bannerbannerbanner
Доминум

Полина Граф
Доминум

Полная версия

Глава VIII
Часть твоей души

В голове у Альдебарана еще долго гудело. Он даже не заметил, как толпа вынесла его прочь с форума. Вокруг гремели тысячи голосов, превращаясь в неразборчивый шум, раздражающий и назойливый, отбивавший всякую мысль. Альдебаран опомнился, лишь когда услышал свое имя.

То был Бербут – префект Ефанезии. Долговязый и рыжий, он стоял в сопровождении планетара-фактотума. Связь звезд с планетарами из родной системы была священной и почти неразрывной, где звезда-патрон оставался покровителем своих планет-фактотумов, верных воинов и помощников, обязуясь управлять ими справедливо, не пятная честь и достоинство подчиненных. В любом другом случае кара свыше прилетала незамедлительно.

– Ну ты видел, а? – проворчал Бербут, стоило Альдебарану подойти. Он с недовольством оглянулся на прошедших мимо правоведов. – Это просто неслыханное безобразие и торжество лицемерия.

– Черный миг, – кивнул другой, беловолосый со шрамом под глазом. – Но это лишь первичное назначение. Все еще может исправиться.

– Этого ему уже будет достаточно для выстраивания обороны. – Альдебаран отрешенно уставился на блестящие крыши полиса за окном. – Если Зербраг получит бóльшую власть, чем прежде, то не допустит своего падения обратно. Ради нее он пойдет на все.

– Зербраг устроил из священного действа дешевый театр! – не унимался Бербут.

– У него было на то право, – уклончиво ответила префектша Дариотума. Голос ее был глух, а в росте она совсем немного уступала Альдебарану. – Зербраг справедливо отметил, что он старый воин с огромной душой и многое сделал для Света. Вселенная и Материя, он прошел сквозь эру Конфронтаций и Тройственную гражданскую войну, вышел из нее героем. И это лишь часть его заслуг. Ему повезло родиться в нужный момент и застать те времена, когда можно было себя показать. У Бетельгейзе же такой роскоши не имеется. Она лишь ступала на путь своего зенита, когда произошла битва за Люксорус. А после Армии на пять тысяч Генезисов ушли в стадию холодного сопротивления. Сейчас колесо Войны катится лишь по отдельным префектурам и областям. Для нас это благо и передышка. Но Бетельгейзе проигрывает Зербрагу в подвигах. У нее просто не было возможности показать себя.

– И что? Всепроникающий Свет, когда он вообще геройствовал? Да эти подвиги старше, чем все то нелепое и сказочное древнее наследие, которое Зербраг не перестает так маниакально искать! Даже магн-легаты не должны таким заниматься, а он – Паладин! Для подобных вещей у нас есть разведчики.

– И все же он его нашел, – пожала плечами префектша.

– Монументальные ребра колосса, больше целой планетарной системы, – мрачно заговорил беловолосый. Альдебаран наконец вспомнил, что это недавно назначенный префект Тел-Лермиса – небольшой предельной префектуры. – Остатки древнего военного полиса Шаа из Бронзовых Ветров, где Байро Разящий сверг династию Прима, Расколотый Юниверсариум Девронис Странницы, и даже отыскал стены крепости Лаэрта Покорителя, затерявшиеся в космических просторах. Но Зербраг всегда искал что-то, что могло бы рассказать нам больше об эре Зарождения, до того как Баэрдод Путеводный стал первым Верховным. И вот теперь он, похоже, это нашел.

– Аларонем? – скрестив руки, с недоверием фыркнул Бербут. – Бетельгейзе права: очередная сказка и громкий пшик. Поверить не могу, что какая-то старая лампа так вскружила головы громогласному меньшинству. Вы же сами всё видели, Зербрага поддержала хорошо если половина зала. А столько шуму!

– Они устали, – Альдебарану было тяжело признавать это, – от постоянных поражений, в череду которых мы попали после битвы за Люксорус. Многие чувствуют себя униженными и обделенными. Столько светлых лишились своего дома. Я верю в Бетельгейзе всей душой. Но даже я понимаю: не всякий поверит, что она начнет новую светлую эпоху, лучше, чем все предыдущие. Зербраг и здесь был прав. Мы на грани слома Эквилибриса. Всем требовался победоносный символ. Зербраг его им дал.

