Петр Иванович Савельев
История государственного управления в России

Имперская армия должна была стать надэтнической. Для этого воины старой македонской армии расселялись в восточных городах, поощрялись их браки с восточными женщинами, дети от смешанных браков воспитывались за счет государства.

В качестве особо важной опоры государства почиталось жречество вне зависимости от культа. Александр проявил небывалую веротерпимость. Он строил египетские и вавилонские храмы, почитал священный огонь иранских царей и даже провозгласил равноправие иранских богов с остальными богами империи. Возможно, что в будущем этот пантеон разных народов переплавился бы в некий синкретический культ. Столь же лояльной была культурная политика Александра, который поддерживал языки и обычаи покоренных народов, поощрял чиновников-македонян, пользовавшихся персидским языком и чтивших персидские обычаи.

Государственная идея Александра поражала современников и потомков своей масштабностью, но осталась нереализованной. Держава его не пережила своего создателя, но сам факт ее кратковременного существования весьма загадочен, поучителен и актуален, несмотря на отделяющие нас от нее тысячелетия. Возможно Александр реализовал иную, нежели Афины или Спарта цивилизационную традицию государственности, восходящую к более ранним эпохам – Троянской и индоарийской. Не случайно его стремление к завоеванию их древнейших территорий – Персии, междуречья Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи, а также Индостана, а также столь высокая роль, отводимая персидскому культурному и культовому наследию.

Римская государственность представляла собой вершину античной цивилизации как с точки зрения совершенства государственных форм, так и с точки зрения государственной идеологии. Рим прошел от эпохи патриархальной сакральной власти царей и монархии этрусских правителей через аристократическую республику и победы плебса к принципату и доминату и, наконец, к империи. Если Греция дала только саму идею рабовладельческой империи, то Рим осуществил ее в самых чудовищных размерах³⁸. Причем имперский характер экономики зародился и развивался в эпоху республики. Покорение новых народов и присоединение новых территорий давало огромный прирост рабов, труд которых использовался в латифундиях (крупных земельных владениях знати) и вытеснял труд свободных общинников-крестьян. Массы свободных крестьян стекались в Рим, пополняя ряды разучившихся работать и живущих на подачки власти плебеев, а их место быстро занимали лично несвободные колоны.

Другим важным результатом завоеваний в Риме становится небывалое по масштабам ростовщичество и система откупов – привилегия особого сословия – всадничества. На этом социально-экономическом фоне происходит эволюция государственных форм по линии: республика – принципат – доминат – империя.

Римская аристократическая республика (VI – I вв. до н.э.) имела простую и четкую систему государственного управления, основными звеньями которой были Сенат, Народные собрания и Магистраты.

Древний Рим

Практически до диктатуры Луция Корнелия Суллы (82 -79 гг. до н.э.) Сенат состоял из 300 членов патрицианских семей, позднее – и из плебеев. Первый сенатор (принцепс) открывал заседание и начинал обсуждение. Голосование в Сенате производилось в форме расхождения на две стороны. Сенат, хотя и был высшим правительственным и административным учреждением, законодательного права был лишен и лишь выносил суждение, мнение по обсуждаемому вопросу (senatus consulta). В то же время, без согласия Сената (aprobatio) не избирались должностные лица республики – магистраты. Сенат ведал финансами, государственным имуществом, внешней политикой, государственной безопасностью, общественным порядком в Риме. Он вводил чрезвычайное положение в стране.

В Риме действовали Народные собрания (комиции) трех видов:

1. Комиции по центуриям решали вопросы о войне и мире, избирали высших магистратов, принимали законы, даровали гражданство и были высшей апелляционной инстанцией по смертным приговорам.

2. Комиции по территориальным трибам находились под влиянием плебеев. Они решали вопросы о допуске в магистратские должности от плебеев. Позднее к ним перешла часть функций центуриатных комиций в сфере принятия общегражданских законов.

3. Комиции куриатные решали вопросы брачно-семейных отношений, наследства, религиозных обрядов и т. п.

