Петер Хакс
Две сказочные истории для детей
Глава восемнадцатая. Под землёй, под водой и в воздухе
После своего отчаянного прыжка вслед за Гризлой Миловзор снова очутился в подземелье. Он не видел ни света, ни выхода. Но всё-таки чувствовал, что в темноте расходятся в разные стороны многочисленные ходы. Ему показалось, что из одного хода слышны шаги удирающей феи. Не раздумывая ни минуты, он бросился в погоню, продвигаясь на ощупь вдоль стены.
К счастью, тьма оказалась не такой непроглядной, как ему показалось сначала. В некоторых местах ход пролегал близко к поверхности, и сквозь тонкие трещины в земле проникал дневной свет. Кое-где дорогу освещало зеленоватое мерцание гнилушек. Миловзор понемногу привыкал к темноте.
Но всё-таки он то и дело спотыкался о спутанные корни, пересекавшие подземную дорогу на высоте лодыжки, или застревал в спускавшихся сверху древесных петлях и ловушках. Свисающие волокна задевали его лицо, словно пальцы какого-то привидения.
А то, что окружало его в этой штольне, тоже не слишком обнадёживало.
Вдоль стен были расположены ниши, в которых стояли правильными рядами или лежали аккуратными пирамидами черепа дождевых и земляных червей и прочих съеденных обитателей подземного царства, провожавшие его безглазыми и беззубыми улыбками.
Но улыбка без глаз и без губ вряд ли получится дружеской.
Подземный ход отнюдь не был прямым. Он неожиданно петлял, круто сворачивал в сторону и ветвился, и Миловзору приходилось напряжённо прислушиваться, чтобы не потерять из виду того ответвления, откуда доносилось шарканье медведки.
Тем не менее, расстояние между ними, похоже, сокращалось. В одном углу он совершенно чётко расслышал Гризлу. Ему казалось, что она притаилась в нескольких шагах.
Но его обмануло эхо.
Фея так петляла, что неожиданно возникла за спиной Миловзора. Она уже открыла свои страшные клешни и изготовилась к прыжку, но Миловзор почувствовал опасность и бросился животом на землю. Он успел спастись – но в самый последний момент.
Фея попала клешнями в пустоту и потеряла равновесие.
Миловзор размахнулся лопатой и отсёк ей чешуйчатую конечность.
Конечность лежала в грязи и ещё некоторое время бессмысленно щёлкала клешнёй.
Гризла немедленно вбила свою клинообразную голову в потолок подземного хода. Потолок обвалился. На Миловзора посыпались камни и галька. Гризла, орудуя всеми оставшимися конечностями, выбралась наверх и, едва коснувшись земли, взмыла в небо. Пока её крылья, напоминавшие фартук, были сложены на спине, они казались нелепым украшением. Но как только она их расправила, они заработали совсем неплохо. Правда, они изрядно жужжали и подняли её не слишком высоко.
– Погляди, – сказал Садовый бог, – он её выгнал.
Он жив! радостно воскликнула Прилепа. – Он поднимется наверх. Он попадёт в неё лопатой.
– Хопп! – сказал Каспар, сидевший на диване между Прилепой и Садовым богом и наблюдавший за поединком в воздухе.
– Хопп! – повторил он со знанием дела. – Хопп, так держать!
Будто слыша одобрительные возгласы своего пса, Миловзор отчаянно подпрыгивал, пытаясь достать лопатой кружившее в воздухе чудовище. Наконец ему удалось отрубить ещё одну ногу.
– Хопп! – всецело одобрил его Каспар.
Но тут фея Гризла со страшным шумом бросилась вниз. И исчезла за болотным дубом, нырнув головой в зловонную тину, которая явно считалась дворцовым прудом.
– Ну и дела! – удивился Каспар. – Она и плавать умеет?
Миловзор, не помня себя, бросился в пруд вслед за ней.
Держа лопату наперевес и изо всех сил двигая ногами, он преодолел грязную жижу. Зелёная ряска облепила его лицо и плечи. Когда глубина увеличивалась, продвижение Миловзора поднимало со дня ил и мёртвые сучья, из-за которых вода была совсем мутной. Но Миловзор не терял фею из вида. Он следовал за ней сквозь водяные заросли, почти нагнал и уже протянул руку, чтобы схватить её за заднюю ногу.