Бербут и дальше спорил и ворчал, а Альдебаран понимал, что, сотрясай они воздух хоть вечность, поменять все равно ничего не смогут. Перевес Зербрага казался небольшим, но он был.

Потому Альдебаран откланялся и ушел. Туда, куда его направил орнега перед заседанием.

Скованный тревогой и потрясением, он мерил шагами пространство обзорной площадки. На небе Ревершиль почти скрыл Баэрдод, оставив от звезды лишь узкую алую полоску. Когда эквилибрум отвлекся на этот вид, в проходе послышались тихие шаги.

– Ты все-таки пришел.

Какая-то часть Альдебарана с самого начала надеялась или даже знала, кто пригласил его сюда. Но, несмотря на это, он с неверием уставился на Бетельгейзе. Она попыталась улыбнуться ему в приветствии, однако вышло крайне вяло.

Взяв себя в руки, Альдебаран немедленно поклонился.

– Я не мог не прийти, луц. Разве я вправе ослушаться указа?

Рука Паладина мягко легла на его плечо.

– Оставь это, прошу, – произнесла Бетельгейзе, заставляя Альдебарана выпрямиться. – Мне не нужны от тебя почести.

Эквилибрум нахмурился, но промолчал. Бетельгейзе же внимательно всмотрелась в его лицо.

– При нашем последнем разговоре у тебя не было столько шрамов. Когда ты их получил?

– В последний раз мы говорили достаточно давно, – уклончиво ответил он, отворачивая изуродованное лицо. – Я был вызван не ради того, чтобы обсуждать мой внешний вид, верно?

Бетельгейзе кивнула и подалась к ограждению, глядя на небесные светила.

– Мне жаль, что так вышло с Зербрагом, луц, – сказал Альдебаран.

– Прекрати, – резко обернувшись, ожесточилась Бетельгейзе. – Мне не нужен очередной подчиненный. Только не ты.

– Тогда кто вам нужен? – спокойно осведомился он.

Бетельгейзе раздраженно поджала губы, словно от бессилия.

– Поговори со мной. Как раньше.

Прежде чем ответить, Альдебаран помедлил, вспоминая ее старый образ.

– Боюсь, как раньше, не выйдет. Вы уже давно не мой рекрут. И я вряд ли имею право давать советы Паладину.

– Тогда дай совет другу.

Другу… от этого слова Альдебарану стало не по себе. Слишком много времени прошло в молчании. Какими друзьями они могли быть теперь?

И тем не менее…

– Что я могу для тебя сделать? – спросил он, теплея от благодарности в ее глазах.

– Ты ведь был в подчинении у Зербрага. Сам рассказывал мне о его зверствах.

– И о многом умолчал.

– Произошедшее на форуме – тотальная катастрофа… Как он смог найти этот Маяк?.. В любое другое время я была бы рада, но… Почему именно сейчас?

– Есть шанс, что все это лишь фарс. Кто знает, на какой обман готов пойти Зербраг, лишь бы заработать доверие публики.

Когда звезда снова отвернулась и тяжело навалилась на парапет, Альдебаран подошел ближе.

– В Свете полно душ, которые сочли произошедшее вопиющей несправедливостью. Зербрага мало кто любит, этим он тебе проигрывает.

– Но теперь он герой, – сухо усмехнулась она. – Тот, кто вернет нам Аларонем.

– Ты будешь прекрасной Верховной, Бетельгейзе. Оттана готовила тебя к этому долгое время. Она видела в тебе истинного преемника. Мы будем бороться. Столько, сколько потребуется.

После небольшой паузы Бетельгейзе покачала головой.

– Помнишь, как здесь ты свел меня с Антаресом?

Альдебаран печально улыбнулся.

– Ты несколько эллеров умоляла меня об этом. Я напоминал ему, а тот все забывал и забывал. В отношениях с душами он был слишком рассеян. Из-за занятости не мог найти времени.