Таким образом, при всей важности полномочий народных собраний в Риме, они были далеки от той роли, которую играло народное собрание в греческом полисе (скажем, в Афинах). Участие народа в управлении в Риме было значительно более регламентировано и подробно прописано в законах.

Повседневная исполнительно-распорядительная власть принадлежала магистратам, зависевшим от Сената, хотя и избиравшимся на народных собраниях различного типа. Так, консулы, преторы и цензоры избирались на центуриатных комициях, курульные эдилы, квесторы – на плебейских сходках. Плебеи избирали также народного трибуна (с конца V в. до н.э.), обладавшего неприкосновенностью личности и правом veto на решения магистратов и даже Сената.

Консулы были верховными магистратами и считались опекунами государства. Они избирались сроком на один год при возрастном цензе в 43 года. Консул созывал Сенат, издавал обязательные постановления, налагал административные взыскания, осуждал на смертную казнь и имел неограниченную военную власть за чертой Рима. При чрезвычайных обстоятельствах Сенат мог избрать консула диктатором сроком на шесть месяцев.

Цензор избирался сроком на пять лет. Он составлял списки граждан по имущественному цензу и производил налогообложение. Ему принадлежало право распределения подрядов на общественные работы, он ведал сбором таможенных пошлин и налогов с провинции, а также имел наблюдение за нравами.

Претор осуществлял предварительное рассмотрение судебных дел. Преторское право – важная часть римского права в части уголовных дел. В подчинении претора находились уголовные или ночные триумвиры, производившие аресты, казни, наблюдавшие за тюрьмами, а также монетные триумвиры, ведавшие чеканкой монеты. Наконец, претор мог замещать консула.

Курульные эдилы и квесторы были низшими магистратами в Риме. Эдилы следили за порядком на рынках Рима, при организации зрелищ, при продажах рабов и животных. Квесторы занимались расследованием уголовных дел, заведовали казной и архивом республики.

Республиканские учреждения сохранялись в Риме до III в.

Империя вырастала в недрах республики. Мировая морская держава, размеры которой не сопоставимы даже с державой Александра Македонского, уже имела ярко выраженные имперские черты. Это было внесение государственного порядка в полиэтничную и раздираемую региональными конфликтами среду.

Как способ организации власти и управления империя формировалась через трансформацию органов республиканской администрации. Магистраты постепенно превратились в чиновников принцепса. При так называемых «солдатских императорах» (235 – 284 гг.) на политическую авансцену выдвинулись военные (преторианская гвардия). Резко возросли бюрократические элементы в управлении и централизация власти вокруг императорской канцелярии.

Путь, пройденный античным обществом, представлял собой эволюцию от полиса к империи, от гражданина к подданному. Для гражданина характерны были непосредственные связи в системе «община – гражданин», т.е. «связи соучастия». Для «подданного» определяющими стали связи в системе «империя – подданный», т.е. «связи подчинения»³⁹. Эта эволюция нашла отражение и в римском праве. Римские граждане имели равенство в смысле юридической правоспособности, ответственности перед законом. Окончательную форму гражданской общине Рима (civitas) придали победы плебса в борьбе с патрициями. Престиж римского гражданства поднялся на высший уровень: только гражданин мог владеть землей, воин имел право на часть добычи и т. п. В обществе утвердилась мораль, основанная на коренной разнице между «пороками» рабов и «добродетелями» свободнорожденных.

Наследие Рима оказало мощное влияние на европейскую и византийскую государственность. Вопрос об истоках римской государственности не является в полной мере проясненным. В частности, особняком стоит проблема этрусков, вызывающая различного рода догадки относительно их этнической принадлежности.

Византийская государственность имела свою целостную концепцию. Возникновение ее относится к ранневизантийскому периоду, а окончательное оформление к IX – X столетиям. Оригинальность государственной идеи византийцев заключалась в органическом синтезе трех компонентов – антично-эллинистической традиции, римской имперской государственности и христианства как государственной религии.

