Петер Хакс
Две сказочные истории для детей
Глава шестнадцатая. Мыс Ирисов
Серое море покраснело под лучами восходящего солнца.
Телемах и Поликаста вышли на свежий воздух. Они танцевали всего пять часов и ничуть не устали. Но настроение у Телемаха было какое-то странное.
Они подошли к нависшей над морем скале, сплошь покрытой цветами. На её покатой стороне, как на поле, росли белые, жёлтые и голубые ирисы.
Дети уселись среди блекло мерцавших цветов.
Перед ними стояла колонна, увитая плющом. В плюще гнездилась пара зелёных вьюрков. Они порхали туда-сюда и целовались своими клювиками.
Телемах сказал:
– Я хотел бы больше никогда не уезжать.
– Почему бы вам не остаться здесь, молодой человек? – тихо произнес подкравшийся к ним мужчина. Его звали Анатоль, и в руках он держал корзину.
– Да я бы остался, – задумчиво сказал Телемах. – Только не получится, я дал обещание.
– Отведайте моего угощения, – обратился к нему Анатоль.
Он снял платок, прикрывавший корзину. В корзине лежали восхитительные цветы, источавшие мощное благоухание.
– Что это? – поинтересовался Телемах.
– Лотос, – объяснил Анатоль.
– Что такое лотос? – спросил Телемах.
– Цветочная еда, – заверил Анатоль, – слаще мёда. Её едят, чтобы убежать от всего. Перестаёшь думать о дурном и наслаждаешься любовью и природой.
– А почему вы меня угощаете? – спросил Телемах.
– Это моя профессия, – сказал Анатоль. – Я это раздаю.
– Звучит соблазнительно, – сказал Телемах.
Он произнёс это в тот самый момент, когда Ментор и Фретти выходили из конторы Калипсо.
– У этого мыса Ирисов – дурная слава, – рассуждал Ментор. – Здесь берёт начало течение, которое неизбежно приводит к Рыбе-Киту. Я думаю, теперь понятно, что сталось с Одиссеем.
– Вон он, этот мыс, под нами, судя по цветам. И если я не ошибаюсь, там внизу на берегу сидит наш крошка-принц со своей принцессой. И полосатый тип с ними, – сказал Фретти.
Он втянул воздух, шмыгая носом.
– Лотос, – сказал он, принюхиваясь.
– Тебе известно действие лотоса? – сказал Ментор.
Я хищник, – сказал Фретти. – Питаюсь мышами.
– Кто хоть раз отведает лотоса, – очень серьёзно объяснил Ментор, – забывает свою родину.
– Боюсь, – сказал Фретти, – что он вот-вот его отведает.
– Я не успеваю его предупредить, – сказал Ментор. – Вопрос в том, можешь ли ты свернуться клубком?
– Ясное дело, могу, – сказал Фретти.
– Так ты это сделаешь? – сказал Ментор.
Фретти свернулся клубком.
Ментор схватил этот меховой клубок. Держа его в ладони, он встал в позу метателя ядра, широко размахнулся и швырнул Фретти с обрыва.
Он попал точно в цель.
Фретти стукнулся об Телемаха, а Телемах от этого удара сорвался со скалы прямо в море. Между Поликастой и Анатолем, где только что сидел Телемах, откуда ни возьмись, уселся Фретти.
– Спасибо, сударь, – пренебрежительно прогнусавил он. – На этот раз мы ничего не покупаем.
К ним подошёл Ментор.
– Почему вы это сделали? – с упрёком спросила Поликаста.
– Он чуть было не отведал лотоса, – сказал Ментор. – То есть чуть было не отрёкся от родины, а это – самое большое несчастье.
Анатоль вдруг бросился наутёк.
Он нёсся во весь дух. Его полосатая хламида развевалась на ветру.
– Лучше бы вы, – сказала Поликаста, сбросили в море этого дилера.
– Жизнь меня кое-чему научила, – сказал Ментор.
– Нашему Телемаху полезно охладиться, – сказал Фретти.
– И я так думаю, – сказал Ментор.
Он ненадолго задумался.
Потом схватил Фретти за шиворот и швырнул его в пучину вслед за Телемахом.
Глава семнадцатая. По течению
Что предпринял Телемах, обнаружив, что его столкнули в море?
Ничего.