– Верно. Мы же были связаны с ним кровными узами как последние представители генума Анимера, а я знала его почти исключительно по ворчанию отца. В моем детстве мы несколько раз пересекались, немного общались. Но мне так хотелось поговорить с ним как следует! Антарес казался столь великим, непостижимым. Когда я росла и даже когда была рекрутом, все только и говорили о его подвигах, приравнивая их к чудесам. Нест Хрупкий едва не довел нас до Раскола Света, а Антарес позволил Армии воссиять как никогда прежде. Он был везде и был со всеми, в одиночку мог одолеть целые легионы и освобождал утерянные Светом земли от темных захватчиков. Сумеречные походы, войны, кризисы – Антарес преодолевал почти каждый из них с неправдоподобной легкостью. И, что самое главное, был добр. Так говорили. Сложно не очерстветь, когда на плечах лежит столь тяжкий груз, но даже с этим Антарес справился. Он вел нас к миру, вел к покою и стабильности. Пока дэлары не пришли по его душу. – Ее взгляд потух. – Я мечтала стать хотя бы немного похожей на него.

– Знала бы ты Антареса, когда он только вступил в армию, – рассмеялся Альдебаран. – Из непостижимого в нем была только особая способность нарываться на неприятности. Но все же… На тебя время он в конце концов нашел, что уже стало для него подвигом.

Бетельгейзе глядела в сторону полиса. Темнота окутала его, яркие огни зданий мягко озаряли все вокруг.

– Он был рад встретиться со мной, – вымолвила она. – Я не ожидала такого участия с его стороны. Антарес помог мне, направил на верный путь, которому я следую до сих пор. Я буквально преклонялась перед ним, а он признал во мне родную кровь. И помогал до самого конца. Потом Антарес умер, и не было на моей памяти Верховного лучше, чем он.

Каждый раз, когда кто-то вспоминал о тех событиях, тяжесть охватывала Альдебарана. Он нес ее на себе все прошедшие Генезисы.

– Мы росли вместе. Было чудовищно больно смириться с его смертью. Я прошел с Антаресом через многое, потому могу с уверенностью сказать, что его душа была одной из светлейших, что я встречал. И не было ему равных. Во всяком случае, до тебя. – Он решительно заглянул в печальные глаза Бетельгейзе. – Я знаю тебя давно. Я наблюдал, как ты совершала верные поступки, все во благо Света. Будь то первые наши тренировки, рекрутство или твоя работа в правительстве. Ты действительно отдавала себя всю. У нас нет лучшего кандидата на место Верховного Света.

 

– Есть.

К изумлению Альдебарана, Бетельгейзе с горечью улыбнулась.

– Я нашла часть его души, Альдебаран. Часть Антареса.

Поначалу эквилибрум даже не понял, что она сказала, настолько абсурдным это казалось.

– Нашла?

– Да! Мы сможем его вернуть! После стольких Генезисов. Антарес снова будет жив.

Альдебаран отшатнулся, точно от ударной волны.

– Невозможно, – наконец произнес он. – Он мертв. Ты не могла.

– Но это так! Я сама видела его воспоминания. Ошибки быть не может.

Бетельгейзе приблизилась к Альдебарану, но он отступил.

– Я уже один раз отпустил друга в дальнейший путь, – глухо пророкотал он. – Мы столько искали его, надеялись, молились, верили. Все безрезультатно. Если это ошибка, то я…

– Я могу доверить это только тебе.

Альдебаран помедлил.

– Мне?

– Ты был одним из его ближайших товарищей. Ты бы никогда в жизни его не предал. Не сделаешь этого и сейчас, когда нельзя быть твердо уверенным, кто друг, а кто враг. Прихвостнем Зербрага может оказаться любой.

– А он наверняка не будет в восторге, если единственный, кто может вновь отнять у него место Верховного, вернется, – ошеломленно заключил Альдебаран. – Если в споре с тобой за этот титул у него еще есть шансы, то с Антаресом – никаких. От Зербрага все отвернутся.

– Именно, – кивнула звезда. – Но сейчас Зербраг главный, все проходит через него. Потому мы обязаны действовать в строжайшей тайне.

Сердце Альдебарана бешено колотилось, даже не думая сбавлять темпа. Ему хотелось верить, что все произошедшее в Зеркальном Шпиле – не более чем очередной плохой сон. Альдебаран меньше всего на свете желал питать ложные иллюзии в отношении чудесного воскрешения друга. Но маячивший на горизонте Зербраг не оставлял ему выбора.