Основу общественно-политического строя в Византии представлял собой полис. Поэтому здесь не могла сложиться восточная деспотия, как иногда пишут. Напротив, деспотия в Византии – всегда самая осуждаемая и наихудшая форма правления, хуже тирании. Здесь, также как и в античной традиции, центральная проблема – проблема общества и государства, а не проблема власти, правителя. Идея единоличной всеобъемлющей власти в отрыве от прав общества, народа была чужда византийской государственности. Даже «идеальный тиран» эпохи эллинизма понимался как «идеальный гражданин». Подчинение ему основано не на его власти и насилии, а на добровольном подчинении ему сограждан в интересах государства.

Прямая традиция императорской власти Византии восходит к эллинистической басилейа – автократии Александра Македонского, эллинистической идее царя и царства. Эллинизм, как известно, создал вместо полисов и их неустойчивых союзов территориальную монархию под властью единого царя. Здесь было много сходства с восточной деспотией: неограниченная власть, ее обожествление, бюрократическое правление, роль армии и культу правителя. И все же, как мы видели, это не восточная деспотия.

Эллинистический монарх – это «живой закон». Он имеет обязанности перед подданными. Его правление должно отвечать требованию «разумности», общего согласия монарха и подданных. Он обязан способствовать развитию полисной традиции связи государственности, культа и культуры, культурного единства как фактора политического. Византийцы восприняли эллинистический принцип: государство не собственность царя, а он сам есть часть царства.

Римская концепция также восходит к эллинистическому универсализму, но ей характерна большая авторитарность управления, более четкие представления о единстве и неделимости власти императора, большая роль закона, а не традиции, дисциплинарность отношений. В Риме возобладала более жесткая, нежели греческая идея таксиса (всеобщего порядка), концепция государства как вечной, постоянной и неделимой ценности – концепция «Вечного Рима». Величие мировой Римской державы было производным не от священного характера царской власти, личности правителя, а от священной сущности римской государственности.

Со времен принципата в Риме шла борьба двух направлений – сенаторского с идеей Тацита о правителе как первом гражданине, и имперского с образом идеального правителя (императора), законно избранного, правящего разумно, по воле богов. Возобладало имперское направление, и в эпоху Диоклетиана и Константина сложилась в своих основных чертах идеология императорской власти. При этом ориентализм «божественного императора» Диоклетиана уступил государственной идее Константина. Она-то и была воспринята византийцами, которые называли себя ромеями. Они усвоили себе римский взгляд на императора как на господина, неограниченного правителя, но, тем не менее, не собственника государства.

Император Юстиниан со свитой

Христианство освятило не столько личность императора, как таковую, сколько его власть. Союз императорской власти с христианской церковью начинается с Константина (306 – 337 гг.). Христианская концепция императорской власти была сформулирована Евсевием, современником и сподвижником Константина. В основе ее идея державы: Бог – вседержитель, Пантократор, глава всего порядка, небесного и земного. Император – космократор, глава земного порядка, подобного небесному. Таким образом, римский мир (Pax Romana) становится христианским (Pax Romana Christiana). Византийское государство, как христианское, является избранным, имеет провиденциальное предназначение. 11 мая 330 г. древнегреческая колония Византий провозглашается Константинополем. В 476 г. римский император Ромул Августул выслал из Рима в Константинополь знаки императорского достоинства.

Евсевий определил границы светской и духовной власти: первая заботится о мирских делах подданных, вторая – об их душах. Обе власти действуют совместно и составляют знаменитую византийскую «симфонию властей». Император прежде всего христианин, подающий пример своим усердием в вере и человеколюбием (филантропия). Он должен демонстрировать мудрость философа в государственных и житейских делах, миролюбие к иным народам и государствам, но быть в то же время воином Христа, то есть бороться за христианское дело. Сочетание столь трудносоединимых приоритетов породило знаменитую византийскую дипломатию как мирный способ утверждения могущества христианской державы, а также миссионерство как мирное средство обращения в христианство – разновидность дипломатии.

