Питер Блэк
В ожидании бессмертия
«Из-за этой моей недальновидности, – корил себя дед, – множество улик не дождалось своего часа, и за истечением срока давности, было попросту уничтожено. Если бы кто-нибудь предупредил меня загодя, что такой метод вскоре появится, я бы ни за что не позволил уликам исчезнуть. Только представь, какое количество нераскрытых преступлений удалось бы раскрыть, зная об ДНК дактилоскопии наперед!»
Впрочем, сожаления об утраченных возможностях в конце концов навели его на другую интересную догадку. Дед знал, что определение ДНК преступника – лишь половина задачи криминалиста. Другая же – разгадка мотивов – по-прежнему остается без разрешения.
«Сегодня мы можем без труда восстановить картину преступления: вот здесь стоял преступник – тут отпечатки его ног; это его оружие – на нем отпечатки его пальцев, но мы по-прежнему не в состоянии проникнуть в тайну его замыслов! Ты даже представить себе не можешь, сколько людей сознаются в совершении преступления реально его, не совершая и какое количество негодяев по-прежнему гуляют на свободе! Порою гораздо важнее не просто установить личность преступника, но понять его замыслы, и ключ к пониманию этой проблемы находится здесь, – дед постучал себя по своей лысой макушке, – так что по мне, было б намного полезнее заглянуть не под ногти подозреваемого, а в его черепушку!»
Размышляя в подобном ключе, дед постепенно уверился в том, что подобно открытию ДНК-дактилоскопии, рано или поздно криминалисты непременно отыщут способ проникновения в человеческий разум. Через десять, двадцать, а может и сто лет – для деда было не важно. Важным для него являлась способность дождаться подобного часа, не выбрасывая улики! «Пусть это произойдёт даже через сто лет, – говорил он тогда, – если есть шанс, восстановить добрую память о человеке, то стоит как минимум постараться!»
Увлечённый своей идеей, он всю оставшуюся жизнь исправно собирал мозги различных маньяков и убийц, считая, что именно такой подход позволит людям будущего узнать детали их преступлений. Впрочем, так и не дождавшись желанного открытия, на семидесятом году своей жизни он внезапно скончался.
– Значит твой дед был уверен, что рано или поздно человечество найдет способ оцифровки сознания?
– Именно так! он был одним из первых, кто, сам того не ведая, додумался до подобного. Тогда его увлечение многие воспринимали как глупую шутку, но не стоит забывать, что все великие открытия начинаются с одного безумца!
Шли годы и оказалось, что он был не одинок в своем стремлении. Получивший свою популярность закон Рума сподвиг тысячи людей на Земле задуматься о бессмертии. В завещаниях все чаще звучали указания: «сохранить мозг усопшего до дня резурекции» и тогда стало ясно, что кому-то придется заботиться об этих останках. В ответ на возникшую потребность появились первые мозгохранилища. Но подобные заведения были нашей семье не по карману, поэтому я и вызвалась сохранить его мозг у себя. Поначалу мой поступок получил среди родственников и знакомых одни только порицания, но в дальнейшем большинство пересмотрело свои взгляды. С тех пор, если кто-нибудь в нашей семье умирал, мне непременно доставалась та часть завещания, где усопший просил позаботиться о его разумных останках. Так постепенно у меня и собралась эта коллекция. Кому-то она покажется странной, но я не напрягаюсь!
– А когда такой день наступит, ты и правда пойдешь их всех воскрешать? – признаться, я был поражен.
– Пойду, а что тут такого? – по тону было понятно, что Линда настроена серьезно. – Есть люди, которые видят в этом проблему, но только не я! – ее лицо украсила нежная грусть. – Большинство из своих родственников я искренне любила при жизни и теперь сильно по ним скучаю, поэтому мне приятнее думать, что все они просто на время уехали, а когда возвратятся, мы снова окажемся вместе!