– Где он сейчас? – нехотя осведомился эквилибрум.

– На Терре. Когда я обходила населенные планеты, то обнаружила монструма.

– Монструма?! – не поверил своим ушам Альдебаран. Он опасливо обернулся, боясь, что кто-то мог услышать его возглас. – Ты хочешь сказать, что нашла осколок Антареса в чужой оболочке?

– Он слит с протектором.

– Невероятно, – рассердился он. – С приземленным, значит? Как это вышло? Где протекторы его нашли? Как душа Антареса смогла столько скрываться от нас?

– Как так получилось – сейчас неважно. Главное, нам нужно вернуть часть его души.

Альдебаран потупил взор. Ему претила мысль, что какой-то приземленный завладел душой Антареса. Он не мог этого принять. Крайне не хотелось представлять, какие ужасные последствия повлечет столь огромная сила в руках слабейшей расы.

– Но это лишь осколок, Бетельгейзе. Он ведь неразумный, так? Это не Антарес. Только его воспоминания. Для нас это буквально ничего.

– Еще недавно мы не знали, что от Антареса вообще что-то осталось! – в сердцах воскликнула Бетельгейзе, схватив Альдебарана за плечи. – Значит, можно попытаться найти остальные! Это не «ничего». Это – надежда.

Затаив дыхание, она всматривалась в Альдебарана.

– Я оставила осколок там, чтобы не позволить Зербрагу разделаться с последним следом Антареса. Но связь с Террой с недавнего времени полностью оборвалась. Я не знаю, что там происходит, а транзитный мост заблокирован.

– Ты хочешь, чтобы я проник туда, – догадался Альдебаран.

– Да. Это твоя префектура. Ты можешь работать в ней, не отчитываясь перед Магистратом.

Эквилибрум глубоко задумался.

– Терра – небольшая планета под управлением Солнца. Я бы мог отправить его, но он сейчас на задании. Пока он вернется, может быть уже слишком поздно.

К тому моменту Баэрдод окончательно спрятался за Ревершилем. Черный диск испускал дымные струи, особо заметные в алой короне, создаваемой звездой.

– Ты моя последняя надежда, – вымолвила Бетельгейзе. – Пока я буду вести борьбу за Свет здесь, ты должен связаться с Террой и спасти Антареса, если то необходимо. Попробуй отыскать его полностью. Не вреди протектору по возможности – то будет хуже для всех. И никогда и ни за что не предавай меня.

Альдебаран накрыл ее ладонь своей. Он был готов сделать для Бетельгейзе все что угодно. Но отыскать мертвеца…

– Я знаю, что ты не веришь, – вдруг с серьезным видом сказала она и требовательно сжала его руку. – Чувствую. Но ты должен пообещать мне, что попытаешься. Альдебаран, это падение в бездну. Это проверка твоей веры. Я знаю, что это сложно. Но пообещай мне, что сделаешь все возможное.

Эквилибрум правда не верил в то, что Антарес может быть жив после всего случившегося. Но хотел верить Бетельгейзе.

– Ты не отступишься, – настаивала она. – Ради Света и всех нас. Обещай.

Не колеблясь, Альдебаран создал меч из Света своей души. Тот был двуручный, тяжелый, но верный. Гарду и половину лезвия испещрял орнамент в виде цепей. Альдебаран отбросил накидку и преклонил колено перед Бетельгейзе, опершись на свое оружие.

– Это не обязательно… – потрясенно сказала она.

– Перед Вселенной и Всепроникающим Светом я клянусь тебе, Бетельгейзе Хранящая, в абсолютной преданности, – решительно заговорил Альдебаран. – Я отдаю себя целиком и без остатка во имя важной цели. Моя душа – часть твоей, пока я не исполню данное тебе обещание. Да буду я поглощен Обливионом в случае провала или паду перед тобой в пожизненной службе. Я осознанно принимаю эту судьбу. Примешь ли ты мою верность?

Было видно, как Бетельгейзе искала повод отказать, но она понимала, что в случае неудачи уже ничего не будет иметь смысла.

– Не смей проигрывать. Я не хочу, чтобы ты погиб или оказался у меня в рабстве.