Как большинство островитян, жители Итаки отказывались учиться плавать. Они просто-напросто боялись моря. Они любили журчащие источники и ручьи с пенистыми водопадами, но море они не любили.
Телемах почувствовал, то его несёт по течению. Течение стремительно и неумолимо влекло его всё дальше от земли, в безбрежную морскую даль.
К счастью, течение так торопилось, что не успело утопить Телемаха. Он нёсся по волнам со скоростью дельфина.
Очутившись в большой беде, он попытался вспомнить советы Ментора. Первый совет, пришедший ему в голову, гласил:
Избегай водной стихии.
«Золотые слова», – с изумлением подумал Телемах. – Какой умный человек».
Однако для данного момента это правило не годилось. Телемах вспомнил другое:
Не следует бояться смерти, но ещё лучше её избегать.
«И снова справедливо! – подумал Телемах. – Увы, и этот совет опоздал. Странно получается с этими поучениями. Они всегда хороши и одновременно оказываются совершенно бесполезными. Что ещё говорил Ментор?»
Он припомнил урок под названием «Лесть и укор».
Если некто льстит вам, заткните ваши уши. Если некто укоряет вас, опасайтесь, что он ещё щадит вас из вежливости. Из многих упрекающих вас прислушайтесь к самому грубому.
«Так вот, – решил Телемах. – В моём случае всё это вообще не подходит. И кто этот самый грубый? Не себя ли он имел в виду?»
Морское течение тащило его за собой с бешеной скоростью.
И вдруг оно застыло.
Перед Телемахом открылось бушующее пространство, где ревели ветры и бушевали штормы. Они будоражили море, сталкивались, окатывали друг друга водой. Они вскипали и бурлили и никак не могли остановиться.
Между ними туда-сюда сновал пузатый толстяк.
«Сохраняйте спокойствие, господа, – заклинал он силы природы. – Перестаньте, прекратите!»
Ветры и штормы, не обращая внимания, продолжали спорить. Они так брызгались, пенились, боролись, что воздух потемнел от влаги.
Течение потащило Телемаха прямо в середину водоворота.
«Теперь мне конец», – подумал он.
Но он не погиб. Наступила полная тишина.
Из морской пучины поднялась Марина Солёная, круглолицая, розовая и жёлтая, как сливочное масло. Её круглый локоть опирался на гребень волны. Подперев подбородок пухлой ладонью, они тихо приказала:
«Всем ветрам немедленно улечься».
Глава восемнадцатая. Ветры
Все Ветры улеглись. Хочешь-не хочешь, а им пришлось это сделать.
Рядом с Телемахом упал на живот какой-то ветерок. Телемах ухватил его за крыло и спросил:
– Можно я чуть-чуть за вас подержусь?
Ветерок недоверчиво взглянул на него.
– А кто ты такой ешть?
– Я принц, – сказал Телемах.
– Я шообразил, – сказал ветерок.
– Сообразили? – спросил приятно удивленный Телемах.
– Да это шразу видно, – сказал ветерок – Ты ни ветер, ни рыба.
– Я шам, – продолжал ветерок, – прошто шкромный береговой Бриз.
Ветер явно шепелявил. Он говорил вполне пристойно, только слишком сильно придыхал на букве «ша».
– А кто остальные? – спросил Телемах.
– Вон тот толштый, – охотно отвечал Бриз, – самый штарший, Ветродуй. Ешть Вешт, Ошт, Юшный и…
– Северный, – перебил его Телемах.
Бриз был потрясён его знаниями.
– Ох, вы вштречались ш ними першонально? – сказал он с глубоким почтением. – Оштальные прошто ветры, как я, вошходящие и нишходящие и мештные шмерчи.
– А что это за местность? – полюбопытствовал Телемах.
– Мешто вштречи ветров, – сказал Бриз.
– Понятно, – сказал Телемах. – Притон, куда слетаются ветры.
– Не двигаться! – приказала Ветродую Марина Солёная. – Я – богиня морской тишины.
– Она штрадает моршкой болезнью, – прошелестел Бриз на ухо Телемаху. – Шкверно переношит качку.
– Стоит мне появиться, – объявила Марина Солёная, – в знак моего небесного присутствия на море устанавливается штиль, царит тишь да благодать. Скажи Южному, чтобы успокоился, не то хуже будет.
– Я стараюсь, как могу, милостивая государыня, – сказал Ветродуй.