Христианство формировало и этническое лицо населения империи. При всей своей языковой пестроте население империи представляло собой единый суперэтнос, благодаря именно христианству, а также культурным традициям эллинизма, возобладавшим на всей территории Римской империи и ряда соседних стран⁴⁰.

Система власти и управления в Византии отражала взаимодействие трех сил. Элита империи была сосредоточена в Сенате, который в том числе утверждал избрание императора. Важнейшую роль играла армия, которая собственно и выдвигала очередную кандидатуру на императорский трон. Армия постепенно подвергалась все большей варваризации и утрачивала свою политическую роль. Третью политическую силу представлял народ, организованный в общины – димы. Еще Константин ввел систему acclamationes – публичной оценки народом деятельности государственной власти, за что и получил звание восстановителя свободы (restitutor libertatis). В Константинополе существовала традиция непосредственного общения императора с народом на ипподроме, во время празднеств и состязаний. Димы принимали участие в официальных церемониях.

К VII столетию роль Сената снизилась, упала роль димов. В X столетии император Лев VI ликвидировал городское самоуправление. Изменился и обряд вступления императора на трон. Главным сделался обряд венчания на царство в Софийском соборе. Император нарекается василевсом (базилевс) и автократором, то есть царем.

Все эти перемены требовалось идеологически обосновать. Эту работу выполнил диакон Софийской церкви Агапит. По его концепции, императорская власть не ограничена законом, но должна соответствовать земным и небесным установлениям, то есть монарх – слуга и исполнитель воли Бога. Причем, подчеркивалась богоизбранность императора, запечатленная в изображениях его коленопреклоненным перед Христом.

Прежняя шкала обязанностей императора как его долга перед подданными трансформировалась в христианскую форму «монаршей милости», которая определялась не столько гражданско-конституционным долгом, сколько требованиями христианской морали.

Как видим, эволюция государственного строя Византии отражала ее движение в сторону концентрации и сакрализации власти, но это было движение не к восточному деспотизму, а к средневековой христианской монархии.

Византия была мировой империей и в этом качестве претендовала на исключительность. Константинополь был гигантом по сравнению с другими городами Европы и Ближнего Востока. Он был также культурной столицей всего христианского мира, который уже с IX столетия раскололся на запад и восток. Притязания Византии на мировое господство, то есть на все территории Рима, прекратились лишь с признанием империи Карла Великого в 810 г., когда император Михаил I официально признал императорский титул Карла. Поэтому византийская государственность оказала, пожалуй, наибольшее влияние на молодую русскую государственность.

Лекция 3. ПРЕДПОСЫЛКИ И УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

– Географическая среда как фактор русской государственности

– Этническая среда как фактор русской государственности

– Проблема происхождения русского народа

Географическая среда оказывает во многом определяющее влияние на судьбу населяющего ее народа, а, следовательно, и на его государственность – способ организации его общежития. Человек – часть биосферы, и его жизнь и деятельность неотделимы от окружающего его ландшафта. Русский философ начала ХХ века считал, что «есть соответствие между необъятностью, безграничностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной»⁴¹. Влияние географического фактора на характер власти в России подчеркивали В.Н.Татищев, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский и другие отечественные историки и этнологи.

Преобладающим ландшафтом освоенной восточными славянами территории, на которой сложилось Киевская Русь, была равнина, простирающаяся от Белого моря до Черного и от Балтийского моря до Каспия площадью свыше 5 млн. кв. км. На юге эта равнина переходит в обширную маловодную степь (около 558 тыс. кв. км.) с незначительным возвышением над уровнем моря (св. 53 м.). В этом отношении Руси ближе Азия, нежели Европа, так как широкие степные ворота от Урала до Каспия делают русскую равнину продолжением Азии. Этими урало-каспийскими «воротами» и проходили все крупные кочевые народы в своем движении в Европу.

Климатические характеристики Восточной Европы отличаются разнообразием: арктическая, северная, средняя и южная полосы. При этом изотермы, причудливо изогнутые в Западной Европе, на Востоке выпрямляются, так как ветра не имеют естественных препятствий в виде горных хребтов. От запада к востоку русской равнины заметно также возрастание резкости континентального климата с его морозными и снежными зимами и жаркими летними днями, когда на юго-востоке явственно ощущалось горячее дыхание раскаленных степей.

