Плутарх
Жизнеописания
XXIV. ПОСЛЕ смерти Эгея он задумал великое, прекрасное дело и соединил аттические общины в один город. Он образовал один город и один народ, между тем как раньше последний был рассеян и только с трудом мог быть собран для совещания об общем благе. Иногда среди него вспыхивали ссоры и кровавые распри. Тесей являлся с советом в каждый дем и в каждый род. Не занимавшие никаких должностей и бедные граждане охотно слушали его, аристократам же он предлагал учредить демократическую республику, лишь бы ему дали начальство над войсками и право блюсти законы; во всем остальном он не желал иметь никаких преимуществ. Одних он убедил, другие же предпочли согласиться добровольно, нежели быть принужденными, так как они боялись его уже сильной власти и смелого характера. Тогда он уничтожил отдельные пританеи, Советы и власти, построил один пританей, общий для всех, и здание Совета на месте нынешнего старого города, назвал город Афинами и учредил общий жертвенный праздник – Панафинеи. Кроме того, он установил праздник Метекий с жертвами, приносимыми до сих пор еще шестнадцатого гекатомбеона.
Сложив с себя, по условию, царскую власть, он решил придать государству устройство, советуясь с оракулом. Дельфийский оракул прислал ему следующий ответ на вопрос его о судьбе города:
Отпрыск Эгея, Тесей, Питфеевой дочери чадо!
Многих чужих городов и земель пределы и жребий
Городу вашему сам мой отец вручил и доверил.
Но не страшись чрезмерно и дух свой печалью не мучай;
Будешь, как легкий бурдюк, по морской ты плавать пучине.
Точно так же и сивилла отвечала, позже, на вопрос о судьбе города, что
Вглубь, как бурдюк, погрузишься – тонуть же судьба не позволит.
XXV. ЖЕЛАЯ еще более увеличить население города, Тесей приглашал селиться в нем всех на равных правах. Крик «Сюда, все народы!» приписывают Тесею, желавшему учредить всеобщую республику. Но он не хотел, чтобы его народ представлял беспорядочную, бесформенную, стекшуюся со всех сторон нестройную толпу, поэтому он первым разделил его на сословия благородных, землевладельцев и ремесленников. Благородным он поручил заведование религиозными обрядами, высшие правительственные места, сделал их блюстителями законов и толкователями тайн божеских и человеческих; но в остальном права их были те же, что и других граждан, – благородные имели преимущество в том, что им оказывалось больше почета, землевладельцы были полезнее других; ремесленники – многочисленнее. Что он первым принял сторону народа, об этом говорит Аристотель; в доказательство того, что он отменил единовластие, мы можем, кажется, сослаться и на Гомера, который в списке судов флота одних афинян зовет свободным народом.
Тесей бил также монету с изображением быка, быть может, марафонского быка, или же по сходству его названия с именем полководца Миноса, или же из желания приучить народ к земледелию. Ему же, говорят, обязаны своим происхождением выражения «стоимостью в сто быков или в десять быков». Он присоединил Мегариду к Аттике и поставил на Истме знаменитый столб, приказав написать в двух шестистопных ямбах обозначение границ. На восточной стороне стояло: «Не здесь Пелопоннес, здесь Ионийский край», на западной: «Вот где Пелопоннес, – Иония не здесь». Он первым учредил там гимнастические игры по примеру Геракла. Как Геракл учредил Олимпийские игры в честь Зевса, так Тесей велел праздновать грекам Истмийские в честь Посейдона. Игры, происходившие там ночью в честь Меликерта, носили, скорей, религиозный характер, нежели были публичным зрелищем и народным праздником. Некоторые утверждают, что Тесей учредил Истмийские игры в память Скирона, желая очиститься в убийстве своего родственника: Скирон был сыном Канета и дочери Питфея, Гениохи. Другие говорят, что Тесей установил игры в память Синида, а не Скирона. Он приказал раз и навсегда, чтобы на Истмийских играх коринфяне давали приезжим афинянам почетные места на таком пространстве, какое займет разложенный на земле парус «священного корабля». Так, по крайней мере, передают историки Гелланик и галикарнассец Андрон.