В ту же секунду она протиснулась в какую-то щель. Щель была скрыта за занавесом из водорослей между корнями дуба и служила тайным входом во дворец Гризлы.
Для Миловзора щель была слишком узкой. Фея оказалась в безопасности. Миловзору оставалось только вынырнуть и по радужной поверхности трясины добраться до твёрдой почвы.
– Видите, ничего с ним не случилось, – констатировал Садовый бог. – Я думаю, пусть теперь Каспар проводит Прилепу домой. Ведь она пережила отравление и сильное волнение любви. Я вовсе не намекаю, что она слабая девушка. Просто в таких случаях каждому полезно отдохнуть.
– О, Каспар, ты спас мне жизнь, – нежно произнесла Прилепа.
– Да, ответил Каспар, – я всё ещё надеюсь, что у вас найдётся для меня маленькая косточка.
– Твой нос прекрасно знает, что у меня нет при себе ни единой косточки, – огорчилась Прилепа. – Неужто, ты спас меня ради косточки?
– Оставим этот разговор, – сказал Каспар. – Пора идти. И не вздумайте виснуть у меня шее всей тяжестью вашего тела.
И они отправились в путь и вернулись в свой сад. Но Миловзор вовсе не собирался возвращаться домой. Внезапно его с огромной силой захватила мысль о Прилепе, которую он выгнал и оттолкнул. Он неподвижно сидел на берегу трясины, подперев голову рукой, а из ряски, запутавшейся в его волосах, по его нахмуренному лбу стекали тонкие ручейки белёсых капель.
Глава девятнадцатая. Зелёный стол
На одном из мокрых мест Скверного сквера с незапамятных времён стоял стол, целиком вытесанный из гранита. Его тяжёлая столешница заросла мхом.
За этот стол Садовый бог пригласил для переговоров фею Гризлу. Тут они и встретились лицом к лицу. Перед каждым стоял флажок и бутылка минералки.
– Рад видеть вас, ваше величество, – сказал Садовый бог.
– Шестиногое величество, – подчеркнула фея.
– Эту деталь, – уклончиво ответил Садовый бог, – я предпочёл бы обсудить в своё время.
– Как вам угодно, – сказала фея. – Тогда и я не буду обращаться к вам «ваша вечность».
– Не возражаю, – великодушно согласился Садовый бог. – Вполне достаточно называть меня богом.
И он продолжил со своей неотразимой улыбкой:
– О чём мы, собственно, спорим?
– Разве мы спорим? – В чарующем голосе феи прозвучало лёгкое недоумение.
– Похоже на то, – сказал Садовый бог. – Вы, кажется, предъявляете претензии на мой сад.
– Я? – Фея широко открыла глаза. – Отнюдь.
– Имеются улики, – настаивал Садовый бог. – Семена чертополоха, вредные насекомые и тому подобные вещи.
– Это претензии, которые предъявляет сама природа, – парировала фея. – Чертополох даёт семена. Ветер разносит их во все стороны, что тут поделаешь? О насекомых слушать не желаю. Всё живое живёт. Каждый зверь на свой лад. Обитает там, где ему нравится. А где не нравится – не обитает.
– Я бы предпочёл, чтобы чертополох держался подальше, – сказал Садовый бог. – Но я, разумеется, не собираюсь ставить под сомнение ваши принципы.
– Не собираетесь? – не поверила своим ушам фея Гризла.
– В вашем саду, – сказал Садовый бог. – Ваш сад – не мой. Что касается моего сада, то там у каждого своё место, и никто никого не выживает.
– При всём почтении, – сказала фея, – я называю это принуждением.
– Я называю это порядком, – сказал Садовый бог.
– А где же свобода? – спросила фея.
– У вас, бесценная фея, – поспешил уверить её Садовый бог.
Он вытащил из заплечного мешка лист бумаги.
– Что это вы принесли? – хмыкнула фея.