– Зато ты будешь уверена, что я тебя никогда не предам. Я обещаю, что сделаю все возможное.

Альдебаран испарил меч, чтобы Бетельгейзе могла медленно наклониться и прикоснуться своим лбом к его. Пакт между душами был закреплен в свете алого пламени, слабо льющегося с небес. Красная корона Баэрдода и Ревершиль вместе напоминали гигантский глаз, точно сама Вселенная взирала на звезд.

Глава IX
Наши глубочайшие секреты

– Ну-ка повтори еще разок, – не унимался Дан, стараясь не отстать от меня. – Даже желательно на польском, а то, кажется, мой внутренний переводчик сбоит. Или мне не послышалось, что ты…

– Да-да, – отмахнулся я, проносясь мимо камер. – Ну могу я считывать с душ некоторые воспоминания. Это же полезно для нас!

– А ну постой! – с возмущением приказал протектор. – Ты какого черта не сказал нам об этом маленьком недоразумении раньше?

– Времени не было! Нас, если помнишь, пытались убить на каждом шагу. Что мне было делать в тех ситуациях?

– Ну не знаю, к примеру, сказать нам, что ты начал шастать по душам?! – Он подошел и с жаром ткнул пальцем мне в грудь. – Способность, которой владеют лишь редкие души. Да уж, действительно пустячок.

Фри оттолкнула его в сторону.

– Не кипятись, – сказала она, а затем обратилась ко мне: – Это же началось, как только в тебе оказался осколок Антареса?

Тут я замялся.

– Ну… как бы… да…

Фри перевела внимание на слегка сбитого с толку Дана.

– Это наверняка от Антареса. Он же из генума Анимера, а они как раз «созерцатели душ».

Я решительно указал на карцерный коридор.

– Я смогу узнать, где спрятались падшие. Без пыток и допросов. Сара и Коул потеряют кучу времени, а у нас его нет.

Дан страдальчески потер переносицу, крепко зажмурившись, будто весь этот разговор вызывал у него мигрень.

– А вот скажи, откуда ты вообще понял, что у тебя есть эта способность, и как ты научился обходиться с ней за столь короткое время?

Этот вопрос застал меня врасплох.

– Ну, я просто чувствую это. Да и… Антарес мне сам подсказал.

Сам факт, что бывший Верховный может излагать свои идеи внутри моей головы, казался мне менее шокирующим, чем способность заглядывать в души. Но вот остальные так не считали.

– Он… говорит с тобой? – выдохнула Фри, округлив глаза.

– Временами, – уклончиво ответил я.

– Что ж, – хмыкнул Дан, – чего-то подобного я на самом деле ожидал. Чудный побочный эффект от принятия второго разума в тело. И что он тебе сказал?

– Он почти не говорит. Скорее подсказывает, посылая мне образы.

Когда мы дошли до нужной камеры, Дан немедленно сделал стену прозрачной. Гектора давно развязали, стул исчез. Падший просто сидел в углу, опустив голову. Я не знал, спит он или просто выжидает.

– И как ты все провернешь? – осведомилась Фри.

– Просто подойду, дотронусь, загляну.

– И как часто ты этим пользовался?

Тут я сообразил, что раньше постоянно смотрел внутрь их душ. Кому такое понравится?

– Пару раз приходилось. Странное ощущение. Как тумблер – щелкает по приказу Антареса.

И мы отворили дверь. Дан создал шпагу, Фри положила руку на эфес клинка. Гектор не сразу обратил на нас внимание.

– А‐а, – протянул он, покривившись. – Монструм. Не думал, что тебя подпустят ко мне. Решили наконец отвести меня на обнуление?

– Много чести, – хмыкнул Дан. – Ты ведь не расскажешь нам, где твои друзья? А то они сбежали и зарыли головы в землю. Совсем не этично.

– Серьезно? Ты считаешь, что если я не раскололся перед Змееносцем, то солью все тебе?

– Я больше нравлюсь людям, – улыбнулся протектор. – Мне трудно производить иное впечатление.

И пока они не продолжили и дальше обмениваться взаимными подколами, я присел на корточки и потянулся к руке Гектора. Тот немедленно ее отдернул, будто к его пальцам приближались распахнутые челюсти.

– Эй, ты чего удумал?!

