Полина Гриневич
Конец главы
И потом, все-таки это не совсем обычные деревья. Прижимаюсь щекой к шершавой коре, и чувствую, как пульсирует внутри сок. В такт ударам сердца, только сильнее, намного сильнее.
Здесь мне не нужно было использовать свою силу. Магия окутывала нас невидимым облаком. Могущество, которое сохранялось здесь, могло изменить жизнь многих и многих, и все-таки было совсем недостаточным, беспомощным перед тем, что надвигалось с севера. И поэтому ему не было места здесь, сейчас, в этом месте и в этом мире. Прощайте и простите.
– Пора.
Могучий ящер распахнул свои крылья, и порыв ветра чуть не сбил с ног. Конечно, здесь было недостаточно места, чтобы взлететь, просто оттолкнувшись от земли усыпанной пожелтевшими иголками, но магия переполняла стража. И через мгновение небесный воин поднимался вверх, совершая прощальный круг на фоне небесного ослепительно синего сияния.
Кедры качнулись, рассыпая колючий дождь. Дрожь под ногами стихла и в тишине я слышала даже движение лепестков травы робко касающихся босых ступней.
Теперь – ждать.
Как быстро и решительно шагает этот человек. Эхо отражается в пустых коридорах, отбивается от каменных стен. Один. Конечно же, здесь ему не нужны его спутники, соратники, воины.
Прижимаюсь к дереву и шепчу слова, слова утешения, слова прощания. Как же все-таки обидно и жаль. Жаль себя и жаль эти великие творения, создания моих рук. Шелест ветвей, шелест ветра. Грусть.
Кажется, необходимо обернуться и встретить гостя лицом к лицу. Но не хочется. Нет, не так. Просто каждая секунда до того как придется взглянуть ему в глаза, это необыкновенное сокровище. Почти как вечность, дороже вечности.
Не выходит из головы то давнее падение с лошади, мальчишеское озорство, показуха. Почему-то в его шагах оно слышится до сих пор. Тысячи раз можно было устранить хромоту, возможно незаметную для всех других, но не для меня. И, кажется, в этом звуке можно до сих пор различить смех. Как же смеялась эта девочка, как смеялась! Как же ее звали?
– Елена.
Отпускаю руку медленно-медленно. Еще один удар внутри, еще. Я живая, дерево живое, мы живые.
На лицо падает снежинка. Медленно тает, но за ней спешит другая. Еще одна. Свет померк, снежные крупицы мешают разглядеть лицо, и я болезненно щурюсь, словно в детстве. Мальчик, играя у теплой реки, разбрасывает по ветру полные горсти песка и слезы застилают глаза.
Кажется он действительно добился того чего хотел и теперь выглядит даже моложе чем в минуты нашей последней встречи. Величайшее искусство, величайшая сила, величайшая победа. Бессмысленная. Горечь сжигает сердце, оставляя только каменную пустоту.
– Елена.
Его взгляд дрогнул только на мгновение, ну да сегодня на мне подаренное тобою белоснежное платье и можешь думать что хочешь. Все равно это не так.
Снег начинает идти еще сильнее и мягкий ковер у нас под ногами приобретает новый цвет. Теперь я уже не чувствую холода, кровь бурлит под кожей согревая и разжигая пламя.
– Вот видишь, я обещал, и я выполнил обещание. Ничто не смогло остановить моего возвращения, даже время.
Понимаю, я понимаю этого мальчика. Мужчину, который уничтожил весь мир только потому, что получил отказ. Но снежной королеве противопоказана любовь. Сердце дракона это опасная вещь, порой оно начинает биться слишком часто. Иногда так происходит.
Чувствую, что в сжатой руке что-то до боли режет пальцы. Шишка, обыкновенная шишка необыкновенного дерева. Медленно вновь смыкаю ладонь. Это мое.
– Все закончилось. Теперь мы просто можем быть вдвоем. Друг с другом.
– Я уже ответила тебе однажды.
Просто невозможно поверить. Это говорю я! Ему! Неужели слабость, забытое, погребенное в неведомых далях человеческое чувство вновь может прорваться, ожить, оттаять.
Он приближается, заставляя в панике сделать шаг назад. Все чего я сейчас хочу – дождаться, дотерпеть, понять.
– Разве?
Однажды я побывала на белой стене. Стражи сказали, что я должна это знать. Должна видеть. Лед. Снег, и в глубине, в расщелинах, внизу то, что было когда-то живым. Надеялось, мечтало, строило планы.
Но должен же быть хоть какой-то выход.