– Договор, – объявил Садовый бог. – Он проясняет все недоразумения, омрачающие нашу дружбу. При этом в нём всего два пункта. Первый гласит, что вы разобьёте газон – проложите чистую зелёную полосу вдоль изгороди. Оздоровительная полоса необходима из-за чертополоха.
– Отвратительная мысль, – перебила его фея.
– Второй пункт, – невозмутимо продолжал Садовый бог, – запрещает всем обитателям обоих садов пересекать изгородь и входить в соседний сад.
– Невозможно, – сказала фея. – Я просто умру с голоду.
– Да, – сказал Садовый бог. – Я заметил, как часто вы наведываетесь в мой огород, хоть там и царит принуждение.
– Вы полагаете, что все преимущества на вашей стороне? – насмешливо спросила фея.
– Я нахожу этот договор всего лишь разумным, – сказал Садовый бог.
– Тот, у кого есть преимущества, не станет требовать ничего разумного, – глубокомысленно заметила фея. – Но вы заблуждаетесь. У вас нет преимуществ, они на моей стороне.
– Это неприятная новость, – признал Садовый бог – Какой же у вас ещё козырь?
– У меня в кладовой обретается некий молодой человек, – заявила фея. – Могу его сожрать, коль скоро вы им не дорожите.
– Честно говоря, – сказал Садовый бог, – я им дорожу.
– Тогда никакого договора.
– Я настолько им дорожу, – сказал садовый бог, – что позволил себе вернуть его на родину.
– На это я не клюну, – сказала фея. – Пусть даже услышу это от моей родной бабушки.
– Не имею чести знать вашу почтенную бабушку, – возразил Садовый бог. – Почему бы вам не убедиться лично?
Фея расправила крылья, с жужжаньем поднялась в воздух и с высоты увидала, что подземелье, где томилась Прилепа, разрушено.
Она вернулась за зелёный стол.
– Ловко, – признала она. – А если я всё равно не подпишу?
– Вы имеете некоторое представление о господине Миловзоре, – сказал Садовый бог. – Я полагал, что вы предпочитаете вести переговоры со мной, а не с ним.
– Вы предоставляете мне на выбор: медленно умереть с голоду или быть убитой, – обиделась фея.
– Это всё-таки выбор, – сказал Садовый бог.
– Выбор между быстрой и медленной смертью, – воскликнула медведка Гризла. – В любом случае вы готовы меня истребить.
– Цивилизованная фауна, – сказал Садовый бог, – сумеет обойтись без вашего содействия.
Фея злобно уставилась на договор. Потом решительно покачала головой.
– Не подпишу, – заявила она. – Это так же верно, как то, что у меня шесть ног.
– Кстати, вернёмся к обсуждению отложенного вопроса, – сказал Садовый бог. – Видите ли, я сомневаюсь, что у вас и в самом деле имеются шесть ног.
– Сомневаетесь? – сказала фея. – Но это же смешно!
Насекомые мало чувствительны к боли. Ни в пылу схватки, ни за работой над договором фея Гризла не заметила, что потеряла в бою конечности – одну заднюю и одну переднюю. Она была совершенно уверена в своей шестиногости.
– Шесть никак не наберётся, – сказал Садовый бог. – Пересчитайте спокойно.
– Именно это я и делаю, – огрызнулась фея и водрузила оставшуюся заднюю ногу на поросший мхом стол.
– Ну и ну! – Садовый бог испытал лёгкий шок. – С каких это пор дама кладёт ногу на стол?
– Я же должна сосчитать, – сказала фея.
– А по-другому вы считать не умеете? – спросил Садовый бог.
– Как это, по-другому? – сказала фея.
Я же всё считаю ногами.
Понимаю, – сказал Садовый бог. – Вы считает ваши ноги вашими ногами.
– Для начала их уже две, – сказала фея, привыкшая иметь две задние конечности.
– Я вижу только одну, – сказал Садовый бог. Фея недоуменно рассматривала единственную заднюю конечность. Потом решилась приложить к ней одну среднюю.
– Четыре! – крикнула она.
– Две, – поправил Садовый бог.