– Этого мало, – возразила Марина Солёная. – Почему у тебя такой кислый вид?
– И сколько нам ещё лежать? – захныкал Ветродуй.
– Сколько прикажу, – сказала Марина Солёная. – Мы ждём.
– Они непоседы, – упрямился начальник ветров. – Им неудобно в таком положении. У них начинаются судороги, и появляется боль в спине.
– Заткнись, – сказала богиня.
И, обращаясь ко всем лежащим, произнесла речь.
– Господа, – заявила она, – мы находимся в непосредственной близости от владения царя по имени Рыба-Кит.
В самом деле, Рыба-Кит был виден издалека. Он возлежал на песчаной косе и грел спину.
Подняв руку, Марина приветствовала его, шевельнув пухлыми пальцами.
В ответ Рыба-Кит небрежно махнул плавником.
– Мы полагаем, – продолжала Марина, придерживаясь повестки дня, – что в ближайшее время к Рыбе-Киту приблизится корабль. Но этот корабль ни в коем случае не должен его достичь. На борту находится некий принц, небезызвестный Телемах. В настоящий момент это дитя является нашим злейшим врагом.
– Я совсем не знаю этой женщины, – подумал Телемах. – О чём это она?
– Мы потопим корабль Телемаха, – заключила богиня.
Телемах снова перебрал в уме умные наставления Ментора. На этот раз он вспомнил одно из них, которое могло пригодиться.
– Никогда не вредно, – заметил однажды Ментор, – поддерживать добрые отношения с рабочим классом. Это оправдало себя в случае с волной Ролли, подумал Телемах, и может сработать и на этот раз.
– Ах вы, бедолага, – обратился он к Бризу. – Похоже, вы попали в страшно неудобное положение. Вы же вольный ветер, а не какая-нибудь треска.
– Вы мне шоштрадаете? – изумился Бриз. – Ш тех шамых пор, когда я штал шдешь работать, меня впервые шпрошили, как я шебя шувштвую.
– Ветер, который позади, ты с кем разговариваешь? – сказала Марина Солёная.
Бриз быстро накрыл Телемаха своим крылом.
– Шдешь никого нет, – заверил он.
– Ко мне, – приказала Марина Солёная.
– Только не поднимай волну, – бросил он Телемаху, – а то мне штрашно влетит.
Бриз подгрёб к Марине Солёной, все ещё пряча Телемаха. Но прежде чем она успела его заметить, Тедемах рванулся прочь и очутился позади неё. Он барахтался в её жёлтых, как масло, волосах, которые плавали на воде, и видел только её толстую веснушчатую шею.
На этой шее висело ожерелье из мерцающих жемчужин. Оно напомнило Телемаху спасательный канат. Он крепко ухватился за него.
Но ожерелье порвалось.
И так как ювелир, по-видимому, забыл завязать узелки между отдельными жемчужинами, все они соскользнули со шнура и одна за другой исчезли в глубине моря.
– Мои жемчуга! – вскричала Марина Солёная, ныряя вслед за ними. Она ушла с головой под воду, а её божественная попа, розовая и усыпанная веснушками, предстала на всеобщее обозрение.
Глава девятнадцатая. Рыба-Кит
Раздался дружный свист. Ветры облегченно вздохнули.
Ветродуй поглядел вслед своей повелительнице и задумчиво произнёс:
– В сущности, у неё лишь один недостаток – она никогда не утонет.
И, обращаясь к Телемаху, добавил:
– Кто бы ты ни был, мы тебе благодарны. Что мы можем для тебя сделать?
– Я хочу выбраться отсюда, – ответил Телемах.
Бриз, расправив крылья, поднял Телемаха в воздух.
– Я шмогу отнешти тебя лишь до ближайшего берега. Я вшего лишь береговой ветер, – объяснил он.
И они отправились в полёт. А ветры у них за спиной снова разбушевались, брызгая друг другу в рот и в нос.
Бриз доставил Телемаха к скале, торчавшей из воды, словно острый зуб.
– Не шкучай, – сказал он на прощанье и понуро удалился.
На вершине скалы, похожей на зуб, росла одна-единственная пиния. Телемах взобрался на пинию, и перед ним открылся прекрасный вид на морской простор.
И вот что он увидел.
