Павел Вячеславович Славин
Сокровище Морджима
Я улыбнулся.
– Да я просто пошутил насчет колдуна, что ты… – отмахнулся я. – Я ведь, как-никак, инженер… Меня учили верить фактам и логике. Я знаю, что в Индии великая духовная культура, но чтобы человек мог превратиться в гигантскую собаку – извини…
– Необязательно – превратиться, – возразил Джеймс, выпуская клубы дыма. – Он может и не превращаться. Но может заставить тебя поверить, что он превратился…
Хмыкнув, я неожиданно для себя отпил его самодельного бренди.
– То есть – внушить мне, что я вижу черного пса, а на самом деле передо мной стоит индиец-гипнотизер?
Джеймс пожал плечами.
– Я сам, лично, видел колдунов. Даже здесь есть такие люди, в Гоа.
Я приподнял брови.
– Может, расскажешь? Или даже познакомишь?
– Познакомить не могу – не знаю, как найти… Но могу рассказать, что было лично со мной.
– Вот видишь, я предчувствовал, что у нас получится интересный разговор, – улыбнулся я.
Джеймс вдруг закрыл глаза и примерно полминуты молча раскуривал свою самокрутку. Его “мхатовские” паузы и некоторая театральность в разговоре казались довольно наивными и наигранными, но в целом он мне нравился. Так что я приготовился слушать с неподдельным интересом.
– Я однажды влюбился… – начал он. – Давно, почти в детстве. В восемнадцать. Встретил на вилле у родственников девушку из родного городка в Бенгалии. Провел с ней всего несколько часов. Говорили на родном языке. И… так она меня привлекала, думать не мог ни о чем больше… Первая любовь. Глупо, наивно, но… Так ничем и не конилось, просто такое, поэтическое переживание, понимаешь?…
Я кивнул.
– Ну, вот… Много лет назад это было. А здесь, в Морджиме, один раз… После дайвинга подошла ко мне торговка. Странная какая-то… хотя красивая, если бы ей помыться и одеться как следует. Я ей улыбнулся и купил браслет, вот, видишь? – он показал неприметный бронзовый тонкий браслет на правом запястье. – И она сказала, чтобы я приходил ночью на камень возле Южного Креста. Это здесь, в конце пляжа…
– Ну, и что? Пришел?
Он нагнулся вперед и многозначительно понизил голос, смотря на меня словно иллюзионист на доверчивого клиента.
– Пришел. Но увидел там, на камне, именно ее. Ее, понимаешь?
– Кого – ее?
– Эту девушку из Бенгалии…
Я недоуменно нахмурился.
– Ту самую, которая первая любовь?
Джеймс молча кивнул. Вид у него был такой, будто он только что рассказал мне великую сакральную тайну.
– Подожди… Я не понимаю. Так она живет здесь, в Гоа?
– Нет, она живет не здесь. Она вообще в Гоа никогда не была. По крайней мере, я так думаю…
Последние слова Джеймс прямо-таки прошептал, после чего приник длинной затяжкой к своей самокрутке.
“До чего же здесь иногда люди дуреют”, – невольно подумал я, пытаясь сдержать саркастическую улыбку.
– Вижу по твоим глазам, бро, что ты сейчас посчитал меня сумасшедшим или наркоманом, – совершенно беззлобно сказал Джеймс, снова выпуская изо рта обильные клубы дыма.
– Вовсе нет… Ну… – я запнулся, подбирая корректные английские выражения. – Ну, если девушка была ненастоящая, стало быть это был сон. Или привидение. В общем…
– Я не просто так увидел призрак на камне, испугался и убежал, – снова заговорил Джеймс. – Я к ней подошел. Заговорил. Она меня узнала. Взяла меня за руку. Потом мы пошли в клуб. Выпили коктейль. Я ее касался, она держала бокал. Ветер волосы развевал… И платье – то самое. Понимаешь? Это была она. Именно она, та самая, из детства.
– Ну, может она все-таки приехала сюда… – вяло возразил я, чувствуя внезапное желание сменить тему или даже как-нибудь вежливо уйти.
Он помотал головой.
– Она не понимала, что находится в Морджиме. Из разговора я понял, что она думала, будто мы в Бенгалии.
–Ну, и что было потом?
Джеймс выпрямился, откинувшись на спинку стула, и растерянно улыбнулся.
– Исчезла.
– Как это – исчезла?
– Исчезла – и всё. Пошли снова гулять, отпустила мою руку, прошла несколько шагов вперед – и растворилась.
Это уже звучало как-то совсем неоригинально. Я пожал плечами.
– Ну, и что это все значит, как по-твоему? – мой вопрос прозвучал с почти явным раздражением, но Джеймс, похоже, этого совершенно не заметил. Он закрыл глаза, и его лицо вдруг утратило безмятежное выражение, углы рта дрогнули и опустились, он глубоко вздохнул.
– Это рыбалка, – шепотом сказал он.