Фея приложила ещё одну среднюю ногу и сказала:
– Вот теперь четыре.
– Три, – сосчитал Садовый бог.
– Я ещё не закончила, – сказала фея, выкладывая на стол единственную переднюю конечность.
– Шесть! – победно объявила она. – Шесть и ни на одну меньше.
– Четыре, – терпеливо подытожил Садовый бог.
Фея всё считала и считала, и каждый раз выходило не больше четырёх.
– Разве такое возможно? – недоумевала она. – Всегда было шесть.
– Две вам уже отсёк господин Миловзор, – втолковывал ей Садовый бог. – Одну под землёй и одну в воздухе. Мне остаётся только принести вам мои соболезнования в связи с болезненной утратой.
– Я полагаю, это приступ ревматизма, – сказала фея. – Я подпишу договор.
Она взяла ручку и с нажимом написала: «Гризла, шестиногая государыня».
– Сожалею, – сказал Садовый бог. – Но вам придётся исправить эту подпись.
– Вас не устраивает моя подпись? – рявкнула Гризла.
Она недействительна, – сказал Садовый бог. – Следует написать: четырёхногая государыня.
Фея зачеркнула шестёрку и нацарапала над ней четвёрку. Поднявшись, она сказала:
– Я полагаю, с этим покончено.
– Я всегда питал надежду, что спора между нами можно избежать, – сказал Садовый бог.
– А разве мы когда-нибудь спорили? – сказала фея. – Я, во всяком случае, считаю, что встреча с вами, ваша вечность, была весьма результативной. Во всем остальном это был, вероятно, самый мрачный час за время моего владычества, но я далека от того, чтобы обременять вас или кого бы то ни было своими огорчениями. Любая правительница должна иметь в виду, что в любой момент её может постигнуть несчастье.
И она торжественной поступью удалилась в свою чащу. Конечно, с тех пор как она узнала, что у неё не хватает двух ног, её поступь стала не столь твёрдой и уверенной, как в дни её триумфа.
Глава двадцатая. Дома
Опираясь на крепкий загривок Каспара и цепляясь за его лохматую шерсть, Прилепа без приключений добралась до дома. Каспар терпеливо тащил её за собой. Внезапно Прилепа спросила:
– А куда ты меня тащишь?
– Куда-куда, – сказал Каспар. – К вам домой.
– В Осиное гнездо? – ужаснулась Прилепа. – И десять лошадей не затащат меня в этот притон разбойников, приют «У трёх Рыцарей».
– Я не десять лошадей, – сказал Каспар. – Но и не злодей. Я понимаю вашу точку зрения.
Он почесал задней лапой в затылке, обдумывая новое затруднение.
Прилепа заплакала.
Некоторые читатели могут подумать, что Прилепа слишком уж часто давала волю слезам. Но на этот раз её полностью извиняла крайняя усталость.
– Всё это глупости, – решил Каспар. – Ваш настоящий дом – Птичье гнездо. Ваше место там, и только там вы действительно отдохнёте.
– Да-да, пойдём туда, – сказала Прилепа. – Но вся тяжесть ответственности ляжет на тебя.
Я тащил вас всю дорогу, – сказал Каспар. – По сравнению с этим ответственность – сущий пустяк.
Они подошли к дому вдовы Ежихи, у которой как раз гостила Кротиха. Сидя у поленницы, они любовались закатом.
– Вы куда? – спросила Ежиха, которая во всё совала свой нос.
– Георг захворал, – сказал Каспар. – Я провожаю его в Птичье гнездо.
Именно это он и сделал. Прилепа со вздохом облегчения улеглась на мягкую постель из сухих стеблей и пушинок.
– Каспар, – сказала она. – Меня восхищает твой хвост.
– А что? – отозвался Каспар. – Как у него дела?
– Отлично, – сказала Прилепа. – Он стоит, как дерево.
– Приятно слышать, что он в полном порядке, сказал Каспар. – Но вам пора, наконец, поспать.
Он свернулся калачиком и закрыл глаза. Во сне он сражался с осами. При виде его осы бледнели со страху. Их полчища бросали свои знамёна и отступали. Каспар каждый раз щёлкал зубами, когда во сне загрызал насмерть осу.
