал и обращался с дворянкой нарочито грубо, как с деревенской девкой, или то, каким почти безумным огнём сверкали его невозможно синие глаза, завораживая и сводя глупое сердечко с ума…
К счастью, кое в чём пани Ханна была похожа на свою знаменитую прабабку ― в трудной ситуации голова начинала работать лучше, и поэтому, почувствовав опасность, я тут же приняла меры к спасению, заныв как можно жалобнее:
– О, Анжей! Не делайте так, больно же… Просто я долго не могла заснуть, вот и решила немного прогуляться. Это привычка, по ночам пишется лучше… В темноте споткнулась и подвернула ногу ― правда, правда! А поскольку рядом никого не было… ― выразительно стрельнула глазами в сторону флигеля, ― решила попросить Вас о помощи…