Государственная территория Руси приходилась главным образом на сочетание двух зон – лесной и степной с пограничной лесостепью между ними. Главным богатством здешнего края была мощная черноземная полоса от впадения Камы в Волгу до линии между Саратовом и Волгоградом. Северный суглинок питал хвойный лес, южный чернозем – лиственный.

Русская равнина обладала развитой гидрографической системой. Гидрографическим узлом является Валдайская возвышенность, где берут начало крупнейшие реки Руси – Волга, Днепр и Западная Двина. Многочисленные большие и малые водоемы, прежде всего реки, обеспечивали прекрасное орошение плодородных лесостепных и лесных районов. Кроме того, реки были дорогами древности. Они обеспечивали устойчивое функционирование торговых путей. Крупнейшим и древнейшим из них был Волжский торговый путь, который обслуживал восточную торговлю южного побережья Балтийского (Венедского залива) моря, населенную славянами и русами. Здесь же сформировались и варяжские дружины из представителей разных народов. Они обеспечивали охрану торговых караванов, а со временем и сами занялись торговлей. Первый путь «из варяг в греки» проходил по Дону, где сложилась Салтовская археологическая культура. С ней была связана Руссия-тюрк или Роталия – русско-аланское государственное образование на юго-востоке Прибалтики.

Путь «из варяг в греки» по Днепру был по сути дела экономическим стержнем Киевского государства. Реки издревле были основными маршрутами военных походов, причем княжеские дружинники выступали и в роли купцов.

По рекам осуществлялась колонизация, т.е. освоение новых земель, общее направление которой с юго-запада на северо-восток хорошо отражено в названиях самих водоемов и городов северо-восточной Руси, дублирующих топонимику и гидронимику юго-запада. Отсутствие непреодолимых естественных преград приводило к общению, соединению и нивелировке межэтнических различий, преимущественно мирному освоению славянами территории балтоязычных и финно-угорских народов.

По водным бассейнам сложились древние славянские родоплеменные территории – земли. Отсюда – понятие «земский строй». Обычно выделяется четыре таких крупных бассейна: Озерная область (Новгородская земля или земля ильменских словен), Область Западной Двины (Полоцкая земля или земля кривичей и полочан), Область Днепра (Земля полян и северян или собственно Русь в треугольнике Киев – Чернигов – Переяславль), Область Верхней Волги (Ростовская земля, или земля вятичей).

Географическая среда оказала мощное влияние на славяно-русскую государственность. Причем, давно замечено различие в отношении к государству у жителей разных климатических зон. Жители Поднепровья и юго-запада славянских земель отличались бурным, эмоционально насыщенным поведением. Они способны были на героическое напряжение всех сил, но напряжение кратковременное как вспышка. Они ставили вольность выше государственной ответственности.

Константин Васильев. Северный орел

Жители северо-восточной Руси с ее суровым резко-континентальным климатом, тяжелыми условиями подсечно-огневой системы земледелия имели иной психофизический тип личности. От них требовалось длительное постоянное напряжение всех сил для борьбы за выживание. Требовалось объединение усилий многих людей. Государственная власть была для них высшим выражением общего дела, на алтарь которого могут быть положены любые жертвы, не только вольность, но и сама жизнь.

Славяно-русская государственность не знала демократизма морских цивилизаций античного Средиземноморья. Гидрография Руси была речной. Но она отличалась и от восточных цивилизаций с их деспотическим подавлением личности. Русь не знала деспотизма ирригационных систем Востока. Обводнение плодородных почв здесь было естественным и более чем достаточным, а девственный лес изобиловал дичью и пушниной. Лес предоставлял не меньшую свободу желающему укрыться от притеснений власти, нежели море, но он же ставил и почти непреодолимые препятствия и подвергал суровым испытаниям. Поэтому колонизационные потоки были коллективными и со временем приобретали государственный характер.