– Не имею ничего против мальчишки садовника, – сказала Кротиха вдове Ежихе. – Но, помнится, в Птичьем гнезде жила когда-то Прилепа, не так ли?
Славные были времена, согласилась вдова.
– Она пела, как соловей, даже лучше, – сказала Кротиха. – А какие она находила неповторимые слова! Она, так сказать, заставляла трепетать весь сад.
– Просто не верится, что она сама находила эти слова, – сказала вдова.
– Да, – сказала Кротиха. – Всё, о чём она пела, так и вставало перед глазами.
Тем временем Каспар (во сне) победно пересекал поле, усеянное половинками ос. Вдруг он почувствовал, что чья-то крепкая рука ухватила его за загривок и подняла наверх.
– И ты ещё жив? – спросил строгий голос Миловзора.
– Жив, потому что вы вообще не смогли бы без меня обойтись, – сказал Каспар, не теряя присутствия духа даже в самом глубоком сне.
– Кому нужен такой непослушный пёс? – холодно возразил его хозяин.
– А если я вам не нужен, – сказал Каспар, – то нечего меня и будить.
– Я для того только вернулся в сад, чтобы найти тебя, – сказал Миловзор. – Ведь я думал, что потерял тебя так же, как своего друга Георга.
– Что вы несёте, – сказал Каспар. – Я притащил вашего Георга в Птичье гнездо.
– В Птичье гнездо! – разгневался Миловзор. – Я же строго-настрого запретил этому дураку… Да что говорить, ведь он мёртв. Придётся его простить. Пусть остаётся там, где он есть. Теперь уже всё равно.
– Он не мертвей, чем мы с вами, – обиделся Каспар. – Он ещё хворает и очень бледен. Но я похитил его у Гризлы и притащил сюда, а в благодарность вы не придумали ничего лучше, как меня разбудить.
– Он жив? – переспросил Миловзор. – Я рад за него. А ты вставай и иди за мной. О твоём непослушании поговорим в другой раз.
Но тут чей-то крик прервал их беседу. Он становился всё громче, наполняя эхом весь сад.
– Дорогу его вечности, Садовому богу! Расступись! Его вечность возвращается с победой!
В ответ на требование расступиться все обитатели сбежались в центр сада и устроили там столпотворение.
– Невероятно, – говорили одни.
– Исключено, – говорили другие.
И все сошлись в едином мнении: «Всем известно, что этого не может быть».
– Ке-ке, что они говорят? – сказал Мухолов. – Не верят?
Усики под его клювом топорщились, голова двигалась взад-вперёд.
– Не питайте напрасных надежд, – сказал Миловзор. – Садовый бог никогда не вернётся.
– Неужели? – пискнул Мухолов.
– Я видел своими глазами, – сказал Миловзор, – как он уезжал.
Мухолов сказал:
– Я здесь, а где я, там и старикан.
– Ничего не понимаю, – опешил Миловзор.
– Я уже знаю об этом, – сказал Каспар. – И давно рассказал бы всем, если бы считал это важным.
Глава двадцать первая. Возвращение Садового бога
И тут по усыпанной гравием дороге к ним не спеша сошёл Садовый бог.
– Я рад сообщить вам приятную весть, – сказал он. – Подписан мирный договор. Наши соседи больше не будут нас тревожить.
Его речь имела полный успех. Обитатели сада вспомнили, какие притеснения им пришлось вытерпеть, и почувствовали невероятное облегчение. Все страшно развеселились, запрыгали от радости, щёки у всех раскраснелись. Сад, можно сказать, расцвёл. Даже со стороны осиного гнезда раздался треск и шорох. Над гнездом взвился садовый флаг.
Флаг был огромный. Хотя ветра почти не было, приют «У трёх Рыцарей» аж закачался, ведь он был сделан из лёгкого картона.
В дверях показались Рыцарь зловония и Рыцарь жала, а Рыцарь подкопа кивнул Каспару и прожужжал: «Добро пожаловать, друг Каспар, ты уже вернулся из своей экспедиции?» После чего все трое завопили: «Победа, победа! Ура Садовому богу!»