XXVI. ЗАТЕМ, как рассказывает Филохор и некоторые другие, Тесей уехал в Эвксинский Понт – в поход на амазонок, вместе с Гераклом, и получил в награду за храбрость Антиопу. Но большинство, между прочим Ферекид, Гелланик и Геродор, говорит, что Тесей уехал позже Геракла на своем собственном корабле и взял амазонку в плен, что имеет за собой больше вероятия: никто другой не передает, чтобы кто-либо из его товарищей по походу взял в плен амазонку. Бион рассказывает, что он взял ее обманом и увез. Дело в том, что амазонки в действительности любят мужчин и не думали бежать, когда Тесей кинул якорь в виду берега, напротив, прислали ему подарки. Он пригласил принесшую их взойти на корабль и, когда она взошла, снялся с якоря. Менекрат, историк вифинского города Никеи, пишет, что Тесей жил там с амазонкой и что вместе с ним отправились в поход три молодых афинянина, родные брата: Эвней, Тоант и Солоент. Последний влюбился в Антиопу, но, скрывая свою страсть от других, сказал о ней одному из своих товарищей. Тот передал о случившемся Антиопе, которая отвечала на предложение решительным отказом, но тем не менее поступила умно, вела себя спокойно и не пожаловалась Тесею. Солоент в отчаянии бросился в реку и погиб. Узнав причину страданий молодого человека, Тесей был глубоко опечален и в своем горе вспомнил о данном ему оракуле. Дельфийская пифия велела ему, если им в чужой земле овладеет лютая скорбь, жгучая печаль, построить на том месте город и назначить его начальником кого-либо из окружающих. Вследствие этого Тесей назвал основанный им город в честь жрицы Пифополем, соседнюю реку в честь молодого человека – Солоентом. Властями и блюстителями законов он оставил в нем его братьев и афинянина Герма, из благородного сословия. Вот почему пифополитанцы зовут одно место «домом Гермеса», а не «домом Герма», ошибочно прибавляя лишний слог, и неправильно приписывают богу честь, которую следует приписать герою.
XXVII. ПОХИЩЕНИЕ амазонки привело к войне с амазонками, войне опасной, хотя и с женщинами: если бы они не завладели страною и не дошли, не встречая нигде сопротивления, до города, они не расположились бы лагерем в самой столице и не дали бы сражения в виду Пникса и холма Мусея. Словам историка Гелланика, что они перешли Босфор Киммерийский по льду, трудно верить; но что они стояли лагерем в самом городе, можно судить по названиям мест и могилам убитых. Обе стороны долго медлили, не решались начинать сражения. Наконец, Тесей, принесши, следуя оракулу, жертву Страху, напал на неприятелей. Битва произошла в боэдромионе месяце, в тот день, в который афиняне до сих пор еще празднуют Боэдромии.
Историк Клидем, описывающий все это подробно, говорит, что левое крыло амазонок стояло против нынешнего Амазония, правое – со стороны Хрисы, против Пникса. В сражении афиняне напали на это крыло амазонок со стороны Мусея. Могилы убитых находятся вблизи улицы, которая ведет к нынешним Пирейским воротам, к храму героя Халкодонта. Афиняне принуждены были отступить перед женщинами, которые гнали их до храма Эвменид, но афиняне, напавшие на них со стороны Палладия, Ардетта и Ликея, преследовали их правое крыло вплоть до лагеря и многих из них убили. Благодаря посредничеству Ипполиты – жену Тесея историк называет не Антиопой, а Ипполитой – был заключен мир. Но, по словам некоторых, она умерла, сражаясь на стороне Тесея, пораженная копьем Молпиады, причем в честь ее была поставлена колонна возле храма Геи Олимпийской. Нет ничего удивительного, если рассказы о таких отдаленных событиях страдают отсутствием исторической правды; если, например, говорят, что Антиопа отправила тайком раненых амазонок для лечения ран в Халкиду и что некоторые из них похоронены вблизи нынешнего Амазония. О том, однако, что война кончилась миром, ясно из названия места возле храма Тесея, места, которое называется Горкомосием, или из того, что здесь издревле приносилась жертва амазонкам перед праздником в честь Тесея. Могилы амазонок показывают у себя и мегарцы – по дороге из рынка к Русу, там, где стоит здание, имеющее вид ромба. По преданию, некоторые из них умерли также в Херонее и похоронены возле ручейка, теперь называющегося Гемоном, прежде, если не ошибаюсь, – Териодонтом. Об этом я говорю в жизнеописании Демосфена. Очевидно, амазонки прошли не без потерь и через Фессалию: могилы их до сих пор еще показывают вблизи Скотуссы и Киноскефал.
XXVIII. ВОТ ЧТО я считал нужным сказать об амазонках. Автор поэмы «Тесеида» рассказывает, что амазонки восстали потому, что Антиопа хотела отомстить Тесею за брак его с Федрой: что ей подали помощь бывшие с ней амазонки и что Геракл перебил их, – но это, без сомнения, сказки, произведение вымысла. Тесей женился на Федре после смерти Антиопы, имел от Антиопы сына – Ипполита, или, по Пиндару, – Демофонта. Относительно несчастной судьбы его второй жены и сына, ввиду полного сходства рассказов о ней историков и трагиков, следует верить принятым всеми ими преданиям.