Другим определяющим фактором государственности является этническая среда. Государствообразующим народом (этносом) на Руси были славяне. Происхождение их и первоначальное расселение остаются предметом дискуссий специалистов. Письменные свидетельства древних авторов застают славян как многочисленные племена восточной Европы, населяющие обширную территорию от Вислы и Одера на западе до Дона и Поволжья на востоке, от Прибалтики (Венедский залив) до Причерноморья (море Русское). На западе и северо-западе они именовались венедами (венетами), на юге склавинами, на востоке антами.

Римские авторы I – II столетий писали о венедах на Висле, как восточных соседях германцев (Плиний), населяющих территорию между феннами на севере и певкинами на юге (Тацит). Они «сооружают дома, носят щиты, передвигаются пешими и с большой быстротой» (Тацит). До VI столетия славяне не были известны под своим именем.

И вдруг в VI столетии славяне приняли участие в великом переселении народов, толчок которому был дан в IV столетии готами, выходцами из южной Швеции. К этому времени относятся известия готского епископа Иордана о войне готов с антами. Готский король Винитарий разгромил антов и казнил их вождя Боса (Буса) вместе с 70-ю старейшинами. Память об этом поражении сохранилась в «Слове о полку Игореве». Славянское море буквально затопило Европу, проникло на Пелопоннес, в Римские провинции, на Пиренеи, в Северную Африку. Такой этнодемографический взрыв заставляет внимательнее присмотреться к более ранним эпохам. Народы не исчезают и не возникают из ниоткуда, тем более такие массовые.

Единственная попытка ответа на вопрос о происхождении славян в письменной традиции была предпринята автором Повести временных лет. В недатированной части этой начальной русской летописи содержится рассказ о том, что славяне вышли из древнейшей прародины всего человечества – Передней Азии. Отсюда они после Вавилонского столпотворения, разделившего человечество на 72 языка, поселились сначала на Дунае (римская провинция Норик в верховьях Дуная), а затем расселились в разных направлениях и назвались своими именами по названиям местностей. Рассказ летописца послужил основой для «дунайской» (или балканской) теории происхождения славян, хотя вероятнее всего в этом рассказе зафиксирован довольно поздний этап славянского этногенеза, этап освоения ими Балканского полуострова в ходе великого переселения народов середины I тысячелетия н. э. Во всяком случае, большинство исследователей сходятся во мнении о том, что славянская прародина представляла собой обширную территорию от Одера на западе до среднего Поднепровья на востоке.

Различные сведения о более отдаленных эпохах по зволяют предположить в славянах выходцев из арийского ядра, возникшего в результате не зафиксированного в письменной истории, но отраженного в древнейших преданиях (ведическое знание, Авеста) катаклизма, который привел к перемещению племен с севера на юг и юго-восток⁴². Это ядро помещается в междуречье Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи, откуда истекли потоки переселенцев, населивших Персию, Египет, Северную Африку, Европу, а также Индостан. Возможно древняя Троя была их форпостом. Скифы и сарматы как минимум имели в своем составе славянский компонент. Гунны, выходцы с севера Европы, кельты, готы и аланы – все участвовали в славянском и русском этногенезе.

Восточнославянские племена, о которых пишет автор Повести временных лет, были не племенами в собственном смысле слова, т.е. кровными родственниками, а скорее союзами племен. Сам летописец использует термин «род». При этом он подчеркивает, что все летописные «племена» «имяху бо обычаи свои и закон отець своих и преданья, каждо свой нрав». Поляне, занимавшие среднее Поднепровье, жили «особе, по горам своим» и были «мужи мудры и смыслени», а «обычай их кроток и тих». Они были прямыми выходцами из Норика. И они были русь.