Так они подали сигнал к началу всеобщего ликования.
Только Миловзору было как-то не по себе, и когда крики стихли, он обратился к Садовому богу: Имейте в виду, я пока ваш заместитель. Приветствую вас и передаю дела сада в ваши руки.
– Благодарю за радушную встречу, – благосклонно ответил Садовый бог.
– Хоть мы и рады вашему возвращению, – сказал Миловзор, – но вопрос о причине вашего отъезда остаётся открытым.
– Ах, да, – сказал Садовый бог, – как я слышал, некоторые придерживаются мнения, что мой отъезд был розыгрышем. Я полностью с ними согласен.
– Понимаю, – сказал Миловзор. – Вы дали нам понять, что без вас дело не пойдёт.
– Правильно, – подтвердил Садовый бог. – И ещё одно вы должны были понять.
– Что ещё? – спросил Миловзор.
– А то, – сказал Садовый бог, – что надо уметь обходиться без меня. Я готов дать саду своё благословение. Я занимаюсь общим руководством. Но неужели я должен напоминать Овце, чтобы она подстригла газон?
– А разве она ещё не подстригла его? – ужаснулся Миловзор. – Французская белка твёрдо обещала…
– Очевидно, этого ещё не произошло, – сказал Садовый бог.
– Мне очень неприятно, – сказал Миловзор.
– Вам не должно быть неприятно, – сказал Садовый бог. – Важно то, что вы не забыли послать за Овцой. И сделали многое другое. Я не люблю постоянно принимать меры, если никто не делает дела, пока я не прикажу. Он повернулся к насторожившимся зверям и произнёс:
– За то, что я решил вернуться, вы должны быть признательны только Миловзору и его друзьям.
– Да здравствует Садовый бог! – воскликнули звери.
Но не ограничились этим и продолжили:
– Да здравствует Миловзор!
– Спасибо, – сказал Миловзор. – Спасибо, вы очень любезны. Сейчас не самый подходящий момент, но я вынужден сказать вам, хоть мне и очень жаль, что я покидаю Большой сад. Не хочу больше жить здесь. – И он подозвал Каспара: – Идём, Каспар. Мы уходим.
И, не оборачиваясь, он зашагал по направлению к воротам. Каспар в недоумении сморщил лоб. Потом улёгся на все четыре лапы и не сдвинулся с места.
– Если я вам не помешаю, – сказал Садовый бог, – то провожу вас до Французского сада. Там находится мой пьедестал, так что нам пока по пути.
Он взял Миловзора под руку и зашагал рядом.
– Куда же вы направляетесь? – поинтересовался он.
– Лишь бы прочь отсюда, – сказал Миловзор. – В город или куда подальше, куда глаза глядят.
– Вы спасли сад, – сказал Садовый бог. – Он ещё никогда не был таким цветущим.
Миловзор сказал:
– Он стоил мне Прилепы.
– Вы полагаете, он её не стоил? – возразил Садовый бог.
– Я не утверждаю, что он её не стоил, – сказал Миловзор. – Я говорю, что ненавижу его.
– Вы оттолкнули Прилепу ради сада, – сказал Садовый бог, – а теперь не можете простить этого саду.
– Так и есть, – сказал Миловзор.
– Но у вас остался ваш друг Георг, – напомнил Садовый бог.
– Это совсем другое дело, – сказал Миловзор. – С другом дружишь, а любимую любишь.
– Плохи ваши дела, – с сожалением произнёс Садовый бог. – Сам-то я не верю в безвыходные положения, но знаю, что это исключительно божественная точка зрения, и вовсе не пытаюсь навязывать её вам. Будьте столь любезны, помогите мне подняться на пьедестал.
Пьедестал Садового бога был высотою в один метр, и на высоте колена у него имелся очень узкий выступ. Садовый бог поставил на него ногу и опёрся на плечи Миловзора. А Миловзор схватил его под мышки и приподнял вверх. И таким вот образом старикан, кряхтя, возвратился на своё место.
Но там он стоял прямо и с гордостью оглядывал своё царство, словно никогда и не исчезал.