Справа он увидел Рыбу-Кит. Чудо-юдо удобно расположилось на своей песчаной косе, солнце грело ему спину, а в животе у него булькал мировой океан. Его голову украшал зубчатый золотой обруч, полный воды.
Внутри обруча плавали американский флот и японский флот, как раз в это время они вели морской бой. Из стволов корабельных пушек вылетали белые облачка. Но Телемах не интересовался политикой.
Слева от него проплыл какой-то плот с человеком на борту. Голова человека была повязана платком.
Рыба-Кит сделал вдох. Море устремилось в его глотку, образовав целый водопад. Мужчина на плоту изо всех сил орудовал веслами и маневрировал парусом. Но его усилия были тщетны. Беспомощный плот неумолимо затягивало в глотку Рыбы-Кита.
«Сейчас он его проглотит», – подумал Телемах.
Но как раз в тот момент, когда плот вплотную приблизился к пасти, Рыба-Кит сделал выдох.
Поток отхлынул от пасти, увлекая за собой плот.
Плот отнесло довольно далеко, и человек снова изо всех сил попытался проплыть мимо Рыбы-Кита, орудуя веслами и парусом.
Рыба-Кит сделал вдох. Плот развернуло и, несмотря на все усилия человека, понесло назад, в пасть Кита.
– Он опять его не проглотит, – сказал Фретти, очутившийся на дереве рядом с Телемахом. – Боюсь, это продолжается уже давно.
– Ужасная жизнь, – сказал Телемах. – Всё время плыть то туда, то сюда, а потом начинать всё сначала.
– Ну да, – сказал Фретти. – Обычно в жизни всё так и бывает.
– Кто тебя прислал? – воскликнул Телемах.
– Ментор, – сказал Фретти. – Он бросил меня вдогонку за вами.
– Я хотел бы помочь этому человеку, – сказал Телемах.
– Как? – спросил Фретти.
– Надо бы устроить так, – сказал Телемах, – чтобы в тот момент, когда человек окажется на самом большом расстоянии, Рыба-Кит сделал бы не вдох, а выдох. Тогда человек смог бы от него удрать.
– Ну, так устройте! – сказал Фретти.
– Я бы с радостью, – смутился Телемах, – но я не умею плавать.
– Вы не умеете плавать? – произнёс Фретти с величайшим почтением.
– Я никогда этому не учился, – признался Телемах.
– Не уметь плавать! – пискнул Фретти. – Как это аристократично. Ведь любой зверь, упав воду, сразу же поплывёт. Для этого ему нужно просто двигаться дальше. И лишь человек настолько наделён разумом, что ему приходится учиться плавать.
Цепляясь острыми когтями, он быстро спустился с дерева, а потом со скалы, и подплыл к чуду-юду.
Рыба-Кит собрался сделать вдох.
Фретти нырнул к нему в пасть и укусил в нёбный язычок.
Рыба-Кит закашлялся. Гора воды выплеснулась из его пасти. Телемах с радостью наблюдал, как плот вместе с человеком относило в океанскую даль, и он исчезал за горизонтом.
Глава двадцатая. Змей-отшельник
Но вдруг им овладела необъяснимая тревога.
Он почувствовал на себе чей-то взгляд.
Он оглянулся, и то, что он увидел, ему не понравилось.
Сквозь колючие ветви пинии на него смотрел огромный Змей. Не то чтобы он обвивался вокруг дерева, – он стоял рядом с ним на кончике хвоста и пожирал Телемаха взглядом. Он был ростом с Телемаха.
– Вы – местный? – осторожно спросил Телемах.
– Единственный, – подтвердил Змей. – Я посвятил себя отшельничеству.
– Вероятно, вы не слишком хорошо питаетесь? – продолжил светскую беседу Телемах.
– Я питаюсь очень редко и весьма непритязателен в еде, – согласился Змей. – Одной трапезы мне всегда хватает на год.
Язык Змея подрагивал надо лбом и носом Телемаха. Казалось, Змей пытался попробовать его на вкус. Вкус был явно подходящий, потому что голова Змея превратилась в огромную раскрытую пасть.
Откуда ни возьмись, прилетела стрела и пронзила глаз Змея.
Челюсть отвисла под прямым углом к голове, что придало Змею какое-то глуповатое выражение. Телемах дал дёру. Он даже не сполз, а опрометью слетел с дерева.
Приземлившись, он увидел, что из-за скалы выходит невысокий человек с повязкой на голове и луком за спиной. Тот самый, с плота.