Лесостепное левобережье Днепра заняли северяне, в составе которых археологи предполагают, по крайней мере, три различных племени. Западные соседи полян древляне (деревляне), заселяли лесистые места («зане седоша в лесех») и отличались, по сообщению летописца буйным характером и дикостью («живяху в лесех звериньским образом»). Юго-западные соседи полян – дулебы, занимавшие верховья Западного Буга, – подверглись в VI – VII столетиях натиску аваров и распались на две ветви – волыняне и бужане (Южный Буг). От Южного Буга до Днепра расположились племена уличей и тиверцев, которые под натиском кочевников и руси передвинулись на Дунай («переседяху ко Дунаеви и бе множьство их»). Археологи обнаружили их поселки на территории современной Молдавии по 5 – 6 полуземлянок с печами-каменками, весьма сходные со среднеднепровскими.

Колонизационные потоки славян на север от Поднепровья привели к возникновению земли дреговичей на северо-западе, занявших болотистую местность, благодаря которой они, видимо, обходились без укрепленных поселений. Здесь они вступили в непосредственный контакт с местным балтоязычным населением, на языке которого «дрыгва» означало болотистую местность. Два родственных племени – радимичи и вятичи – пришли с запада во главе с двумя братьями Радимом и Вятко и осели соответственно по течению рек Сож и Ока. На реке Полота поселились полочане. Севернее их на пространстве от Прибалтики до верховьев Волги славянские племена смешались с балтами и сформировали землю кривичей. Название этого славяно-балтского симбиоза происходило от балтского верховного божества Криве-Кривейте. Они оставили археологический след в виде невысоких «длинных курганов» – захоронений, возможно воспроизводивших древние родовые жилища.

Дальше всех на север продвинулись словене, заселившие местность в районе озера Ильмень. Летописец отмечает, что они пришли с Дуная и назвались своим именем. Некоторые ученые (академик Б.А.Рыбаков) настаивают на западнославянском происхождении словен, что подтверждается и археологическими данными (бревенчатая изба, тип керамики и т.п.).

Славяне и их соседи в эпоху формирования Древнерусского государства

Местные особенности славянского этногенеза и складывания предгосударственных отношений в землях разных летописных «племен» во многом зависели от взаимодействия их с местными народами, о которых летописец упоминает как о данниках Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемись, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, норома, либь.

Речь идет о русских княжествах юга и востока Прибалтики. Поэтому наиболее близкими были балтоязычные народы, населявшие бассейн Немана, Западной Двины, верховья Днепра, Оки и Волги. В их языке прослеживаются отчетливые славянские влияния. К примеру, у латышей: dzirnavas (жернова), stiklis (стекло), zabak (сапог), puds (пуд) и т. д.

Самыми многочисленными и значительными по своей роли были финно-угорские народы – чудь (собирательный этноним в составе: водь, ижора, весь, эсты). В Новгороде была Чудинцева улица, Чудин Микула упомянут в Русской Правде и т. д. Многие народы сохранились как малочисленные этносы региона, насчитывающие от нескольких сотен до нескольких десятков тысяч человек. К примеру, потомки летописной веси – вепсы. Весь оставила память в топонимике края – города Весьегонск, Череповец (Черепо-весь) и т. д.

Финно-угры Приволжья и Прикамья – меря, мурома, мещера – большей частью обрусели, но некоторые народы сохранили или обрели свою государственность – черемись (мари), мордва. В 30-е гг. IX столетия через Нижнее Поднепровье прошли с востока на запад угры (мадьяры, венгры), родичи югры (хантов и манси). Они были вытеснены печенегами и торками (гузы). Интенсивными были взаимоотношения с аланскими племенами ясов и касогов. Смешанные браки с ясынями были нередким явлением. В XI столетии Великую степь заняли многочисленные тюркоязычные племена куманов, которых на Руси называли половцами. Прежние кочевые соседи (печенеги и торки) частично осели на землю в качестве конфедератов (союзников) Руси и принимали активное участие в политической жизни государства, особенно в конце XI и в XII столетиях. Им принадлежали города Торчин, Канев, Юрьев в Поднепровье. На Руси их называли черными клобуками.

Таким образом, древнерусская народность, славянская по своему языку и этногенезу, была по сути дела суперэтносом, в котором заметная роль принадлежала неславянским народам.