– Что? – переспросил я, нахмурившись. Неожиданно я ощутил, что в затененной комнате очень жарко, захотелось срочно выйти на воздух, куда-нибудь в тень, хотя бы под тот здоровенный баньян.
– Я говорил с той продавщицей, понимаешь? – продолжил Джеймс. – С этой странной женщиной из Старого Гоа. Когда покупал браслет. И она меня спросила, чего я хочу больше всего.
– Ну? И причем тут…
– Я как раз в тот момент подумал, что желаю снова встретить ту девушку. Это как рыбалка. Приманка.
– Если это рыбалка, а ты – рыба, то почему тебя не поймали? Ты же, насколько я понимаю, жив и здоров, – возразил я, уже не скрывая иронии; но Джеймс, хотя и с улыбкой, покачал головой.
– Вот именно. Меня поймали. Только знаешь, иной раз рыбак видит, что поймал не ту рыбу – и выбрасывает обратно в море. Во мне не оказалось кое-чего, что этот рыбак искал…
– Чего не оказалось?
Он долго и выразительно посмотрел на меня.
– Сам узнаешь.
“Ох уж и фокусники эти индусы”… – звякнула у меня в голове очередная туристическая мысль. Пора было снова менять тему беседы.
Повернувшись к постеру на стене, изображавшему какую-то индийскую знаменитость, я стал расспрашивать Джеймса о его предпочтениях в музыке. Первую минуту он не мог отвлечься от своего мистического воспоминания, но потом, оживившись, стал просить меня найти для него русскую песню, которая запала ему в душу на одной из бесконечных пляжных вечеринок.
***
После того, как я распрощался с Джеймсом, я двинулся к своему отелю не по улицам, а вдоль океана – вышел на морджимский пляж и, сняв сандалии, направился на север прямо по линии прибоя.
Волны размеренно катились по пологому песчаному берегу, еще за полсотни метров превращаясь из водяных валов в пенные кипящие фронты. Это бесконечное движение завораживало взгляд. Под ногами в потоках воды то и дело сновали мелкие крабы и лениво переваливались морские звезды, а песчаный берег на некотором удалении от кромки воды, где было чуть посуше, был усеян тысячами крабовых норок. Иногда можно было заметить, как маленький краб сидит у входного отверстия, как будто греется на солнце – но когда приближается звук шагов, молниеносно прячется; а некоторые стремительно убегали по песку, двигаясь не головой вперед, а боком.
Сперва я шел по центральной, наиболее обжитой части пляжа – вокруг было множество купальщиков, серферов, загорающих русских и европейских туристов и местных гоанцев – большей частью торговцев или работников пляжных баров. Порой я проходил мимо накрытого зонтом шезлонга, на котором возлежал какой-нибудь упитанный турист, а у его ног сидела индианка и массировала ему голые стопы. Здесь это называлось “feet massage” и входило в непременный перечень предлагаемых пляжных услуг. В воздухе вместе с шумом волн разливались веселые голоса на разных языках, детский смех, собачий лай и музыка из кафе… Самое яркое, что есть в Гоа – это, все-таки, именно пляжи…
Потом, идя все время на север, я вышел из людной зоны, и началась неблагоустроенная часть – с засохшими водорослями, какими-то старыми рыбацкими снастями на песке, и почти без людей. Туристы остались позади, встречались только местные – а через несколько минут, зайдя за невысокую вытянутую скалу, выходящую из моря на половину ширины пляжа, я оказался один на один с небом и океаном.
Вид был настолько красивый, что я остановился и, вытащив из кармана телефон, принялся делать снимки. В паре сотен метров впереди, на следующем массиве камней виднелся какой-то белый крупный предмет с темной вершиной – я решил приблизиться и заснять его тоже. Через пару минут я разглядел, что это был белый постамент с христианским крестом – видимо, это и был Южный Крест, наследие того времени, когда Гоа был португальской колонией. Подойдя близко к памятнику, я снова занялся снимками с разных ракурсов, и провел за этим занятием, наверно, несколько минут.
– Хэлло! – вдруг громко произнес чей-то голос за моей спиной, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Голос был высокий и веселый, явно принадлежащий молодой женщине..
Обернувшись, я увидел торговку в длинном красном платье с лотком побрякушек в руках. Стройная женщина, на вид около тридцати с длинными темными волосами, свободно развевающимися за спиной. На шее у нее виднелось многорядное темное металлическое колье, на руках – бронзовые браслеты. И украшения, и одежда выглядели потертыми и дешевыми, но при этом составляли очень цельный и красивый образ. Да, она выглядела почти нищей – но при этом была очень притягательной. И у нее было очень живое лицо с большими проницательными глазами, полными губами и красиво очерченными бровями. Кожа у этой индианки была довольно-таки светлой, хотя и загорелой – я встречал очень смуглых индийцев, а эту девушку скорее принял бы за уроженку Европы, если бы не восточные черты.
“Видимо, она из потомков смешанных браков – между португальскими колонизаторами и местными гоанскими индийцами”, – подумал я, разглядывая красавицу-торговку и забыв ответить на ее приветствие. Она, впрочем, совершенно не смущалась и не стеснялась, на ее лице светилась белозубая насмешливая улыбка.