XXIX. НАМ ГОВОРЯТ и о других любовных похождениях Тесея; но тема эта не разрабатывалась на сцене. Связь его имела дурное начало и несчастный конец. Говорят, он похитил трезенку Анаксо; убив Синида и Керкиона, изнасиловал их дочерей; был в связи с матерью Аякса, Перибеей, затем – с Феребеей и, наконец, с дочерью Ификла, Иопой. Он бросил Ариадну, влюбившись, как я уже говорил, в дочь Панопея, Эглу, – грязный, безнравственный поступок в глазах других. Но более всего порицают Тесея за похищение Елены, вследствие чего Аттика испытала бедствия войны, сам же он принужден был бежать и потерял жизнь. Об этом речь впереди.
В то время герои ознаменовывали себя многими подвигами; но Геродор говорит, что Тесей принимал участие только в битве лапифов с кентаврами, хотя другие рассказывают, что он участвовал с Ясоном в походе на Колхиду и с Мелеагром в охоте на кабана, чем и объясняют пословицу: «Не без Тесея». Но сам он, без всякой помощи, совершил много громких подвигов, почему и заслужил прозвище второго Геракла. Он помог затем Адрасту получить и похоронить трупы павших под стенами Фив – не победив фиванцев в сражении, как говорит в своей трагедии Еврипид, а с помощью переговоров, в силу перемирия, с чем согласно большинство. Филохор говорит даже, что здесь первый раз было заключено перемирие относительно выдачи и погребения трупов убитых; но первым выдал неприятелям тела их убитых Геракл, о чем я говорил в его жизнеописании. В Элевтерах показывают могилы многих простых воинов, вблизи Элевсина – полководцев, любезность, оказанная Адрасту Тесеем. Об этом говорит Тесей и в «Элевсинцах» Эсхила, пьесе, где последний рассказывает о событиях иначе, нежели Еврипид в своих «Просительницах».
XXX. ДРУГОМ Пирифоя Тесей сделался, говорят, следующим образом. Рассказы о его силе и замечательной храбрости знали все. Пирифой захотел испытать их, убедиться в них опытом. Он угнал из Марафона быков Тесея и, узнав, что он гонится за ним вооруженный, не убежал, но повернул ему навстречу. Взглянув друг на друга, они были очарованы каждый красотой другого, пришли в восторг от смелости противника и не начали боя. Пирифой первым протянул руку и просил Тесея быть его судьей относительно кражи им его быков, обещая уплатить штраф, какой он ему наложит. Тесей простил его и предложил ему быть его другом и союзником. Свою дружбу они скрепили клятвой. Когда затем Пирифой стал готовиться к свадьбе с Деидамией, он пригласил Тесея приехать к нему – посмотреть его владения и погостить у лапифов. На свадебный пир он пригласил и кентавров. Когда они стали вести себя нагло и приставать к женщинам, лапифы приняли последних под свою защиту. Одних из кентавров они убили, других победили на войне и выгнали потом из их владений, причем в походе принимал участие и их союзник, Тесей. Геродор рассказывает об этом иначе: Тесей пришел на помощь лапифам тогда, когда война уже началась; в то время он в первый раз увидел Геракла, причем считал за честь, что встретился с ним в Трахине, где тот отдыхал после своих скитаний и подвигов. При встрече они выказали один другому чувства уважения и дружбы, каждый осыпал другого похвалами. Тем не менее скорей можно верить тем, кто рассказывает, что они не раз виделись раньше; что Геракл был посвящен в таинства мистерий благодаря стараниям Тесея и что раньше посвящения он был очищен, по его желанию, от некоторых тяготевших над ним невольных преступлений.