– Позвольте пожать вашу руку, – сказал Телемах.
– К чему это? – сказал человек.
– Вы спасли мне жизнь, – сказал Телемах.
– Со мной это часто случается, – сказал человек. – Привычка.
– Всё равно позвольте, – сказал Телемах. – Это был мастерский выстрел.
Змей пошатнулся.
Человек с плота рванул Телемаха в сторону. Змей с грохотом свалился на землю, как раз туда, где только что стоял Телемах.
– Чёрт возьми, – сказал Телемах. – Он чуть меня не раздавил. А ведь он уже сам мёртвый.
– С большими фигурами следует соблюдать осторожность, – сказал человек. – Они убивают, даже когда опрокидываются.
– Я, кажется, запомню это на всю жизнь, – заметил Телемах. – Интересно, всегда ли взрослые должны говорить с детьми такими фразами, чтобы мы запоминали их на всю жизнь?
– Кто-то же должен спокойно внушить тебе, что здесь не место для маленьких мальчиков, – сказал человек. – Ты откуда?
– С Итаки, – признался Телемах.
– Неужели с Итаки? – удивился человек. – И как твоя фамилия?
– Я Телемах, – отвечал Телемах. – Сын Одиссея.
– Недостойный лжец, – сказал человек.
– Почему вы так говорите? – сказал Телемах.
– Насколько мне известно, у Одиссея нет сына, – сказал человек.
– Вы знаете Одиссея? – обрадовался Телемах.
– Как самого себя, – сказал человек.
– Значит, вы его лучший друг? – сделал вывод Телемах.
– Друг? – сказал человек. – С этим можно поспорить.
– Я должен его найти, – сказал Телемах. – Он нужен моей стране.
– А как ты узнаешь его, если найдёшь? – спросил человек.
– Узнать его легко, – ответил Телемах. – Он рыжий, совсем как я, а на ноге у него шрам, след от раны, когда-то нанесённой вепрем. Кстати, у вас точно такой же шрам.
– Меня лягнул осёл, – буркнул человек.
Он снял свою повязку и вытер пот с шеи.
– Кстати, вы тоже рыжий, – сказал Телемах.
– У меня на родине все рыжие, – буркнул человек.
– Знаете, почему я вас узнал? – спросил Телемах. – Вы лжёте всякий раз, когда говорите.
– Верно, – признался Одиссей. В сущности, я человек неплохой. Я никому не доверяю и всегда вру.
– Я ваш сын Телемах, – сказал Теклемах. – Будьте любезны узнать меня.
– Я тебя не узнаю, – возразил отец, – потому что никогда в жизни тебя не видел. Но я рад нашей встрече, честное слово.
Тут со скалы спрыгнул Фретти.
– Позвольте представить вам одного из моих союзников, – сказал Телемах.
– Союзник? – сказал Одиссей. – Он похож на мокрый веник.
– Это Фретти, – невозмутимо продолжал Телемах. – Он заставил Кита кашлянуть и освободил вас из-под власти его дыхания.
– Привет, Фретти, – поблагодарил Одиссей.
Внизу под скалой пристал корабль с Итаки. У борта стоял Ментор, собираясь сходить на берег.
– Там ещё кое-кто, отец, – сказал Телемах.
– Ещё одно представление? – скал Одиссей.
– Сейчас появится мой учитель Ментор, – сказал Телемах. – Возможно, он покажется вам неказистым, но вы не удивляйтесь. Нашей встречей мы обязаны только ему.
Ментор, кряхтя, перебирался через полосу прибоя. Его лысина сверкала, а соломенного цвета борода взмокла от пота.
Он взглянул на Одиссея и подмигнул.
– Минервочка! – завопил Одиссей.
Он раскрыл объятия и прижал учителя к груди.
– Минервочка, старая боевая подруга!
Глава двадцать первая. Возвращение на родину
Наконец Одиссей отпустил Минерву.
– Прости, сынок, что я так расчувствовался, – сказал он, – но мы с ней знакомы намного дольше, чем с тобой.
– С кем это – с ней? – спросил Телемах.
– Это моя подруга Минерва, – сказал Одиссей. – Она богиня разума и к тому же самая прелестная из женщин.
И в самом деле, толстяк Ментор вдруг исчез, а на его месте оказалась очаровательная молодая женщина с благородной осанкой.