– Не шевелись, – приказал я и подался к нему снова.

Падший дернулся, но внезапно замер, потому как Дан резким выпадом приставил острие шпаги к его шее, чем немало напугал и меня.

– Давай без резких движений, – вкрадчиво попросил Дан. – Я не очень-то люблю насилие, но твое гадкое лицо просто провоцирует меня.

И пока Гектор думал над ответом, мне наконец-то удалось коснуться его ладони и провалиться внутрь души.

Возникла мастерская. Судя по всему, здесь делали скульптуры. Из грязных окон тянулись ленивые лучи закатного солнца, густая пыль золотом поблескивала на свету. На захламленных столах лежали инструменты, груды чертежей неровными стопками покоились подле стульев.

Через меня проходили десятки эмоций: ненависть, отвращение, страх. Чувства загнанного животного, которое решило отбиваться до последнего, несмотря на весь внутренний ужас. Я огляделся и увидел еще несколько недоделанных статуй. Но нашлась здесь и готовая работа. Центр души. Статуя умывалась солнечным светом. Белая, гладкая, с множеством сложных и мелких деталей. То была женщина. Ее руки показались мне самой проработанной и отточенной частью образа. Каменные пальцы касались шеи. Драпировка платья чем-то напомнила вихри дыма. Все было выполнено с огромным мастерством, но особое внимание привлекало ее лицо.

Оно было уничтожено. Словно создатель взял в руки молоток и наносил по камню удар за ударом, пока все черты не обратились в прах.

Я искренне верил, что за этим уродством кроется своя история, которую, если хорошенько поискать, мне бы удалось увидеть в прошлом Гектора. Но не она меня интересовала. Когда я коснулся рук статуи, то держал в мыслях лишь одно.

Меня тут же подхватил вихрь образов. Он сносил, срывал с твердой земли, разбирая ее по кусочкам. Азарт забился внутри головы, кровь ускорялась, а сознание, казалось бы, становилось больше. Я знал, что делал, и был полным хозяином положения. Именно в такие моменты, когда чужая история поглощала меня целиком, я чувствовал себя живее всех живых.

Падшие, – думал я, продираясь сквозь расплывчатые образы: квартиры, стебли побегов, каменные проулки и бесконечный, изменчивый коридор темных улиц и лесов. – Их местоположение, главное обиталище. База, на которую они сбежали.

Гектору было известно, куда переправились его товарищи, но он упорно хранил этот секрет в самых темных глубинах своей памяти. В другое время я бы и не подумал туда пробираться – мне становилось дурно, и после таких нагрузок обычно набегала жуткая слабость. Но в этот раз ничто не могло меня остановить. Потому я уверенно продолжал идти по образам, словно соединяя пронумерованные точки в детской головоломке, чтобы в конце концов получить единую картину. Все погружалось во мрак, в спрятанную, невидимую бездну. И я нашел ее. Жар опалил кожу, песок захрустел на зубах. Я увидел бесконечные барханы, что волнами тянулись к горизонту. Темные рваные скалы вырывались из песчаного плена.

Звуки и образы проходили через мой разум и отпечатывались в памяти. Все хаотично металось, но я улавливал суть, и она мне не нравилась. Поток информации лился и дребезжал. Чем больше я узнавал, тем сильнее сжималось сердце.

Не попадем, – в отчаянии подумал я. – Звезды, нет. Мы не сможем. Никто не сможет. Мы проиграли.

 

Что-то в груди встрепенулось. Жар ударил в голову, и иная сила потянула из мглы воспоминания. Я не без удивления отметил, что Антарес решил поучаствовать в деле. Он подавил мои указы одной-единственной мыслью, развеял их и занялся своей работой, будто желая показать мне истинный путь. Верховный точно знал, что´ искать. Нужные воспоминания были найдены с такой скоростью, с какой я в жизни не действовал в душах.

Стройная фигура в замызганном фартуке. Угольные волосы, прямая осанка, непробиваемая жесткость в глазах. Я содрогнулся, увидев Шакару так близко и ясно. Она и окружение менялись, но одно оставалось одинаковым – выражение ее лица и находящиеся перед ней подопытные.

– Они умирают! – услышал я ее голос.