XXXI. ТЕСЕЮ, по словам Гелланика, было уже пятьдесят лет, когда он похитил Елену, слишком молодую для него. Чтобы защитить его от обвинения в величайшем из его преступлений, некоторые рассказывают, будто Елену похитил не он – похитили ее Идас и Линкей – и что он только получил ее с условием стеречь и отказать Диоскурам в ее выдаче. Мало того, они говорят, будто ее отдал ему Тиндарей из страха перед сыном Гиппокоонта, Энарсфором, который хотел увезти Елену, когда она была еще ребенком. Но самый вероятный рассказ, подтверждаемый многочисленными писателями, состоит в следующем. Оба друга приехали в Спарту, похитили девушку, когда она плясала в храме Артемиды-Ортии, и бежали. Посланные преследовать их не гнались за ними дальше Тегеи. Очутившись в безопасности и придя в Пелопоннес, похитители условились, что тот, кому по жребию достанется Елена, должен помочь товарищу добыть жену. Когда, по условию, они бросили жребий и она досталась Тесею, он взял девушку, которой еще рано было выходить замуж, отвез ее в Афидны, оставил при ней свою мать и поручил ее своему другу, приказав беречь ее и не показывать никому, сам же, желая отплатить Пирифою услугой за услугу, уехал с ним в Эпир за дочерью царя молосского, Аидонея, который назвал свою жену Персефоной, дочь – Корой, собаку – Кербером. Каждый из женихов обязан был драться с собакой. Победитель мог получить руку девушки. Узнав, однако, что Пирифой с товарищем приехали не как женихи, а как воры, царь тотчас же затравил Пирифоя своей собакой, Тесея заключил под крепкую стражу.
XXXII. В ЭТО ВРЕМЯ Менестей, сын Петеоя, внук Орнея и правнук Эрехтея, начал, говорят, первый льстить народу и заискивать у афинской черни. Он вооружал, возмущал аристократов, давно озлобленных против Тесея, считавших его похитителем той царской власти, которую имел в своем деме каждый из знатных людей, соединившего всех в один город для того, чтобы «всех их сделать своими подданными и рабами». Чернь он возбуждал и волновал, указывая на то, что она видит только тень свободы, в действительности же лишена отечества и права совершать религиозные обряды и, вместо того, чтобы повиноваться многим добрым и законным царям, избрала своим владыкой одного пришлеца и чужеземца. Его мятежным замыслам много помогло вооруженное нападение сыновей Тиндарея. Говорят даже, что они явились исключительно по его просьбе. Сперва они никого не трогали и только требовали выдачи сестры; но, когда граждане отвечали, что ее нет у них и что они не знают, где она находится, они начали войну. Академу удалось каким-то образом узнать ее тайное пребывание в Афиднах, и он сказал об этом ее братьям, вследствие чего Тиндариды воздавали ему почести еще при его жизни, спартанцы же при своих неоднократных вторжениях в пределы Аттики, опустошая всю страну, не трогали Академии из уважения к памяти Академа. Дикеарх говорит, что тогда вместе с Тиндаридами участвовали в походе два аркадца, Эхедем и Мараф. От имени первого произошло нынешнее название Академии, об имени второго напоминает дем Марафон, потому что перед сражением Мараф добровольно заколол себя вследствие полученного им оракула.
Подступив к Афиднам, Тиндариды одержали победу и взяли город. Здесь, говорят, пал между прочими товарищ Диоскуров в том походе – сын Скирона, Галик, имя которого носит одно место в Мегариде, так как там находится его могила. Историк Герей рассказывает, что он пал под стенами Афидн от руки самого Тесея, и в подтверждение своих слов приводит следующие стихи о Галике:
…на широкой равнине Афидны
Храбро сражаясь за честь пышнокудрой Елены, повержен
Был он Тесеем…
XXXIII. НО ЕДВА ли были бы взяты Афидны и уведена в плен мать Тесея, если бы он сам присутствовал при этом.
Взятие Афидн привело в ужас население столицы. Менестей убедил народ впустить Тиндаридов в город и оказать им дружеский прием, так как они ведут войну единственно с Тесеем, который первым оскорбил их, другим же делают добро и спасают их. Тиндариды оправдывали его отзыв о них: из своих завоеваний они не оставили себе ничего, хотя все принадлежало им, и просили только посвятить их в таинства, так как они имели с городом общего не менее, чем Геракл. Просьба их была исполнена: Афидн усыновил их, как Пилий Геракла. Им оказали божеские почести и назвали «знаками», или потому, что они заключили перемирие, или потому, что приложили все старания, чтобы находившееся в городе громадное войско никого не обидело: «анакос эхэйн» значит по-гречески заботиться или беречь кого-либо. Быть может, здесь надо искать происхождение слова «анакс», титула царей. Некоторые говорят, что слово «знаки» намекает на явление на небе звезд: в Аттике говорят «анекас» – «вверху» и «анекатен» – «сверху».
XXXIV. ПЛЕННАЯ мать Тесеева, Этра, была, говорят, уведена в Спарту, откуда вместе с Еленой отправилась под Трою. У Гомера мы читаем, что в числе уехавших с Еленой находилась и Этра, Питфеева дочь, и Климена с блистательным взором.