– Я бы ни за что не догадался, – сказал Телемах. – И как вам только удалось распознать в нём женщину?
– А как же можно не распознать в нём женщину? – сказал Одиссей.
– А как же лысина? – сказал Телемах, – и борода?
– Ах, ты об этом маскараде, – отмахнулся Одиссей. – Взрослого человека на мякине не проведёшь.
– Я тоже рад нашей встрече, – сказал Телемах, обращаясь к Минерве. – Но как вы сюда попали?
– Я знала, что найду здесь вас, всех троих, – ответила Минерва, – ведь течение ведёт от мыса Ирисов прямо до Рыбы-Кита.
– Откуда вы узнали про течение? – с интересом спросил Телемах.
– А я могу преподавать и географию, – объяснила Минерва.
– Вот так всегда, – сказал Телемах, обращаясь к своему отцу. – Беспощадная безошибочность. Я терпел всё это только ради вас.
– После того, как я, – продолжала Минерва, – отправила вам на помощь своего Фретти…
– Отправила! – огрызнулся Фретти.
– … я вместе с Поликастой вернулась на Пилос.
– Как она там, Поликаста? – спросил Телемах.
– Вопрос не по делу, – отрезала Минерва.
– Пусть, – сказал Телемах. – Но мне хотелось бы знать.
– Она сказала, что напишет вам, – сообщила Минерва.
– Хорошо бы, – сказал Телемах. – Я танцевал с ней целую ночь и даже не простился. Это невежливо. Я хотел бы загладить свою вину.
– На Пилосе стоял наш корабль, – заключила свой рассказ богиня, – и я отправилась вслед за вами, чтобы забрать вас с отцом на Итаку.
– Чего же мы ждём? – сказал Телемах, и они все вместе сели на корабль.
Гребцы, подняв вёсла, ждали сигнала к отплытию. Тут на горизонте появилось облако с пузом, свисавшим почти до земли.
– Похоже, погода портится, – встревожился Одиссей.
Облако надвигалось с невероятной быстротой. Но, приблизившись, оно оказалось не кем иным, как Ветродуем.
– Меня прислал Юпитер, – объявил начальник ветров. – Он решил, что Нептун и его супруга превысили свои полномочия, и сделал им выговор. Он желает вам всего доброго. Мне поручено позаботиться о вашем благополучном возвращении.
И он пристроился в небе за парусом.
Он надул щёки, вытянул губы и дохнул. Парус расправился. Гребцы даже не успели коснуться вёслами воды. Корабль стремительно понёсся по волнам.
Минерва стояла на носу корабля в своих божественных серебряных доспехах со шлемом на голове. На шлеме развевался белый конский хвост. Именно в таком виде люди представляют себе богиню разума.
– Правда, это божественно? – с восторгом произнёс Телемах.
– К сожалению, я потерял вкус к наслаждению, – сказал его царственный отец. – Но ты говоришь, дома много работы. Сколько, по-твоему, поклонников осаждают Пенелопу?
– Сто двадцать, – ответил Телемах.
– Сто двадцать, – повторил Одиссей. – Ты не находишь, что это немного слишком?
Минерва обернулась.
– Это самое умное, что можно было сделать, – вступила она в беседу. – Если бы она решительно отказала всем, они бы назначили Телемаху опекуна, а тот сразу же убил бы его и стал царём. Если бы она предпочла одних женихов другим, между ними начались бы распри, и победитель стал бы претендовать на трон. Сто двадцать – самое подходящее число. Поощряя всех, она всех отвергла.
– Я считаюсь самым хитроумным человеком на свете, – заметил Одиссей, – но женщины, сынок, всегда могут заткнуть нашего брата за пояс.
На горизонте, на фоне красного солнечного диска обозначились внушительные силуэты Нептуна и Марины Солёной. Высунувшись по пояс из морской воды, плескавшейся из пупков, они с великим почтением приветствовали корабль.
Минерва и Одиссей ответили на приветствие также с великим почтением.
Фретти указал лапкой на Нептуна и пискнул:
– Эй ты, старая тух…
– Не смей! – вскричал Телемах.
Одним прыжком он перемахнул через всю палубу и зажал Фретти рот.
– Только не начинай всё сначала!
Корабль опасно накренился, но все были довольны. Фретти не успел высказаться.
