Полина Гриневич
Конец главы
Его губы холодны как гибнущие под ногами снежинки. Огонь в сердце, недоступный никому, а снаружи холод. Все покинули меня, оставив один на один с ним, и я закрываю глаза. Я улыбаюсь. Я дракон!
– Тебе не достанется моя любовь.
Я чувствую его запах. Я чувствую все, что чувствовала когда-то, что мне нельзя чувствовать. Я не люблю! Я не любила! Никогда!
– Я прогнал их. Я прогнал их всех. Теперь этот мир принадлежит только нам!
Слова, которые ты шепчешь, склонившись к моему плечу, я слышала, слышала когда-то раньше.
– Ты же понимаешь. Это все только для тебя.
Я отступаю, и в кожу впиваются морщины коры деревьев. В них столько силы, столько, что хватит на века. Я отдала кедрам все и они, кажется, понимают, что вся эта сила никогда не достанется никому, не поможет никому.
Журчание реки. Теплое прикосновение. Робкое и теплое. Лето играет отблесками в синеве воды.
– А, правда, что драконы живут вечно?
– Не знаю. Никто не может жить вечно.
– Отец так сказал. И еще сказал. Произнес одно слово.
– Что сказал?
– Бессмысленно.
Мальчик и девочка сидят на скамейке из странного меняющего цвет материала. Магия перетекает сквозь сцепленные пальцы.
– Я тоже научусь.
– Чему?
– Научусь жить вечно!
Губы касаются щеки, и огонь разгорается в груди. Огонь, который обжигает, но не сжигает.
– Я не читала твои письма!
– Я знаю.
– Так зачем же? Зачем все это?
Ветер заставляет подняться облаком огненные волосы. Деревья плачут каплями расплавленной смолы. Пламя разрывает цепи и тысячи рыжих нитей взлетают, ослепляя и завораживая всех тех, кто еще может, кто способен, кто успевает ощутить, увидеть.
Горечь поцелуя это все, что у меня осталось, все, что останется. Пламя рвется наружу, охватывает деревья, замершие в бесплотной попытки спастись и протягивающие свои ветви, свою надежду в вечность, в голубую пустоту.
Огонь прорывается сквозь ворота, сквозь стены, летит по коридорам, мечется по узким улицам, танцует на почерневших в одно мгновение телах. Дракон это огонь.
Но его все это минует. Не касается. Не задевает ничуть. Голубые глаза, с прищуром. Он все так же рядом, может быть удивлен слегка.
Камни башен рассыпаются, разлетаются черной пургой. Но пламя не утихает. Струи желтого и красного цвета танцуют, пожирая мои творения и переплетаясь в этой пляске, не могут коснуться его. Не могут или не хотят?
Улыбка. Смех. Мальчик прыгает с крыши замка, распластав руки.
– Лена! Я – лечу!
Реальность рассыпается со звоном треснувшего зеркала.
Звук капли воды разбивающейся о камень. Тишина.
Я просто жду. Жду непонятно чего. Следующего удара капли?
Проходит четырнадцать секунд, Ровно четырнадцать, ни больше, ни меньше, Я всегда умела считать время. Зачем мне эта способность?
И так раз за разом, капля за каплей. Где-то рядом в темноте. Почему в темноте? Здесь темно? Можно попробовать открыть глаза, но совсем не хочется. Или я просто боюсь?
На этот раз ледяные брызги касаются щеки заставляя вздрогнуть всем телом. Сколько новых ощущений! Камень подо мной гладкий и пыльный. Песчинки впиваются в кожу в самых неожиданных местах. И эта глыба подо мной холодная, мурашки помчались наперегонки, заставляя с усилием попробовать пошевелиться.
Кажется, руки-ноги на месте и я приподнимаюсь, сейчас же ободрав локоть об острый край каменной плиты. Вытираю выступившие слезы и начинаю хлюпать носом совсем по-детски. Холодно, темно и запах здесь такой неприятный, как в склепе. Откуда я знаю это слово?
Нет, глаза я не открою, так остается маленькая надежда, что это просто сон. Так что стоит оттянуть этот момент подольше.
А запах действительно противный, попахивает каким-то болотом, стоячей водой. И с каждой секундой озноб охватывает меня все сильнее. Жжение в руке усиливается, и я понимаю, что детские игры здесь не помогут.
Пересохшими губами, считаю до десяти и медленно-медленно поднимаю веки. Пустота, каменные стены и слабый солнечный луч, пробивающийся сквозь узкую трещину где-то под потолком. Каменный постамент под моей несчастной озябшей задницей.
Как я попала сюда? И вообще, кто я?
Пещера без выхода? Плеск волн совсем рядом, близко. И только одна вещь, смутно знакомая. Важная? Кедровая шишка. Я сжимаю ее в ладони боясь выпустить даже на секунду. Она кажется живой, бьется в такт, в такт ударам сердца.