– Массаж, сэр? – снова обратилась она ко мне.
Я отрицательно покачал головой, только теперь задавшись вопросом, как она здесь оказалась – ведь я явно видел, что на всей ширине пляжа было безлюдно… Уж не солнце ли мне напекло голову…
Красавица приподняла свой лоток с бижутерией и проговорила на ломаном русском что-то вроде "купить на сувеннир".
– Спасибо, мне ничего не нужно, – по-русски ответил я, тоже улыбаясь, но уже с долей нетерпения.
– Не отказывайся, – продолжила она, теперь уже по-английски. – У меня есть все, что можно пожелать. Чего ты желаешь сейчас?
– Что я желаю сейчас? – переспросил я.
– Ты же слышал. Скажи – вдруг исполню.
И тут я вспомнил рассказ Джеймса, который он мне так театрально поведал всего какой-нибудь час назад. Торговка, желание… а потом колдовское появление любимой девушки у Южного Креста.
– Как тебя зовут? – внезапно выпалил я, смотря на светлолицую индианку.
Она гордо улыбнулась.
– Прия.
– А меня – Иван…
– Очень приятно. Так что, скажешь, чего хочешь?
Я несколько секунд подумал, затем рассмеялся (наверно, прозвучало очень наигранно).
– Не скажу. Лучше я про себя загадаю. А у тебя куплю что-нибудь, на счастье. Выбери сама, что мне купить, хорошо?
Прия понимающе кивнула и тут же протянула мне тонкую медно-красную цепочку.
– Вот. Застегни на запястье.
Я несколько раз попробовал застегнуть вещицу на левой руке, но тоненькое крепление все время выскальзывало из рук. Тогда Прия приблизилась на шаг, и взяла мою руку обеими руками. Ее касание было удивительно теплым, почти горячим.
– Давай, помогу.
Она быстрым, безошибочным движением застегнула цепочку, накрыла ее ладонью и легонько погладила меня по руке, а затем странно улыбнулась и отступила на шаг.
– Сто пятьдесят рупий, – эти слова прозвучали как явная ироническая насмешка, как будто деньги были всего лишь прикрытием, а на самом деле произошло что-то другое, более важное.
Я молча смотрел на эту необычную женщину. Она очень отличалась от бедных торговок-индианок, продающих безделушки и предлагающих “feet massage” на пляжах Гоа. Прежде всего, она выглядела очень красивой – вернее, даже не просто красивой, а магнетической, притягательной. И еще очень красива была ее речь. В говоре чувствовался вездесущий в этих краях индийский акцент, но сами английские слова она выговаривала намного правильнее и с грамотной интонацией; да и вообще во всем ее поведении чувствовался интеллект. Казалось, что лоток с дешевыми украшениями – это какая-то роль, а не настоящее ее обличье.
– Это хорошая цена, – почти смеясь, сказала она, явно наслаждаясь эффектом, который ей удалось произвести.
Я молча отсчитал сто пятьдесят рупий и протянул ей. Она быстрым профессиональным взглядом скользнула по внутренностям моего кошелька – там пачкой лежали все рупии, что я снял в банкомате, и в отдельном маленьком кармане виднелись несколько кредиток.
– Спасибо, мне нравится эта цепочка, – сказал я, просто чтобы сказать что-нибудь.
Она грациозно поклонилась, сложив ладони, затем выпрямилась, снова окинула меня прямо-таки колдовским взглядом, широко улыбнулась – и, не говоря ни слова, развернулась и пошла назад, в южном направлении.
Я долго смотрел, как она идет вдоль кромки прибоя, оставляя прямую цепочку следов на песке. Ее черные волосы развевались по ветру, бедра, обтянутые тканью платья, грациозно покачивались. Вид, достойный кадров болливудского романтического кино… Наконец, ставший маленьким, силуэт скрылся за выступающей из моря скалой.
Тогда я поднес руку к лицу и еще раз осмотрел купленную безделушку. Обычная дешевая медная цепочка. Но почему-то от нее по руке и по всему телу, казалось, расползается легкое, словно электрическое покалывание.
“Гигантский пес, мистические рассказы о колдунах, странная красавица посреди безлюдного пляжа… Либо вчерашняя вечеринка не прошла бесследно для мозга, либо я действительно вижу какие-то таинственные знаки”… – подумал я. Не в силах понять, в чем состоит растущее во мне смутное предчувствие, я медленно зашагал на север. Через километра полтора, пройдя небольшие пальмовые заросли, снова вышел на обжитое место – это был пляж Ашвем, примыкающий к Морджиму; именно в этих местах располагался мой отель.
***
Через несколько часов, когда солнце ужа начинало клониться к океану, и вездесущая жара понемногу отступала от побережья, я наведался в популярнейший среди русских туристов уличный ресторан “Лхаса”, решив за обильным обедо-ужином поразмышлять над последними впечатлениями и дальнейшими планами на зимовку.