Некоторые считают этот стих подложным, так же как миф о Мунихе, плоде тайной любви Лаодики к Демофонту, Мунихе, воспитанном, говорят, Этрой в Трое. Истр держится собственного, ничего общего с другими не имеющего предания, говоря об Этре в тринадцатой книге своей «Истории Аттики». Точно так же некоторые рассказывают, что Александр, известный в Фессалии под именем Париса, был побежден Ахиллесом и Патроклом в битве на берегах Сперхея, но что, в свою очередь, Гектор взял и разрушил Трезену, причем ему попалась в плен оставленная там Этра. Но рассказ этот весьма невероятен.
XXXV. ПРИНИМАЯ у себя в доме Геракла, Аидоней вспомнил случайно, в разговоре о Тесее и Пирифое, о том, с каким намерением они пришли к нему и как он наказал их, догадавшись об их планах. Гераклу было тяжело слушать, что один из них погиб злою смертью, другой – ждет ее себе. Он считал напрасным упрекать теперь царя за смерть Пирифоя, но стал просить, в знак личного одолжения ему, об освобождении Тесея.
Аидоней согласился, и освобожденный Тесей вернулся в Афины, где у него были еще сторонники.
Все те участки земли, которые раньше выделил ему город, он посвятил Гераклу – кроме четырех, по словам историка Филохора, – и приказал вместо «Тесеевых» звать их «Геракловыми». Он по-прежнему хотел стоять во главе государства, быть при кормиле правления, но встретил ропот и недовольство. Тех, кого он оставил своими врагами, он нашел не только людьми ненавидящими, но и не боящимися его. В черни он заметил сильную перемену к худшему – она ждала ухаживаний, вместо того чтобы молча исполнять приказания. Он в первый раз принужден был употребить силу; но не смог подавить козни, противники победили его. Наконец, он сложил власть, отправил свое семейство в Эвбею, к сыну Халкодонта, Элефенору, сам же, изрекши в Гаргетте проклятие афинянам, – место это называется в настоящее время Аратерием, – отплыл на Скирос, рассчитывая на свою дружбу с его населением; кроме того, у него находились на острове наследственные поместья. Скиросским царем был в то время Ликомед. Тесей явился к нему и просил его вернуть ему его землю, намереваясь поселиться там. Другие рассказывают, что он просил у царя помощи против афинян. Ликомед – боялся ли он его громкого имени или желал угодить Менестею, трудно сказать, – взошел с ним на высокое место острова, как будто бы затем, чтобы показать ему его землю, столкнул его со скалы и убил. Некоторые говорят, впрочем, что Тесей сам поскользнулся и упал, прогуливаясь, по привычке, после обеда. Тогда на его смерть никто не обратил внимания, – афинский престол занимал Менестей, и сыновья Тесея отправились вместе с другими в поход под Трою в качестве простых граждан и, когда Менестей был убит, вернулись и утвердились на престоле, – но потом афиняне установили Тесею почести, как герою, по многим причинам: между прочим, многие, сражавшиеся с персами при Марафоне, видели носившийся пред ними призрак Тесея с оружием, ведшего их на врагов.
XXXVI. ПОСЛЕ окончания Персидских войн, в архонтство Федона пифия дала афинянам оракул – взять кости Тесея, с почетом перенести их и хранить в городе. Взять их и найти гробницу было трудно благодаря необщительности и грубости жителей острова – долопов.
Когда, однако, Кимон взял остров – об этом я говорил в его жизнеописании, – он пожелал, чтобы высокая честь найти могилу героя выпала ему. И вот, говорят, орел стал однажды рыть клювом какой-то холм и рвать когтями землю. Кимон, по внушению свыше, приказал рыть землю. Нашли гроб с исполинским остовом, возле которого лежало медное копье и меч. Когда Кимон привез их на своих триерах, обрадованные афиняне устроили им пышную, торжественную встречу с жертвоприношениями, как будто сам герой вернулся в их столицу. Прах его покоится в центре города, возле нынешнего гимнасия, и считается местом убежища для рабов и всех несчастных и боящихся сильных, как и сам Тесей был защитником и помощником других и ласково выслушивал просьбы угнетенных.
Главную жертву в честь его приносят восьмого пианепсиона, в тот день, когда он вернулся с молодыми людьми с Крита. Ему приносят жертвы и восьмого числа других месяцев, быть может потому, как объясняет историк Диодор Путешественник, что в первый раз он вернулся из Трезены восьмого гекатомбеона или же вследствие того, что считают это число более достойным его, нежели другое: он считается сыном Посейдона. Посейдону же приносят жертвы каждого восьмого числа. Восемь – куб первого четного числа и двойной квадрат его, поэтому оно напоминает о постоянстве и прочности силы божества, которое мы зовем Неколебимым и Земледержцем.