Шакара не раскрывала рта, связанные с нею воспоминания постоянно сменяли друг друга, но слова звучали в моих ушах.

– Почему они умирают? Снова, и снова, и снова.

Темная комната; падшая склонилась над одним из тел, лежащим на железном столе.

– Я не понимаю, что делаю не так. Можно предположить, что эта операция невозможна и в теории, но она описана эквилибрумами, хоть и запрещена. Успешные прецеденты были.

Я увидел сферы. В них горел фиолетовый дым. Души. Их две. Нет, больше. Много больше. Шакара пробует это раз в несколько лет, но и не думает о прекращении опытов. Ведь успеха она пока не достигла.

Шакара держала сферу в руках. Ее черные глаза казались стеклянными, прямо как у куклы.

– Я уверена, что делаю все правильно. Не может быть иного. Значит, проблема не во мне, а в них. В приземленных.

Она извлекает души. Каждый раз перед ней лежат еще живые тела, но они уже обречены. Падшая не думала о содержании душ. Ее интересовало только то, что можно с ними делать.

– Может, их оболочка слишком слаба? Или же эфир неспособен так быстро адаптироваться?

Бывало, что подопытный просыпался. Тогда Шакара следила за таким экземпляром, но это не продолжалось долго. Человек – простой человек, не сплит и не протектор – умирал в течение пары часов. Те, кто не погибал сразу после опыта и приходил в себя, кричали, говорили невнятно, иногда замыкались, садились в угол и начинали биться головой о стену. Так смерть приходила быстрее. Они не понимали, что с ними происходит, они вообще ничего не осознавали, кроме острого и непреодолимого желания прекратить свое пребывание в этом теле и мире.

Гектор видел ее опыты. Не считая Грея, он был ближе всех остальных к делам Шакары.

– Что это? – выдавил я. – Зачем ты мне это показываешь? Что она с ними делает?

– Всмотрись, – сказал Антарес. – И пойми.

– Вероятно, дело в людях, – говорила Шакара. – В человеческом эфире. Протектор прожил дольше всех – неделю. И он даже был в сознании около часа. Хотя больше ничего внятного он и не дал, но тем не менее. Значит, помог звездный эфир в его крови?

– Из этого вытекает, что нужно попробовать то же самое на заоблачниках, – глухо отозвался Гектор.

– Если бы я располагала такими ресурсами.

Все начало смазываться, но я увидел последний образ. Шакара взяла сферу, склонилась над телом…

Меня бросило в дрожь, когда сознание вырвалось в реальность, будто окатили ледяной водой. Кто-то оттаскивал меня к самой стене. Я непонимающе оглянулся, но Дан приложил палец к губам, призывая к молчанию. Он весь напрягся. Фри в такой же тишине стояла возле Гектора, прижав нож к его шее, чтобы он не издавал звуков. Только после этого я услышал голоса за пределами камеры.

– Не-не-не, сейчас не время! – восклицал кто-то.

В этой наглой и возмущенной интонации я узнал Стефана.

– Дай пройти, я должен допросить падшего.

Вторым собеседником был не кто иной, как Коул.

– Слушай, допрашивальщик из тебя так себе, не обольщайся. Саре эта роль больше подходит, а ты иди лучше чая хлебни.

– Что? – в голосе Коула было больше непонимания, чем угрозы, и вряд ли бы он запугал даже ребенка.

– Что слышал! – надавил Стеф. – Дай этим клоунам из Манипуляционной образцы собрать, а там делай что хочешь, хоть пинком его с плиты Соларума вниз скидывай. Я, кстати, даже заплатил бы, чтоб на такое глянуть.

– Там Тисус? – уточнил Коул.

– Да, и потому иди отсюда. Сначала придешь ты, потом Волк, потом они начнут мериться, у кого шутки площе, а в конце тут будет целое стадо наблюдателей. Тебе оно нужно? Серьезно, поищи пока Сару и остальных, там как раз закончат.

– А ты сам-то что здесь делаешь? – с подозрением заинтересовался Коул. – Ты не из Манипуляционной.

– Я здесь для того, чтобы, если вдруг этот черт трепыхнется, проломить его череп с той изящной аккуратностью, с которой подобную рану возможно будет залечить. Ты же знаешь, я в этом большой спец.

Повисло молчание.

– Я приду через пятнадцать минут с остальными. Заканчивайте. И если сюда действительно заявится Дан, то выпроводи его так, чтобы он не успел начать говорить, превратив все в мыльную оперу без антрактов.

Мы еще с минуту сидели и не шевелились, пока наконец в дверном проеме не показалось недовольное лицо Водолея.

– Я прекрасно понимаю, что у вас у всех свербит в заду, когда парад идиотии прерывается хотя бы на полдня, но вот это… – Он указал на Фри. Она до сих пор держала лезвие у горла Гектора, который побледнел так, будто все это время не дышал. – …самая, блин, отбитая хреновина, которую вы только могли придумать!

– Ты что тут забыл? – выдохнула Фри, убрав оружие от Гектора. Тот закашлялся и упал на пол.

Стеф с раздражением сунул руки в карманы брюк.

– Могли бы и спасибо сказать. Я еще вовремя отключил прозрачность стен, которую вы по своей дурости забыли вырубить. Если бы не это, Коул уже наблюдал бы за вами, как за животными в вольере.

– Ну заметил бы он нас, и что? – фыркнула Фри, отворачиваясь.

– И что? – с вызовом переспросил Стефан, при этом кивнув на меня. – Хотел бы я посмотреть, как бы вы объяснили Коулу, а также и всем остальным, зачем притащили монструма к падшему и что умеет звезданутый.

– Спасибо, – вымолвил я. – Это действительно было очень кстати. Но зачем ты помог?

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Стеф все еще оставался куском добротного презрения.

– Чтобы дать тебе побольше времени, дурень. А еще потому, что остальные, увидев вас тут, развели бы бедлам. Вам пришлось бы хорошенько так завраться, чтобы придумать хоть какое-то оправдание, и это ни к чему бы ни привело. А если бы ты решил слить правду всему Соларуму, то мы бы тут еще дольше провозились.

– И тебя не удивляет увиденное? – спросил я.

Стефан пожал плечами и подошел поближе к Гектору. Тот уже успел сесть и с ненавистью глядел на Водолея.

– Я слишком много повидал чертовщины, чтобы удивляться такому, – сказал протектор, при этом с омерзением смотря в глаза падшему. – Твое умение сейчас спасительно. Из этого осла выдрать информацию можно только так.

– Что вы сделали? – прошипел Гектор, напрягаясь.

– Ничего такого, чем бы стоило занимать мозжечок, – ответил Стеф. – Но твои услуги, похоже, нам больше не нужны. Потому скоро тебя отправят в утиль.

– Вы не могли ничего узнать. Я ничего вам не говорил. Ты блефуешь!

– Нет, – протянул Стефан, – над убогими я не издеваюсь. Разве что над Волком.

И тут Гектор со злобой кинулся на него. Не знаю, что падший намеревался сделать голыми руками, но он все равно внушал опасение. Гектор был на полголовы выше Стефа и уж точно в несколько раз крепче.

Протектор среагировал немедленно. Я и не заметил, что во время разговора он успел вытащить из кобуры пистолет. Одна белая вспышка – и Гектор готов. Он со стоном упал у стены. Заряд был небольшим, даже одежды не опалил, но силы явно потрепал.

Я наблюдал, как Гектор, кряхтя, отвернулся, давая увидеть затылок. У самого основания шеи темнела небольшая черная метка – три точки, составлявшие перевернутый треугольник. Мне тут же сделалось не по себе. В голове замелькали образы, увиденные в душе Гектора. Все разом собралось в единую картину. И эта метка – ее я там тоже видел.

В нетерпении я схватил Дана за лацканы.

– Нам нужно назад! В Манипуляционную! Сейчас же!

– Совсем с катушек слетел? – подалась вперед Фри и указала на Гектора: – Что ты там вообще увидел?

– Все! Все что нужно и даже больше! Я знаю, где падшие, знаю, как к ним попасть! Именно потому мы должны найти Ламию!

И, не дожидаясь их реакции, я рванул к выходу. Весь путь меня не покидала мысль, что лишь Ламия может мне помочь. Тисус откажется от этой идеи, другие не смогут. Да, этот способ единственно верный. Он пугал меня, но что поделать?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31 
Рейтинг@Mail.ru